Возвращаться с того света нелегко (гет)

У меня в каюте аквариум.

Мгновение Шепард просто стоит и смотрит на него, купаясь в слегка колеблющемся голубоватом свете. Она поворачивается, медленно окидывая взглядом комнату и все, что в ней находится. Столы, стулья, диван, кровать — настоящая кровать с подушками и одеялом, а не просто какая-то прямоугольная штука, торчащая из стены. Сбоку от входа в каюту находится ее личная уборная, с личным душем.

Определенно, Цербер не пожалел средств (четыре миллиарда кредитов, и это не предел) на то, чтобы обеспечить своему личному зомби все удобства.

Она делает шаг к аквариуму, чтобы заглянуть в него, глаза следят за пузырьками, что медленно поднимаются вверх и пропадают из виду. Взгляд переключается, и она скользит глазами по стеклянной стенке, такой чистой и отполированной, что она может рассмотреть в ней свое собственное отражение. Ни пятнышка, ни пылинки, даже ни одного отпечатка пальца. Она — самое грязное из всего, что есть в этой комнате.

Я видел вас тогда — груда мяса с трубками…

Отражение в стеклянной поверхности едва ли больше, чем темный, едва различимый силуэт, но она замечает очертания своих шрамов, отблеск красного механического света, борющегося с голубым сиянием аквариума. Она подносит руку к лицу и проводит указательным пальцем по неровным краям на своей щеке и шее.

Пальцы клещами впиваются в край стены, в попытке удержать ее невесомое тело привязанным к кораблю — к тому, что осталось от корабля. Она слышит, как Джокер что-то кричит, но его слова утопают во взрывах, звоном отдающихся в ушах, и скрежете вражеского оружия, разрезающего металл словно бумажную салфетку.

Она прикусывает внутреннюю сторону щеки и сильным, суровым рывком пытается вытряхнуть воспоминания из головы.

Не срабатывает.

Она концентрируется на том, чтобы делать глубокие вдохи, заставляя себя не смотреть вниз на пустоту у себя под ногами.

Глубокий вдох. Не думать о холоде. Не смотреть на разлетающиеся, пылающие останки Нормандии. Глубокий вдох. Глубокий вдох.

Глаза словно заволокло пеленой, боковым зрением она замечает белый рассеянный поток воздуха — она теряет кислород.

Глубокое дыхание становится поверхностным, когда ее охватывает поднимающаяся по горлу удушающая паника. Руки цепляются за боковую часть брони; поиски разрыва так же отчаянны, как и бесполезны.

Глухой удар ладонью о стенку аквариума вырывает ее из воспоминаний, и она пристально смотрит на отпечаток руки, невидящим взглядом всматриваясь в заляпанную стеклянную поверхность.

Отступая от аквариума, она бросает еще один взгляд на свое отражение, и импланты за радужками отражаются на стекле красным отблеском.

* * *

— Настоящая ли? — повторяет Миранда. Она недоуменно моргает, и на ее бледном идеальном лбу появляются две темные морщинки. — Конечно же вы настоящая, коммандер. Что это за вопрос такой?

— Ты одна из тех, кто… восстанавливал меня, — начинает Шепард. Слетающие с губ слова кажутся странными и слышатся так же. — Так что ты должна знать, сколько во мне меня, а сколько техники.

Выгнув бровь, Миранда кладет руки на рабочий стол, возвращая себе привычное хладнокровие.

— В наши дни у многих имеются искусственные улучшения, Шепард. Это уже скорее норма, чем что-то постыдное. Могу вас заверить, что вы человек настолько же, насколько были до того.

— До того, как умерла? — договаривает Шепард, суживая глаза. Какой смысл ходить вокруг да около.

— Да. — Тон ровный, руки по прежнему на столе. — До того, как вы умерли.

Шепард опускает взгляд на вытянутые по швам руки и заставляет себя их расслабить.

— Ты чертовски спокойно об этом говоришь, — произносит она, позволяя себе язвительную нотку в голосе. — Регулярно возвращаешь людей с того света?

— Вы знаете, что это не так. — Все так же выгнув бровь, Миранда откидывается на спинку кресла, складывая руки на коленях. — На исследовательской станции «Лазарь» было четко сказано, что данный проект создавался для вас и только для вас. Что вас беспокоит на самом деле, Шепард?

Она отводит взгляд, смотрит на мелькающие за окном кабинета Миранды звезды. Смотрит всего мгновение, после чего переводит глаза на светящийся интерфейс компьютера. Космос и звезды больше не привлекают ее так, как раньше.

— Не каждый день просыпаешься и узнаешь, что два года была мертва. — Слова эти даются на удивление нелегко. — У меня просто… небольшие проблемы с адаптацией.

Впервые Миранда колеблется, растирая пальцами колени.

— Это вполне объяснимо, Шепард, — кивает она в ответ. — Однако, боюсь, что моя область знаний больше направлена на точные науки, чем на гуманитарные. Это как раз и было одной из причин, почему Призрак нанял секретаря Чемберс в качестве вашей помощницы. Вы с ней уже виделись, не так ли?

— Да. — Руки снова напрягаются, и пальцы сжимаются в кулаки. Шепард пытается отвлечься, скрещивая руки у себя на груди. — Она, вроде как, милая.

Взгляд, которым одаривает ее Миранда, заставляет Шепард чувствовать себя прозрачной, как тот чертов аквариум.

— Она вам не нравится.

— Дело не в этом, — трясет Шепард головой. — Как я и сказала, она, вроде, милая. Очень… э-э… открытая. Просто слишком…

— Жизнерадостная?

— Церберовская, — заканчивает Шепард, с невольной жесткостью во взгляде.

Миранда не обращает на это внимания.

— Что ж, коммандер, — холодно начинает она, — думаю, вам будет сложно отыскать на этом корабле кого-нибудь не на столько «церберовского».

Шепард делает долгий выдох и внезапно чувствует усталость, безосновательную для человека, что провел последние два года лежа, на столе.

— Да. Я знаю.

* * *

На Омеге ей удается сделать перерыв.

Когда Архангел снимает свой шлем и показывает лицо, уставшее и измученное, но такое знакомое, вспышка облегчения, пронизывающая ее насквозь, настолько сильна, что Шепард мгновенно чувствует почти что головокружительную эйфорию.

Ровно до того момента, когда он цепляется за жизнь, а она меряет шагами конференц-зал, в ожидании новостей, осознавая, что это была первая сильная эмоция с момента ее воскрешения.

Она не из тех, кто жалуется на несправедливость Вселенной, однако пустой взгляд направлен на остатки голубой крови под ногтями, и она вдруг думает, что если Гаррус Вакариан покинет мир живых, когда она только в него вернулась, то она этой самой Вселенной еще устроит.

Однако облегчение возвращается, когда он входит в помещение на своих двоих, отпуская шуточки на счет своих новообретенных шрамов, и Шепард делает в уме заметку: обеспечить доктора Чаквас пожизненным запасом бренди «Серрайс Айс».

Позже, она идет в главную батарею, чтобы увидеться с ним. Прислоняется к перилам и смотрит, как он вбивает команды на консоли. Интерфейс явно не предназначен для турианских рук, но Гаррусу это, кажется, не мешает. Его пальцы с легкостью скользят по панели.

— Я тебе зачем-то понадобился? — спрашивает он, и консоль тускнеет, когда он поворачивается к Шепард лицом. Не смотря на шрамы и кибернетические импланты, он выглядит сейчас более живым, за что нужно сказать спасибо еде и сну.

— Ты даже не представляешь, — расплывается она в улыбке. Если подумать, она вообще не уверена, что переставала улыбаться с момента, как он присоединился к команде. — С тех пор как я очнулась, меня окружал лишь Цербер, постоянно. Даже Джокер и Чаквас теперь получают зарплату у них. Ты даже не представляешь себе, как я рада, что здесь есть кто-то, кого я знаю и кому могу доверять.

— Аналогично. — Его правая мандибула все еще удерживается на проводах, однако левая дергается, когда он улыбается. — Я хотел сказать, как хорошо, что ты снова с нами, Шепард. Это были… долгие два года.

Она сжимает губы и делает глубокий вдох.

— Расскажи мне. Знаешь, когда я только присоединилась к Альянсу, я была достаточно юна и глупа, чтобы считать, будто смогу выдержать что угодно. Но даже тогда я и представить себе не могла что-то подобное — очнуться спустя два года и понять, что все, что я когда-либо знала не стояло без меня на месте. Во время тренировок в N7 ничего не говорилось о возвращении с того света.

Гаррус склоняет голову на бок, и в груди его слышится глубокий гудящий звук. Это странным образом успокаивает.

— Шепард, если кто и может выдержать возвращение из мертвых, то это ты. И эй, раз уж ты здесь, то можешь написать учебное пособие.

Она пристально смотрит на него, крепче сжимая пальцами перила.

— Кажется, ты первый, кто не ставит под сомнение мою личность. Черт, да я сама делаю это чаще, чем все остальные. Почему ты так уверен, что я — это на самом деле я, а не какой-нибудь поддельный киборг?

Гаррус смотрит на нее некоторое время прежде чем ответить. Его глаза едва различимы в приглушенном свете главной батареи.

— На Омеге я понял, что это ты, как только увидел тебя на мосту в прицел винтовки. И дело не только в твоем лице или эмблеме N7. Дело в том, как ты двигалась и сражалась, и как отдавала приказы своей команде — такие вещи вот так просто не скопируешь. Если ты и правда какой-нибудь клон, то чертовски хороший, Шепард.

Все начинает вставать на свои места, дыхание понемногу приходит в норму. Сомнения, шрамы, воспоминания о космосе и удушении никуда не делись, но это ведь только первый шаг.

— Спасибо. Эти слова много значат, тем более от тебя.

Свечение от консоли играет на его броне, когда Гаррус сдержанно пожимает плечами.

— Все что угодно, лишь бы помочь. Я все еще должен тебе за спасение от бюрократической волокиты в СБЦ, не говоря уже о помощи с Салеоном.

Шепард машет на это рукой.

— Я тебя прошу, Гаррус, ты отплатил сполна, когда помог мне одолеть Властелина. Не смотря ни на что, если мы оба выберемся живыми из нынешнего положения, думаю, можно будет сказать, что мы квиты. Мало кто согласится отправиться на самоубийственную миссию без единого вопроса.

— Ну, ты же меня знаешь. — Тон его становится лукавым. — Если появляется необходимость столкнуться с чем-то странным и невозможным, я буду в самой гуще событий. Кроме того, не каждый день узнаешь, что коллекционеры и правда реальны, а не просто какой-то kekhinus.

Ее переводчик трещит и гудит на последнем слове, и на лице Шепард отражается замешательство, когда протокол перевода предоставляет ей несколько вариантов его значения.

— Говоря сейчас о коллекционерах, ты упомянул бабайку?

Она понимает, что выражение, отразившееся на его лице — это турианский эквивалент все того же замешательства. Ах, чудеса современной техники.

— Kekhinus, — повторяет Гаррус. — Воображаемый злодей, которым родители пугают своих упрямых детей, чтобы те слушались.

— Именно, — смеется она. Уже от старости пылью покрылось, но все равно приятно. — Очень часто человеческим детям угрожали бабайкой, когда они отказывались есть овощи или идти спать, когда того хотели родители. Я и не знала, что у турианцев есть что-то подобное.

— О да, — растягивая слова, сухо отвечает Гаррус. — Мой отец любил говорить мне, что я стану одним из них. Одним из худших бездельников, лжецов и нарушителей правил.

— Хм-м, — ухмыляется Шепард. — Наша версия более призрачная. Это монстр, который бродит в темноте или прячется у вредных детей в шкафах. Однако, думаю, турианец скорее испугается непорядочности и бесчестия, чем темноты или бури среди ночи.

Он озадаченно клацает мандибулами.

— А что такого страшного в ночной буре?

— Да, в общем-то, ничего, — смеется она. — Давай просто спишем это на наше, человеческое.

— Это я могу, — с весельем отвечает Гаррус. — Приятно знать, что некоторые вещи не меняются.

* * *

— Вы с Гаррусом очень близки, не так ли?

Шепард резко разворачивается, пальцы нервно дергаются к пистолету, прежде чем сознание напоминает ей, что она находится на борту своего собственного корабля.

— Касуми. — Не смотря на отразившуюся на лице улыбку, в голосе ее слышится едва различимое раздражение. — Тебе разве никто не говорил, что лучше не подкрадываться к представителю сил спецназначения?

— Прости, Шеп. — Возникнув из ниоткуда, молодая девушка в капюшоне единым плавным движением облокачивается на стол напротив. Веселье в ее голосе исключает даже намек на то, что ей действительно жаль. — Я, знаешь ли, профессиональная воровка. Подкрадываться — это моя работа.

— Приму к сведению. — Шепард выгибает бровь и скрещивает руки на груди. Ей все еще кажется немного странным собирать боевую группу из воров, психопатов и профессоров. Впрочем, в другой жизни ее команда включала в себя крогана-наемника и археолога-азари.

Она сжимает губы в тонкую линию, решительно отгоняя воспоминания о Рексе и Лиаре. Жизнь продолжается.

Стоящая напротив Касуми деликатно прочищает горло.

— Я не вовремя?

Выражение на лице смягчается, и Шепард размеренно выдыхает, неосознанно выпрямляясь.

— Вовсе нет. Тебе что-нибудь нужно?

Шепард на мгновение удивляется, слыша смех Касуми — мягкий и беззаботный, прекрасно понимая, что ей до нее далеко — воровку практически всегда что-то забавляет.

— Всегда на службе! — ухмыляется Касуми, и ее глаза под капюшоном сверкают, словно маленькие фейерверки. — Знаешь, тебе стоит как-нибудь заглянуть на смотровой мостик. У меня там миленькая лаунж зона, а тебе, кажется, не помешало бы выпить.

— Ловлю тебя на слове, — вопреки настрою улыбается Шепард. — Ты же знаешь, что они зовут это самоубийственной миссией, верно?

— Ну да, конечно, однако нет причин хмуриться, — беззаботно отвечает Касуми. — Если всем нам суждено погибнуть от огромного огненного шара по ту сторону ретранслятора Омега-4 мы могли бы по максимуму воспользоваться отведенным нам временем. Поэтому я снова возвращаюсь к своему вопросу, ответа на который ты избегаешь.

Шепард хватает изящества выглядеть робко.

— А какой был вопрос?

Касуми бросает быстрый взгляд на вход в главную батарею.

— Я только что подметила, что вы с Гаррусом, кажется, очень хорошие друзья.

— Так и есть, — подтверждает она, выгибая бровь. — Мы через многое прошли вместе.

— О, я знаю, — щебечет Касуми, — как и все на этом корабле. Просто потрясная история. Поворот судьбы сводит вместе человеческую женщину-солдата и бравого турианского копа! Сообща, они спасают Галактику, сражаясь бок о бок, только лишь для того, чтобы быть жестоко разделенными неподвластными им силами, после чего снова встречаются в самый нужный момент.

Касуми счастливо вздыхает, прежде, чем замечает, что Шепард смотрит на нее разинув рот.

— Что? Так уж вышло, что я владелица обширной коллекции романов, — подмигивает Касуми. — Но давай серьезно, Шеп. Половина корабля считает вас двоих замечательной парой, и я с ними согласна. Если вы, конечно же, думаете друг о друге в таком ключе. Если же нет, можешь свободно меня игнорировать. Или сказать, что я несу чушь. Как тебе будет угодно.

Шепард знает, что это глупая затея. Они находятся на полпути к сражению со злобными, почти что мифическими инопланетянами, что охотятся на людей на их же территории. Сражение, которое вполне может стать путешествием в один конец. Это ли не самое худшее время для начала непростых и проблемных межвидовых отношений, особенно, когда она все еще пытается свыкнуться с жизнью после смерти.

— Признаюсь, что подобная мысль проскакивает иногда, — слышит она свой собственный голос.

Шепард недоуменно моргает. А это откуда взялось?

Если Касуми и замечает сидящих на ее плечах ангела и демона, то не подает виду.

— Так и знала! — с ликованием в голосе восклицает она. — Что ж, в таком случае, желаю вам обоим удачи. Дай мне знать, если тебе вдруг понадобится совет на счет того, как отвлечь Гарруса от его постоянных калибровок. Я в совершенстве владею парочкой приемчиков, которые всегда творили чудеса с Кейджи.

Касуми ухмыляется, воздух вокруг нее мерцает, и она активирует свой плащ, пропадая из поля зрения.

Шепард склоняет голову на бок и пристально смотрит на то место, где только что стояла воровка. Откуда она вообще знает о Гаррусе и его калибровках?

* * *

С течением времени численность команды растет, лучшие убийцы Галактики выстраиваются в очередь, желая кинуться в бой. К легкому удивлению Шепард все идет по большей части неплохо — если не брать в расчет уничтожение космической тюрьмы и замены закаленного боями воина на крогана-подростка — ровно до того, как коллекционеры не нападают на маленькую, не особо важную человеческую колонию под названием Горизонт.

Горизонт, откровенно говоря, отстой.

Вернувшись на борт Нормандии, Шепард с головой уходит в работу — просматривает сообщения и отчеты, которые не успела еще прочитать, ведет наблюдения за сканированием минералов, выбирает наиболее важные улучшения для корабля. Однако ничто из этого не удерживает ее сознание от утомительных мыслей, бесконечно прокручивая едкие слова, пока они не превращаются в полнейший беспорядок и не заставляют, наконец-то, отступить в приятную темноту и тишину смотровой палубы.

Я бы пошла за тобой куда угодно, Шепард… Я хотела верить, что ты жива, однако подобного не ожидала… Ты предала все, ради чего мы сражались.

Минуты превращаются в часы, пока тихое шипение открывающейся двери не вырывает ее из болота, на мгновение заставляя замолчать повторяющиеся снова и снова обвинения Эшли. Шепард бросает взгляд через плечо и выгибает бровь, замечая силуэт турианца в проходе.

— Шепард, — прочистив горло, приветствует он.

— Привет. — Она сидит вполоборота к нему и задирает голову вверх так и не поднявшись с пола. — Тебе что-то нужно?

Гаррус входит в комнату, и дверь за ним закрывается, мгновенно скрывая его фигуру в тени. Свечение его визора кажется необычайно ярким.

— Вообще-то, я… э-э… подумал, что что-то может понадобиться тебе. СУЗИ сказала, что я найду тебя здесь. — Он делает паузу и тянется рукой к лицу, проводя когтями по мандибуле. — Я не так уж хорош в раздаче советов, но если тебе нужен кто-то, чтобы выговориться, то я тут. Или же я могу уйти, если тебе нужно побыть одной. Не хочу мешать.

Его тело буквально излучает напряжение, и Шепард замечает, как дергаются его мандибулы. Она успокаивающе улыбается ему.

— Ты не можешь помешать мне, Гаррус, — качает она головой, позволяя себе нотку игривости в голосе. — Давай, садись рядом.

Гаррус заметно расслабляется и опускается рядом с ней. Шепард разворачивается на месте, подтягивает ноги к груди и обхватывает их руками, изучающе глядя на него. Свет одной небольшой лампы и закрытые ставни иллюминатора делают освещение, мягко говоря, тусклым, и тени, кажется, сглаживают его шрамы.

— Я рада, что ты пришел, — говорит она спустя мгновение, запуская пальцы в волосы. — Думаю, последние несколько часов понемногу сводили меня с ума от того, что не было кого слушать кроме Эшли.

— Надеюсь, ты не приняла ее слова слишком близко к сердцу. — Гаррус всматривается в ее лицо. — Ты делаешь то, что должна. Если она этого не видит — это ее проблемы, не твои.

— Я знаю, просто… — Она коротко выдыхает. — Я просто расстроена. Из-за Эшли, да, но, так же, и из-за себя самой. Я должна была лучше с ней общаться там, на Горизонте. Если бы я могла заставить ее понять, что я не доверяю Церберу. Просто так уж вышло, что они являются врагами моего врага. Очень влиятельными и находчивыми врагами моего врага.

— Думаешь, была бы разница? — скептически интересуется Гаррус. — Она, кажется, была достаточно решительно настроена касательно своих выводов. На старой Нормандии я с ней практически не общался, но своей эмоциональностью она меня действительно поражала.

Он прокашливается, замечая, как Шепард выгибает бровь.

— Ну хорошо, думаю, я не из тех, кто любит болтать.

Шепард беззвучно хихикает, сцепляя пальцы на коленях.

— Я не знаю. Возможно и не было бы никакой разницы. Но не думаю, что могло бы стать хуже.

— Оу, а вот тут я уже не уверен, — говорит он, склоняя голову на бок. — Вы вполне могли перестрелять друг друга.

— Верно. — Шепард на мгновение замолкает прежде, чем медленно взглянуть на Гарруса, снова выгибая бровь. — Погоди? Предлагаешь посмотреть на все со светлой стороны? Кто ты такой и что сделал с Гаррусом Вакарианом.

— Ха. — Его мандибулы дергаются, и на лице отражается то, что Шепард распознает как веселье. — Хм, возможно ты и права.

Она ухмыляется, однако в глазах у нее ни намека на улыбку. Ненадолго повисает тишина, после чего Шепард снова начинает:

— Я просто все никак не забуду обвинения в ее тоне, даже в самом начале нашего разговора. Почему я не сообщила ей, что жива? Так я и не была жива! — Она сжимает руки в кулаки, кожа вокруг еще не заживших порезов болезненно натягивается. — Я думаю, что, возможно, мы обе ожидали или надеялись на то, что мы те же, что и были. Но это, конечно же, не так. Она, без сомнения, через многое прошла за эти два года, а я все еще пытаюсь свыкнуться с…

Она замолкает на полуслове и окидывает себя циничным взглядом.

— С вот этим. Моим новообретенным зомбячеством.

Судя по всему, исковерканная фраза перевелась достаточно хорошо, потому что голос Гарруса звучит скорее заботливо, нежели озадаченно:

— Это все еще очень волнует тебя, не так ли?

— Да уж. — Шепард потирает глаза. — То приходит, то уходит. Временами я чувствую себя собой, а бывает смотрю в зеркало и задаюсь вопросом: почему мой замерзший труп не уплыл куда-нибудь в открытый космос? У меня море вопросов, на которые я не знаю, как ответить. Почему мне удалось обмануть смерть в то время, когда у других такой возможности нет? Я это заслужила? Или же во мне просто больше нуждаются? Могу ли я, с момента воскрешения, высказать свое собственное мнение или же я просто кусок плоти и роботизированных запчастей, которым манипулирует Цербер?

…или просто Цербер хочет, чтобы ты верила в это…

Она делает глубокий вдох.

— А самым ужасным, как мне кажется, является то, что я не могу никому показывать этого. Я должна быть коммандер Шепард — спасительницей Галактики. Я не могу дать команде увидеть свои слабости или неуверенность.

Гаррус смотрит на нее, и в глазах его отражается что-то непонятное.

— Ты дала мне увидеть это.

— Ты больше, чем просто член команды, — просто отвечает она. — Ты же знаешь.

Она ощущает прикосновение ткани к своей ладони и, опустив глаза, видит, как ее пальцы переплетаются с обтянутыми перчаткой пальцами Гарруса.

Каким-то образом, слова больше не нужны

* * *

— Шепард?

Она моргает и переводит взгляд со своего датапада на колеблющуюся голубую сферу.

— Ты когда-нибудь стучишься, СУЗИ?

Мгновение ИИ молчит, обрабатывая ее вопрос.

— Я могу воспроизводить звук похожий на стук или звонок прежде чем появляться у вас в каюте, если вам так будет удобней.

Шепард сдерживает улыбку.

— Не обращай внимания, это просто шутка. Что ты хотела сказать?

— Секретарь Чемберс пожелала, чтобы я проинформировала вас, что член экипажа Тали’Зора, хочет с вами поговорить.

Нахмурившись, Шепард откладывает датапад на стол.

— Это срочно? Что-то случилось?

— В физическом плане ей ничего не угрожает, чего нельзя сказать о ее эмоциональном состоянии. Согласно утверждениям секретаря Чемберс, она, кажется, чем-то сильно расстроена. Так же, секретарь Чемберс пожелала выразить свое профессиональное мнение, что, вероятнее всего, причиной подобного поведения стали недавние, весьма травмирующие события, перенесенные ею — смерть отца и почти изгнание из флота.

— Ясно, — отвечает Шепард, поднимаясь с места и разминая плечи. — Полагаю, она в инженерном отсеке?

— Верно.

— Я займусь этим. Спасибо, СУЗИ.

Сфера ИИ исчезает, и Шепард направляется к лифту.

По прибытии на четвертую палубу, Шепард обнаруживает Тали как всегда склонившуюся над контрольными механизмами. Она вводит команды на консоли и бормочет себе под нос неразборчивые, в основном, фразы. Переводчик Шепард улавливает несколько понятных слов, предлагая не так уж и много информации, помимо того, что это малоизвестный кварианский диалект и само по себе является ругательством.

Шепард прочищает горло.

— День не задался?

Тали оборачивается, удивление едва различимо за стеклом ее шлема.

— Оу, Шепард! Я не думала, что ты придешь прямо сейчас. Я сказала секретарю Чемберс, что это может подождать, пока ты не освободишься.

— Я была бы довольно паршивым капитаном, если бы была слишком занята для своей команды, — отвечает Шепард с улыбкой, которая тут же сменяется волнением. — Особенно, когда Чемберс утверждает, что ты чем-то расстроена.

— Оу. — Тали отводит глаза, глядя в сторону Кена и Габби, оживленный спор которых отчетливо слышен в небольшом помещении. — Мы могли бы поговорить в другом месте? Возможно в столовой наверху?

— Конечно, — указывает Шепард на дверь. — После тебя. Мне все равно хотелось отведать чего-нибудь из гарднеровской стряпни.

Мягкий смешок Тали тут же обращается смехом.

— Почему-то мне в это очень сложно поверить. Однако, должна признать, некоторые его декстро-творения не так уж и плохи.

Не смотря на легкий тон, язык тела безошибочно выдает волнение. Шепард не выпытывает в чем дело, пока они не оказываются на жилой палубе, в тихом уголке подальше от нескольких членов команды не при исполнении.

Тали кладет руки на стол, сцепленные вместе пальцы выдают ее обеспокоенность.

— Так что тебя тревожит? — тихо спрашивает Шепард.

Тали тяжело вздыхает, пристально глядя на рисунки, что укрывают ее руки, и словно подготавливаясь прежде, чем начать говорить. В конце концов, она откидывается на спинку стула и смотрит на Шепард.

— Вообще-то, у меня есть к тебе вопрос. Очень… — Тали громко сглатывает, что слышно даже не смотря на ее костюм. — Очень личный вопрос.

Удивление появляется на лице Шепард прежде, чем ей удается его сдержать.

— Неожиданно, — признается она. — Но ладно, выкладывай.

— Хорошо, если ты уверена. — Тали выпрямляет руки; трехпалая тень от света кафетерия падает на отполированную поверхность стола. — С того момента, как мы вернулись на Нормандию с Мигрирующего флота, я думала обо всем, что произошло. Предательство, геты… — Она замолкает на полуслове. — Мой отец.

Голос ее становится тоньше и выше, так что Шепард тянется к ней через стол, чтобы успокаивающе сжать ее руку.

— Не спеши.

— Прости, — с дрожью в голосе выдыхает Тали. — Я даже не знаю, что именно меня так расстраивает. Каждый день у кварианцев проходит под угрозой смерти, так что, в каком-то смысле, мы всегда готовы к вероятности подобного. И, все же, я думаю, что тяжело мне от того, насколько внезапно все произошло. Когда умерла мама, у нас было время подготовиться. Было время попрощаться.

У нее вырывается короткий, булькающий смешок.

— Черт. Так трудно плакать, когда на тебе этот костюм. Все лицо зудит. Во всяком случае, я не просто так оторвала тебя от дел. — Она сжимает подрагивающие пальцы. — Я хотела спросить… каково это? Умирать, я имею в виду. Было ли больно? Было ли… страшно?

Тишина, словно толстый слой недавно выпавшего снега, опускается на общий зал. Шепард просто моргает несколько мгновений прежде чем сделать долгий, медленный вдох, такой глубокий, что ее восстановленные легкие болезненно сжимаются в знак протеста.

Перед глазами вертятся в диком танце разноцветные пятна, когда ее тело отчаянно молит о кислороде. Пронизывающий мороз, холоднее которого она не испытывала в жизни. Режущая боль в груди, когда нагрузка на сердце, что пыталось хоть как-то все это компенсировать, слишком велика.

— Я не уверена, что ты хочешь услышать ответ на свой вопрос, Тали. — Голос ее отстраненный, словно принадлежит какому-то другому человеку, за которым она наблюдает со стороны, удивляясь, насколько спокойно он звучит.

— Пожалуйста, Шепард, — шепчет Тали. — Лучше просто знать. Так или иначе.

Всего на мгновение Шепард одолевает зависть к кварианцам за их маски, благодаря которым они способны прятать свои эмоции от мира.

— Моя смерть… — Она колеблется, стараясь не зацикливаться на том, как странно все еще звучат эти слова. — Это был не самый легкий способ покинуть мир живых. Да, было больно и страшно… какое-то время. В основном я помню холод, панику и удушье. Вероятно, я отключилась еще до того, как это произошло.

— Помнишь, о чем ты думала? — Голос Тали тихий, руки наконец перестали дрожать.

— Лишь нечеткие обрывки. Все сильно перемешалось тогда. — Она тянется пальцами к задней части шеи, чтобы растереть затекшие мышцы. — Я помню неверие, по большей части. Мысли о том, что не могла пережить встречу с Сареном, Властелином и сотнями гетов, только лишь для того, чтобы меня выбросило в открытый космос стараниями какого-то случайного, неизвестного врага. — Она издает невеселый смешок. — Весьма самонадеянно, если задуматься.

— Мне это кажется вполне естественной реакцией, — отвечает Тали. — У меня были схожие чувства, когда я выбралась из спасательной капсулы на Алкере и мне сообщили, что ты… не выжила. Все, через что мы прошли вместе было просто невероятным опытом, а потом все просто… закончилось.

— И, все же, мы снова здесь, — пытается выдавить улыбку Шепард. — Спасибо старине Призраку.

Тали издает непонятный горловой звук, пристально глядя на покоящиеся на столе руки.

— Твое воскрешение — это единственное хорошее, что когда-либо делал Цербер.

Но даже это является предметом дискуссий. Шепард не произносит этого вслух.

— Послушай, Тали, — мягко начинает она. — Наши с твоим отцом смерти очень отличаются. Меня выбросило в открытый космос. Если он не погиб при взрыве, когда геты вынесли входные двери, то, без сомнений, они подарили ему быструю смерть. Я уверена, что у него даже не было времени на боль или страх.

— Наверное ты права, — выдыхает Тали, опуская голову. — Помогает, если смотреть на все так.

— С тобой все будет хорошо? — спрашивает Шепард, пристально глядя на нее.

— Думаю да. Мне просто нужно немного времени, чтобы адаптироваться… как и тебе. — Ее тон смягчается. — Спасибо, что согласилась поговорить со мной об этом. Прости, если заставила вернуться к тому, к чему лучше не возвращаться.

— Де нет, все в порядке. — К легкому удивлению Шепард, слова и правда звучат искренне. — На самом-то деле, иметь рядом кого-то, кто признает факт произошедшего — это, как глоток свежего воздуха. Практически никто на корабле, кроме тебя, не хочет или не может говорить о том, что я была мертва… По крайней мере не в лицо. С одной стороны, я рада, что они не относятся ко мне, как к франкенштейновскому монстру, однако с другой, временами мне хочется выйти на жилую палубу и сказать всем — «Да, я была мертва. Вы можете это обсудить».

— Ты говорила об этом с Гаррусом, верно? -спрашивает Тали.

— Да, немного, — кивает Шепард хмурясь. — Откуда ты знаешь?

— Как там у людей говорят? Слухи? — коротко хихикнув, отвечает она. — Хотя, на самом деле, я это знаю, потому что мы с Гаррусом разговариваем временами. Он волнуется за тебя, ты же знаешь. Он пытается этого не показывать, но это так.

Губ Шепард касается легкая улыбка.

— За всей своей турианской невозмутимостью, Гаррус — один большой комок чувств и эмоций. Но… с течением времени мне становится легче. Я в порядке. Должна быть. Потому что если нет, есть большая вероятность того, что Коллекционеры разорвут нас на кусочки, а я не собираюсь позволить этим ублюдкам убить меня снова.

Она не может точно сказать, но ей кажется, что под своей маской Тали улыбается.

— Вот это настрой, Шепард.

* * *

За несколько часов до атаки на базу Коллекционеров Гаррус приходит в каюту Шепард с бутылкой вина и порядком нервничая.

Позже, когда вино допито, а нервозность исчезла, она лежит, лениво закинув руку ему на грудь, уткнувшись лицом в изгиб его шеи. Каким-то образом, все ощущения кажутся невероятно обостренными — начиная с его когтей, перебирающих ее волосы, и прикосновений обмотанных вокруг их ног простыней, и заканчивая биением его пульса под ее щекой.

Она улыбается, глаза помалу закрываются.

— Не засыпай. — Голос Гарруса вибрирует в груди, вызывая приятные мурашки на ее коже. — Мы все еще должны уничтожить Коллекционеров.

— М-м-м. — Ее улыбка становиться шире, глаза все еще закрыты. — Ты хотел сказать kekhinus?

Его грудь вздымается и быстро опускается под ее рукой, заставляя Шепард открыть один глаз и приподнять голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Она заходится смехом, видя его выражение.

— Я напортачила с произношением, да?

Он дергает мандибулами и присоединяется к веселью.

— Ага, тебе, наверно, лучше использовать вашу версию этого слова.

Она машет рукой, возвращаясь в исходное положение.

— Ну, что тут скажешь? Я солдат, а не лингвист.

— Слава Духам за это, — отвечает Гаррус с весельем в голосе, который становится одобряющим, когда она несильно ударяет его в грудь.

— Засранец, — тепло бормочет Шепард, выводя пальцами узоры на его пластинах. — Знаешь, хорошо, что Архангелом оказался именно ты. Это сэкономило мне кучу времени.

— В каком смысле?

— Если бы это был не ты, — поясняет она, — мне пришлось бы прочесать всю Галактику, чтобы отыскать тебя. Просто подумай о всех тех колонистах, которых ты спас, просто будучи достаточно крутым для того, чтобы попасть в досье Призрака.

Он усмехается ей в волосы.

— Рад быть полезным.

— О, ты очень полезен. — Ее пальцы спускаются ниже, а улыбка становится лукавой, когда его дыхание становится тяжелей.

— Шепард, если ты продолжишь, атаку на базу Коллекционеров придется отложить, пока мы не закончим второй раунд.

— Оу, что ж, нельзя заставлять их ждать. Думаю, я отложу второй раунд на потом. — Она приподнимает голову, чтобы оставить легкий поцелуй на его мандибуле. — Прибережем это до калибровки, после того как уничтожим базу и вернемся назад целыми и невредимыми.

Его рука скользит по ее спине, взгляд становится серьезным.

— Шепард…

— Ш-ш-ш. — Она опускает пальцы на его губные пластины. — С тех пор, как я вернулась, начиная со связи с Цербером и заканчивая моим воскрешением и прочим, у меня были как хорошие моменты, так и плохие. Этот — хороший. И я хочу, чтобы он продолжался так долго, как это только возможно.

Его ладонь ложится ей на затылок, и он мягко притягивает ее к себе, пока их лбы не соприкасаются.

— Хорошо.

В каюте повисает уютная тишина, нарушаемая лишь их размеренным дыханием и редкими скрипом ногтей Шепард о жесткие пластины его природной брони. Проходит некоторое время прежде, чем Гаррус снова начинает говорить:

— Знаешь, я тут думал о твоей… э-э… ситуации, и это напомнило мне одно научно-фантастическое шоу, которое я смотрел в детстве. В нем говорилось о супергерое, который облетел всю Галактику, спасая ее — ну, знаешь, как обычно — однако, время от времени, злодеи брали над ним верх и убивали его. Но он всегда возвращался, каждый раз. А объясняли это тем, что его работа еще не была закончена. Оставались еще несправедливость, с которой необходимо бороться, и люди, нуждающиеся в спасении. Так что смерть не могла забрать его, пока он не выполнит то, что должно.

Оперевшись на локоть, Шепард подпирает голову рукой и с легкой ухмылкой выгибает бровь.

— Гаррус, ты только что сравнил мою жизнь с научно-фантастическим детским шоу?

— Х-м-м-м, — только и отвечает он, перебирая пальцами ее волосы и массируя кожу головы. Очевидный отвлекающий маневр и достаточно хороший. — Возможно?

Она коротко фыркает, не сдержавшись от улыбки.

— Я проигнорирую это, если продолжишь. — Она позволяет векам снова опуститься и довольно вздыхает. — Думаешь, все может быть настолько просто? Судьба или предназначение, называй как хочешь, решили, что это моя задача?

— Ну, не знаю на счет судьбы или предназначения, — с весельем в голосе начинает он, — но я ведь турианец, Шепард. Мы любим, чтобы все было как можно проще.

Звучащий из интеркома голос Джокера обрывает ее смешок.

— Мы примерно в пятнадцати минутах лету от ретранслятора Омега-4, коммандер. Если хотите приодеться или просто подготовиться, сейчас самое время.

Шепард кривится, расслабленно вылезая из постели и протягивая Гаррусу руку.

— Кажется, сейчас как раз подходящий момент, чтобы проверить твою теорию. — Она склоняет голову, направленный на него взгляд нежный и задумчивый. — И, Гаррус, что бы ни случилось… Спасибо.

— За что?

— За все, — просто отвечает Шепард, улыбаясь так, как, казалось, не улыбалась со времен своей первой жизни. — Давай, — продолжает она. — Пойдем, прикончим бабайку.