Ты не существуешь (джен)

Когда он впервые столкнулся с Вороном, Серёжа уже не помнил. Возможно, Ворон был рядом всегда. Что Серёжа помнил хорошо, так это то, как сильно испугались те взрослые мальчишки, когда он впервые послушался Ворона, сделал так, как тот сказал. И это было так пугающе и восхитительно одновременно, что Серёжа долго не мог прийти в себя и успокоиться. И только лохматый дворовый пёс, которого он спас, помог ему не показать никому своего волнения.

Честно говоря, Серёжа не понимал, как Ворон к нему относится. Порой ему казалось, что Ворон о нём заботится и желает ему добра: учит быть сильным, смелым, помогать слабым, защищать тех, кто не может дать отпор обидчику. Но временами Серёжа просто панически боялся его — слишком радикальными бывали его методы решения проблем, и слишком противоречивыми — аргументы в пользу этих методов. Но все возражения Вороном пресекались резко и грубо.

Наверное, Ворон и правда был рядом с самого начала. Сколько Серёжа себя помнил, он всегда видел его поблизости. Иногда Ворон был лишь силуэтом, едва заметной тенью, но чаще он цепко сжимал своими когтистыми лапами его плечи и шею, не давая даже дышать свободно. И всегда, всегда Серёжа слышал его голос — то громкий и властный, то тихий и томный шёпот у самого уха. Тяжёлое дыхание Ворона преследовало мальчика и днём, и ночью, заставляло волосы на затылке вставать дыбом, обжигало холодом шею, вызывало неконтролируемую дрожь во всём теле. Но больше всего Серёжу пугал голос Ворона — холодный, жестокий. Его собственный.

А потом появился Олег.

Этот мальчишка был, возможно, излишне агрессивным, но при этом он не был из тех хулиганов, что любят самоутверждаться за счёт других. Ему не надо было никому ничего доказывать и демонстрировать, по нему было сразу видно, что с ним лучше не связываться. Многие ребята хотели заручиться поддержкой Олега, дружить с ним, но из всех приютских он выбрал Серёжу. Почему? Никто не мог сказать точно. Но он сразу дал всем понять, что его друга трогать нельзя. Серёжа наконец-то вздохнул свободнее. Хулиганы от него отстали, а спустя некоторое время исчез и Ворон. Поначалу Серёжа опасался, что он вернётся, постоянно прислушивался, не дышит ли страшное создание ему в ухо, вздрагивал от каждого прикосновения, ожидая увидеть когтистую лапу на своём плече. Но время шло, а Ворон не появлялся, и Серёжа расслабился.

Олег был единственным из всего приюта, кто знал про Ворона. И единственным из всех, с кем Серёжа так или иначе общался, кто не поднял его на смех из-за этого. Он внимательно выслушал тогда Серёжу, серьёзно кивнул и сказал, что защитит от Ворона, не подпустит больше его близко, не позволит запугивать. И Серёжа поверил. А когда Ворон и правда пропал и перестал появляться, мальчик сильнее уверился, что Олег сможет защитить его от всех бед и проблем.

Поэтому, когда они закончили школу, Серёжа никак не мог смириться с тем, что Олег не будет поступать вместе с ним в вуз, а пойдёт в армию. Это была катастрофа, настоящий конец света. Серёжа просил, умолял, пытался угрожать, но Олег был непреклонен в своём решении. Для него это было чем-то вроде тех древних обрядов инициации, означавших взросление, хоть он и не до конца отдавал себе в этом отчёт. Серёжа же не хотел отпускать друга, потому что боялся. Боялся не справиться, не оправдать ожиданий окружающих его людей. Боялся возвращения Ворона. Но Олег сказал, что верит в него, что он сильный и всё сможет. И Серёже пришлось сдаться.

* * *

Теперь Серёжа совсем взрослый, его имя у всех на слуху. Теперь он даже больше не Серёжа, он Сергей Разумовский, серьёзный человек, создатель принципиально новой социальной сети. Олег был прав, как всегда прав. Он справился, он смог. И Ворон не вернулся, хотя порой Сергею и мерещилась его крылатая тень. Зато вернулся Олег, хоть и не сразу. Служба в армии внезапно растянулась на несколько бесконечно долгих лет, плавно перетекая из обычной срочной в войну в Сирии. Но теперь друг снова был рядом, поддерживал его во всём и помогал — прямо как прежде. Вот только…

Сергей всё чаще замечал, что Олег изменился, стал более жёстким, даже жестоким. Это был уже не тот человек, которого он знал и помнил. Временами Сергей ловил себя на мысли, что друг слишком сильно стал напоминать ему Ворона, но старался не заострять на этом внимание. Правда, долго смотреть на это сквозь пальцы не вышло. Когда Олег убил человека, Сергей понял, что ситуация вышла из-под контроля. Да, этот Гречкин был мерзавцем и, вероятно, заслуживал такого исхода, но осознание того, что убийцей стал его лучший — и единственный — друг, придавливало Сергея к земле. Впервые за много лет он снова почувствовал себя маленьким мальчиком Серёжей, который не может ничего сделать с несправедливостью этого мира.

Тётку-банкиршу Сергею было даже почти не жалко, на ум тут же пришла старуха-процентщица; его больше беспокоило то, куда скатывался с этими показательными убийствами Олег. Возомнивший себя палачом, он методично избавлялся от всех, кто так или иначе усложнял жизнь простым гражданам. И это, возможно, было не так плохо, но какой ценой… На постороннего человека и на то, как он договаривается с собственной совестью, Сергею было бы плевать, но за Олега болела душа. Он не хотел, чтобы друг превратился в монстра. Вот только, похоже, было уже поздно.

О следующих жертвах Олега Сергей узнал от него самого и пришёл в ужас. Даже если этот мужик заслуживал смерти, даже если предположить, что его жена тоже не была святой… Но ребёнок! Его-то за что? Почему он должен отвечать за своего папашу?

— Олег, ты с ума сошёл?! — кажется, у Сергея началась истерика. Он метался по комнате, хлопал глазами и пытался достучаться до друга, но тот, казалось, его не слышал. — Зачем ты всех убил?! Жену, ребёнка! Зачем?! Посмотри, что творится на улице! Они тебе подражают! Остановись, Олег! Пожалуйста! — Сергей на мгновение замолчал, посмотрел с мольбой на невозмутимого Олега и тише добавил. — Или тебя остановлю я.

— И что же ты сделаешь? — в голосе Олега сквозил лёгкий интерес, и от этого его тона у Сергея холодок прошёл по спине. А ведь и правда, что он может сделать?

— Я лишу тебя всего. Отключу всё, серверы, соцсеть.

Бесполезный шаг. Это ничего не даст, Сергей прекрасно всё понимал. Неэффективные полумеры. Отключение серверов не остановит Олега, просто выведет его в более открытый сегмент интернета, где его будет проще вычислить и найти. Трусливый шаг. Задницу собственную прикрыть на случай, если Олега арестуют. Чтобы сделать вид, будто не при делах вообще.

— То есть, ты хочешь сказать, что готов пожертвовать делом всей своей жизни ради кучки зажравшихся ублюдков? — в отличие от Сергея, Олег даже не пытался повышать голос. Его вкрадчивый шёпот обволакивал, забирался под кожу, проникал в душу. — Ты считаешь, что это сделает жизнь людей лучше? Это об этом ты мечтал, да?

По больному. Знает, куда надо надавить. Зараза. Манипулятор чёртов. До чего же соблазнительно было на самом деле взять и отключить всё, чтобы доказать, что он не тряпка. Но это всё полумеры. Надо действовать решительнее.

— Я звоню в полицию.

Где-то на заднем плане встрепенулась Марго, предлагая набрать телефон экстренной службы, но Сергей не обратил на щебетание голосового помощника никакого внимания. К чёрту эту говорилку, он сам позвонит. Без её помощи.

— Только не забудь сказать им, — Олег даже не вздрогнул, только улыбнулся самоуверенно, — что ты знал обо всем с самого начала.

Чёрт. Чёрт! Да, его конечно же спросят, почему он ждал так долго, почему не позвонил сразу. И тут же на него навешают обвинений в пособничестве… Олег, Олег, что же ты наделал, что же ты натворил…

Больше никаких идей у Сергея не было. Ни одного аргумента, с которым Олег не смог бы поспорить. В отчаянии Сергей подбежал к другу, схватил его за плечи, заглядывая в лицо, надеясь увидеть прежнего Олега.

— Олег, послушай меня… Я прошу тебя. Нет нет, — не то, не то, не убедительно… Кусая губы и хлопая глазами, Сергей упал перед Олегом на колени. Сейчас он снова чувствовал себя маленьким мальчиком, которого вот-вот отпинают старшие ребята. — Я тебя умоляю, слышишь? Остановись.

— Нет.

* * *

Уже позже, глубокой ночью, Сергей лежал без сна на диване и думал о том, как мог бы повести разговор с Олегом иначе. Вид слабого и унижающегося Серёжи наверняка его очень повеселил. Это раньше, в далёком детстве, Олег не мог допустить, чтобы его друг ползал перед кем-нибудь на коленях и умолял о чём-то. А теперь Сергея не оставляло ощущение, что он вызывает у друга лишь раздражение и презрение. Нынешний Олег понимал только язык силы.

До самого утра Сергей прокручивал в уме разговор с Олегом, представляя что и в какой момент он мог бы ему сказать, чем ещё пригрозить, чтобы убедить остановиться. И раз за разом приходил к мысли, что словами он ничего бы не смог сделать. Нужно было поставить Олега на место, показать ему, кто тут на самом деле главный. Господи, надо было просто ему врезать и выставить к чертям собачьим из дома. И так ярко в этот момент Сергей представил себе, как бьёт Олега по лицу, почти без замаха, но сильно, что почти поверил, что так всё и было на самом деле.

— Ауч. Это было больно, — раздался прямо над ухом спокойный, холодный голос, и Сергей замер, чувствуя, как стынет кровь в жилах. Он же был один в комнате, дверь в поле его зрения, никто не мог пройти незамеченным, за спиной только спинка дивана, огромное окно во всю стену и Питер с высоты птичьего полёта. Но голос был слышен так отчётливо, что спутать было невозможно.

— Как это смело, Серёженька, бить друга в собственном воображении. И ты серьёзно думаешь, что смог бы этим на что-то повлиять? — голос звучал знакомо, но Сергей не мог понять, кому он принадлежит. Вроде бы Олегу, а вроде бы и нет…

— Прекрати врать хотя бы себе. Ты же прекрасно знаешь, что происходит на самом деле. Ты всё прекрасно знаешь, Серёженька. Как думаешь, кто из нас настоящий, м? Ты или я? Хороший вопрос, согласись. Очень интересный.

— Хватит… Хватит… Замолчи… — шептал Сергей, кусая губы и жмурясь, чтобы не моргать слишком часто, но голос не замолкал.

— Мне кажется, настоящий всё-таки я. И как ты меня остановишь, если ты не существуешь?

* * *

Сергей вздрогнул, резко открывая глаза. В комнате было светло и пусто, часы показывали одиннадцать. И никаких посторонних голосов. Всего лишь сон…