Горькие слезы Гарри Пухлика (джен)

ГОРЬКИЕ СЛЕЗЫ ГАРРИ ПУХЛИКА

Фанфик

Эй, Гарри, Гарри, ты не наш, ты не свой,

Эй, Гарри, ты не с наших океанов!... ( суровая детская песенка)

глава 1

ВАССАЛ ДАМБЛДОРА

1.

Родители повторяли — пальцем не трогать братика, потому что он сирота и заморыш. Дадли почти ничего про сирот не знал. У одноклассника Харана не было отца, убили через год после приезда их семьи в Англию из Пешавара, потому что первое время пакистанская семья тусовалась с земляками, а рулили в той тусовке свои же горные мафиози. Отец где-то в чем-то ошибся, и его зарезали, но через пару лет мать встретила другого парня, из Эфиопии. Как там правильно — не черный, не негритос, а афроамериканец, во! Здоровенный как баобаб, тяжелый и с острыми белыми зубищами. Свирепый как тот носорог. И никаких проблем у Харана больше не было, ни на улице, ни в школе, да везде, где хоть раз видели его отчима. Или трех братьев отчима, или его папу или маму. Мама иногда того отчима прямо на улице била, чаще хозяйственной сумкой. И он трусливо убегал, потому что его черная-черная мама была еще шире и сильнее. Два баобаба в одном.

А слово заморыш значит «мелкий», ну так, надо Гарику с него брать пример, он-то жрет от души, носится и дерется много, вот и получился вполне сочный упругий пончик. Так одна тетка сказала Дадлику в торговом центре, когда он семилетним раздолбаем в августовскую жару, в шортах и майке, освежился в центральном фонтанчике и вылез, а отец отказался выдавать деньги охранникам.

— Он всего лишь маленький неразумный мальчик!

— Маленький , но весьма габаритный,- ответила тетка администратор.- — Очень такой сочный мальчик-пончик. К тому же ваш пончик помочился в фонтан…

Отец закипел и ткнул в нее пальцем: Мэм, вы оскорбляете полных людей! Все слышали, даже ребенка не пощадила, проклятая расистка…

В общем, штраф за фонтан отменили, хотя по-честному, отлить в него Дадли успел. Ну так, инстинкты свое берут.

Не был Дадли садистом и живодером, просто-напросто его много лет возмущал тот факт, что брат не брат, а чмо какое-то. Всегда мямлит и жмется, дергается от шороха, чуть напряг — в кусты, пошутишь по-свойски, по-пацански, так либо в слезы, либо опять в кусты. Ну почему такой? И отец Дадли был крепким хладнокровным мужиком, суточная норма слов — два-три десятка, и мамаша жесткая и прямая, как замороженный лосось, и воспитывали их обоих одинаково, без сюсюшек и стишков-песенок на ночь. Отец по молодости увлекался регби, отвел пацанов в секцию. Гарри увидел, как на поле сшиблись два качка парня, трава-зубы-кровь ошметками, и упал в обморок. Гнилой стручок на гаревой дорожке. Дадли походил на регби три месяца, и нравилось, но ему пальцами в рот заехали, глотка чет-там воспалилась, и выпал нечетом месяц в больнице под уколами, жопа покрылась шишками и чесалась. Мать стала против регби, а папаше спорить некогда, у него был небольшой, да кровный бизнес, сам с одним инвалидом в помощь управлялся, времени на споры совсем нет.С десяти лет Дадли сунули в бокс, а Гарри вприпрыжку отправился в ботанический кружок.

И Дадли совсем его запрезирал, не замечал в упор. Боксеру отдали вторую верхнюю комнату для зала с черной «грушей», а мелкий не хуже миникультиватора вскапывал и окучивал сад и три-четыре грядки. Сам попросился в чулан на первом этаже, поближе к клумбам. Гарри любил пионы. Пацан любил пионы и вслух цветочками восхищался! Другой бы убил за такое, а Дадли пошел на второй этаж и долго грушу колотил. И все, ни слова, плевки не в счет. И никаких проблем не случалось две недели, до похода в зоопарк.

Ехать собрались в воскресенье, а других свободных дней у отца и не было. Обещали жару, по этой причине все встали раньше (а обычно Вернон и мать отсыпались в выходной до обеда). Все недобрали по два-три законных часа сна и у всех настроение просело. На входе в зоопарк сперва не смогли припарковать их «бентли», сильно подержанную гордость родителей, а Дадли в который раз замечал усмешки обслуги зоопарка, так как машинка была вполне антикварная, уж лучше бы корейское новье прикупили. Оставили тачку за два квартала, прошлись по антилопам, птицам, хищникам. Везде от клеток воняло немилосердно. Сюрприз — уборщики в эти выходные бастовали, и кучи эскрементов в клетках были внушительными. Семья проголодалась, Петунья первой унюхала близость Макдональда, а Гарри первым добежал и занял очередь — мелкий и потому как глист просачивался сквозь частые живые ограды, в основном, колючий боярышник и можжевельник. Все налопались и отдышались, пацанов чуток разморило, а старшие захотели острых ощущений — и умотали в комнату страха, куда вход с двенадцати. И Дадли сошел бы за своего, наверняка бы билетер не отшил, но на него оставили Гарри. И пять фунтов на мороженое.

Они нашли метров через сто будку мороженщика, закупились по-братски: маленькому фруктовый лед и ванильное в стаканчиках, а большому нужно больше веществ, поэтому два по 250 брикета с пломбиром — шоколадный и с киви. А вместо счастья для живота началось тотальное бедствие.

Из-за угла выскочили три пацана, несвоевременная дружба народов — англосакс, рыжий ирландец и азиат с японской татухой на шее, были они, скорее всего, на год-два постарше братьев. Все уличной выделки — крепкие, наглые, шмотки из секондхенда, у одного в руках грозно белела обструганная палка. Чем не бейсбольная бита?

— Эй, карапузы, сладкое вредно. Бегом сюда, и мороженое нам в подарок.

— А шли бы вы,- сказал Дадли и огляделся: на дорожках посторонних никого. Музыка гремит, голоса доносятся, но высокие кусты все отлично перекрывают. Сзади в тридцати метрах будка, в ней тетка и холодильники с мороженым, но как в ту будку попасть?

— Ты зря борзеешь, жирный,- сказал пацан с палкой.- Борзые у нас и мороженое отдают, и карманы выворачивают. А еще вякнешь, штаны заставлю снять.

Они вполне умело окружали Дадли и Гарри. Дадли шепнул: Как дернусь, прыгай в кусты.

И мельком увидел куда-то завернутые зеленые глаза братца, тому от страха, видать, крышу снесло. Но Дадли сценария не менял, и как только местные приблизились, резко шагнул к главарю и впечатал ему в лицо шоколадный брикет, хорошо, что уже распаковал его перед встречей. Собрался ведь полакомиться. Пацан заорал и схватился за лицо. Дадли попытался забрать у него палку. И даже выдернул, но его ударили сзади (влетел всем телом второй, который азиат), и младший Дурсль покатился по мелкой щебенке. Катился и видел, как стоит неподвижной сосенкой беззащитный Гарри. Третий пацан забрал у него оба стаканчика и смеется. А главарь уже прочистил глаза от пломбира и готов пинать его, толстого пока еще боксера, который вообще то собирался замочить лет через пять чемпионов Тайсона и Холлифилда.

Он успел встать до пинка, а потом отмахнуться от азиата палкой, тогда главарь бесхитростно влепил кулаком ему в челюсть — и и Дадли полетел в кусты. Летел и догадывался — шпана тоже, видать, боксом интересуется. Тушка его пробила заросли и он вывалился на другой дорожке. Вдруг, как черт из ниоткуда, рядом возник Гарри. И кусты затрещали, зазвучали ругательствами — ломились следом местные.

— Эй, мелкие, кто позволил кусты ломать?- рявкнул мужской бас.

Почти рядом, метрах в пяти на лавке сидел полисмен и курил. Котелок на лавке, мундир расстегнут. Дадли порадовался, что в полете потерял оружие — палку. Шпана вывалилась, оценила ситуацию — а бобби уже обозленно вставал, надевая головной убор. И шайка грабителей нырнула обратно в кусты.

— Кто вам позволил безобразничать?- злобно спросил полисмен, подходя к братьям.- Где ваши родители?

— Нас они в кусты затолкали,- сказал Дадли.- Они хулиганы, но вас испугались. Не хотите мороженого, сэр?

И полисмен, даже не замешкавшись, взял у него пломбир с киви. А они осторожненько, озираясь, добрались до павильона страшилок и нашли там родителей.

Про свои детские заботы братья не рассказывали, с карапузных времен усвоили — родители никогда не хотят разбираться в прелестях счастливого детства, а попросту наорут или вломят. У Дадли вид был ободранный, сказал, что выглядывал их и упал. Гарри был как огурчик. Но перед тем, как предстать перед старшими, Гарри шепнул: А ты круто там, как бык на них кинулся. А я даже врубиться не успел…

Дадли на него злился. Лишь спустя часа два он вспомнил, как первый раз в жизни Гарри им восхитился. И в последний раз.

— Папа, ты змеюку обещал!- взвизгнул он, самого-то после короткой стычки еще потряхивало.- Да ничего я не расцарапал, в кусты свалился. Там шли цыгане, и я от них спрятался, вы же предупреждали, что сразу драпать от цыган, если что…

Петунья несколькими мощными хлопками выбила из него пыль и вероятную дурь, и все пошли искать сетчатого, самого огромного за планете, питона. Это был гвоздь сезона, и по телику и в газетах питона расхваливали, будто бы он не питон, а любимый племянник британской королевы.

Всех змей из тесного и душного террариума переместили на открытые площадки и выгородили толстенными защитными стеклами высотой в два-три метра. Сперва семья Дурслей долго обсуждала черную мамбу, она была метра три длиной и довольно подвижная, видать, жара ее возбуждала. Или чайки достали — они шныряли вокруг мамбы, что-то воруя из вороха прелой травы, пили воду из мелкого бассейна, а некоторые подбирались к черной змеюке совсем близко и орали, стуча желтыми клювами. Мамба шипела, потом приподнялась и стала раскачиваться, поджидая, когда чайки отвлекутся. Но птицы оказались смелыми и ловкими — бросок змеи был неудачным, две чайки взлетели на верхний край ограды, а третья отпрыгнула, хлопнув мощными белыми крыльями, и презрительно заорала.

Дадли первым перешел к площадке с питоном. Размеры знаменитости впечатляли, пусть питон и свернулся в несколько грязно-желтых, покрытых сложным орнаментом, колец и лежал совершенно неподвижно, словно бесконечная, плохо надутая кишка. После разозленной мамбы такое поведение гада Дадли обидело. Минуты две-три он ждал, потом постучал в стекло. Питон не шевелился. У него в загоне тоже имелась бетонный пруд, рядом укрепили крупный сухой куст саксаула с переплетением серых сучьев и колючек. А на верхних ветках ловко ползала белая крыса.

— Глядите, от дохлого питоши завтрак сбежал,- засмеялся Дадли.- Ай да крыса! Гарри, она прямо на тебя похожа, вовремя забралась в безопасное место!

Родители не поняли, о чем разговор, но зашикали. А братец обиделся, насупился и прошипел:

— Это идиоты получают пинки, те, кто умнее, умеют ускользать. Ты, Дадли, любишь хвастать, что крутой и сильный, но потом кто-то опять даст тебе по морде.

— Ненавижу змей,- громко сказала Петунья,- Вернон, пошли за сахарной ватой, мы детям обещали.

Старшие отошли.

— Кто-то и тебе рано или поздно даст по морде,- грозно сказал Дадли мелкому.- Нет догадок? Ты пищишь, как червяк, мелкий червяк.

— Я точно знаю, кто тут ничтожество,- вдруг с вызовом ответил Гарри.

Он повернулся к стеклу и странно зашипел. Дадли замер — это не было пускание слюней или еще какая дурь, Гарри выводил сложные посвистывающие рулады, пялясь на питона. А питон вдруг дернулся, кольца схлестнулись узлом, встали вертикально восьмеркой, и огромная морда змея через доли секунды зависла прямо у стекла, на уровне глаз очкарика. И питон сам что-то еле слышно прошипел. Дадли обалдел совершенно. Эти двое разговаривали! Он знал, что Гарик чудной, и пару раз родители путанно объясняли ему, что кузен у них с отклонениями, надо их не замечать и никогда никому не рассказывать, но сейчас происходило что-то совсем необъяснимое. Огромное тело змея словно бы засветилось, теперь он весь извивался и раскачивался, а морда с высунутыми клыками начала все резче и сильнее биться в стекло. И свист усиливался.

— Эй, кончай,- обеспокоенно сказал Дадли брату, дергая того за руку.- Нас всех заметут, если что…

Гарри отмахнулся и еще злее зашипел, у него даже лицо стало другим, непохожим и жутковатым. А руки вдруг заломились назад, словно он собрался прыгнуть и взлететь. И раздался тяжелый хруст: стекло между мальчиками и вздыбленым, как ожившая колонна, питоном исчезло. А два боковых стекла с треском и звоном рассыпались на куски.

Дадли начал верещать, как пожарная сирена. Он бы рванул, но от извивающегося желтого бревна с горящими зрачками нельзя было отвести собственных глаз — пристальный взгляд питона завораживал. Гарри рядом тоненько и противно засмеялся, не прекращая шипеть. Змеиная морда ушла вверх, Дадли неотрывно следил за ним и вдруг заметил, что над ними, в синем небе, висит то самое защитное стекло. Вертикально застыло, и слегка встряхивается под свежим ветром.

Питон разинул огромную пасть, в которой блестели рядами клыки и дергался раздвоенный шнурок языка, глотка была бесконечной, а вот пасть быстро надвигалась, и Дадли от страха начал падать, потому что совсем отказали ноги. Упав на жопу, он увидел ужас номер два — прямо к нему подползала черная змеюка мамба из соседнего террариума. Стекла-то лопнули! Кроме ног у пацана отнялся и язык, и он совсем тихо заскулил слово «мама». Гарри дробненько и зло хохотал. И тут же наверху тяжко зазвенело, стекло в небе лопнуло и кусками обрушилось на них.

На Дадли первой прыгнула мамба, и он завалился набок, убирая голову с линии ее прицельного полета. Откатился, звенели падающие стекла, звучали далекие и близкие вопли людей, включилась и заверещала настоящая сирена. Он огляделся — мамбу стеклом перерубило пополам, обрубки дергались и подпрыгивали. А питона сверху больше не было. Где питон? Дадли озирался — и заметил, как огромный гад сноровисто уползает вглубь своей площадки, где из шлакоблоков, бревен и травы соорудили какое-то убежище для рептилии. И он что-то тяжелое тащил в пасти! Дадли осмотрел себя — нет, ничего от него змей не откусил, руки-ноги на месте. Посмотрел вокруг — совсем рядом, на ярко-зеленом газоне, словно деталь большой куклы, лежала голова Гарри, с мокрым и красным обрубком шеи, без очков и с крепко зажмуренными глазами. Брату стеклом отрубило голову. И что уволок в нору питон, Дадли тут же догадался.

— Гарри, ты здорово влип,- сказал он голове и отключился. Не надо думать, что пацан был циничен и жестокосерд, он просто не мог переварить увиденное. Все это было не по-настоящему, потому что так быть не должно, и уж тем более не с ним. На самом деле, первой хлопнулась в обморок его мама, еще когда питон раззявил пасть над ее Дадликом. А когда запрыгала по траве голова Гарри, захрипел и свалился от инфаркта отец Дадли, хладнокровный когда-то по молодости Вернон Дурсль.

Ни мертвая голова Гарри, ни умирающий из-за разорванного сердца Вернон, ни Дадли с мамой, лежащие без чувств, не видели, как из головы Гарри вылезла мелкая серая клякса, полужидкая такая амеба, немного взлетела, на секунду зависла в воздухе, а потом со шлепком припечаталась ко лбу Дадли. Пара секунд — и она снова исчезла, на лбу остался маленький кровоточащий рубец.

2.

Он открыл глаза и сразу понял, что это палата в больнице. Соседей не было, он упакован в кровати, белые наволочка и простыня пахнут какой-то химией. Дадли все случившееся немедленно вспомнил, картинки были настолько ясными, что даже шанса подумать, будто бы это были сны, кошмары он не имел. Да, ужасы позади, но что с ним будет теперь, непонятно и тоже страшно задуматься.

Но чем-то его тут напичкали, потянуло в сон, потом шум шагов — рядом стояла медсестра в возрасте и что-то с непонятной улыбкой ему говорила.

— Очень хочу пить,- сказал Дадли.

Она закивала. Отошла к другой стене, где был стол, висела раковина, и медсестра набрала в стакан воды. Скрипнула входная дверь, Дадли ее не видел из своего угла, но окрик медсестры расслышал:

— Кто вы такой? Немедленно выйдите!

В ответ прозвучало что-то непонятное, а Дадли по лицу будто мазнуло теплым воздухом. Медсестра замолчала, села на стул и застыла.

— Сиди, закрой глаза, ты будешь спать , пока не разбужу,- сказал чей-то тихий и вроде бы старческий голос. У кровати показался старик, скорее всего, восточный хрен из того Пакистана, потому что он был одет в цветастый халат до пят и имел широкую седую бороду. На голове загнутый красный колпак. Он без спроса присел на кровать, стиснув ноги Дадли. И с каким-то непонятным интересом придирчиво осмотрел лицо мальчика, качая головой.

— Здравствуй, Дадли,- сказал старик.- Может быть, ты еще не знаешь всего, но я не хочу скрывать страшную правду.

— Вы кто?- спросил Дадли.

— Я тебе друг. Ты остался совсем один, умер твой отец и Гарри тоже умер. А твоя мама какое-то время будет жить под присмотром у врачей. Она не в себе, так у вас говорят? Будем надеяться, что когда-нибудь ее вылечат.

— Я хочу пить,- пожаловался Дадли, плакать ему почему-то не захотелось, и верить старику не хотелось. Он сжался в комок нервов и мышц, пустой желудок даже заныл от сжатия.

Стакан с водой сам прилетел и завис у правой руки Дадли. Он схватил стакан и жадно проглотил теплую воду. Снова уставился на старика, тот восторженно улыбался, словно бы предвкушая, как мальчик восхитится фокусом со стаканом.

— Кто вы такой?- снова спросил Дадли.

— Вчера и я пережил сильное горе,- посмурнел лицом старик.- Ты остался без семьи, а я потерял очень важного, дорогого мне ребенка, я говорю про Гарри Поттера. Про твоего двоюродного брата.

— А вы знаете, что это все он, это случилось из-за него!- закричал Дадли и отшвырнул стакан на пол.

— Нет, ты неправ. Ты много не знаешь. А Гарри ни при чем, в зоопарке у него случился выброс сырой, прямо даже дикой магии. Мальчики такое контролировать не могут. Наш Гарри вообще-то был из семьи волшебников,- старик снова странно заулыбался,- И сам он мог бы стать великим магом. А тут такая ужасная случайность! Я надеюсь, что мы с тобой справимся с потерями и вместе пойдем дальше,- вдруг заключил он.

— Нет, я с вами не пойду,- замотал головой Дадли. И уже собрался громко закричать, хотя сил на это вряд ли хватило бы. Но старик все видел, он крутанул рукой, в которой возникла кривоватая черная ветка или палка, и свет перед Дадли опять погас

На этот раз очнулся в знакомом месте, сидя на любимом кожаном диване, в своей домашней одежде. Круглый чайный столик для вечерних посиделок дружески приткнулся у его коленок в флисовых штанах. Это была гостиная их дома, семейный очаг Дурслей. Но мальчик не успел поверить, что кошмары отменили, потому как напротив в кресле сидел бородатый старик, в том же красном колпаке, и следил, как пузатый чайник сам порхает и разливает по чашкам кипяток. Пакетики с чаем замокали. В низкой вазе для орхидей нелепо лежало печенье, которое в субботу вечером пекла мама. Как его сюда перенесло, кто переодевал, когда это мельтешение кончится?

— Сэр, как мы сюда попали?

— Это называется аппарация. Я подумал, что тебе станет легче, если вернешься в привычное место.

— Это дом отца и матери, а их больше нет. Вы сказали, мать сошла с ума. Всех уничтожила ваша магия, ваш Гарри Поттер…

— Ты ничего не знал про Гарри Поттера…

— Сэр, это ведь я, а не вы, жил с Гариком рядом все годы. Лет десять он с нами жил! А вас я не видел в нашем доме ни разу. Почему тогда я про него ничего не знаю, а вы знаете?

— Потому что это было тайной. И сейчас тайна.

-Я не хочу ваших тайн.

-Не торопись, пока не узнаешь всю историю. А она очень сложная. Гарри должен был вырасти и стать героем.

— Стать героем? Слабый, тощий мальчик-с-пальчик из-за кустика?- мысль про боязливого Гарри в роли героя из комикса заставила мальчика криво ухмыльнуться.

— Да, Гарри казался слабым, но потом он стал бы героем. Собственно, и сейчас в магическом мире он почитается как герой, он мальчик, который выжил. И убил, когда был младенцем, страшного злодея.

— Убил таким вот выбросом сырой магии?

— Там все сложно, собственно, никто не понимает, как младенец убил сильнейшего в Англии темного мага.

— Зато я видел и понимаю. Гарри был настоящей бомбой, в первый раз рвануло, и вашему злому магу кранты, а во второй раз поубивало моих родителей. И черную змеюку, и его самого…

— Не так все однозначно, мальчик мой, нельзя судить о людях предвзято.

— Сэр, я не ваш мальчик!

— Тогда чей? — сменил тон на властный старик.- Мой или ничей. Пора тебе, Дадли Дурсль, осмотреться и подумать. Ты один. Никого у тебя нет. Но ты был братом героя Гарри Поттера, и поэтому я, Альбус Дамблдор, директор магической школы Хогвартс и председатель палаты магов, предлагаю тебе помощь! Ты готов выбирать между приютом для сирот в каком-нибудь городишке на севере Англии и моей помощью?

Дадли подавленно молчал. Потом спросил:

— А почему на севере? И у меня еще есть тетка Марж!

— Нет, тебе сотрут память обо всех родственниках, назовут Томом и отправят в сиротский приют куда подальше. Это закон, Статут о волшебниках, по которому никто среди простых людей не должен знать и рассказывать о магах. Таким людям стирают память.

Мальчик молчал, но глаза его намокли и заблестели.

— Или ты будешь новым Гарри Поттером.

— Кем?

— Юным волшебником Гарри Поттером.- терпеливо повторил Дамблдор.- Ты заменишь для магов своего брата и выполнишь его долг, его миссию. Ты уйдешь из мира простых людей в мир волшебный, где царствует магия!

— Вы о чем вообще? Я не маг! Я не Гарри Поттер!

— Вы с Гарри через Петунью связаны кровью, и это родство поможет тебе заявить о себе, как о человеке с кровью Гарри. Ну и я где надо подстрахую. Ты и раньше, думаю, был сквибом, магическим калекой, а вчера кое-что случилось. После гибели несчастного Поттера ты стал магом.

— Я ничего не понимаю.

— Я считаю, что пока тебе ничего понимать не нужно, там все опять сложно и противоречиво. Просто есть свершившийся факт, я уже провел тут пару часов, диагностируя тебя спящего, ты теперь маг с довольно хорошим магическим ядром. А через месяц ты поедешь учиться в школу волшебства Хогвартс!

Дадли молчал. Он печенками чувствовал, что его тащат в мутную и смертельно опасную неизвестность. Но не знал, как сопротивляться. Старик все видел, все знал, и наверняка любые попытки Дадли спастись мог просчитать и обезвредить на раз.

— Мальчик, я мог бы прямо сейчас наложить на тебя Империо, это заклинание подавляет волю, и потом ты бы с восторгом выполнил все, что нужно. Но я хочу получить не слугу, а друга и помощника. И обливейты, которые стирают память, империо, насильственная легименция, все эти заклинания очень быстро разрушают психику детей. Ты ведь дурачком не хочешь стать?

— Не хочу,- сказал Дадли.

— Это меня радует. Когда маги о чем-то договариваются, они приносят друг другу магическую клятву.

— А что будет, если один из магов клятву нарушит?- насторожился Дадли.

— Его накажет магия.

Дадли пытался что-то и как-то обдумать: в сироты на север не хочу, значит, надо затихариться, разузнать про этого старика и его мир. А я-то никакой не маг, и клятвы эти не про меня. Значит, будем кивать и улыбаться.

— Какая там клятва?- спросил он и засунул в рот печенье от своей матери, которая теперь жила в психушке.

— Говори за мной. Я Дадли Дурсль, брат по материнской крови Гарри Поттера, клянусь, что с этой минуты буду именоваться Гарри Поттером, и возьму на себя его долги и его судьбу. Свидетель моей клятвы директор школы Хогвартс Алберт Дамблдор, который должен помогать мне исполнять долг, и пусть магия скрепит нашу клятву.

Довольно беспечно Дадли повторил эти слова, но как только клятва прозвучала, вокруг него воздух сжался в плотный кокон, он задохнулся, а сжатый воздух гулко полыхнул смесью желтого и синего пламени, и рука старика на миг засветилась белым сиянием, а потом мальчик закашлялся, со свистом втянул воздух и подавленно замолчал.

— Очень хорошо, Гарри,- сказал старик.- Магия дала сильную реакцию. Кстати, ты ведь ее ощутил? Это подтверждает, что сам ты стал магом.

— И теперь привет всяким вашим демонам?- криво усмехнулся мальчик.

— Не надо приветов демонам. Это ведь не пугала, а реальные и страшные обитатели других миров. Давай на берегу сговоримся, мы с тобой светлые маги, демонов мы будем гнать в хвост и в гриву. Как тебя зовут?- старик резко сменил тон.

— Это…я…я Гарри Поттер,- с трудом выговорил пацан, и скривился.- Что-то со мной, директор, не то. Меня выворачивает будто.

— Магия меняет тебя, чтобы ты мог зваться Поттером. Этот ожидаемо.

— В клятве было про долг и судьбу. Кто-то знает судьбу Гарри Поттера?

— Твой долг знаю я. Твою судьбу вершит магия, и никто кроме нее. Нам пора отсюда уходить, Гарри,- кивнул с тренированной холодной улыбкой старик. Он цепко взял рослого и пухлого мальчика за локоть, махнул палочкой и дернул бородой, и они аппарировались из пустого дома Дурслей. Минут через пять дом загорелся, а из соседнего дома пешком куда-то отправилась знаменитая на всю улицу чокнутая старушка с пятеркой больших косматых котов. Коты несли на спинах пристегнутые ремнями мешки и злобно мявкали.

3.

Чудеса продолжались, но хорошие чудеса прятались где-то в конце длинной очереди. Дамблдор закинул пухлого Гарри в лес, и не какой-нибудь там ухоженный парк, а в непроходимую чащобу с буреломными залежами. Пацан знал, что на островах нет диких зверей страшнее лисы, а тут они прошли метров двести по узкой тропке, и совсем рядом по кустам ломанулось крупное копытное. Старик напрягся, молниеносно выставив свою кривую длинную палочку. Постояли, никто не атаковал, они пошли дальше. Но по шумам и воплям мальчик точно понимал, что лес кишит зверьем, и звери тут серьезные. Потом он отогнул ветку с листьями, а ветка вдруг обвилась вокруг горла, и он с воплями разодрал тонкий побег. Старик посмеялся и сказал, что этих силков в Запретном лесе давно не встречали, Гарри повезло. И Хагрид будет рад узнать про дикие Силки.

Лес темнел, и наверху, в просветах листвы и веток, все чище и ярче поблескивали звезды. Деревья впереди неохотно редели, и откуда-то проникал свет. Они вышли на опушку — метрах в пятистах стоял высокий, украшенный шпилями, барельефами и разноцветными огнями замок. Один в один шоколадный торт «Черный Принц». На донжоне реяли флаги и кружили пухлоперые совы, громко и залихватски ухая. Такой красоты сын Петиньи в жизни не встречал, а уж по лондонским замкам мать его поводила, да и в их графстве имелись свои древности. Слева от замка за остатками закатного света можно было различить морщинистую от ветра гладь огромного озера. А в низинке за опушкой спряталась большая приплюснутая хижина, похожая на гигантский груздь. Судя по дыму, в ней горел очаг и , почуяв чужаков, гулко залаял пес. Когда они взбирались на высокие ступени перед дверью, бесхитростно вырубленные прямо в глине, изнутри выглянул хозяин. И снова паренек обомлел — росту в мужике было около двух с половиной метров, шевелюра торчала во все стороны, как шуба старого ежа. Он забормотал, показывая редкие и кривые зубы:

— Ох, радость-то, великий Дамблдор ко мне в гости зашел! А я не ждал, еды не готовил. Ну, хоть чаем напою, хорошим чаем, на семи травках завареным…

— Рад тебя видеть, Хагрид. Еще больше рад, что ты почти трезвый, а то сказали мне, что много пьет наш лесник на каникулах,- довольно ехидно ответил старик.

— Врут людишки, а если это эльфы или те русалки, так у них глаза кривые и завидущие,- обиделся лесник.- Ну, раз-два выпил, так затем и каникулы придуманы, чтобы свободе порадоваться.

— Ты еще не догадался, кого я привел в твою хижину?- старик сел в единственное большое кресло у горящего очага, вытянул ноги и кивнул великану на мальчика у двери.

— Да чет-то никак,- признался хозяин.

— Это Гарри Поттер. А ты, Гарри, помнишь нашего лесника?

— В первый раз вижу,- честно ответил дублер.

— Я тебя, махонького, на руках носил,- укоризненно пробасил лесник.- Кроха ты был. Ручки-ножки тоненькие, а глазки зеленые-зеленые, потому что мамкины…

Хагрид присмотрелся к мальчику и замешкался. Черные зрачки юного гостя хладнокровно изучали бородатую рожу гиганта.

— И сам крупненьким стал, и глазки, значит, того…- забормотал лесник.- Вроде волосы тоже темнее были, и пах карапуз как Поттер. Я запахи не хуже оборотней помню.

— Не переживай, Хагрид,- Дамблдор привстал и похлопал по плечу сидящего на табурете растерянного лесника.- Сделаем ему глазки зеленые, а потом на алтарь родовой сводим, чтобы поттерами от ребенка запахло. Все у мальчика как надо будет.

— Глазки, волосы, алтарь,- кивнул лесник, а потом резко потянулся к мальчику,- Так кто он тогда? Ты кто?

— Я Гарри Поттер,- тихо ответил мальчик.

— Ведь не врет. Вранье тоже запах имеет, горчит и луком отдает. Чудна ваша магия, прости ее Мерлин,- сказал и опять стал добродушным Хагрид- Великий вы человек, директор, нашли и спасли, значит, нашего Поттера. Спасибо за доверие, если надо, я умру за Гарри или за вас!

— Мальчик до начала учебы поживет у тебя. Никого из людей к нему близко не подпускай. А я через пару дней загляну,- оповестил Дамблдор.- Вернусь с зелеными глазками!

Он легко встал, дошел до входа и исчез прямо в проеме, за которым шумел ветер и густо искрили звезды.

— Такие непонятные дела, что башка загудела,- Хагрид достал из-под стола большую бутыль, литра на три, и плеснул себе в кружку. Сильно запахло кислятиной.

— Малец, а где наш первый Гарри?

— Вчера днем умер,- пацан решил, что скрывать ему нечего. А врать тут кому попало опасно, вдруг аукнется?

— И как порешили его?

— Стеклом голову отрубило,- честно разъяснил мальчик.

— Эх, проклятые Пожиратели, кончили мальчонку, а я-то ждал, да. Помяну я его, а ты не обижайся. Если шуметь стану, в сарай уходи и в сено заройся. Там пес Клык спит, он горячий как печка и боится один спать. Я бы брал в дом его на ночь, но воняет очень и слюней потом лужа. Но я шуметь не буду, нет, и не напьюсь, потому что Дамблдор великий человек. Я обещал, я себя в кулаке держу.

По роже лесника покатились крупные слезы. Он выпил не одну, а три подряд кружки. Как посмотрит на нового Поттера, так скорей сивуху глотает. Допил третью, резко упал с табурета на пол и захрапел. Усталый паренек вышел во двор — спать в хижине, где воняло самогоном и храпел великан, стало невозможно. Он стоял и смотрел на замок, на могучий лес. В слегка серебрящейся глади озера что-то заворочалось, вдруг вверх с брызгами взметнулось живое щупальце. Как тот питон в зоопарке, вот такое одно щупальце. И занырнуло — буруны пены, задыбились волны, потом снова гладь. Оно чего, птичку словило?

К озеру одному ни ногой! А куда здесь ходить не опасно? В лесу его прутик душил. Это совсем другой мир, да, дикое зверье и маги, и прочие дела и пакости. Никому не верить, ничего хорошего не ждать. Но как же удивительно видеть замок в огнях под бездонным небом, стоя у хижины с косматым великаном. Из-за изгороди вдоль хижины вдруг храпнула и высунулась морда — черная, склизкая, вроде как лошадь-страхолюдина, само собой, с клыками в его палец. Указательный на руке, как раз в размер. Еще раз черная скотина храпнула, и он ошалело похлопал страхолюдину по морде. Кобыла покивала головой и спряталась.

— Вставят зеленые глазки, и точно буду Поттером,- невесело улыбнулся мальчик, который вчера был Дадли Дурслей, а теперь стал самозванцем. И получалось пока плохо: в голове бардак, виски ломит, а все тело потряхивает, будто к слаботочке подключен. И сильно устал.

4.

Шесть дней до распределения.

Дамблдор не сдержал обещания и через пару дней не вернулся, как и всю неделю. Так что пухлому мальчику пришлось осваиваться в хижине лесника и в окрестностях. В первое утро, самое стремное из всех, оказалось, что у великанов тоже бывает похмелье, тот случай, когда начинает шутить-кутить абстинентная «белочка».

Спалось в обнимку с псом отлично, Клык и грел, и уютно повизгивал, так что ни кошмаров, ни прочих подробностей сны не оставили. На рассвете пес вскочил, бывший Дадли оценил, каким здоровенным зверь был, если бы не умильная морда и жидкие слюни из пасти, можно опять с ног ватных на жопу падать. Но пес приветливо поскулил и убежал. Пацан вышел во двор хижины. Снова стучали копытами и храпели полулошади за оградой, но не высовывались, и ладно. Снаружи у двери была лавка, два камня и выгоревшая на солнце доска, на доске ведро с водой. Он умылся, попил воды, очень вкусной, отошел к кусту, из опаски не задевая ветвей. Шея-то помнила, как ее вчера душили. А в хижине что-то задвигалось и начало ругаться. Из двери вышел Хагрид, а в руке топор.

— Кто меня вырубил? — рявкнул лесник.- Кто огневиски украл? Ты?

Его топор показал на пацана. А потом вжих, и мощным броском закувыркался к пацану. Пухлый упал, топор влетел в куст. Лесник уже бежал к нему. Ноги забулдыгу подвели, он споткнулся и покатился кубарем, пацан проскочил рядом и побежал в обратную сторону. Первый план — попасть в хижину и заложить дверь засовом, вечером внутри доску видел. Когда мальчик, даром что упитанный, легко запрыгнул сразу на три ступени (каждая высотой по колено), лесник уже оправился и снова с рыком бросился догонять. И что-то неразборчиво выкрикнул, дверь перед носом мальчика захлопнулась. Он растерянно обернулся, а черная страхолюдина из-за ограды высунулась на длинной шее и ловко цапнула пробегавшего великана за ворот куртки. Хагрид опрокинулся и гулко шмякнулся затылком об бревна ограды. И притих. Пацан выждал, взял ведро, воды там было еще до половины, и вылил на голову лесника.

— Ох-хо, хорошо!- зафыркал тот, очнувшись.- Ты кто?

— Я Гарри Поттер, меня вчера привел Дамблдор,- громко и раздельно сказал пацан.- Вспоминай, Хагрид, директор приказал тебе охранять меня. Беречь, а не убивать!

— Дамблдор великий человек,- поспешно произнес отзыв лесник.- А где Гарри Поттер?

— Я теперь Гарри! Но пока без зеленых глазок, за ними директор уехал. Ты вспомнил?

— Что-то да, но где мое огневиски?

— Зачем тебе виски?

— Тут горит,- мокрый лесник сел прямо в лужу, мощно пробил кулаком в грудь. — Был такой карапузик Гарри, я его любил, потому как он молочком пах. Он и Поттерами пах, олений дух. И больше нет карапузика. Выпить мне надо…

— Хагрид, пошли искупаемся, нам обоим веселее станет,- предложил ему пацан, который и сам чувствовал себя мятым да крученым.- В озере какие-то щупальца есть, но тебя тут наверняка все монстры уважают.

— Меня да, зверье любит, если не выпью. Тогда уже прячутся, или по башке бьют. А пошли купаться! Потом огневиски мне отдашь?

Искупались, лесник вынул грязный розовый зонтик и высушил на себе и мальчике трусы.

— А вычистить нам одежду слабо?- заинтересовался пацан, натягивая кофту. В кофте сена набилось на разовый корм теленка.

— Не умею, и того-самого, нельзя мне колдовать. Великанья кровь не велит.

— Да не кровь, а мозги кривые- сказала рыбья морда в зеленом парике паклями, высунувшись у берега. Круглые белые зенки, вздутый рот с губищами и жабры с пузырями на всю шею.

— Вы кто?- спросил пацан.

— Я живу здесь, а вы воду пачкаете. Кыш оба!

— Русалка она,- спокойно объяснил лесник. Купание его успокоило, бугристое красное лицо обрело благодушие.- Их тут сотня живет, но вот эта старуха по-нашему балакает и везде нос сует.

— Носа я не видел,- сказал пацан.

Хагрид решил, что это шутка и захохотал.

До вечера он помогал леснику по хозяйству, и оказалось, что работы выше любой крыши, примерно вровень со шпилями замка. На огромном огороде росли овощи, пора было разбрасывать навоз. Это Харгрид делал сам, метал вонючие кучи веером, деревянная лопата так и мелькала в огромных ручищах. А помощник топориком срубал с плетей самые большие тыквы, кабачки и паттисоны, закатывал в дальний угол. Потом поил фестралов — черных склизких лошадей с зубами как у волков. Лесник сперва удивлялся, что они не запугивают мальчонку — норов у скелетообразных страшилищ с крыльями (да, еще и крылья у них, но пока сложены, не увидишь) был скверный. А к пухлому Поттеру они тянулись, всхрапывали и легонько тыкались мордами в плечи, спину, явно подшучивая, пугая понарошку.

— Первый раз такое,- заметил лесник.- Обычно эти коняшки никому спуску не дают.

Для доказательства старший в табунке, жеребец с белесым хвостом, невзначай крупом пихнул Хагрида, огромный лесник упал на колени. И залыбился:

— Это вожак в настроении! Бывало, копытом мне по башке давал…

Потом старший рубил пни. А мальчик сносил поленья под навес, с непривычки сильно устал и залег поспать на сеновал. А Хагрид куда-то по делам уходил. Солнце зависло над серо-синими водами озера, в котором тоже брызгалась, вопила и свистела своя жизнь.

— Свои свадьбы в августе озерные играют, ну и гринлоу из-за русалок дерутся. Дикий это народец, кого искусают, того сами же сожрать норовят. Но ты не думай, людей не тронут, вокруг Хогвартса закон суровый.

Уже ближе к закату сели кушать. Как оказалось, великан предпочитал перекусывать раз в день, поздним вечером. Ели темное жесткое мясо с окорока, которое Хагрид срезал полосками прямо на стол. Была краюха ржаного хлеба и кувшин с молоком. Молоко лесник принес для пацана.

— Мне его нельзя. Водицы напьюсь. А ты пей, я для тебя молочка у кентавров попросил. Целебное оно.

— Скажи правду, это же не коровье?- засомневался мальчик.

— Нет коров,- развел руками лесник. В замок молочку завозят, для детишек. А у меня все харчи из нашего леса. Зато все волшебное! Ты хлебни, да и спрашивать забудешь.

Молоко было густым, как сливки, отдавало голубизной и пахло, как свежий пук цветущих трав. Петунья выращивала всякие — душицу, чабрец, мелиссу и прочее для чаев. А братец ухаживал. И вспомнив всех, он стал пить — и не мог оторваться. Вкус был не как у молока, скорее, как у густого киселя с всякими ягодами.

— От единорогов принесли,- сказал лесник, когда кувшинчик опустел. — У них молочко с пользой. А ты не наш, тебе нутро укреплять надо.

— Я вроде не тощий,- удивился мальчик.

— Ты дохленький, малец, магии в тебе кот наплакал,- тихо сказал лесник.- И как тут приживешься, мне непонятно. Но Дамблдор великий, да, он может придумать что-нибудь…

— А я год боксом занимался! У себя на улице всех строил,- харахорился пацан.

А Хагрид ничего не ответил. Вдруг на его голову сверху свалилась сова, всклокоченная, сердитая. В лапах держала загнутый рожок, какой-то баран пожертвовал. Лесник взял рожок, сова скок на стол давай жадно заглатывать полоску мяса, на полкило так, и куда-то все влезло. А рожок прокаркал:

— Это говорит директор для Хагрида. Пригляди за Поттером, я уехал на несколько дней. Не пей! И никому про мальчика ни слова! Понял?

— Само собой,- сказал на это лесник. Рожок больше не горланил.

Спал снова на сеновале в обнимку с Клыком. С утра пораньше со двора послышался суровый женский голос:

— Хагрид, сколько тебя звать? Эльфы мне доложили, ты вчера был пьян и с топором бегал. Выходи, Хагрид, хуже будет!

ЛжеПоттер посмотрел в щель сарая — перед ступенями стояла худая тетка в красной кофте до колен, на голове островерхий черный колпак. Видно, что натура вредная, тонкие губы играют гармошкой, и указкой волшебной дергает, словно воткнуть ее в лесника собирается.

— Я вчера не пил, ни капли, госпожа профессор,- загремел из хижины обиженный голос лесника.- Мамой клянусь!

— Какой еще мамой! Великаншей, которая детей на завтрак ела?- окрысилась тетка.

— Нехорошо, мисс Макгонагалл, при вас она не завтракала!- уже озлобленно рявкнул голос. Потом лесник вышел на крыльцо, а в руках держал тот самый засов, доску-дюймовку в свой рост.- Мисс, у меня секретный приказ от директора, всех отсюда гнать! Пока он отсутствует, никому сюда приходить нельзя. Я вас прошу, мисс, уходите в Хогвартс.

— Еще чего! Мозги переклинило? Заместителю директора угрожаешь, великаново отродье?

— А я не угрожал, я попросил,- Хагрид скорчил жалостливое лицо.- Директор приказал, не могу не выполнить. Я же обет давал, все приказы Дамблдора выполнять. Ух, хорошие слова кончились, не могу долго вытерпеть… Пошла вон, курица!- и он замахнулся доской.

Тетка взвизгнула и нацелила палочку — что-то слетело зигзагом , как в фильмах показывают трассирующие пули, шмякнулось об пузо лесника, и в его косматой куртке появились дымящиеся дырки.

— Финфайер! Ступенфай!- азартно и непонятно выкрикивала тетка, снова и снова чем-то пуляя в огромную тушу полувеликана, того иногда встряхивало, или сыпались искры, но он шел к ней, размахивал доской, все еще корча просительную гримасу.

— Ну прошу же…Курица драная!- от какого-то заклинания ему явно стало худо, и рожа оскалилась,- Пошла вон!

И тетка всерьез испугалась, дернулась, вроде как крутанувшись, и вмиг очутилась метров на сто ближе к замку. Оттуда опять заругалась про великанов да алкоголиков и, приподняв нелепую кофту до колен, побежала в Хогвартс.

— Гарри, ты где?- бросив доску, спросил лесник.

— Был в сарае,- сказал, выходя на двор, мальчик.

— Видишь? Минерва вот ругается, мамку оскорбила, а мне потом шишки на голову. Дамблдор сказал, никого к тебе не подпускать, я все правильно сделал. Эта курица раз десять в меня попала, больно же, будто я не человек. Нет, ты нашу драку забудь, она так ничего, когда не злится, не сегодня.

— Ты точно человек, Хагрид?- спросил пацан.

— Папка мой был человеком, почему же я не человек? Большой, ага, и крепкий, потому что у меня от мамки великанова кровь. И от магов пулялки всякие, заклинания, моя шкура держит. Но бывает больно! А этой тетке не верь, не ела мамка детей.

— Великаны не людоеды?- уточнил мальчик.

— Еще какие людоеды,- не без гордости возразил лесник.- Но моя мамка не людоед. Меня же не съела, сам видишь, потому не людоед.

— А где твой отец?

— Давай эта-то, пожуем,- подумав, сказал Хагрид.- И схожу в замок. Извиняться надо, пока Макгонагалл всем не растрепала. Пусть она у директора сперва спросит, зачем я доской махал. Мне-то никто не поверит.

Яблоки, засохший хлеб, вода и ломти запеченной на углях тыквы — мальчик поел, но без восторга. И лесник убежал в замок. А мальчик вспомнил вчерашний ужин с копченым окороком, темное жесткое мясо. Почесал затылок.

5.

Гарри без обещанных зеленых глазок слонялся по двору, заварил в котелке и выпил чаю. Залез на ограду — а в стойле жутких фестралов нет, улетели. Хагрид не возвращался. Даже его пес куда-то пропал. И парень решил, что прогуляться к озеру можно без большого риска.

Сюрприз — на пляже с песочком, где вчера купались, лежит та самая старая русалка. Огребла себя песком горячим, нежится на солнце. Он как серую колоду с крупной чешуей увидел, надумал разворачиваться, да не тут то было:

— Эй-эй, пирожок, не уходи! Я тебя жду,- хрипло прошамкала русалка.

— Ну чего все обзываются?- разозлился он.- Если я пирожок, то ты старая сушеная вобла, ясно?

— В самую точку,- и русалка зашамкала губищами, выпуская то ли бульканье, то ли смех.- Уморил, пирожок. Сядь ближе, поболтаем. У меня ведь хвост вместо ног, я на берегу хуже черепахи ползаю.

Он присел, с любопытством к ней присматриваясь. Тухлятиной рыбной она попахивала, не без того. Страшная, а все одно диво дивное — рыбина с сухими короткими ручками и полумордой- полулицом. Пуговицы немигающих зрачков.

— Нагляделся? Не влюбись.- И снова неприятно похмыкала.

— Зачем вы меня ждали?

— Ты загадка. И пирожок запашистый. А я когда-то каргой была, есть такое особое племя у ведьм.

— Почему особое?- заинтересовался он.

— Карги живут без мужчин,- пояснила она.- Живут очень долго, лет по триста и даже по пятьсот, ну и выглядят хреново, старые, седые, такие несимпатчные. Не любят нигде наше племя.

— За старость?

— Пирожок, да не дурак. Наш промысел, он с самых древних времен, и не нравится остальным магам в последние лет сто-двести. Мы из мелюзги всякой сильные зелья варим. И от болезней и для ритуалов. Детей воруем, бывает. А кто без греха?

— Так, это получается, и вы раньше были людоедкой?- спросил он. — С утра одна и та же тема. Школа с детишками, а вокруг людоеды! Чем еще похвалитесь?

— Мне четыреста с гаком годов. Я только мужиком ни разу не была, не мое! А в остальном кем угодно притворялась, или сама себя заколдовывала. Принцесса, куртизанка, танцы выплясывала, в зверье перекидывалась, по миру моталась… Врагов умела злить-обижать, и меня как-то бац, в рыбу запечатали и в озеро кинули. А я выжила и русалкой переродилась. Вот поэтому и с тобой говорю — ты тоже перерожденный. Тебя магия прямо сейчас меняет. Как тебя зовут, пирожок, из какого рода?- почти заискивающе спросила она напоследок.

— Зови меня, сухая вобла, Гарри Поттером,- сказал он и поморщился, ожидая булькающего смеха.

— Удивил ты старую,- помолчав, ответила вдруг русалка.- Мне от тебя, Гарри Поттер, подарок нужен, простой и маленький, но мне он сильно поможет. А что тебе предложить, никак не пойму. Как обмануть, сто придумок в запасе, да нельзя. Досада!

— Я пока не маг, чего бы там их директор не болтал. А тебе что-то магическое нужно,- сказал мальчик.- Умный совет подарить, их у меня даже для себя нет. Я охреневший пацан в идиотском мире.

— Этот мир не хуже твоего, а возможностей тут побольше. И нельзя просто так огульно ругаться. Магия обидчива. Дамблдор хочет превратить тебя в Поттера, обязательно поведет на алтарь. Если останешься жив, ты от чего-то избавишься. Не бросай ничего, принеси мне. И мы договоримся, Гарри Поттер. Уходи, а я подожду.

— Если вызывать тебя, то как?- на всякий случай спросил он.

— Ты меня хорошо назвал. Я побуду Воблой.

И захихикала, так противно, что мальчик за минуту удалился метров на сто без оглядки.

Теперь направился к опушке, где кусты, трава по пояс, и отдельно росли несколько яблонь и груш, лесник за ними присматривал. Обошел вокруг фруктового сада, никого и ничего пугающего не нашел. Сорвал две большие груши — афигеть какие вкусные и сочные. Снял кофту и наложил груш, сколько влезло. У двух дубов на опушке леса заприметил то ли кролей, то ли зайцев. Еда! Решил приблизиться и понаблюдать. Голова про еду думала как надо — мощная рогатка плюс пряжка под камушки, на пляже округлой гальки полно, вот еще резины надыбать. Кроли неохотно пропали. У корней старого дуба разглядел нору. А если воды залить? И длинной палкой их глушить на выходе!

— Ни с места!- прилетел крик из кустов орешника, и высунулось острие копья.

— Ох ты ж…- закручинился пацан и поднял руки.

— Чужак, ты тут не по праву. Это наш лес! Убегай, мы будем тебя убивать,- скороговоркой выложил невидимый мужик. И топот какой-то.

— Я Гарри Поттер!- пацан понадеялся, что пароль его убережет.

— Ты отродье из дальних миров. Ты хотел уничтожить кентавров! Готовься умирать,- копье высунулось, а за ним и мужик, а потом и бычья или еще чья туша на четырех ногах, на которой вертелся торс мужика. Сзади хлещет хвост!

— Да ну нафиг!- спотыкаясь, лжеГарри пятился, не понимая, что делать.- Если хотите, я уйду, я очень даже согласен. Но меня сюда затащил директор Дамблдор, и он рассердится! Вы с ним переговорите, а копьем не тыкайте.

Второй кентавр, мастью темнее, сам выше, выступил слева, из-за груш. В руках держал огромный лук с наложенной стрелой. Колчан был привязан к бычьей спине.

— Ты детеныш. На первый раз детеныша не убьем. Но ты страшный гость из страшного мира, и убить тебя честь для кентавра. Звезды ярче загорятся. Сатурн станет синим! Прочь.

Ну , он и не спорил, а схватил кофту с грушами, и бегом к хижине. Там лежал на траве огромный Клык. Щелкал зубами на зеленую муху. Сказал пацан ему с обидой:

— Где твоя польза, псина?

Пес вроде как обиделся и зарычал. И этот грозится.

Хватило под завязку впечатлений. В следущие дни он со двора ни шагу не делал. Один раз еще купался в озере, под присмотром лесника. Вобла к ним не приплыла.

6.

Поздний вечер, в хижине трещит пламя на дровах. Дверь как всегда нараспашку, потому что Хагрид не любит, когда заперто. У матери Петуньи тоже была клаустрофобия, даже в салоне «бентли» ругалась. А снаружи небо в плотных тучах, темень черная и похолодало. Теплой одежды у пацана нет, но если впритык к очагу, и чай горячий хлебать, то тепло и не страшно. Хагрид тесаком выстругивал хитрые околышки, для силков на зверя. В дверях хлопнуло, доска засовная упала, и пес в ногах лесника заполошно взвизгнул. Возник директор Дамблдор, серьезный и в сером длинном плаще. Голову прикрывал глубокий капюшон.

— Как жилось тут, Гарри?- спросил он.

— Привыкаю,- сказал мальчик.- Ой, здравствуйте, сэр. Я вас заждался.

— И я тоже,- с обидой сказал лесник.- Чаю моего, директор? Или сыр вот есть из замка. Соли пожалели, но мальчонка уплетает, без яда, значит, сыр…

— В другой раз, но спасибо, Хагрид. Я наслышан, как ты гонял тут профессоршу Макгонагалл. Ты был в своем праве, и Минерва не обижена на тебя. Мой мальчик, твой выход!

Они пошли на двор, там идет крупный дождь и чуть блестит трава. Сразу два фестрала высунули любопытные морды. Цепкая рука хватает за локоть, судорога в кишках — и пацан с Дамблдором совсем в другом месте. Без дождя! Конец улочки с разноцветными особняками. В окнах свет, кто-то топит, брешут собаки. А рядом заваленный кирпичный забор, с уцелевшими столбиками, все в зарослях бурьяна. Дальше пустырь и полуразрушенный дом. Второй этаж почти снесен: одна стена устояла, и наискось поваленные стропила.

— Здесь находится дом Поттеров,- объяснил директор, достал палочку и надолго занялся заклятьями. Шептал, выписывал палочкой круги и сложные вензеля. Наконец, в воздухе перед особняком раздался хлопок, воздушная волна прошлась по стенам, выбив клубы пыли.

— Лет пять назад я ставил защитное заклинание, и едва вспомнил его,- ворчливо объяснил директор.- Теперь дом видишь?

— Ага,- пацан решил не уточнять, что видел развалины с момента прибытия.

И они зашли на первый этаж. Во второй комнате, бывшей гостиной, где мебель превратилась в доски, щепки и кучу грязного тряпья, Дамблдор снова задумался.

— Раньше мне надо было все разведать! Дела, заботы, ни до чего руки не доходят. Под нами подземелье с алтарем. Каждый род имеет убежище, в котором стоит родовой алтарь, это такая батарейка, которая берет магию у родового источника, иногда у членов рода, а когда надо — отдает энергию, чтобы защитить род.

— Значит, такой аккумулятор, как в нашем «бентли»,- ввернул мальчик. Директор молчал и снова тыкал палочкой. Пошарил лучом света, потом луч сменился на синий, и в углу гостиной заискрило. Уцелевшее кресло с резьбой на спинке и ручках нехотя отползло. Буквально истаяли клочьями ковровые покрытия. Показался большой люк в форме полукруга.

— Были бы мы с тобой членами рода, с доступом, так по первому желанию вниз бы попали. Ну, это еще впереди. Пока еще надо все самим взламывать. Ну-ка взяли!

Оба ухватились за большое медное кольцо в люке и потянули крышку вверх. Она легко, будто на пружинах, поддалась и откинулась к стене. Широкие надежные ступени манили вниз. Но спустя мгновение в черном провале появился свет, как если бы там включили электричество. А на верхней ступени сформировался зверек. Нелепая живая кукла, мальчику по пояс, с ушами как у спаниэля, ну а нос кривой морковкой просто заставил мальчика ухмыльнуться. А вот Дамблдор напрягся и грубо запихнул меньшего напарника за спину.

— Зачем вы пришли к роду Поттеров?- спросил нелепый зверек писклявым голосом. На нем было намотано какое-то жалкое линялое покрывало.

— Здравствуй, старший эльф рода Поттеров. Тебя, помнится, звали Форца? Не думал я, что ты выжил.

— Род Поттеров повелел мне не умирать,- гордо сказал эльф.- Я защита и я привратник алтаря. Пришли незванными два мага. Маг Дамблдор, белый с серой изнанкой, маг-дитя с белой изнанкой и черной искрой. Темный род Поттеров не признает вас. Отступите, нам хватит сил стереть вас в пыль!

И кукольный замухрышка топнул босой ногой. Как-то сразу вокруг поплохело, темно стало и холодно. Будто бы и стены впритык придвинулись. Разореная гостиная стала очень похожа на пустую голодную могилу.

— Джеймс Поттер давал мне три обета, по праву магии я зову его вассалом!- оскорбленно заявил Дамблдор.- По праву отданной им крови и магии требую признать меня добрым гостем и дружественным магом!

— Отказано,- тихо и чуть насмешливо ответил старший эльф.- Род Поттеров не одобрял обетов Джеймса.

— Директор, этот Форца маленький, усыпите его, что ли. И тихонько в подвал спустимся,- предложил пацан.

И тут над эльфом прорисовалась зубастая пасть, вроде как львиная, но неприятнее львиной, из пасти вылетело пламя. И морда исчезла. Пацан понял, что лучше ему ничего не предлагать. Дамблдор не спешил действовать, а принял задумчивый вид, волшебной палочкой почесал себе темечко под колпаком.

— Форца сейчас не эльф, а защитник рода. Все остатки магии в нем. Наверное, мало ее тут, но нам драка ни к чему. Я вот не понял, Гарри, откуда в тебе светлая магия? У Поттеров темный источник, в твоей крови темная струя. Что с тобой случилось в последние дни?

— Кентавры прогнали, русалка обругала, непонятное молоко было.Наверное, это из-за него. Хагрид принес молока, оно густое, вкус необычный и пахнет травами, и потом мне очень хорошо спалось. Не боялся и кошмаров не видел. А лесник не пил, потому что сам из великанов, ему нельзя. Но он уверял, что молоко не ядовитое, а сил прибавит.

— Голубое и вроде как с травками лечебными молоко?- он кивнул.- Лесник напоил тебя молоком единорога. А вот как раздобыл, и кто ему разрешил самоуправством заниматься? Одни ослы кругом, каждый дело испортить норовит…

— Мальчик даст кровь,- вдруг ожил и сообщил старший эльф.- Род пожелал его крови.

— Обойдетесь!- крикнул пацан и повернулся бежать, а директор еще шустрее изготовился стрелять в него из палочки. Но обоих скрутила сила, властно и жестко, так что старик выронил палочку и сел на грязный пол, утонув в сером плаще и превратившись в статую, а мальчика затянуло в люк.

Небольшой, квадратов на двадцать, пустой зал с темно-красными кирпичными стенами. Пол из булыжников. У дальней стены что-то вроде постамента или просто квадратная глыба цельного камня. По цвету скорее гранит. Откуда свет, непонятно, словно бы сам воздух светится. И тут он понял, что не стоит, а подвешен над полом и к тому же не может шевелиться. Каменный алтарь вроде как разбухал? Или что-то из него просачивалось, в общем, со зрением у пацана становилось хуже.

— Дай кровь моему роду добровольно, и это зачтется,- на камне уже стоял лопоухий эльф и протягивал черный нож.- Режь ладонь.

Раньше такого с ним не было, бывший Дадли Дурсль себе признался, что до конца пал духом. Добровольно? В нем воли ни капли не осталось. Он сумел поднять левую ладонь, ощутил горячую рукоять ножа и наугад, не видя нихрена, провел ножом по правой ладони. Как струйка крови засверкала и брызнула на камень, видел. Текли секунды.

— Назови себя,- приказал наглый длиноносый карлик.

— Я сын Петуньи Дурсль. Петунья сестра Лили Эванс, жены Джеймса Поттера. Мне велено зваться Гарри Поттером, и для этого взята клятва Дамблдором,- медленно, стараясь не глупить, проговорил он.- И это…я не замышлял вреда для Поттеров. Честно клянусь!

— Кто дал тебе черную искру?

— Она сидела в Гарри, а когда его убило, она мне в лоб влетела. Я не знаю, как и зачем. Уберите ее,- попросил он.

— У рода сейчас нет такой силы, чтобы это убрать. И если убрать, ты станешь пустышкой, и тебя придется уничтожить. Ты случайный наследник Гарри Поттера, сына Джеймса Поттера, и случайный дальний отпрыск не по крови рода Поттеров. Но с твоей гибелью наш род может исчезнуть. Даем статус вассала, поклянешься в верности и приведешь сюда мать, Петунью Эванс.

Эльф щелкнул пальцами и тело мальчика распялось на камне, а эльф уже был сбоку и произносил слова, которые вынужден был повторять за ним новый вассал.

— Ты молодец, твоя кровь дала нам немного сил,- вдруг сказал и широко, как лягушка, заулыбался Форца. — После ритуала я смогу помогать тебе, наш юный вассал.

Камень вдруг утратил твердость, мальчика охватила плоть алтаря, взорвался болью мозг, и он надолго вырубился.

А о Дамблдоре никто не побеспокоился, обездвиженной колодой он пролежал у открытого алтарного хода шесть часов. Было время оценить свои решения, оголодать и всякое прочее, разозлиться и остыть, даже стыдно сказать — в ситуации полного фиаско он с полчаса поспал. Вспышка, возня. Его поднял с пола и снял заклятье паралича старый эльф Форца. Эльф словно бы посвежел, на нем висела чистая наволочка бирюзовых узоров, и он улыбался! А рядом стоял мальчик — тот и не тот. Вроде схуднул и ростом меньше, щеки больше не лопаются. Волосы сильно потемнели.

— Это ты, мальчик мой?- аккуратно спросил пересохшим ртом Дамблдор.

— Куда я денусь, господин директор,- устало сказал мальчик.

— Что там происходило?

— Не помню!- мальчик таращил глаза и явно не притворялся. Запуган и растерян.

— Чужак не должен спрашивать про дела нашего рода!- нагло заявил эльф.

— Он мой ученик по клятве магией,- напомнил директор.- Отвечай мне, что вы сделали с моим учеником?

— Ты дал ему имя Гарри и назвал наследником сына Лили Эванс и Джеймса Поттера. Мы подтверждаем. Этот новый Гарри признан вассалом рода Поттеров, с двумя обетами. Обеты тайные, под запретом, не пытай Гарри. А теперь уходите. Если мальчик позовет меня, я приду на помощь.

Потом они сидели у забора и отдыхали. Старик взбодрился в ночном холоде и аппарировал их к хижине лесника. Старый и малый из последних сил вскарабкались по мокрым ступеням и ввалились в теплую комнату. Еще не рассвело, Хагрид крепко спал на лавке, укрытый тулупом. Ярко полыхал очаг. Директор Хогвартса отдышался и размяк в кресле, легким жалящим из палочки в пятку разбудил лесника и попросил чая, еды и меда. Хагрид засуетился, мальчик старался быть полезным. Они насыпали в кипящую воду травы из кульков, вот когда лесник его лицо разглядел:

— Директор, у него теперь зеленые глаза! Волосики тоже того, да! Стал похож, язви вас Мерлин!

— Это наш Гарри Поттер, заруби себе на носу, чучело лесное,- благодушно поправил Дамблдор.- А что глаза зеленые, я рад, очень рад, а то собирался к маглам обращаться, цветные линзы покупать. Хоть в этом мы с тобой, Гарри, выгоду получили. Кстати, Хагрид, ты зачем напоил мальчика молоком единорога? Откуда его взял? Что за своеволие?

— Директор, я пишу и читаю плохо, но не дурак. Мальчик дохленький был, магией чужой придушенный, а вы пропали. Умрет мальчик, опять шишки на Хагрида. Тогда я пошел бродить-думать. Русалка говорит — Чего завываешь, всю рыбу распугал? Я говорю, мальчик больной. А она — дело это простое и обычное, выпроси у единорогов молока, и долго еще дитя протянет, доживет до приезда Дамблдора. Взял я две тыквы покрупнее и обменял единорогам на кружку молока.

— Ну и болван,- в сердцах сказал директор.- Все планы коту под хвост. Вот из-за кого у Поттеров над нами измывались! Привел им в темный род темного ученика, а он оказался такой-сякой. Ладно, дело тяп-ляп, но сделано, вам спать, мне зелья от нервов и простуды пить, еще школу проверять. Учебный год на носу!

Гарри пошел на сеновал, обнял пса, вспомнил и удивился — это безобразная Вобла ему жизнь, что ли, спасла? Когда хоть что-то понятно будет?

7.

Он знал, что заснул, и не стал прудить в штаны или кричать, когда в сарае вдруг посветлело, почти как днем. Полная луна освободилась от клочьев туч и сияла как военно-морской прожектор. Со двора зашла серая фигура, а когда приблизилась, пес Клык молча и покорно вскочил и рванул прочь, в мокрую ледяную ночь. Это была старуха, низенькая, по плечо рослому пацану, но достаточно широкая. Из одежды шаль, огромная и дырявая, лохмы до земли. Старуха, ее шаль, ее спутаные космы на плечах и гроздья бородавок на старческой харе- все было полупрозрачным и сероватым, луна нисколько не приукрашивала отталкивающего уродства гостьи.

— Не спи, пирожок,- произнесла старуха, и говорила карга теперь внятным низким голосом, не шамкая по-русалочьи.

Открыл глаза и сел, ничего не поменялось: луна в сарае, старуха, словно из паутины, просвечивается.

— Это ты, Вобла?

— Я рада, что ты вернулся, Пирожок. Дамблдор сильно рисковал. Он вел тебя на алтарь, как обманку, а родовые тотемы такое не прощают.

— Директор говорил, что дружил с отцом Гарри. И этот отец, которого звали Джеймс, ему клятвы разные давал.

— Если клятву не подтвердила родовая магия, маг отвечает за исполнение сам, без помощи алтаря или тотема. Можно сказать, Джеймс превратился в изгоя.

— Ты его знала?

— Все они семь лет бегали у Черного озера. Дрались, пугались кентавров, выпивали. Иногда пытались любопытствовать, кто и зачем живет в озере. Главное, что ты жив и стал сильнее, потому что род обратил на тебя внимание. Ты вассал?

— Ага, и директор не объяснил, что это такое.

— Ты будешь учиться в замке, там знаменитая среди магов библиотека, зашел и спросил нужную книгу. Все просто. Ты сюда вернулся, и мы с тобой очень нужны друг другу.

— Я ведь буду дурак, если поверю тебе, карга,- довольно горько ответил мальчик.- Даже Хагрид говорит со мной, проглатывая половину слов и фраз. Боится лишнего ляпнуть.

— Ты уже знаешь, что главные клятвы даются на крови и под свидетельство магии? Я дам такую клятву и вызову старейшину озерных гадов в свидетели. Спроси меня, кто дважды проклял и убил меня, и чудом я воплотилась в озерной рыбе.

— Кто?

— Тот, кто прямо сейчас растворен в твоей крови. Тот, кто убил родителей Гарри Поттера, а его превратил в кормушку. Когда кормушку убила магия, искра моего врага попала в тебя, но ты был не маг, и она не проросла, а забилась в твое беспамятство. Алтарь Поттеров это увидел, вытянул ментальными призывами зародыша,а тебе осталась черная искорка и защитная шкурка.

— Вобла, страшно до усрачки, а ничего не понятно.

— Ты после возвращения себя осматривал? Проверь карманы, любые места, вплоть до трусов, это должно быть на тебе…

Он встал, начал себя обыскивать. Это нашлось не сразу — на щиколотке левой ноги нитка, на ней лоскут тряпочки, нет, ссохшейся кожи. И серая старуха взвизгнула как девочка.

— Я угадала! Дай, дай мне!

— Вобла, у вас тут подарки на халяву не раздают, я правильно понимаю?

— А я пришла не с пустыми руками, вот тебе,- и серая рука протянула другой шнурок, с мелкой устричной ракушкой на нем. Створки плотно сжаты.

— Что в ней такого?

— Амулет. Высоколобые маги назвали бы его артефактом универсального спектра. Амулет, который я мастерила и закачивала силой двадцать лет. Не фонит ни черной, ни белой магией. Трудно обнаружить. При истощении амулет за сутки восполнится от тебя, а по приказу и от другого источника.

— Он спасет от нападений волшебников, вот когда они указками тычут, да?

— Нет, Пирожок, от указок сам, только сам,- хихикнула серая тень.- А вот на сознание твое никто не покусится, ни к чему не склонит и не принудит. У магов это самое опасное, дружок.

— Ты советовала леснику напоить меня молоком. Я тогда выпил, и впервые расхотел сдохнуть. Я согласен на обмен.

— Сходим к озеру, там произнесем клятвы при свидетелях и обменяемся дарами. Нас там услышит Хогвартс, и лес, а они тоже по-своему соображают. Имей это в виду, Эванс, ведь и мне очень важно, чтобы ты запомнил и исполнил наши клятвы!- голос старухи взвился и стал угрожающим, но сразу же успокоился.- Ну а потом, через день-другой, приготовлю тебе сюрприз, хи-хи…