Чую проблему (джен)

Как вышло, что Долорес Амбридж усыновила безродного мальчишку, да ещё и оборотня? На самом деле очень просто. Чтобы все говорили: "Ах, какая она добрая! Дала приют сироте! Больному! И ведь одна его поднимает! Золотая, золотая женщина!" Ну, и знакомые достали вопросом: «Как же можно без детей? Возраст-то подходит!»

Правда, за ребёнком надо ухаживать — ну так на это есть дед-пенсионер. А с матери спроса мало, она ведь работает.

Правда, раз в месяц он страдал приступами дикой агрессии — но в запертой комнате, прикованный наручниками к тяжеленной кровати, оборотень не опасен. В остальное же время это был тихий забитый мальчик, как огня боявшийся приёмной матери.

"Неблагодарный, не ценит её ласки! Вот уж точно волчонок!" — говорили о нём местные тётки-сплетницы.

А потом разговоры прекратились. Сын Амбридж в школу не ходил и на людях показывался редко. О нём просто забыли.

А потом сама Амбридж поступила на работу в Хогвартс.

О том, как мадемуазель профессор опозорилась и выбесила половину школы, можно рассказывать долго. Только за месяц-другой это прекратилось.

У неё на парах даже хулиганы сидели тихо, как мышки. У неё никто не возмущался нудными заданиями и предвзятыми оценками. К ней подбегали обниматься малыши — а она делала сладкую улыбочку и гладила их по головкам, точно в самом деле умилялась от вида детишек. Ей на праздниках доставался самый роскошный букет цветов, самая большая корзина вкусняшек из "Сладкого королевства", самые пафосные поздравления, нацарапанные на доске. И никого, никого больше не бесили её розовые кофточки и привычка покашливать каждые пять минут.

Её полюбила... нет, стала обожать вся школа. Кроме одной ученицы.

Когда седьмой курс Рэвенкло, провалив контрольную, устроил бурный скандал, молчала только Джулия Мэйпл — тихая отличница. Даже Амбридж отметила это, когда принеслась жаловаться профессору Флитвику:

— Одна мисс Мэйпл умеет вести себя на уроках ЗОТИ! Да и та всем позволяет у себя списывать...

Джулия не любила ссор с учителями. Может, потому что была от природы мягкой. Может, из-за строгого воспитания папы — сотрудника Министерства. А может, оттого, что сама хотела стать учителем.

Но были вещи, которые бесили даже скромную ботаншу.

— Если профессор Амбридж такая добрая, отчего она выгнала из класса Лору и Джесси? — спрашивала Джулия однокурсников. — Лора просто чихнула, а Джесси ответила ей: "Будь здорова"!

— Сами виноваты. Нефиг было урок срывать.

— А у Лоры откуда шрам на руке?

— Забыла? Не хотела пересесть, куда сказала профессор, вот и схлопотала наказание.

— Да-а, нормально — за пересадку руку порезать...

— Слушай, не лезь не в своё дело! — это говорила сама Лора. — Я и забыла уже, а ты всё психуешь.

— А знаешь, что такое стокгольмский синдром?..

— Какая-то магловская штучка, очень интересно!.. Всё, проехали!

Джулия замолкала, но в другой день начиналось по новой.

— Вам не нравится Макгонагалл? Оценки ставит строго? Требует приходить вовремя? Ну да, Амбридж-то лучше! Она может поснимать баллы за то, что «как-то не так всё, недостаточно изящная формулировка».

Пыталась Джулия и с младшими студентами беседовать.

— Что, на ЗОТИ больше конспектов не пишете? — спросила она Гермиону.

— Почему? Пишем и сейчас.

— У-у, скучно, наверное. Ты говорила, это бестолковая работа, ничему не учит...

Гермиона закатила глаза:

— Нормальная. Мы должны учиться работать с текстом, так в новом стандарте написано.

Джулия чуть на землю не села. Вот уж от кого не ожидала услышать! Тут ещё и Рон добил:

— Злюка ты, Мэйпл. Не сердись, а то опять язва обострится!

А у Джулии и вправду был больной желудок. Даже питалась она не блюдами с хогвартской кухни, а собственными диетическими продуктами. Джулия спокойно ела и куриный бульон, и обезжиренный творог, и овсянку с печёными яблоками, но иногда хотелось чего-нибудь особенного. Например, ароматных маффинов из трёхъярусной вазы с цветочками. Как они сладко пахли! Ванилью, свежей вишней и почему-то сиренью... Но нельзя — значит, нельзя.

Обидно, когда тебе в лицо тычут твоей же болезнью. Вот только бывают вещи ещё хуже.

Как-то Джулия с подругой возвращались в замок после ухода за магическими существами. Погода была солнечной, тёплой, не слишком жаркой — лучшее время, чтобы поболтать на свежем воздухе. Но тут Джулия вскрикнула:

— Кошмар какой! Эми, смотри!

— Ну и что? Поломанных деревьев я не видела, что ли?

«Поломанным деревом» был огромный дуб. Когда-то раскидистый, теперь он остался без своей пышной кроны. Толстые ветки тут и там валялись по всей поляне, а на коре виднелись глубокие царапины. Одна из них разрезала ствол насквозь, и через неё можно было разглядеть теплицу замка.

— Да ты на следы взгляни! Какими же когтищами так покорябать можно?

— Какими-какими… Оборотни баловались, наверное.

— Я и не знала, что они здесь в самом деле водятся. Думала, сказки.

— Боже, Джулия, об этом все знают, кроме тебя. Ты меньше за книгами сиди да больше с людьми общайся, ещё не то узнаешь.

— Может, скажем учителям?

— Говори сама, если хочешь. У меня дел полно.

— Вот ужас-то! — покачала головой профессор Спраут, услышав о сломанном дубе. — Ну никакой культуры, совершенно! Люди старались, сажали здесь деревья, а они...

Джулия вздохнула. Профессор рассуждала так, словно столкнулась с мелким хулиганством. А если бы оборотню — или кто там это устроил — попался ребёнок?

Дуб спилили. Но в лесу стали появляться новые израненные деревья. Кроме того, буйный разрушитель топтал кусты, выворачивал камни на школьном дворе, выламывал доски из забора у избушки Хагрида.

А у Гремучей Ивы Джулия нашла чей-то клык. Был он заметно крупнее, чем человеческий, и имел острый, точно заточенный, кончик. Очевидно, неизвестный агрессор не знал, куда лезет, вот и получил по зубам.

— Спасибо за сигнал, мисс Мэйпл,— отвечали учителя, которым жаловалась Джулия. — Вы не волнуйтесь об этом. Лучше успокойтесь и занимайтесь учёбой.

Или даже:

— А вы уверены, что это оборотни? Деревья поломать мог кто угодно, в лесу много существ водится…

Призраки вовсе не парились. Опасностью больше, опасностью меньше — какая разница? Хогвартс и не такое видал! Это ж не Волдеморт, а всего лишь жалкий бродяга…

Тогда девушка решила сообщить родителям. Папа ведь сотрудник Министерства, он должен знать, к кому надо обращаться. А может, мама расскажет, что делают маглы в подобных ситуациях.

Отправила она сову ранним утром и пошла на завтрак, думая, как ещё можно поступить.

— Будь другом, Джули, — попросила Лора, — передай банановый маффин.

И показала на цветастую вазу.

«Банановый? — изумилась Джулия. — Но ведь там лежат вишневые!»

— Этот? — спросила она, подавая маффин Лоре.

— Да, да!

— Ой, погоди! Я, кажется, случайно взяла с вишней.

— Нет, ты что, это банан! Разве не чувствуешь, как пахнет?

«Кто-то из нас точно не в адеквате, — решила Джулия. — Спрошу-ка у Роджера, пусть он нас рассудит».

— Скажи-ка, а с чем эти маффины? — спросила она, выбрав удобный момент. — Выглядят аппетитно.

— С черникой, мои любимые, — заявил Роджер. — Хочешь попробовать? Ну, сейчас не выйдет. Они нарасхват, вон, ваза уже пустая.

— Что ты, спасибо! У меня же диета!

Нет, перестань Джулия нуждаться в диете — и то бы не притронулась к такому маффину! Надо же: для Лоры он с бананом, для Роджера — с черникой, а для неё — с вишней… Подозрительно!

— Что задумалась? — подтолкнула её локтем Эми. — Влюбилась, что ли?

— Точно! — воскликнула Джулия и хлопнула в ладоши.

Вокруг засмеялись, но девушка не смутилась. Без Эми она и не догадалась бы. Любовные зелья! Они для каждого пахнут тем, что ему больше нравится! Джулия любит запах ванили, вишни и сирени — ей и кажется, что маффины с вишней.

Должно быть, зелье очень лёгкое, из тех, что вызывают не одержимость, а просто симпатию. Иначе вся школа таскалась бы за каким-то несчастным, капая слюной ему вслед и горланя серенады. Но кто ж додумался подлить эту штуку в выпечку? Кто?

«Нет времени думать об этом! — решила Джулия. — Сейчас начнутся уроки, а потом надо будет идти в лес — посмотреть, не наколбасили ли чего ночные гости».

На опушке уже третью неделю было чисто. Только пеньки от сломанных деревьев торчали, напоминая о вандалах.

«Может, их всё-таки кто-то спугнул? — рассуждала Джулия, возвращаясь в замок. — Тогда хорошо: никто не тронет детей. Но жаль, что эти гады избежали наказания».

Из-за теплицы послышался хохот, грубый и хриплый, как лай дворняги. Смеялся явно мужчина, причём пожилой и, кажется, давно курящий.

«Это не Филч, — сообразила Джулия. — У него голос повыше, а у этого — как из бочки: бу-бу-бу».

Она подкралась к теплице и осторожно заглянула за угол.

У стены на приступочке сидел рослый дядька с лысой, как камень, головой и резкими чертами лица. Он смахивал на бомжа — не только видом, но и запахом. Рядом с ним расположились двое мальчишек лет тринадцати. Один — длинный и тощий, лохматый, точно швабра. Другой — невысокий, крепко сбитый блондин. Вокруг валялись три пустые бутылки от огненного виски. Четвёртую, початую, мужик держал в руках. Он что-то рассказывал ребятам, а те слушали.

«Как мне быть? — думала Джулия, нервно потирая лоб. — Сказать: «Извините, здесь нельзя пить спиртное?» Ох, что-то мне подсказывает, не понимает этот тип по-хорошему. Лучше крикну: «Пошёл вон, алкаш! И руки от детей убрал!» Ну да, а ребята меня обсмеют… Им ведь нормально, они сюда добровольно пришли. В лучшем случае поржут, в худшем — копец мне. Их трое, я одна. Свалю-ка лучше по-тихому да позову учителей на подмогу».

— Эй! Чего здесь забыла? — крикнул ей неопрятный мужик.

Он встал, и Джулия отметила, что движения у него не старческие: угловатые, порывистые, точно у молодого. Но лицо — несвежего землистого цвета.

— Просто гуляю, — Джулия попятилась от него. — Если помешала, простите.

— Да не, не помешала, — ухмыльнулся незнакомец. — Ты садись, нам лолей как раз не хватает.

Зубы у него были странные. Три клыка — крупные, четвёртый — мелкий, точно обломанный.

— Ой, нет, мне нельзя! — пискнула Джулия. — Меня профессор Флитвик ждёт на допы. Наверное, весь замок обыскал, сейчас сюда явится.

Тут и в самом деле все трое заржали, а Джулия бросилась к замку.

— Куда так несёшься? — остановил её у дверей завхоз.

— О, мистер Филч! Там у теплицы посторонний сидит, и с ним двое мальчишек!

— Ступай к начальству, — буркнул тот. — Я здесь ни при чём.

Джулия побежала наверх. Странно. Филч ведь любит наказывать, по поводу и без. А тут почему-то даже не почесался.

По коридору шла Макгонагалл. Джулия бросилась ей навстречу.

— Это не мои, точно, — ответила она, услышав рассказ о незнакомце. — Весь Гриффиндор сейчас в общей гостиной, от первого до седьмого курса.

— А если чужие? Им что, пропадать? Какой-то мутный тип пьёт с третьекурсниками огненный виски, и вам всё равно?

Профессор задумалась.

— Хорошо, пойдёмте.

Но рядом с теплицей уже никого не было. Конечно, ведь прошло целых полчаса, а то и больше. Пока Джулия нашла Макгонагалл, пока уговорила идти…

— Я не врала! — воскликнула девушка. — Посмотрите, вот осколок бутылки!

— Успокойтесь, мисс Мэйпл, я вам верю. А стекло Филч уберёт.

— Да почему Филч? Я и сама могу…

Джулия многим говорила о странной встрече. Но её никто не слушал.

— Ну и что, если оборотень? — говорил Тед Блейк с шестого курса. — Они везде есть, по всему миру. Ты к ним не подходи — и они тебя не тронут.

— Ну да! — возражала ему Джулия. — А если я случайно рядом окажусь? Мне теперь дома сидеть, чтоб на оборотня не напороться? Они же собой не владеют, чуть что — загрызут, и привет.

— Так не все оборотни буйные. Некоторые сидят себе тихо…

— Тихо сидят те, кто лечится, аконитовое зелье пьёт. А тот, кто безобразничал в лесу, явно не лечился!

— А у нас сегодня урок ЗОТИ классный был,— вмешался Стефан Бейтс, чтобы сменить тему. — Профессор Амбридж свои стихи читала. Мы даже контрольную пропустили, она сказала, на четверг перенесёт.

— О, да, она круто пишет, — поддержала Роберта Миллер.

Джулия прыснула:

— Круто! Муть какая-то безликая. И да, в трёх строфах — сбивы с ритма. А кто мне объяснит, что значит выражение…

— Ой, началось! — перебила Лора. — Ты сама-то смогла бы так написать? Может, просто завидуешь?

Джулия только махнула рукой. Зря начала спор. Всё равно их не убедишь, они как зомби…

Но ведь в сентябре совсем по-другому было. Тот же Стефан ловко передразнивал профессоршу, пища девчачьим голоском и кхекая через каждое слово. Или Лора. Сколько она терпела от Амбридж за свои торчащие зелёные пряди! Ведь «это неженственно, девочка не должна так ходить!» А вот теперь оба до слёз умиляются от сопливых стихов. И глотают объяснения в стиле «это надо чувствовать». И терпят капризы: «вы слишком вольно сидите», «вы слишком дерзко смотрите». Будто в самом деле зомбаками стали или любовного зелья напились.

Впрочем, почему «будто»?

А как же чудо-маффины с переменчивым запахом? От них вся школа с ума сходит…

«Ай да профессор, ловко придумала! — усмехнулась Джулия. — Не можешь по-честному людям понравиться — подкупи их сладеньким! Может, и мне взять на заметку?.. Ну уж нет! Пусть мой авторитет у детей окажется ниже, но он будет настоящим».

Родители прислали Джулии письмо с просьбой ни в коем случае не лезть в неприятности. «Забудь об этом! — советовал отец. — Тебе или горло перегрызут, или превратят тебя саму в оборотня. Случись что, ты виноватой останешься. Министерство ничего сделать не может, во всём мире с оборотнями проблемы».

— Ну, классно, — пробормотала Джулия. — Пусть тогда чужой ребёнок умирает или делается монстром…

Она по-прежнему замечала в лесу сломанные деревья, в теплице — разбитые окна. Кое-что убирала и чинила, когда было время. А два-три раза, сидя с телескопом у окна башни, видела во дворе знакомую сутулую фигуру. Вонючка без всякого страха околачивался у школы, и каждый раз рядом с ним была компания парней и девушек.

Однажды девушка не утерпела, послала сову аврорам. Те прибыли назавтра, опросили Хагрида и Филча, а Джулии сказали:

— Никто ничего не видел. Кстати, оборотни — не наша компетенция. Свяжитесь лучше с Отделом популяций.

А в отделе ответили: это работа авроров…

Не помогали и книги. Джулия неделю провела в библиотеке, чтобы узнать: оборотня нельзя ни прогнать, ни сделать обычным человеком, ни победить магловскими штучками типа серебряной пули и святой воды. Можно только одолеть в битве силами нескольких умелых магов. Ведь на оборотней заклинания всегда слабее действуют.

«Что же теперь делать? — рассуждала Джулия. — Одна я его не поборю, случись драка — даже минуты не выдержу. Ладно, если умру, а вдруг сама стану оборотнем? Ребята мне не верят. Учителя просто игнорируют. К кому я только не обращалась! К Спраут, к Флитвику, к Синистре»…

В самом деле, уже весь педсостав знал о проблеме, но почему-то не шевелил и пальцем. К одной только Амбридж не подходила Джулия. И сейчас решила: а вдруг зря?

«Что, если она не такая уж плохая? — думала девушка, спеша на второй этаж. — Ну, с прибабахами тётка, ну, бывает. Ну, любят её ребята незаслуженно, так ведь им норм. И вообще, мне она ничего плохого не делала. Господи, только бы профессор меня послушала! Никогда больше не буду на неё злиться, даже в мыслях!»

Перед дверью Джулия вздохнула, пригладила волосы… и отскочила в сторону. Из кабинета вышел крупный лысый мужчина. В воздухе повис резко-кислый запах пота, нечищеных зубов и чего-то вроде дыма.

Джулия едва успела юркнуть за колонну. Незваный гость прошёл по коридору, ничего не заметив.

Из-за угла появился Филч. Он тоже увидел чужака. Но не крикнул, не сделал замечания, не побежал поднять тревогу. Кивнул, как старому знакомому, и пошёл себе дальше.

«С ума сойти, Вонючка уже по школе ходит! И кто его сюда впустил?»