Мир внутри тебя (джен)

Говорят, сон — это маленькая смерть. До чего наивно это утверждение…

Я пробирался сквозь густые клубы дыма, молясь о том, чтоб найти выход из этого чёртового мира. Но вокруг не было ничего. Пустота! Она была везде: впереди, позади, сбоку… под ногами. Везде! Я шёл, но оставался на том же месте. Я бежал, но не ощущал земли. Пытался поймать руками небо. Но оно лишь смеялось надо мной, потерянным, разбитым, беспомощным, отчаявшимся, одиноким.

Густой туман обжигал глаза, выедал их чёрной кислотой, тянул свой тяжёлый канат из скребущей горло копоти в лёгкие, оседая в них и не давая глотнуть хоть каплю воздуха. Воздух, которого нет… Я пытался сделать вдох, но вместо этого в меня будто заливали противную липкую смолу, от которой я никак не мог откашляться, выплюнуть, выдохнуть. Но всё же я дышал. Хоть внутри невыносимо жгло, сдавливало тугой цепью колючей проволоки, хоть нестерпимо хотелось разодрать грудную клетку и выскребать ногтями эту дрянь из себя. Но я терпел. Продолжал продираться сквозь чёрный туман, отмахиваясь от него руками, а вязкий дым просачивался между пальцами, клубился, обволакивал тело, путался в ногах. Словно пытался остановить меня. Словно не хотел отпускать из своего мира.

Я почти сдался. Просто устал идти в никуда, искать выход, цепляться за ледяные осколки надежды. Устал спотыкаться о пустоту, устал унимать мерзкую дрожь, падать без сил, сгибаясь пополам от боли, устал от тошноты и горчащего кашля с примесью крови. От страха и от опустошенности. От леденящего душу взгляда.

Он лежал на моих плечах, придавливая всё ближе к земле, вынуждая скорее оставить свои старания, прекратить поиски того, чего нет. Этот взгляд я ощущал всё время: он неустанно следил за мной, что бы я ни делал, куда бы я ни направился. Всего пара шагов разделяла нас, но я никак не мог увидеть хозяина этих призрачных глаз — он всегда был позади меня, в какую сторону бы я ни шёл, как бы резко ни повернулся. Но я ощущал его пристальный взгляд, прожигающий меня насквозь, крадущийся в самые потаённые уголки моих мыслей и сеющий сомнения, изучающий, оценивающий. Выжидающий.

Он хотел сломать меня, добить, вскрыть своими наверняка звериными когтями, растерзать на части… сожрать мою душу. Я буквально слышал, как в этой гулкой пустоте падают наземь его слюни, как он нетерпеливо лязгает зубами, ощущал сухие костлявые руки, что он протягивал ко мне каждый раз, как я спотыкался и падал. Чувствовал его смрад. Запах затхлой старости и гнили. И холод. Неимоверным холодом веяло от этого существа. Но не смотря на всё, эта мерзость давала мне силы подняться. Ни за что на свете я не доставил бы ей этой радости — играть с моим ещё тёплым сердцем и любоваться моей трепыхающейся душой в наглухо закрытой банке, которую она поставила бы на полку к сотням других таких же душ, узников этого существа. Никогда!

И я снова поднимался, сдерживая крики боли, выплёвывая кровь, еле стоя на ногах, шатаясь, делал шаг, оступался, падал. Поднимался, сплёвывал кровь, делал шаг, оступался, падал. Снова поднимался, снова шаг и падение… Но я шёл! Шаг за шагом, падение за падением, но я чувствовал, что иду верным путём. Я знал это! Я не сдавался.

Ещё шаг… и беспрерывный полёт в бездну. Полёт! Не падение — полёт! Нет больше вязкой смолы, нет зловещего взгляда! И я летел, расставив руки-крылья, подставляя лицо потоку воздуха. О, насколько чист был этот воздух! Он пьянил своей терпкой сладостью, прохлаждал, очищал тело от липкого чёрного смога. И не было больше тяжести в груди, не было сомнений, страхов. Я был свободен! Я нашёл его! Нашёл выход!

* * *

Когда я пришёл в себя, передо мной не было ничего. Только белый потолок. Хотел было привстать, но не смог и пошевелиться — тело отказывалось меня слушаться. В воздухе витал резкий запах лекарств, что заставил меня поморщиться. А ещё этот противный писк где-то возле головы. «Пи… пи… пи…» До чего же надоедливая дрянь! Но усыпляет отменно.

Во второй раз я боялся открывать глаза. Боялся снова увидеть туманную пустоту и ощутить на спине жаждущий забав взгляд. Но я услышал женский голос, и мои опасения мгновенно развеялись. Это был врач. Она много говорила, что-то объясняла, успокаивала, о чём-то сожалела, чему-то радовалась. Но из всего потока слов до моего сознания добралась лишь фраза о том, что была операция. Меня собирали по частям… всё это время я ходил по краю бездны, каждую секунду рискуя кануть в небытие.

Говорила, что я спал. Что ничего не чувствовал. Что мне никогда не понять, насколько я был близок к смерти. Насколько моя жизнь зависела от навыков хирургов. Это ей никогда не понять, почему моё лицо исказила циничная ухмылка.

Считаете, что сон — это маленькая смерть? Полагаю, вы никогда не ходили по краю этой бездны.