Пусть другие... (гет)

Мария Дисенко. 29 октября в 12.56

Пойдём гулять?

Антон Черф. 29 октября в 13.09

Го⁽¹⁾ на Васнисенской встретимься?

Мария Дисенко. 29 октября в 13.09

Ок буду через 20 минут

Мара и Антон неторопливо шли по улице. Они впервые гуляли только вдвоём. Под подошвой её резиновых сапог забавно "чпокали" склизкие коричневато-серые опавшие листья, а их сухие сородичи танцевали под музыку порывов ветра. Белые кроссовки Антона уже успели промокнуть. В воздухе стоял удивительный осенний запах свежести и травы. Мара думала, о чём бы им поговорить — не о школе же...

— У тебя какие оценки за четверть?

Мысленно она стукнула себя по лбу: «Дура, дура! Зачем такую фигню спросила?»

— Две четверки, остальное — пятерки.

— А по каким?

— Матеша и долбанное ИЗО.

— ИЗО? — переспросила Мара, повернувшись к нему лицом.

— Ага. Изозичка говорит, типа, я недостаточно стараюсь и мог бы лучше, — немного скривился Антон.

"Противная старая бабка", — читалось у него на лице, а через секунду он случайно наступил в лужу, окончательно замарав обувь.

— Ты можешь стать отличником...

— А зачем? — перебил он и ускорил шаг. — Типа, зачем мне быть отличником? Статус? Блин, я тебя умоляю... Скорее, это куча лишних нервов, страх, что разочаруешь — родителей, учителей, кого угодно. Страх получить тройку или, не дай бог, двойку. Потому что словил двойку — и пятерка за четверть уже не светит. И это возвращает нас к пункту про разочарование. Короче, оно мне надо? Мне и так норм.

Мара молчала. Начал накрапывать дождь. Дети забежали под козырёк какого-то магазина, чьи двери то и дело открывались, выпуская запах сигарет и булочек на вольную улицу. Запах покрутился вокруг них, пощекотал носы и полетел дальше — к другим людишкам, с этими, молчащими, ему было скучно. Вон те двое, ругающиеся в конце улицы, — другое дело.

— Как ты относишься к... влюбленности? — тихо спросила Мара, разглядывая свои сапоги.

Антон повернулся к ней, Мара чуть покраснела и подняла взгляд.

— Я — никак. Пусть другие болтают по углам, а я от этого отказываюсь.

— Хм... Мы с тобой сейчас болтаем по углам.

Антон забавно огляделся по сторонам, будто очнувшись. Мара прыснула.

— Как по мне... Нам почти одиннадцать, мы уже взрослые, вполне можем и поболтать по углам.

Дождь стучал по козырьку. Двери магазина то и дело открывались. Антон тихо сказал:

— Я, пожалуй, пойду...

По улице гулял волшебный запах осени и дождя.

* * *

— Так, ребята, давайте приведём к стандартному виду многочлен! Кто пойдёт к доске?

Мара переписывала выражение в тетрадь, не пытаясь вдуматься — всё равно не поймёт. За окном давно стемнело, от чего в душном кабинете стоял странный полумрак, бледно светили лампы на потолке и интерактивная доска, несколько лет как нуждающаяся в ремонте, перед которой пытался что-то сделать днокл. Скукота. Время до конца урока по всем канонам должно было убывать, но оно, словно старая резинка для волос, лишь растягивалось. Три минуты, пять, семь, десять...

— Ты, Фёдоров, опять ни бе ни ме ни кукареку? Тему не учил? — с улыбкой, но как-то жалобно спросила математичка.

Впереди Мары полулежал на парте, лениво танцуя ручкой по листу в тетради, Антон. Если она скучала от непонимания темы, то он, наоборот, понял всё ещё три урока назад и теперь халявил, но оба были уверены, что в жизни им никогда не пригодится «эта дурацкая матеша». Мара подняла на Антона взгляд. Чёрное худи — учителя уже устали его ругать за отсутствие формы, — синяки под глазами, неудачная попытка выбрить бровь, хаос на голове совершенно не смотрелись со смазливым лицом. Антон с раздражением глянул на лучшего друга, за соседней партой болтавшего со своей девушкой. «Интересно, каково ему? Девка, которая нравится, встречается с лучшим другом...» — думала Мара, с улыбкой смотря на эту "Санта-Барбару".

— Ребят, кто знает, как решать? У нас по этой теме послезавтра контрольная... — пыталась привлечь к себе внимание математичка. Все продолжали заниматься своими делами — контрольную спишем, пофиг. Кто-то доучивал биологию, которая шла следующим уроком, кто-то просто болтал, кто-то открыто сидел в телефоне, и только несколько человек действительно смотрели на новую молодую учительницу. — Вам же ещё ОГЭ сдавать, ЕГЭ... А математика обязательный предмет.

Мара всё так же смотрела на Антона. Он был нервным, резким движением надел капюшон, злобно пялился в свою тетрадь, сгорбившись так, что сквозь одежду выступали лопатки. «Пусть другие болтают по углам, а я от этого отказываюсь...»

* * *

— Тон...

— Что? — приоткрыл глаза Антон, крепче обнимая Мару. Они полулежали на берегу небольшой реки, по-летнему светило солнце, и неуловимо пахло свежескошенной травой.

— Слушай, а помнишь, тебе Синицина классе в седьмом или восьмом нравилась?

— Ну, — Антон провёл по её волосам и чуть сдавил плечо, будто спрашивал с искрами смеха и любопытства: «Ревнуешь?»

— Перестань, задушишь ведь, — рассмеялась Мара. — Я просто вспомнила, как ты Дане завидовал. А я над вами тремя ржала.

— Давай, вспомни своё вечное: «Пусть другие болтают по углам, а я от этого отказываюсь!»

— Тон, не обижайся. Просто это милая фраза.

— Ладно... так и быть, прощаю, — оба засмеялись.

Вчера был последний экзамен. Последний ЕГЭ... Мара собиралась идти в филологический, а Антон — на мехмат. Но сейчас не хотелось думать или говорить о Синициной, проходных баллах или ВУЗах. Поэтому они просто лежали на берегу реки и вдыхали неуловимый запах скошенной травы.

1) Давай

Вернуться к тексту