Rio abajo Rio  (гет)

Орден. Набирающий и обучающий не таких. Основанный ангелами.

Из прошедших обучение формируют боевые команды. Спецов на все случаи жизни… и еще немного сверх.

А еще — Хранителей. Для ангелов. Беззаветно влюбленных и не имеющих возможности предать своего… подопечного? любимого? господина? Все вместе. Хранители — это идеальные телохранители, друзья и… любовники. Которых лишили способности предавать. И лгать.

Уже не люди.

В этой реальности ангелы не бессмертны. Просто долгоживущие. НО.

Ангелы не погибают — вместо них умирают Хранители. Отдавая им свою жизнь. И не только прикры-вая хозяина в бою, но и… просто так. Потому что для человека, пусть и бывшего, жить рядом с высшим существом — невыносимо.

Да, жить — вредно. От этого умирают.

* * *

В орден попадают совсем маленькие дети, и очень редко — взрослые. Потому что у них мировоззрение уже сложилось. Такое, какое есть, а не то, что нужно. И становятся они только прислугой, не смотря ни на какие силы и способности.

Ангелы способны менять пол, но обычно они останавливаются на чем-то одном. Больше среди них все-таки женщин. Женщин людям защищать как-то привычнее. Посему и Хранителями чаще всего становятся мужчины. Хотя бывает по-всякому.

А еще орден начинается со Школы. Именно туда приносят детей. Там они растут, учатся, живут… и умирают. Воспитанники умирают только там. Никак иначе. Даже со смертельными ранами они будут жить… пока не доберутся до Школы.

Добираются все. Потому что целую вечность сходить с ума от боли — не самая приятная перспектива.

Хранители умирают рядом с ангелами. Или из-за них. И никак иначе.

* * *

Школа раньше была в другом месте. Но потом случилось ЧТО-ТО. Хозяева не стали ничего объяснять людям, просто наложили запрет на посещение отчужденной территории. В катастрофе выжило процентов десять воспитанников. Только дети не старше семи.

Просто их спасали первыми.

И погиб один из ангелов. Юноша. Со своим Хранителем.

Беспрецедентный случай.

С тех пор хозяева в реальности появлялись редко. И учить стали не команды, а одиночек-универсалов.

А бывшая Школа стояла заброшенной. Для людей она осталась недоступной, для новых охотников — неинтересной, несмотря на обычно притягательный для людей ареол запретности. И опасной. Ибо забредшие туда в поисках приключений их находили. Всегда.

И не возвращались.

Никто.

* * *

Прошло не менее тысячи лет. Об уроках прошлого, казалось, забыли даже ангелы — что уж говорить о смертных.

И на территорию бывшей Школы пришли двое: девушка-ангел и ее Хранитель.

Молодые. Сильные. Гордые. Влюбленные.

Беспечные.

Глупые.

Самонадеянные.

Они решили выяснить, что же произошло тогда в Школе.

Здание Школы представляло собой идеальный круг в девять этажей, с тренировочным комплексом внутри, вписанный в квадрат высоких, монолитных стен. На территорию они зашли беспрепятственно. Вокруг, на первый взгляд, не было ничего необычного — тишина, свист ветра и запустение, — все то, что свойственно заброшенным местам.

* * *

Серое, безжизненное небо, забывшее о солнечном свете.

Черные, скрюченные деревья, в ветвях которых стонал как от боли неизвестно откуда взявшийся здесь ветер.

Ни травинки на когда-то пышных газонах.

Ни песчинки на вымощенной по-прежнему идеально подогнанными камнями дороге в Школу.

Ни намека на царившую здесь когда-то магию, которой было буквально пропитано само пространство.

И леденящий душу холод, какого не бывало даже в самые суровые зимы.

Нормальные люди не сунулись бы сюда даже за доплату. Не нормальные — тоже.

Увы, пришедшие сюда в этот раз не были ни нормальными, ни людьми. Поэтому они пошли дальше, к закрытым снаружи на тяжелый засов Вратам Школы.

* * *

Ангел — высокая, тонкокостная, хрупкая, со спрятанными сейчас белоснежными крыльями. Светлые, почти белые волнистые волосы до плеч светятся даже под этим серым небом. Легко, чуть слышно позванивают в такт шагам наборные серебряные серьги. Легкий шелк светлых одеяний греет лучше самых роскошных человеческих мехов. В голубых как небо глазах притаилась улыбка, которая расцветает на губах, когда она смотрит на сопровождающего ее мужчину. А делает она это часто.

Мираж, видение, набросок… мечты. О Свете.

Хранитель — настоящий гигант по меркам людей. Но, в отличие от обычных смертных, ему это не мешает двигаться, как дикому коту на охоте. Черная ткань рабочего костюма охотников только подчеркивает эту смертоносную грацию. Длинные, почти до пояса, прямые каштановые волосы собраны в хвост. Никакого видимого оружия — ему оно не нужно.

И — так же как и у ангела — в черных, без разницы между зрачком и радужкой, глазах таится призрак улыбки. И любви — к самой дорогой, неповторимой… единственной.

Ангел и ее Хранитель.

* * *

Неправильный ангел — хозяевам нельзя влюбляться в собственность, ибо люди смертны, а терять любимых — слишком больно.

Неправильный Хранитель — собственность не должна иметь собственного мнения, для этого и существуют хозяева, а тем более, она не имеет права что-то решать и, страшно сказать, претворять свои решения в жизнь.

Сирин и Кирилл — единственная пара, которая вместе уже больше семидесяти лет.

Единственная пара, у которой есть дочь-полукровка. Крылатая. В маму.

Бельмо на глазу у хозяев.

Поэтому они сейчас здесь.

Исчезнут они — и все вернется на круги своя.

Поэтому они должны исчезнуть.

* * *

А Врата Школы не пожелали открываться перед ангелом. Не признали хозяйку. И один Хранитель ничего бы не добился — не в силах человеческих выломать то, что не смогло подточить даже Время.

Вот только на сработавшийся тандем они рассчитаны все-таки не были. Пришлось открыться.

И подняло голову то, что спало уже пару веков. Довольно потянулось, облизнулось и вышло на охоту. Давно его не посещали визитеры.

* * *

Они пошли по коридорам учебных этажей.

— Тебе не кажется, что здесь остановилось время?

— Да. Как будто люди просто испарились. Вещи нетронуты, ничего не разрушено. Даже пыли нет.

— И магия мертва, — ангел провела по стене рукой. — Ничего. Пусто.

Первый этаж, второй, третий… Тишина. Пустота.

Аж выть хочется.

— Может, уйдем? Пока не поздно.

Ангел только фыркнула.

* * *

Пятый этаж. С него начинаются жилые помещения. Пять жилых этажей — пять рангов. Здесь были комнаты самых младших. И здесь наконец-то обнаружились следы поспешной эвакуации: открытые двери, опрокинутая в спешке мебель, брошенные вещи и детские игрушки.

И что-то появилось в воздухе. Неуловимое. Чего не было на учебных этажах.

— Мне это не нравится.

— Мне тоже. Аж мурашки по позвоночнику, — ангельские крылья проявились на несколько секунд, нервно передернувшись и пустив по стенам парочку бликов.

— Я тебя защитю, — улыбка и приглашающе раскрытые объятия.

— Я знаю, — уткнувшись носом в куртку и чувствуя на плечах такие надежные, такие родные руки. — Пойдем?

— Вперед или назад?

— Прекрати.

— Ладно, больше не буду.

На середине круга их заставило ощетиниться буквально взвывшее чувство опасности, хотя вокруг вроде бы ничего не изменилось. Несколько десятков метров — и они поняли, в чем дело. На стене напротив игрового зала отчетливо виднелся след оч-чень когтистой конечности. Дверь была выломана и кучей щепок разбросана по коридору.

Но то, что творилось в самом зале…

* * *

Разбитые окна, перекошенные шпалеры с обрывками занавесок, выдранные из стен и потолка изуродованные, перекрученные светильники, разбитая в щепки мебель, разодранные книги.

И куклы.

Изуродованные.

Разбитые.

С оторванными руками или ногами.

С выдранными глазами.

Подвешенные на оставшиеся от полок крепления.

Проткнутые металлическими деталями от светильников.

Насаженные на достаточно крупные обломки мебели.

Камера пыток здесь и рядом не стояла.

* * *

Ангел рыдала на плече необычно молчаливого Хранителя, кусающего губы от бессильной ярости.

— Кир, я не уйду отсюда, пока не выясню, кто это сделал. Это безумие.

— Давай сначала все осмотрим.

— Угу.

* * *

Новый хозяин Школы довольно облизнулся — боль крылатой ему понравилась.

Что бы еще им такого показать? Занятного.

* * *

Больше ничего нового на этаже им не встретилось. Все то же запустение. Но то неуловимое, что появилось в самом начале, стало сильнее.

Это оказался страх. Детский. Иррациональный.

И он пробивался сквозь все щиты, заставляя взрослых нервно сплетать руки — так, чтобы ничто не могло их разлучить.

* * *

Нечто смеялось. Такие наивные!

* * *

Вход на шестой этаж был залит кровью. Полностью. От пола до потолка — бурые потеки. Но это, по крайней мере, им было привычнее.

И снова — тишина, запустение, брошенные вещи. Даже страх куда-то подевался. Только очень мало открытых дверей.

— Попробуем открыть?

Створка распахнулась от легкого толчка. Легко провернулись смазанные петли. Автоматически вспыхнул свет в магических светильниках.

Обычная жилая комната на четверых. Потолок и пол выложены деревянными плитками. Зеленые бархатные обои, темно-зеленые занавески, чуть колышется белая тюль на приоткрытом окне. Мебель из светлого дерева: кровати, тумбочки, два шкафа, полки с учебниками, столик у окна.

На глубоком кресле в углу лежит темно-коричневый плед и книжка, открытая посередине. Закладка-ленточка упала на пол.

Откинуто покрывало на одной кровати и смято — на другой.

Приоткрыта дверца шкафа — там висит одежда.

На подоконнике лежит ученическая сумка.

На столике — тарелка с печеньем и две чашки, черная и белая. Над ними вьется легкий парок.

Наверное, чай горячий.

* * *

Ангел сама не поняла, как ее вынесло за порог. Инерция рывка впечатала ее в стену коридора. Воздух напрочь отказывался проходить в пережатое животным ужасом горло.

Рядом так же пытался взять себя в руки Хранитель.

Картинка в дверном проеме не меняла своей сюрреалистичности.

— Кир, я сошла с ума?

— Ага. Вместе со мной. Одна сидела в кресле, читала книгу. Две других пили чай. Четвертая рылась в шкафу. И внезапно они дружно испарились.

— А почему девочки?

— Потому что у мальчишек в комнатах бардак и нет печенья. Ри, ты как?

Ответить ангел не успела — дверь с грохотом захлопнулась. Сама по себе.

— Твою мать!

У обоих резко подкосились ноги. Повисла нехорошая тишина — дар цензурной речи временно отказал.

Через несколько минут они пришли в себя достаточно, чтобы подойти к злосчастной двери и попытаться ее открыть.

Глухо.

Выломать тоже не получилось — ни магически, ни физически. Магия отскакивала от проклятой деревяшки как об стенку горох. И ровно с таким же успехом можно было пытаться проломить стену.

Обычные стены ими прошибались на раз-два-три.

— Пойдем дальше? — потирая отбитое плечо.

— Угу. Не торчать же здесь, — печально разглядывая пятно копоти на стене коридора — результат магического рикошета.

* * *

Нечто было собой очень довольно.

* * *

Ни одной открытой двери. Ни одной открывшейся двери.

Знакомые мурашки вдоль позвоночника. Знакомый след когтистой лапы на стене. Щепки от несокрушимой для них двери, разбросанные метров на десять по коридору.

Точно такая же комната… залитая свежей кровью. Припорошенной клочками постельных принадлежностей и обломками мебели.

— Что ж, — бледная усмешка. — По крайней мере, тел нет.

— Сирин.

— Что?

— Не надо.

— Не буду.

* * *

Цок-цок-цок… Над их головами процокали по полу седьмого этажа когти.

— Слышишь?

— Да. Но встречаться что-то не тянет.

— А придется.

— Угу.

* * *

Дверь на седьмой этаж была половинчатой — половина болталась на одной верхней петле, вторая створка выдрана из стены вместе с частью косяка. И частью стены.

Печально знакомыми когтистыми лапами.

Крылья распахнулись без участия разума. На голых рефлексах. Такая эфемерная защита...

Мало чем пробиваемая на самом деле. Как простым, так и очень непростым оружием или магией.

Блики от их света пробежали по неизвестно как оказавшимся в руках Хранителя длинным кинжалам.

Коридор представлял собой сплошные руины. Разбитые окна, следы когтей на стенах, вырванные с косяками двери, разгромленные комнаты… Даже из потолка пытались вырвать куски — в побелке зияли раскрошившимся камнем изрядных размеров дыры.

— Как будто здесь резвилась стая низших демонов…

— Ри, мы слышали только одного.

— Ага. Зато какого! — кивок на жуткую разруху вокруг.

— Поэтому держись ближе ко мне и бросай все, что поубойней, на любое шевеление. Живых здесь кроме нас нет, задевать некого. А нас дочь дома ждет.

— Быстрей убьем — быстрей вернемся, да?

— Точно.

Но и на седьмом, и на восьмом этажах им, кроме разгрома, больше ничего не встретилось. Тишина давила на нервы, но разговаривать как-то не хотелось.

* * *

Нечто гордилось собой — так играть на нервах визитеров получалось нечасто. Обычно они дохли раньше. Пожалуй, можно пожертвовать слугами — все равно толку от них никакого. Надоели.

* * *

Девятый этаж. Двери закрыты, но открываются от легкого толчка.

За окнами — темнота. Горят магические светильники на стенах. Только пламя не привычное теплое, золотое, а холодное, призрачное. Ни одной открытой двери.

— Что-то мне не хочется туда идти.

— Мне тоже.

Мощный толчок в спины — и они пролетают в хищно распахнутые двери.

Разворот прямо в воздухе — только для того, чтобы увидеть, как дверь исчезает. На ее месте — заполненное тьмой окно.

— Добро пожаловать… — еле слышный шепот. И не понять, чей голос: женский, мужской или детский.

Жуть накрывает с головой. Если бы не солидный боевой опыт — у обоих была бы истерика. А так — один бледный, как привидение, у второй крылья обернуты вокруг тела и не разворачиваются.

Пилой по натянутым нервам — грохот этажом ниже. И следом — цок-цок-цок… когти.

Хранитель сгреб ангела в охапку и тихо-тихо начал красться по коридору. Селена впилась зубами в запястье — только бы не заорать.

Когти удалялись в противоположную сторону.

— Кирилл… — почти беззвучно.

Вопросительный взгляд.

— Это наша последняя работа. Соне нужна сестренка.

Кивок:

— Или братишка.

* * *

Через пару минут попробовали толкнуть одну из дверей. Бесполезно. Пришлось идти дальше и надеяться на чудо.

Хранитель наотрез отказался спускать своего ангела с рук.

Чудо случилось минут через десять — сначала они увидели приоткрытую дверь, а потом из-за нее раздался тихий детский смех.

Ангел ужом выскользнула из рук и лунным бликом скользнула к двери.

Тихий детский голос:

— Вы будете дальше слушать?

— Будем… — несколько приглушенных ответов.

— А потом было вот что. Император решил порадовать супругу — он подарил ей самый ценный для нее подарок: позволил встретиться с ее семьей, с родом Горностая…

Ангел узнала легенду — сама ее читала. И осторожно приоткрыла дверь, встречаясь глазами с испуганно повернувшимися к ней восемью девчонками и одним настороженно приподнявшим уши большим рыжим псом.

Сил удивляться уже не осталось.

— Как вы сюда попали?! — это они произнесли одновременно. В полный голос.

Громкий, торжествующий вой с седьмого этажа был им ответом. Прямо из-под ног.

Цок-цок-цок…

Девчонки испуганно зажали рты ладошками.

Вскочил и тихо зарычал рыжий пес.

Хранитель за шкирку впихнул непутевую подопечную в комнату и моментально захлопнул дверь, одновременно накладывая на нее самую мощную защиту.

* * *

Цок-цок-цок… когти приближаются к двери.

Пес беззвучно скалит клыки.

Крылья ангела развернуты в боевую позицию.

Хранитель стоит в универсальной стойке с обнаженными кинжалами.

Девчонки за их спинами замерли статуями и, кажется, даже не дышат.

Сопение, как будто большой зверь обнюхивает дверь.

Тишина.

Цок-цок-цок… когти удаляются.

Тишина. Никто не двигается. Все ждут подвоха.

Цок-цок-цок… скаряб-скаряб… когти по древесине.

Сопение.

Цок-цок-цок… скаряб-скаряб… Цок-цок-цок… скаряб-скаряб… Цок-цок-цок…

Туда — сюда. Но укрепленная магией дверь держится.

Цок-цок-цок… скаряб-скаряб… Цок-цок-цок…

Тишина.

* * *

Рыжий пес спрятал клыки и пригладил встопорщенный загривок.

Еле слышно облегченно выдохнули девчонки за спинами своих защитников.

Позволили себе выйти из боевого транса ангел и его Хранитель. Обернулись.

— Что здесь происходит? — вместе, но чуть слышным шепотом.

— Ш-ш-ш. Дядя Мих может услышать, — так же тихо прошептала на вид самая старшая из девочек. Именно она рассказывала младшим легенду.

— Кто?!

Девчонки в ответ дружно помотали головами и приложили пальцы к губам: «Тихо».

Взрослым ничего не оставалось, как послушаться старожилов.

И только когда рыжий пес опустил настороженные уши и со вздохом улегся на пол, дети расслабились и быстренько разбежались по свободным кроватям, настороженно блестя глазенками. Давая взрослым возможность себя рассмотреть.

Самой старшей по виду лет семь-восемь. Темноволосая, темноглазая, смуглая. Цыганочка. Явный лидер в этой компании.

К ней прижались две близняшки лет пяти — копна спутанных светлых кудряшек, голубые испуганные глазенки.

Остальные тянули лет на шесть.

Рыжая, как лисенок, девочка с усыпанным веснушками личиком и теплыми карими глазами. Темноволосая индианочка. Две русоволосые малышки — одна с зелеными, а другая с неожиданно черными глазами. И негритяночка.

Все в одинаковых истрепавшихся серых футболках и коротких шортиках. Явно спальных.

И все бы ничего, но для живых в такой одежке здесь было слишком холодно. А дети холода не замечали.

Но взрослым, опытным бойцам все их чувства говорили, что перед ними живые дети — они дышат, сердца бьются, живая, теплая кровь бежит по венам. И любопытство, и восхищение, и страх в глазах — все неподдельное.

Нежить так не может. По крайней мере — не в совокупности.

Тем временем рыженькая решилась высказаться:

— Дядя Мих может нас поймать. И тогда будет плохо. Но Рыжий, — ткнула она пальчиком в сторону собаки, — нас предупреждает. И мы не ловимся. Вот.

Взрослые переглянулись. Решили, что говорить будет ангел. Как самая обаятельная.

— А дядя Мих, он кто? Или что?

Дети переглянулись.

— А ты правда ангел? — спросила цыганочка.

— Правда. Меня зовут Сирин. Мой Хранитель — Кирилл. А как зовут вас?

— Зара, — цыганочка. — А это Лиза и Стася, — представила она близняшек. — Они не говорят. Совсем. Про Рыжего вам уже сказали. Он наш Страж.

— Кори, — индианка.

— Света, — негритяночка.

— Лисси, — рыженькая.

— Гретта, — зеленоглазая.

— Виола, — черноглазая.

— Отлично! Вот и познакомились. Вы расскажете, что у вас тут творится? Мы сюда специально за этим пришли.

— Зара, давай ты, — попросила Лисси.

— Ты лучше знаешь, — добавила Света.

— Ладно. Только не перебивайте меня. А то сами говорить будете.

Нестройный тихий хор:

— Не будем!

— Ш-ш-ш! — и Зара начала рассказывать.

* * *

Постепенно картина слегка прояснялась. Но вопросов появлялось еще больше.

Дядя Мих, судя по описанию, низший демон. Нереально сильный, но тупой. Все разрушения на этажах — его лап дело. (Но если тупой — кто же тогда устроил тот ужас в игровой?) Правда, не во все помещения он может попасть — как сегодня. И безопасные места подыскивает для них рыжий пес.

Но вот как именно будет плохо, если он их поймает, выяснить не удалось.

— Он вас убьет?

— Нет. Просто будет плохо.

И все. Дальше — ни с места.

Живут они здесь давно. Как-то ночью проснулись — старшие бегают, всех будят и говорят бежать на улицу, к Воротам. Очень-очень быстро. Они и побежали. А потом кто-то таак страшно засмеялся — и они упали. И заснули.

Проснулись — а вокруг никого. Только они и Рыжий. Скулит.

И дядя Мих. Воет.

— А почему Мих?

— Потому что большой.

Детская логика. Для взрослых совершенно непонятная.

И кстати, они не едят. Даже не помнят, что людям надо есть.

И спят днем. Потому что дядя Мих бродит только по ночам.

Нет, клыков у них нет. А зачем им клыки? Клыки есть у Рыжего. И дяди Миха.

— А еще иногда заходит Хозяин.

— А кто это?

— Просто — Хозяин. Он смотрит.

Чем?! Куда?! Как?!

— А как он выглядит?

— Красивый.

И все. Хоть ты тресни.

На этом взрослые поняли, что еще немного таких разговоров — и крыша у них улетит в теплые края.

Безвозвратно.

* * *

Нечто слушало и смеялось. До колик.

Со слугами предыдущие посетители много чего пытались сделать, в основном, конечно, убить — но только не говорить. И уж тем более — не слушать.

А эти еще и разобраться пытаются!

Дивная картина.

Добавим огоньку?

* * *

Заклятье, укрепляющее дверь, рассыпалось сухим песком. Восстановить его не удалось.

Цок-цок-цок…

Дети шарахнулись в дальний угол.

Зарычал рыжий пес.

— Да гребись оно конем! Что мы, демона не завалим?

— Любимая, здесь дети.

Цок-цок-цок… у самой двери.

И ни следа ауры демона.

Потом. Думать об этом мы будем потом.

Дерево брызнуло щепками от удара когтей. Но их обладателю тоже не повезло — сдвоенным силовым ударом его вынесло из проема и должно было размазать по стенке тонким-тонким слоем.

Не размазало. Зато здорово замедлило.

В голове мелькает — теперь понятно, почему дядя Мих. Тварь очень походит на медведя. Только раза в два побольше, покогтистее…

И с человеческими… нет, с ангельскими васильковыми глазами.

Полными слез от боли.

* * *

Сзади одновременно раздалось рычание и довольный смех. От которого мороз драл по коже.

Круг защиты вспыхнул тремя изолированными кольцами без участия разума. Такой могли ставить только ангелы.

Спина к спине — ангел и ее Хранитель в одном кольце. Центральном.

Во втором — дядя Мих.

В третьем — дети и Рыжий.

Глаза девчонок светились красным. И они смеялись.

Светились и глаза пса. Но у него по морде текли слезы.

— Собаки не плачут.

— Медведи тоже.

— О боги! Что же здесь творится?!

— Тише, любимая. Круг они разорвать не смогут. Значит, есть возможность разобраться.

— Ну-ну.

Хранитель плюнул на технику безопасности и обнял своего ангела. Сирин привычно уткнулась носом ему в грудь. Голова начала потихоньку соображать.

— Первое. Животные не плачут. Значит, это не животные. И второе: в Школе погибли ангел и его Хранитель.

— Считается, что погибли, Кир. Мы их видим сейчас перед собой. Правильно?

— Думаю, да. Ты сможешь их вернуть?

— Не знаю.

Ангелы могут менять пол по своему усмотрению. А могут — и физическое тело целиком. В любую форму.

Просто обычно им это не нужно. Они не оборотни. Они — многоликие.

И среди Хранителей редко, но встречаются перевертыши — люди, которые могут становиться животными по своему желанию, не теряя человеческого разума.

Истинные оборотни.

— Кирилл, ты помнишь их имена?

— Микаэль и Итан.

Хранитель разжал объятия и закрыл глаза.

Вспыхнули и распахнулись во всю ширь ангельские крылья.

Полыхнули круги защиты отозвавшимся на призыв очищающим пламенем.

Погас красный огонь в глазах рыжего пса.

Потекли и размазались чуждые облики, перетекая в истинную форму, призванную произнесенными именами.

* * *

Нечто заинтересованно вглядывалось в происходящее. Пока что оно не собиралось вмешиваться.

* * *

Погасла защита, вобрав в себя чудовищный выброс энергии.

На полу с одной стороны лежал рыжеволосый хрупкий паренек в рабочей одежде Хранителя. С другой стороны распластал чернильно-черные крылья темноволосый… ангел?

Да полно, не бывает ангелов с черными крыльями.

Точнее, бывают такие крылатые. Только…

Они зовутся демонами. Пусть и высшими.

И у девчонок глаза по-прежнему светятся красным.

— Картина Репина «Приплыли».

— Не-а. Дурдом «Солнышко».

Застонал и пошевелился рыжеволосый Хранитель.

Замерли, не успев броситься на него, девчонки, скованные магией Кирилла.

Сирин осторожно провела рукой по крыльям все еще бессознательного… ангела. И плевать, что чернокрылых ангелов не бывает.

Огонь — жжет, вода — мокрая.

А ангелы не влюбляются в смертных. И уж тем более не рожают им детей.

Угу. Точно.

«Помни, Нео, ложки — нет».

— Не бойся ложки, бойся вилки. Один удар — четыре дырки.

— Ри, ты с кем сейчас разговариваешь?

— Тихо сам с собой.

— А-а-а. Бывает.

* * *

Нечто тихо офигевало. Такого оно еще не видело. Какие-то… нестандартные охотники.

Может, познакомиться?

…

Да, они будут оч-чень ему рады.

Просто до смерти.

Их.

Дурацкая идея.

* * *

Тем временем рыжеволосый Хранитель приподнялся на руках и попытался сориентироваться. Судя по мутному взгляду, получалось пока не очень.

Ровно до того мгновения, пока он не увидел обоих ангелов. Его аж подбросило — откуда только силы взялись.

— Мишель!

Кирилл еле успел поймать в охапку не удержавшегося на ногах рыжика. И чуть не словил вынужденно не сильный, но подлый удар ниже пояса. Встряхнул непутевого так, что у него зубы клацнули.

— Шэйс! — так наставники испокон веков останавливают и учебные бои, и совершенно не учебные драки.

Намертво вбитые рефлексы помогли — рыжик затих. Виновато съежился.

— Ты чего психуешь, придурок? Очнется сейчас твой ангел, никуда не денется.

Хрупкое тело ощутимо вздрогнуло. Шальные светло-карие глаза с золотыми искорками посмотрели на Хранителя с робкой надеждой:

— Правда?

— Правда. И что очнется, и что ангел, и что твой, и что никуда не денется.

Мальчишка (о боги, да ему и двадцати-то еще нет!) покраснел, как могут краснеть только рыжеволосые. Весь — от макушки до ключиц. Еще немного — и задымится.

— А… а вы нас быстро убьете?

У Кирилла аж руки разжались. Сирин за его спиной поперхнулась воздухом.

Глаза девчонок заинтересованно блеснули.

— За-за-зачем? — дар членораздельной речи вернулся к Хранителю не сразу. Перед этим он несколько секунд удачно изображал рыбу.

— Ну… Вы ведь за этим сюда и пришли. Да?

Кирилл посмотрел на рыжика, перевел взгляд на явно ждущих его ответа детей.

Одним жестом разорвал опутавшее их заклятие и, плюнув на все, повернулся к ним спиной.

Встретился взглядом со странно спокойными глазами ангела.

Терпение лопнуло.

— Все! Хватит! Баста! Я так больше не могу! Это было наше последнее задание! И пусть хоть небо на землю рушится, хоть весь совет у нас в ногах валяется!

— Кир.

— А?

— Проорался?

— Да.

— Обернись.

За окном начинался рассвет. Чернильная тьма сдавала позиции, уступая место серому сумраку.

И вместе с рассветом тускнело красное сияние в глазах детей. А сами девчонки начали терять материальность, становясь тем, чем они и были на самом деле — призраками.

* * *

Нечто сильно задумалось. Какие-то слишком неправильные охотники попались в этот раз.

Может, и не такая уж дурацкая была идея?

* * *

Под руками Сирин зашевелился чернокрылый. Приподнял голову, увидел сидящую напротив ангела...

Отползти не получилось. Сил не хватило.

— Да что ж вы все здесь пуганые-то такие, а? Кир, помоги мне.

Хранитель легко поднял не сопротивляющееся тело с пола за шкирку. Посмотрел на поникшие крылья, крепко зажмуренные глаза и закушенные губы.

Крепко обнял, стараясь не потревожить не до конца зажившие крылья, делясь с ангелом своей силой. Осторожно провел рукой по спутанным волосам.

Кто сказал, что любить можно только одного? Любить можно по-разному.

— Итан, — затравленный взгляд рыжика и вздрогнувшие под руками плечи в ответ. — Тебе особое приглашение требуется? Забирай подопечного.

— А…

— Нет, убивать здесь никто никого не будет. Да, можешь забирать.

Отпустить чернокрылого, который вполне уже может стоять самостоятельно, и отойти к счастливо улыбающейся Сирин.

— Спасибо.

Блики от крыльев привычно заставляют человека щуриться — когда ангел счастлив, это очень красиво.

— Не за что, — губы сами собой расползаются в ответной улыбке. — Что будем делать дальше?

— Забираем весь зоопарк и убираемся отсюда очень-очень быстро, — на полу вспыхнула здоровенная пентаграмма переноса. — Дети, вы с нами?

Такого девчонки явно не ожидали.

— Но… мы же…

Сирин демонстративно закатила глаза:

— Какое еще но? Кто не хочет здесь оставаться — шаг вперед. Места всем хватит. Кир, ну скажи им!

— Что сказать? Что у нас дома как раз оравы призраков не хватает? Ладно, говорю — не хватает. Соня до потолка от радости прыгать будет.

Первыми, как ни странно, шагнули в пентаграмму немые близняшки. А за ними — и остальные.

— Ребята, а вы чего стоите? — приподняла брови ангел, обращаясь к оставшейся парочке. — Без вас мы никуда не пойдем.

— Мишель, — умоляющий шепот рыжика.

Чернокрылый ужом вывернулся из рук своего Хранителя, отбрасывая его в сторону пентаграммы, и метнулся в дверной проем.

Испуганный возглас мальчишки, которого подхватила Сирин, и треск разлетевшейся защитной пленки на двери.

Ангел как-то оч-чень нехорошо улыбнулась. Многообещающе.

— Чудненько. Кир, присмотри, чтобы больше никто отсюда не сбежал, — кивок в сторону рыжика. — А я пошла искать паршивца и драть ему уши.

— Удачи.

К молчаливому удивлению детей, Хранитель не стал возражать. Когда его ангел бывала в таком настроении, всех попавших под горячую руку можно было только пожалеть.

Сирин внезапно обернулась:

— Дети, здесь, кроме Хозяина, еще кто-то обретается?

— Э-э-э… Нет.

— Отлично. Заодно и познакомимся! — хищное предвкушение в голосе. — Скоро вернусь! Не скучайте!

Раз — и нету ангела.

* * *

Нечто подобрало отвалившуюся челюсть. Ошалело помотало головой.

Ну… в общем, сама напросилась!

И оно, воплотившись в Хозяина, вышло навстречу наглой крылатой.

* * *

Микаэля ангел ощущала весьма отчетливо — он довольно быстро спускался к подвальному этажу, куда они сами не стали даже соваться.

— Что ж ты делаешь, мелкий? Сдохнуть решил? Так я не дам.

Ангелы только выглядят хрупкими. На самом деле запас прочности у них такой, что человеку и не снилось. А уж у ангела-охотника, за семьдесят лет почти беспрерывных сражений отточившей свои навыки до автоматизма, он вообще стремился к бесконечности.

Отбрасываются за ненадобностью последние остатки человечности. Тело переходит на боевой режим, становясь полуэфирным.

Миг — и стены сливаются в размытые полосы, так стремителен бег.

Несколько десятков секунд — и чернокрылого сметает с ног и вздергивает в воздух сгусток чистой, незамутненной ярости.

— Далеко собрался? — диковатая усмешка в голубых глазах.

В глазах чернокрылого плещется откровенный ужас. Да, он хотел умереть.

Но не настолько страшно.

Хозяин куда милосерднее, чем… вот это.

Ангел?! Да по сравнению с ЭТИМ он — невинный младенец!

— О, до нас наконец-то дошло!

Гаснет огонек безумия в глазах и слепящие сполохи крыльев, стирается с губ уродующая их жестокая усмешка, тело снова становится материальным.

Разжимаются не дающие ни дышать, ни шевелиться тиски не по-женски сильных рук и странной (человеческой?! да полно, не может такого быть!) магии.

— Неважно, какие у тебя крылья: белые, черные, серо-буро-малиновые… Да хоть в крапинку или в полосочку. Важно только то, что ты есть. Не больше. Но и не меньше.

Слезы в васильковых глазах.

— Я столько всего натворил… Я же убивал… Как я могу…

Не дать договорить. Обнять глупого, запутавшегося в себе мальчишку. Окутать крыльями. Собрать губами слезы с глаз.

Соленые. Как у людей.

Тихо, в самое ухо:

— И бросишь Итана? Как долго он проживет без тебя? Захочет ли жить?

Жалость? А что это такое? Этому она тоже научилась у людей.

Вцепившиеся мертвой хваткой в плечи руки, вздрагивающая от рыданий спина.

— Я не могу.

— Лжешь! Можешь. Или действительно станешь демоном. Ибо только они убивают любовь без жалости.

Молчание. Потом:

— Заберите нас отсюда. Пожалуйста…

* * *

Тени в углу соткались в темную фигуру. Хозяин раздумывал, стоит ли ему выходить на свет.

Два противоречащих друг другу желания:

Одиночество давно ему осточертело.

Этот неправильный ангел может слишком дорого ему обойтись.

Но так хочется…

* * *

Громкие, издевательские аплодисменты.

— Браво! Мне в свое время понадобилось куда больше усилий, чтобы его сломать. Примите мое искреннее восхищение вашим мастерством!

Ангел обернулась.

Это явно был демон. Она была в этом почти уверена.

Но, в отличие от ему подобных, им можно было любоваться, как произведением искусства.

Высокий. Ростом он не уступит Кириллу.

Красивый. Зеленоглазый, смуглокожий брюнет. Как и Кирилл, предпочитает черные тона в одежде. Тонкие кисти не портят даже острые черные когти.

Улыбается. Как Кирилл. Как будто она — самое прекрасное, что он когда-либо видел. Тепло-тепло. Как солнышко.

Огромные кожистые крылья сложены, но все равно поднимаются выше головы, а кончиками подметают пол. В раскрытом состоянии они должны быть раза в полтора-два больше его роста.

Ни следа давящей, убивающей саму мысль о свете и жизни демонической ауры.

Без оружия. Не нападает.

Неправильный демон.

Его не хочется убивать.

А придется.

Потому что иначе он убьет их. Судя по тому, что он сказал в начале.

* * *

Плохая, плохая была идея…

Восхищение в глазах ангела сменилось настороженностью. Это было… больно?

* * *

— Приветствую Хозяина,— чуть склоненная в придворном поклоне светловолосая голова. — Какая честь видеть вас! Благодарю за комплимент. Чем обязаны визиту?

Этикет. В коридоре заброшенной Школы. В разговоре с высшим демоном.

О да! Самое оно, чтобы не сойти с ума! И не наделать глупостей.

Неприкрытое изумление в расширившихся зеленых глазах.

— Что?!

Ковать железо нужно, пока горячо. Поэтому…

Мило улыбнуться. Заткнуть рот попытавшемуся что-то вякнуть мальчишке. Сплести заготовку направленного телепорта.

— К сожалению, у нас сейчас нет времени поговорить. Дела, дела… Ну, вы понимаете. Мы так торопимся, так торопимся… Посему прошу нас извинить. Всего хорошего.

И, пока демон не очухался, активировать заготовку.

Вспышка телепорта.

— Сирин! — такой знакомый, такой любимый голос. Кирилл.

Темнота.

* * *

Вспышка света, чуть не выжегшая ему глаза — и ангелы исчезли. От приторной велеречивости вываленного ему на голову этикета аж скулы сводило.

Гадость какая!

А крылатая молодец — заговорила ему зубы и смылась. Хоть и недалеко.

И нападать не стала. В который раз.

Почему?

* * *

Появившаяся из воздуха несколько привиденистого вида ангел изрядно напугала Кирилла и детей. Зато счастливый рыжик рванул к своему чернокрылому.

— Больше я тебя никуда не отпущу!

Микаэль только плечами пожал:

— Не отпускай, — и повернулся к старшему Хранителю: — Скоро здесь будет Хозяин.

Доведенный до ручки Кирилл рявкнул:

— Все в круг! Живо! — подхватил на руки потерявшую сознание ангела и сам шагнул в пентаграмму, вливая в нее энергию для активизации.

Ничего не случилось.

* * *

— И куда, позвольте спросить, вы собрались без моего разрешения?

Хозяин любовался на представшую его глазам картину.

Погасшая пентаграмма перехода.

Оскалившийся на манер злого сторожевого пса Хранитель с бессознательной ангелом на руках.

Чернокрылый, задвинувший рыжика себе за спину, с окутанными неярким светом руками. Попадет такая искорка на кого-нибудь — мало не покажется.

Не смеющие поднять на него глаза призраки девчонок.

Дивно.

Только надоело ему все это аж до скрежета зубовного.

— Ну и что мне с вами делать?

Молчание.

Ангел очнулась и завозилась на руках Кирилла. Почувствовав напряжение своего мужчины, огляделась. Наткнулась взглядом на печально знакомый силуэт.

Обреченно вздохнула:

— Снова ты, зеленоглазый? Сказала же: мы торопимся, дела у нас. Чего непонятно было?

Хозяин опешил и от неожиданности нервно передернул крыльями.

— И откуда только такие наглые берутся?

Сирин только фыркнула:

— Наглость — второе счастье, — пауза. — Первое — когда за нее не бьют.

Кирилл улыбнулся. Это была его любимая фраза.

Хозяин рассмеялся. Чисто, радостно, от души. До слез.

Демон?! Сирин, да ты сама-то в это веришь?!

* * *

Посмотреть на него еще раз. Как в первый. Прямо в бездонные зеленые глаза с искорками не погасшего еще смеха.

И задать самый главный вопрос:

— Комната с куклами — твоих рук дело?

Стремительно темнеют от расширившихся зрачков глаза, сжимаются зубы.

— Да.

* * *

Ты же знал, что эта встреча будет стоить тебе слишком дорого.

Почему же ты так удивлен?

* * *

— Чудовище.

* * *

А вот это уже не больно. Это — нестерпимо.

* * *

— Да. Я знаю.

* * *

Правда убивает. Людей.

А что же делать бессмертным?

Только жить с ней.

* * *

Ангел соскользнула с рук Хранителя. Подошла к покорно ждущему Хозяину. Размахнулась…

Рука опустилась.

— Знаешь… Руки пачкать мне не хочется, хотя ты этого вполне заслуживаешь. Поэтому выбирай. Либо мы сейчас уходим, либо остаемся. Но тебя — нет. Не было и не будет. Захочешь убить — мы сопротивляться не будем. Потому что тебя — нет. А способ вернуться к дочери мы найдем. Так что ты выбираешь?

* * *

Выбор? Какой выбор?!

* * *

Проглотить колючий комок в горле. Заставить голос звучать ровно:

— Вы свободны. Все.

* * *

Вновь вспыхнули линии пентаграммы. Стоит сделать два шага назад — и все закончится.

Почему же ты медлишь, ангел?

* * *

Убрать крылья. Поднять голову и заставить себя заглянуть в Бездну.

Тихо-тихо, чтобы не услышали остальные:

— Ты ведь не оставишь меня в покое?

— Нет. Но я подожду, пока ты сама меня не позовешь.

— Не позову.

* * *

Слезы? Конечно нет. Чудовища не плачут.

* * *

— Прощай.

Рука с черными когтями поднялась, но так и не коснулась лица ангела.

— Не надо. Не убивай меня так. Пожалуйста…

Что ты будешь делать с этой просьбой, ангел?

— Прощай.

* * *

Два шага назад.

Вспышка. Дома. Все.

Всё закончилось.

И можно взахлеб реветь на руках своего мужчины, которого ты выбрала еще раз.

* * *

Рухнул на колени оставшийся один в покинутой Школе зеленоглазый мужчина. Когти прочертили глубокие борозды в камне пола.

Демоны и чудовища не плачут.

Почему же плачу я?

* * *

Прошло семнадцать лет. Многое изменилось.

Сирин и Кирилл сдержали слово — больше они не брали заданий. Как ни умолял Совет лучшую пару охотников не бросать оперативную работу. Зато у Сони появился братишка.

Микаэль с Итаном так и остались жить у них. Благо, места хватало. Поначалу Совет пытался выколупать их оттуда: официально — на реабилитацию, реально — как объект для исследований.

Правда, спустя довольно непродолжительное время, все затихло. На вопрос Сирин: «Почему?» — они загадочно промолчали. А на вопрос: «Как?» — предложили подключить воображение.

Воображение у ангела было богатое. И довольно-таки специфическое.

Больше дурацких вопросов им не задавали.

Девчонки выросли и превратились в красивых девушек. У которых так и осталась способность становиться призраками. Но — только по своему желанию, а не с рассветом.

Совет кусал себя за локти от зависти, потому как продублировать эти способности не получилось, а восьмерка идеальных шпионов также осталась жить в Поместье.

Со временем установилось хрупкое равновесие — Совет не трогает их, а они не вмешиваются в решения Совета. Но долго так продолжаться не могло.

И в последнее время все чаще ангел с криком просыпалась среди ночи. Ее сны тревожил зеленоглазый демон.

«Не убивай меня так. Пожалуйста…»

Что ты выберешь, ангел?

Ты ведь знаешь, что вам не выстоять против всей мощи Совета, которая может рухнуть вам на головы в любой момент. А им скоро надоест такое бельмо на глазу.

И вы все просто тихо исчезнете.

Так ЧТО ты выберешь, ангел? Ведь ТЕБЯ они убивать не станут.

В любом случае.

* * *

Ожили погасшие линии пентаграммы в пустой комнате на девятом этаже заброшенной Школы. Вспышка белого пламени — и на пол ступила ангел. Одна. Огляделась.

— О боги…

Если раньше здесь царили тишина и запустение, то сейчас это был… склеп. Вроде бы на первый взгляд все осталось прежним, но…

Школа умерла. Окончательно и бесповоротно. Теперь это были всего лишь дерево и камень, которые постепенно, миг за мигом уничтожает неумолимое время.

Ти-ши-на.

— Где же ты?

Ни намека на чье-нибудь присутствие. Только симметричные следы от когтей на плитах пола.

— Ты же обещал, Себастьян… Ты мне очень нужен…

Тишина.

«Не убивай меня так».

— Прости меня.

Ангел решительно начала долгий спуск на подвальный этаж.

* * *

Внизу было жутко. Если бы не солидный боевой опыт, она бы не сунулась туда ни за какие коврижки.

Непроглядная тьма неохотно отступает перед светом от крыльев ангела, но тут же смыкается и скалится невидимыми пастями за спиной.

Тишина давит на уши и впитывает в себя и звук шагов, и шелест крыльев, и дыхание, и стук сердца.

Забивается в ноздри, мешает дышать запах гнили от покрытых неизвестно откуда взявшейся здесь плесенью камней.

Могильный холод пробирает до костей, выпивает саму жизнь.

Закрытые двери, которые не хотят открываться, что бы она ни делала.

Хочется плакать от бессилия.

Что ж делать — ты сама во всем виновата.

— Ну, хотя бы мокриц нет… и пауки на голову не падают.

Собственный голос странно исказился — так, что по спине промаршировал табун мурашек призовых размеров. Говорить вслух резко расхотелось.

«Пожалуйста…»

— Себастьян… — чуть слышный шепот. По лицу потекли-таки предательские слезы. — Ты же обещал…

Слабое-слабое эхо чьего-то присутствия.

Закрыть глаза. Позволить себе откликнуться на него. Найти самую короткую, самую верную дорогу.

Гниющая древесина под пальцами. Слишком прочная для обычной трухлявой деревяшки. И магия с нее соскальзывает.

Цель найдена. Осталось совсем чуть-чуть.

Тело становится эфирным, просачивается сквозь преграду, чтобы потом вновь материализоваться.

Нельзя так делать. Можно и не вернуться. Но иначе — не получается.

Взять себя в руки и оглядеться. Чтобы рухнуть на колени и вцепиться зубами в запястье.

«Пожалуйста…»

Что ты наделала, ангел? Ведь он просил тебя…

* * *

Демон лежал на полу, у стены. Лицом вниз. Без движения.

Потеряли блеск черные волосы. Обломаны черные когти на одной руке — той, которую видно. Вторая прижата к груди. Чуть приподнимаются черные кожистые крылья в такт неглубокому дыханию.

Светящиеся хищным призрачным светом цепи опутывали его с ног до головы. Даже крылья. И уходили в пол. Без креплений.

Чтобы нельзя было вырваться. Никакими силами.

— О боги… Себастьян, что ты с собой сделал?

Взять себя в руки и перестать вести себя как истеричка.

И начать думать. Головой.

Просто разорвать цепи не выйдет. Не просто — тоже. Иначе он давно бы уже был свободен.

Да и стоит ли его выпускать? Ведь не для развлечения же он себя приковал. А с сошедшим с ума демоном она без Кирилла не справится.

Стоп. Не думать о Кирилле.

Придется справиться. Вот. Так лучше.

А для начала нужно попробовать привести своего демона в чувство.

* * *

Подойти. Осторожно коснуться неожиданно бархатного на ощупь крыла.

Ледяного.

— Не-ет!!!

Испугаться до ужаса, до тошноты, до черных точек перед глазами.

И вложить весь этот ужас в один удар — по сковавшим ее демона цепям.

Звук сломавшейся кости — и оковы осыпаются серым прахом, запорошившим их обоих.

Высшая некромантия. За владение ей костер из мокрых поленьев — очень гуманный приговор.

Но ее сейчас это не волнует.

Положить ладонь на лопатки, ровнехонько между крыльями. И пожелать, чтобы они пока исчезли. Так делали Хранители, если крылья подопечных им мешали.

Надо же! Получилось.

А вот лежать на ледяном полу даже для демона — совсем не дело.

Потоки магии сплетаются в толстенный, здоровенный теплый матрас, на котором можно с удобствами разместить целый пяток демонов. И одного не шибко крупного ангела.

Ну вот! Совсем другое дело!

Аккуратно перевернуть какое-то слишком легкое тело и вглядеться в побледневшее, осунувшееся лицо с закрытыми глазами. Провести пальцем по нехорошо заострившейся скуле.

— Себастьян…

Нет ответа. И будет ли?

В какие дали ты загнал свою душу, чтобы спастись от одиночества?

Захочешь ли вернуться?

* * *

Устроиться рядышком, уткнувшись носом в плечо своего демона, положить руку ему на грудь, туда, где редко бьется сердце, и слушать неровное, тихое дыхание. Укрыть его собственными крыльями, как одеялом.

— Знаешь, столько всего произошло за эти годы… И хорошего, и плохого. Я тебе расскажу…

И, выговорившись, уснуть.

* * *

Ты ведь мне только снишься, правда, мой ангел?

Не надо.

Я не хочу просыпаться. Без тебя.

* * *

Просыпался он странно. Во-первых, он лежал на чем-то мягком. Во-вторых, было тепло. А в-третьих, рядом кто-то сонно сопел.

Бред, бред, бред. Тяжелый.

Ну, сумасшедшим это простительно.

И все же, что происходит?

* * *

Ангел проснулась от того, что ее подушка решила сбежать. Толком не проснувшись, она рефлекторно вцепилась в удирающую деталь интерьера и попробовала подгрести ее под себя. Благо, опыт имелся — в Поместье постоянно происходили куда более странные вещи.

И только потом до нее дошло, что подушка каких-то странных габаритов… и вообще, подозрительно живая.

Глаза распахнулись сами собой, чтобы встретиться с шальным взглядом демона.

— Ой, извини, я нечаянно!

Зеленые глаза мигнули.

— Себастьян, я…

Поздняк.

Ангела сгребли в охапку, окутали бархатными крыльями, стиснули так, что ребра затрещали. Откуда только у него силы берутся?

Сопротивляться не хотелось.

— Это на самом деле ты? Или я сплю?

— Раздавишшш… — железная хватка ослабла, но ни руки, ни крылья не разжались. — Себастьян, я… Ты простишь меня?

Поднять голову и заглянуть в так часто снившееся ей лицо.

— Не бросай меня больше, мой ангел. Так умирать слишком больно.

Встать на цыпочки и поцеловать своего демона — долго, страстно, как давно хотелось.

— Куда ж я без тебя? Больше мне не на кого надеяться… Ты поможешь мне?

Странная тень в резко посерьезневших зеленых глазах.

— Что случилось, Сирин?

— Совет случился. Мы слишком долго стоим у них поперек глотки. Кирилл… — горло перехватило. — Кирилл хотел сбежать, но… Мы не успели. Из Поместья сумела выбраться только я. Когда я уходила, он… был еще жив. Что там сейчас творится, я даже представить боюсь. И дети… они там…

Снова покатились по лицу предательские слезы.

— Тише, девочка. Я разберусь с этим. Только не плачь. Совет не стоит твоих слез.

— Спасибо, Себастьян.

Как ты могла быть такой глупой, ангел?

* * *

Они успели вовремя. Демон не стал тратить силы на бессмысленное убийство. Исполнители ведь не виноваты в том, что они выполняли приказ хозяев. А Совет здесь еще пригодится.

Он просто переместил всю изрядно потрепанную компанию в другую реальность.

Помог обустроиться в новом доме, поставил защиту.

Поставил на ноги Кирилла, лично просидев над ним весь день, а потом вообще притащил откуда-то отличную целительницу с уговором, что она будет жить поблизости. Женщина попалась не из робких, связаться с демоном и странной компанией не побоялась. И за дело взялась круто.

Народ сперва стонал и ругался… Потом — в пояс кланялись.

Но ни разу демон не остался в доме на ночь.

И ни разу они с ангелом не оставались одни — всегда рядом был кто-то из своих. Но Сирин была слишком занята своим Хранителем, чтобы обращать внимание на окружающее.

А на шестой день он вообще исчез. Как и не было.

* * *

Ангел ревела часа два. Едва пришедший в себя Кирилл сидел рядом в кресле и терпеливо ждал, пока она успокоится.

Наконец рыдания стихли.

— Ну что, поговорим?

— Угу, — глухо, не вылезая из-под одеяла, в которое она замоталась, как в кокон.

— Ри, ты из-за чего мокроту развела? Из-за того, что твой демон исчез? Так он выполнил твою просьбу… и посчитал, что он больше тебе не нужен. Не остановила вовремя — сама виновата.

— Кирилл, я…

— Или ты боишься, что я буду против? Так я уже далеко не мальчик, чтобы ревновать тебя к каждому фонарному столбу… и спокойно смотреть, как ты убиваешься, пусть даже из-за другого мужчины. Если мы начнем перетягивать тебя, как канат, ты в итоге пошлешь нас обоих куда подальше. А лично я этого не переживу.

Взметнулось одеяло — и вот уже ангел сидит на коленях Хранителя, уткнувшись мокрым носом ему в плечо.

— Ты правда будешь не против? — неуверенно заглядывают ему в лицо заплаканные голубые глаза.

— Глупая, — такая знакомая, такая родная улыбка. — Светлая моя, ну неужели ты думаешь, что я буду радоваться тому, что тебе плохо? И вообще, у меня было время подумать об этом. Целых семнадцать лет. А в жизни случаются и более странные вещи, чем двое мужчин у одной женщины, — смешок. — Так что кончай реветь. И давай подумаем, как найти твоего демона.

— А…

— А как найдем, я ему лично мозги вправлю. У тебя это плохо получается.

— Кир!!! — возмущенный вопль.

— Во-от… — улыбка чеширского кота. — Так мне гораздо больше нравится!

— О боги… Как меня угораздило связаться с человеком?!

— И я тебя люблю, мой ангел.

* * *

А Себастьян тем временем наводил шороху в той реальности, из которой они сбежали. Совету не то, что спать — дышать было некогда. Рядовые исполнители просто валились с ног.

Повылезала из нор ВСЯ пакость, какая только могла. Какая не могла — той помогли вылезти. И началось...

Самое странное — людей не трогали даже самые оголтелые людоеды. Совсем. Даже не облизывались. И не старались убить или ранить охотников — только вымотать. При малейшей попытке накрыть тварей всем скопом — они бросались врассыпную и исчезали. Бесследно.

Даже те, кто этого вообще не мог сделать.

Аналитики сломали себе головы в попытках понять, что происходит. Даже ребенку было ясно, что тварями кто-то управляет. Но вот цели этого пугающе всемогущего кого-то понять было невозможно. Если не считать рабочим вариант «нам решили устроить веселую жизнь».

Что на самом деле было близко к истине.

За полтора месяца развлекухи вымотались даже самые выносливые. Даже ангелы. Что самое интересное, раненых было — завались, погибших — ни одного.

И вдруг — тишина. Как отрезало.

Надолго ли?

* * *

Вспышка пентаграммы переноса — и на пол в заброшенной Школе выбрасывает Хранителя. Темнота стоит — хоть глаз выколи, и над его ладонью огненным цветком расцветает осветительный пульсар.

— Бр-р-р, — оглядывая запущенную комнату. — И чего его снова сюда понесло? Гадкое местечко.

Выйти в коридор, попробовать просканировать здание на предмет присутствия одного чокнутого демона. Естественно, такового поблизости не обнаружилось. Поодаль, впрочем, тоже.

— Себастья-ан! Выходи, или хуже будет! — получилось так противно, что его самого передернуло.

Темнота впереди, куда не достигал свет пульсара, моргнула зелеными светящимися глазами. С вертикальным зрачком.

— Кирилл. Зачем ты пришел? — прошелестела тьма.

Хранитель чертыхнулся про себя.

— Взять одного упертого демона за шкирку и притащить к нам. Отловить свою непутевую подопечную и закрыть вас в одной комнате на сутки. А потом разбираться с выжившими. Есть вопросы?

Зеленые огоньки погасли.

— Нет.

Тишина.

— Себастьян, тебе же будет лучше, если это был ответ на мой вопрос.

Тишина.

— Ладно. Сам напросился, придурок, — и Кирилл активировал заготовленное еще дома заклинание.

Запись того, что происходило у них за эти полтора месяца.

Сжатая. Избранные моменты. На полчаса.

Демон сломался на первых пяти минутах.

— Хватит! — полукрик, полустон. — Не надо!

Хранитель немедленно погасил заклятие.

— Будешь еще рыпаться, недоумок?

— Нет.

— Тогда приводи себя в порядок — и пойдем. План прежний. Через сутки я вас выпущу.

— Кирилл.

— Себастьян?

— Спасибо.

— Спасибо будешь говорить, если наша красавица тебя не прибьет сгоряча, как обещала.

— Хм…

* * *

Вместо эпилога

Две пары любопытных ушей подслушивали под дверью. Третья пара, слишком мелкая, чтобы понимать, из-за чего весь сыр-бор, довольно сопела на руках старшей сестры и беззубо улыбалась.

— Гад! — бух! — Недоумок! — дзынь! — Чудовище! — шлеп!

— Ай! Больно!

Шарах!

— Любимая…

— А ты вообще молчи, бестолочь зеленоглазая! За собственным ребенком присмотреть не можешь!

— Ничего ж не случилось…

Шварк!!!

Тишина.

— Ой, мальчики, извините, я нечаянно…