Настоящие друзья (джен)

Смеркалось. Небо было пасмурным, море было стальным. Оно волновалось, отзываясь на резкие порывы ветра, и с глухим ворчанием накатывало на галечный берег.

Гарри сидел прямо на голой земле у могилы Добби и меланхолично смотрел на море. В его голове всё вертелся план завтрашнего проникновения в Гринготтс. Он был слишком неопределённым, содержал слишком большую долю риска и надежды на удачу. После того плена в поместье Малфоев, откуда они выбрались только лишь чудом, Гарри совсем не хотел рисковать. Он всё ещё слишком ярко помнил истошные, панические крики пытаемой Гермионы, слёзы Луны, бледное лицо Рона и собственные ощущения абсолютной беспомощности и полнейшего бессилия, охватившие его в тот момент.

Так что сейчас у Гарри были слишком плохие предчувствия на счёт этой вылазки, но, к сожалению, другого плана быстрого захвата чаши Хаффлпафф у них попросту не было. Приходилось пользоваться тем, что есть и, скрепя сердце, положиться на совсем не вызывающего какого-либо доверия Крюкохвата. Не то чтобы это недоверие не было обоюдным, учитывая намерение Гарри не отдавать меч хитрому гоблину, но всё же.

А ещё Гарри преследовало навязчивое ощущение, что ограбление гоблинского банка будет для них первым шагом к концу. К концу Волдеморта ли или их самих, но потом события явно понесутся вскачь, не давая им ни секунды на передышку.

«Всё-таки как хорошо, что у меня есть такие надёжные и верные друзья», — улыбнулся Гарри, опрокидываясь на спину и глядя на пасмурное небо.

Вот только улыбка его не была счастливой, нет. Скорее, она была грустной и ироничной.

Спустя пару минут очередной порыв ветра принёс с собой первые, самые крупные капли начинающегося дождя, и Гарри поднялся на ноги. Следовало поскорее вернуться в Ракушку.

Стена ливня накрыла его у самой изгороди цветущего палисадника. Гарри пригнулся и припустил что было духу к открытой двери дома, в проёме которой виднелся чей-то смазанный пеленой воды и сгущающихся сумерек силуэт.

— Гарри, скорее! — послышался голос Гермионы.

Он залетел в дом, и ему на голову и плечи сразу же легло пушистое полотенце, предусмотрительно захваченное Гермионой с собой.

— Спасибо, — с признательностью кивнул Гарри, вытирая лицо, и обернулся: — Ох, ничего себе там полило!

Гермиона закрыла дверь, разграничивая уютное тепло дома и влажную прохладу улицы, и взяла Гарри за руку.

— Пойдём, я налью тебе горячего чаю.

— А где все?

— Завтра рано вставать, так что все уже разошлись по своим комнатам. Только мы с Роном сидели в кабинете Флёр и ждали тебя.

Гарри посмотрел в карие, лучащиеся теплом и умиротворением глаза девушки и положил руку на её плечо.

— Иди. Я сам приготовлю чай и сразу же присоединюсь к вам, — Гермиона хотела было возразить, но он прервал её и улыбнулся: — Разве не могу я немного поухаживать за своими лучшими друзьями? Тем более, мне ещё нужно немного обсушиться.

Гермиона солнечно улыбнулась в ответ, кивнула и ушла вглубь дома. Гарри же посмотрел ей вслед и пошёл на кухню. Там он поставил чайник на плиту и накинул на себя осушающее заклинание. Вскоре на небольшом подносе стояли сахарница, вазочка с конфетами и три парящих невесомым паром кружки с неимоверно вкусным и ароматным чаем, который очень любила Флёр, почтой заказывая его откуда-то из Франции.

Оглядевшись по сторонам, Гарри снял с шеи мешочек из ишачьей кожи, вытащил из него три небольших флакончика и посмотрел их на просвет.

«Следующие несколько дней явно будут той ещё задницей, — со вздохом подумал он, откупоривая первый флакончик. — Между нами не должно быть и тени недопонимания».

Чётко отмерив по строго выверенной дозе каждого зелья в кружки Гермионы и Рона, он размешал чай, взял поднос на руки и пошёл к друзьям.

В кабинете Флёр было тепло и уютно. Горел камин, треск дров в котором здорово контрастировал с гулом ливня за окном. Гермиона и Рон сидели в обнимку на небольшом диванчике и о чём-то увлечённо шептались. Его ладонь ласково поглаживала её колено, на что Гермиона ещё ближе прижималась к нему, загадочно сверкая глазами из-под длинных, приопущенных ресниц.

— Чай подан, дамы и господа, — церемонно обратился к ним Гарри, пародируя старого английского дворецкого, и протянул им кружки.

— Спасибо, — кивнули оба.

Гарри сел в расположенное рядом с камином кресло и с наслаждением вытянул ноги к огню, лениво созерцая облизывающие поленья языки пламени.

— Ты куда? — вдруг поинтересовалась Гермиона.

— Дверь зачарую, пока этот… — Рон явно проглотил вертящееся на языке ругательство, — Крюкохват не припёрся. Хоть вечерок от него отдохнуть.

Гарри кивнул. Подозревающий что-то гоблин попросту отказывался оставлять их троих наедине больше чем на пять-десять минут, что, надо сказать, здорово бесило.

— Ну, будем надеяться, завтра мы избавимся от его компании, — вздохнул Гарри.

— У нас есть план, вот и будем его придерживаться, — пожала плечами Гермиона. — Главное, не терять голову.

— Угу, причём во всех смыслах этого слова, — хмыкнул Рон. — Да ладно вам, мы же команда, мы просто не можем не справиться! Ты, Гарри, стал классным боевым магом. Ты, Гермиона, всегда была умницей. Ну а я просто настолько силён, хитёр и смел, что всяким там Пожирателям до меня ещё расти и расти!

Скорченная Роном дурашливая физиономия была настолько уморительной, что Гарри и Гермиона покатились со смеху.

Отсмеявшись, они ещё долго разговаривали, попивая чай, греясь у камина и вспоминая самые забавные случаи из их школьной жизни. Гарри смотрел на веселящихся друзей, и в его душе разливалось тёплое блаженство — всё-таки всё он в своё время сделал правильно.

Он смотрел на Рона. Весёлого, находчивого, сильного мага, готового пойти за своими друзьями и в огонь, и в воду. Он смотрел на Гермиону. Невысокую, хрупкую, красивую девушку, чей интеллект мог заткнуть за пояс многих, очень многих людей в этом мире. Они стали ему друзьями. Самыми настоящими, самыми близкими и верными друзьями.

Но так было не всегда…

Гарри вспомнил то проклятое лето после не менее проклятого четвёртого года обучения в Хогвартсе. Лето, когда он остался совсем один против всего мира.

Ещё с самого начала четвёртого курса Гарри ощутил предпосылки к тому, что скоро он останется совсем один. Первый звоночек прозвучал, когда Рон обиделся на него за его попадание в участники Турнира и за три недели не перемолвился с ним ни единым словом. Второй — когда Гермиона увлеклась Крамом и стала проводить с Гарри гораздо меньше времени, чем раньше. И третий — даже не звоночек, а целый колокол — пробил тогда, когда Рон и Гермиона не передали ему ни единой капли стоящей информации летом после возрождения Волдеморта.

То лето стало самым ужасным и депрессивным временем в жизни Гарри. Он видел, как умер Седрик. Он видел, как Хвост отрезает себе руку. Он видел возрождение Волдеморта и только чудом сбежал с кладбища. И его оставили без какой-либо информации?! Кто бы знал, как он мучился, раз за разом видя в кошмарах, что его друзья уже мертвы, Хогвартс лежит в руинах, а магглы, ничего не подозревая, доживают свои последние часы.

И особым ударом стало для Гарри нападение дементоров. Он остался один и окончательно убедился, что в этом мире можно надеяться только лишь на себя. Что друзья, какими бы хорошими они ни были, могут просто взять и бросить.

Вот так и получилось, что когда Гарри привели на Гриммо, и он увидел раскаивающихся, но вполне себе довольных жизнью Гермиону и Рона, он решил: «Хочешь, чтобы всё было хорошо, сделай это сам». В конце концов, в магической Англии не только один Снейп умел «разливать по флаконам известность и затыкать пробкой смерть». Дело оставалось только за деньгами, а деньги у Гарри были.

Зелье дружеской привязанности и симпатии надолго решило проблемы Гарри в общении с друзьями. Теперь Гермиона и Рон всегда были рядом, всегда поддерживали его и даже не думали о том, чтобы променять его общество на чьё-нибудь другое.

Нет, проблемы, конечно, бывали. Куда же без них?

Например, Гарри выяснил, что Рон имеет весьма сильное природное сопротивление к подобным зельям. И всякие эмоциональные встряски, типа сексуального влечения — к той же Лаванде — или долгого ношения капающего на мозги хоркрукса, могут нивелировать действие зелья. Гарри только после этого Рождества подобрал смесь составов, которые мягко, надёжно и без осечек влияли на Рона.

Что же касалось Гермионы, то и она доставила Гарри проблем. Начать стоило хотя бы с того, что на пятом курсе — в конце зимы — Гарри вдруг сообразил, что она начала влюбляться в него. Уж слишком горячо она прижималась к нему на занятиях Армии Дамблдора, когда Гарри брал её руку в свою, чтобы выверить жест волшебной палочки. Уж слишком податливой и румяной становилась Гермиона в такие моменты. Уж слишком явно радовалась его разрыву с Чжоу и слишком часто норовила поговорить о его чувствах наедине.

Роман с Гермионой никоим образом не входил в планы Гарри. Во-первых, потому что это неизбежно привело бы к отдалению Рона. Во-вторых, он уже придумал, как сделать их трио ещё крепче, ещё надёжнее. Ведь когда есть три друга — это одно. Но когда двое друзей из этого трио влюблены друг в друга и, одновременно, связаны крепкими узами дружбы с кем-то третьим, то порвать эти узы, по мнению Гарри, становилось делом практически невозможным. И, в-третьих, он уже тогда начал засматриваться на яркую, ослепительно красивую Джинни, которая, в отличии от Гермионы, была весёлой, непосредственной и лёгкой на подъём натурой.

И потому к зелью дружеской привязанности и симпатии, которое Гарри подливал Рону и Гермионе, прибавились ещё два: лёгкое приворотное для Гермионы, настроенное на Рона, и точно такое же приворотное для Рона, настроенное на Гермиону. Вот тогда-то их трио стало как никогда крепким, позволив Рону уйти из семьи, а Гермионе — вообще стереть память родителям и отправить их из страны от греха подальше. Правда, хоркрукс всё же смог на время прочистить мозги Рону, но потом остатки зелий в организме и психологическая инерция постепенно всё-таки вынудили рыжего вернуться обратно. Где его уже и ждала новая, уже совершенно точно безотказная смесь. Благо, Добби не имел проблем с перемещением и смог тайно достать и доставить необходимые для неё составы.

Взгляд Гарри переместился от огня к уютно устроившейся на диванчике Гермионе. Она весело о чём-то рассказывала, её щёчки раскраснелись, а глаза загадочно блестели. Её грудь высоко вздымалась, а коленки игриво выглядывали из-под края плиссированной юбки, нашедшейся в бездонных шкафах Флёр.

Да… Всё-таки приворотное к Рону так и не смогло убить в Гермионе влюблённость в Гарри, и, вкупе с зельем дружбы и симпатии, всё это дало весьма неожиданный эффект. Те полтора месяца скитаний по лесам без Рона стали для Гарри, наверное, самым лучшим временем в его жизни. Самым лучшим и уж точно самым приятным.

— Эй, Гарри, Гарри! — Рон потянулся и помахал рукой перед его глазами.

— А? Что? — очнулся от своих мыслей он.

Рон смотрел на него и тихо посмеивался, а Гермиона ласково улыбалась Гарри открытой и чуть смущённой улыбкой.

— Гарри, ты о чём таком задумался? — весело поинтересовался рыжий.

— Не знаю, а что?

— А то, что у тебя, походу, стояк! — добродушно рассмеялся Рон.

Гарри опустил взгляд и увидел весьма существенно оттопыривающиеся шорты. Что же, этого следовало ожидать, учитывая, что именно вспоминал он, глядя на Гермиону.

— Мда… — Гарри почесал затылок и весело пожал плечами. — Задумался. Бывает.

Рон фыркнул и снова весело рассмеялся. Гермиона же покраснела, но так и не отвела от Гарри взгляда загадочно поблёскивающих в свете камина тёплых карих глаз.

— Ладно, — Гарри отставил опустевшую кружку и поднялся на ноги. — Чёрт с ним, с моим стояком. Пойдёмте лучше спать, завтра будет тяжёлый и, как что-то мне подсказывает, очень длинный день. Силы нам ещё понадобятся.

— Согласна, — вздохнула Гермиона. — Нам жизненно необходимо как следует отдохнуть. Пойдёмте.

Рон кивнул и тоже поднялся на ноги. Гермиона ушла в комнату к Луне. Гарри и Рон же вернулись в комнату к Крюкохвату.

— Хорошо посидели, — улыбнулся Рон, уже укладываясь на свою кровать. — Всё-таки как классно бывает просто посидеть с друзьями пусть даже и за чашечкой чая.

— Да, Рон, — кивнул Гарри, поудобнее устраивая голову на подушке. — И особенно классно, что вы, ребята, у меня есть.

Рон уснул моментально. Вскоре засопел и Крюкохват. Гарри же долго лежал на боку и слушал шорохи дождя и шум прибоя, доносившиеся сквозь неплотно закрытую форточку. Пусть план завтрашней вылазки всё ещё не внушал ему никакого спокойствия, одно Гарри знал точно: он не останется один — у него есть друзья.

Настоящие друзья.