Тепло объятий (джен)

— Почему ты сразу не сказал мне, что там есть ещё один шаттл? — хотя Кэнан не хотел, вопрос прозвучал недовольно.

Они едва успели выбраться из пещеры, и, если бы не дополнительный шаттл, стоявший за большой глыбой, их бы завалило. Одни из последних джедаев просто погибли бы в пещере. Как глупо.

— Я говорил, — пробурчал ученик, а потом возмущённо обернулся: — Но тебе ведь важнее было поспорить с Рексом!

— Эзра… — учитель хотел объясниться, признать вину, но ему не дали продолжить, сразу перебив.

— Ты никогда меня не слушаешь!

Мальчик с досады пнул камень на дороге и пошёл прочь. Учитель смотрел, как Бриджер шёл к холму, и думал, сколько минут нужно дать ему, чтобы они могли поговорить нормально. Определённо, напряжённая ситуация сказалась на их нервах, нужно было вернуть контроль над собой — им всем.

Однако дольше десяти минут Джаррус не выдержал и пошёл искать падавана. Тот сидел спиной к стоянке их группы и смотрел далеко вперёд, на луга. Плечи ребёнка мелко тряслись, слышались частые всхлипы — не надо было даже слушать Силу, чтобы понять настроение мальчика.

— Эзра, — Кэнан сел позади ученика, сначала положил руки ему на плечи, а потом скрестил их у него на груди, тем самым плотно прижимая Бриджера к своей.

Обнимать Эзру уже давно было привычно. Прикосновения стали неотъемлемой частью жизни учителя и падавана: падал ли кто-то из них, хотел ли поддержать другого — во всех ситуациях. После сна же объятия были обязательным ритуалом, словно дарили заряд бодрости на весь день.

— У-у-ух-ходи-и, — всхлипнул Бриджер, сделав вялую попытку вырваться.

Джаррус прижался к его виску той щекой, над которой глаз был незрячим. Ему повезло — враг мог выжечь оба, но так вовремя вернувшийся падаван отвлёк противника, и тот немного скосил удар.

— Прости меня. С этой нервотрёпкой я перестал контролировать себя. Я не хотел тебя обвинять. Я буду более внимателен к тебе, обещаю.

Эзра сжал пальцами предплечья учителя и повернул голову так, что его лоб коснулся губ Кэнана — выпрашивал поцелуй, а значит, больше не дулся. Джаррус без раздумий поцеловал ученика в лоб со всей отеческой нежностью, на которую был способен, а потом пересел, чтобы обнять мальчика.

Обнимая друг друга, учитель и ученик чувствовали внутреннее тепло, заряжались энергией и забывали всё плохое, что с ними случилось за последние часы.