Дорога к себе (джен)

Оставив за спиной своё задание, которое Солдат не смог выполнить, он уходил в никуда. Ни прошлого, ни будущего, только сейчас. И это сейчас могло длиться и длиться, но внезапно Солдат наткнулся на то, чего здесь ну никак не могло быть.

Он вышел к дому, двери которого были открыты, словно приглашая войти, а крыша, похожая на соломенную, оказалась полем, убегающим вдаль, с прихотливо извивающийся дорожкой, за распахнутыми большими дверями, похожими на двери сарая, виднелись ещё одни, ведущие в какой-то сад. Ещё одна дверь вела в лес, а другая была словно порталом в космос.

Постояв перед домом, Солдат решил, что терять ему нечего, и вошёл в распахнутые двери сарая. Сейчас, оставшись один, не получив координат точки сбора, словно брошенный, Солдат шёл вперёд, уверенный, что дальше будет ответ на его незаданный вопрос о том, что ему делать дальше. Он шёл мимо каких-то несуразных, непонятных вещей, отмечая для себя некоторые из них. Ручной культиватор был совершенно новенький, им явно никогда не пользовались. Стремянка, такая старая, что ступи на ступеньку даже ребёнок, и она сломается. Детские игрушки, вырвиглазную расцветку которых приглушал внушительный слой пыли, и тут же рядом детский велосипед, которым тоже никогда не пользовались. Он прошёл мимо перекосившегося стеллажа с сельхозинструментами, которые норовили на него упасть, и поправил стеллаж, словно это действительно было кому-то нужно.

Солдат шёл вперёд, к двери, которая вела в сад. Он не задавался никакими вопросами о месте и его наполнении, не звал хозяев, уверенный, что тут никого нет. Солдат глянул за спину, зная, что увидит следы, оставленные в пыли, но следов не было, да и пыли тоже. Солдат удивился, если бы мог, но он просто пошёл дальше, наконец выйдя в сад.

Идеально ровные стены кустов были ему чуть выше чем по пояс, они образовывали чёткий квадрат с четырьмя проходами дальше, в лабиринт, где, Солдат видел, были небольшие прудики, в которых плавали белые лебеди. А в центре квадрата, куда он вышел, был небольшой фонтанчик, на бортике которого сидел мальчишка лет тринадцати. Уже сейчас было видно, что мальчишка вырастет красивым парнем. Солдат хотел пройти мимо, когда мальчишка посмотрел на него.

— Привет, — улыбнулся он светло и немного грустно. — Ты можешь мне помочь?

— Я? — не понял Солдат, оглянулся, убеждаясь, что больше здесь никого нет.

— Тут только мы, — вздохнул мальчишка. — Так можешь?

Солдат разглядывал мальчишку, отмечая ямочку на подбородке, уже сейчас яркие, но искусанные губы, серые глаза на пол-лица, растрёпанные тёмно-каштановые волосы.

— Что я должен сделать? — оторвавшись от разглядывания внешности мальчишки, всё же спросил Солдат.

— Проводи меня, — попросил мальчишка. — Пожалуйста. Я… боюсь идти один. А моего друга сейчас нет.

Мальчишка встал с бортика фонтана и подошёл к Солдату, совершенно не боясь его, и взял за бионическую руку, потянув за собой. Солдату ничего не оставалось, как пойти за ним. Он даже не задумался, что в таком месте может делать мальчик, он вообще пока не задумывался о странном месте, в которое он попал, и просто шёл, составляя ребёнку компанию. Молчаливую компанию.

— Меня зовут Джеймс, — заговорил мальчишка, — но все зовут меня Баки. Ты тоже можешь меня так называть. А тебя как зовут?

Солдат задумался. Имя. Что из того, как его называли, могло бы быть его именем, а не названием проекта или позывным? Но ответа у него не было. Да и имени не было. Солдат оглянулся, они проходили мимо одного прудика с лебедем, и птица показалась ему красивой. Длинная, изогнутая знаком вопроса шея, идеально белые перья, словно символ чистоты, почти слепили глаза, и Солдат отвернулся, позабыв про вопрос Баки.

— Эй, ты в порядке? — взволнованно спросил Баки, когда молчание стало слишком долгим.

— Да, — коротко ответил Солдат.

— Так как тебя зовут? — не унимался Баки. — Или ты не помнишь своё имя? Говорят, такое иногда бывает, если сильно удариться головой. Ты ударился головой?

— Нет, — хотя Солдат не был уверен, ударялся он головой или нет.

— Это хорошо, что не ударялся, я ударялся, это очень больно, — продолжал вещать Баки. — А как мне тебя называть? Может быть, у тебя есть прозвище? Или позывной, как у шпионов? Может, ты шпион? Кто ты?

— Я — Солдат, — прервал поток вопросов он. — Можешь так и звать.

Шпион ли он, Солдат не был уверен, хотя он выполнял очень разные задания, и шпионские тоже, но рассказывать секретную информацию ребёнку, которого случайно встретил в саду, он не собирался. Он вообще не очень хотел с ним разговаривать, но сейчас это был единственный источник информации.

— Отлично, — обрадовался Баки. — А что ты тут делаешь? Я вот ищу друга, а ты мне в этом помогаешь. Ой, а что у тебя рука такая? Или это перчатка?

— Рука, — Солдат хотел выдернуть кисть из загребущей ручонки Баки, но отчего-то не стал, словно побоялся обидеть его.

— Ух ты какая! — восхитился Баки. — А почему она у тебя такая?

— Так надо, — коротко ответил Солдат, совершенно не понимая, чего это Баки прицепился к его руке.

На его вопросы в принципе отвечать не хотелось, но Солдат почему-то отвечал, сам себя не понимая.

— Ты точно головой не ударялся? — прищурившись, глянул на него Баки. — А то ты какой-то… ушибленный, что ли. Или ты грустишь?

Вот же ж заладил про голову. Солдат точно помнил, что, может, и получил по голове, но точно не так, чтобы всё забыть. Всё забыть его заставляла машина, бьющая его током, но так было надо, правда, зачем, Солдат не знал. А о том, грустит ли он… Солдат не знал этой эмоции, ему не по кому было грустить, ведь оружие так просто не умеет.

— Не грущу, — буркнул Солдат. — И головой не ударялся.

— А ты сильный? — спросил Баки.

— Да, — он был сильным, ловким, умел убивать разными способами, но, опять же, рассказывать он об этом не собирался, не ребёнку, который ещё и жизни-то почти не видел.

Эти мысли были странными, ведь, наверное, ему должно было быть наплевать на чувства Баки, но он не хотел обижать его, не хотел делать ему больно ни морально, ни физически. Но и отвечать на его вопросы не желал. Или не мог. Солдат шёл, держал Баки за руку, мимо кустов, прудиков и лебедей, и поглядывал на солнце, которого было не видно за плотной стеной облаков, таких ровных и однотонных, что казалось, есть просто небо, на котором нет солнца, а свет просто льётся отовсюду.

Солдат чувствовал, что это очень странное место, но он вляпался в него, и, словно миссию, нужно было пройти до конца.

— И даже двести фунтов можешь поднять одной рукой? — не унимался Баки.

— Могу, — снова буркнул Солдат, а потом добавил: — И больше могу.

— Ух ты, — изумился и почему-то обрадовался Баки. — Здорово быть сильным. А я занимаюсь боксом. Мне нравится, потому что могу навалять любому и защитить своего друга. Его Стив зовут. Он слабый, но очень норовистый, и его все хотят побить. А я не даю. А у тебя есть друг?

Друг… Там, на хеликерриере, блондин, такой же сильный, как и он сам, говорил что-то о том, что он его друг, но Солдат только и твердил, что он — его задание. Блондин называл его другом. Но у Солдата не было друзей. Были подчинённые, были начальники, были техники, много кого было вокруг Солдата, с ним даже разговаривали, но вот друга у него точно не было.

— Я один, — подобрал формулировку Солдат. — Совсем.

— Одному плохо, — вздохнул Баки. — Нужен друг, понимаешь?

— А друг — это как? — решился на вопрос Солдат, потому что хотел понять, что вкладывается в это слово.

Кого можно назвать другом, и почему его называли другом, хотя он хотел убить? Что потом он спас блондина, он подумает потом, но сейчас он даже не совсем понимал значение этого короткого слова.

— У… Ты точно головой ударился, — изумился Баки. — Друг — это такой человек, который всегда будет рядом, всегда поможет, развеселит, если ты грустишь, или погрустит с тобой. С другом можно делиться секретами, тем, что нельзя рассказать никому другому, а очень хочется. С другом гораздо интереснее веселиться или проказничать. Стив — очень хороший друг. Знаешь, друг — это когда вы разные, но дополняете друг друга.

Солдат задумался над словами Баки, но понял, что друга у него никогда не было. Солдат вообще не знал себя вне того, что он делал. Вне войны или подготовки к ней. Вне тренировок. Вне кодов. Он был просто Солдатом, идеальным оружием, а у оружия не может быть друзей, может быть только хозяин, человек, который направляет оружие на цель. Но концепция друга Солдату понравилась, хотя он не хотел в этом признаваться даже самому себе. Где-то внутри, глубоко-глубоко, он не хотел быть один, но смог ли бы он сам быть хорошим другом, Солдат не знал, слишком много тайн у него было.

— А чем ты занимаешься? — спросил Баки. — Раз ты Солдат, значит, ты воюешь?

— Воюю, — кивнул Солдат. — Я убиваю людей.

— А ты убиваешь плохих людей? — тут же спросил Баки, внимательно на него посмотрев.

— А плохие — это какие? — спросил Солдат, потому что он никогда не интересовался этим вопросом. Он просто выполнял задания, и ему было не важно, хороший человек или плохой.

— Плохие люди делают плохие вещи, — ответил Баки, похоже, сам не очень разбирающийся в этом вопросе. — Ну, убивают, грабят. Предают свою страну. А хорошие, они помогают людям… Как-то так.

Солдат задумался, изрядно озадаченный вопросом о плохости или хорошести людей, которых он убивал. Но ничего не вышло, потому что из той информации, которой он обладал, ничего конкретного сказать было нельзя. Но тут вставал вопрос, а сам Солдат плохой или хороший, ведь он убивал людей?

— А я плохой или хороший? — спросил он у Баки.

— Хороший, — не задумываясь ответил Баки. — Ты мне сейчас помогаешь. И, наверное, если бы ты не ударился головой так, что всё забыл, ты бы тоже об этом знал.

Странно, но на душе у Солдата стало теплее от этого простого вывода. Наверное, действительно помогать было правильно и хорошо. Мальчишка Баки в пару предложений сделал из убийцы хорошего человека, и Солдат зацепился за это, за то, что он хороший, может быть хорошим. И этим хорошим очень захотелось стать, хотя бы попытаться.

Они дошли до выхода из лабиринта, и Солдат не понял, как он снова оказался у того дома, в который вошёл.

— Пока, Солдат, — улыбнулся ему Баки, выпуская его руку из своей. — Спасибо. Ты всё вспомнишь, когда голова пройдёт.

И Баки убежал, скрылся в одной из дверей странного дома, оставив Солдата в одиночестве. Это была очень странная встреча, но после неё Солдат почувствовал себя безумно одиноким, ему захотелось найти себе друга, но сначала нужно было, чтобы прошла голова, стать, наверное, более разговорчивым. Но сначала — выбраться из этого странного дома-мира, в котором каждая дверь вела куда-то.

Не придумав ничего лучше, Солдат решил войти в дверь, которая вела в лес.