Молитва (гет)

1361г. Чума (черная смерть).

Чума пришла в мой город, как до этого приходила в другие. Она была страшнее войны, страшнее голода или огня. Черная смерть не щадила никого, вырывая жизни и заставляя перед этим перенести чудовищные муки.

Приходя в очередное селение, замок, город, она уничтожала все на своем пути, сметая и сжигая.

Она несла на своих крыльях черный дар смерти. Города превращались в призраки: пустые, покинутые и забытые. Люди бежали, но от нее невозможно скрыться, и чума настигала их раз за разом.

Гниющая плоть, язвы и отравленная вонючая кровь. Страшно… Не смог Господь защитить детей своих от этого, да и медицина была слаба и бессильна.

Чума… Это слово страшно даже прошептать.

Мой город вымирал, улицы были пусты, и лишь телега громыхала по камням и останавливалась у очередного дома. Вновь кого-то выносили и везли к огромному костру. Тела горели, и из-за вони невозможно было дышать. Это невыносимо — чувствовать горящую плоть тех, кого когда-то любил.

Страшно… И нет спасения для людей больше.

Я подошел к кровати моей жены. Она тяжело дышала и снова впала в беспамятство. Любимая так мучилась, а я и не смог забрать ее жизнь, не мог дать покой. К супруге жалась наша дочь, она напугана, как и все. Я не отгонял ее… все слишком поздно, все… Вижу, что на светлых маленьких ручках малышки уже появились язвы и ее тельце сотрясает в ознобе.

Я больше не буду трусом, мне больше не страшно, решился… на все.

Выйдя из комнаты, направился в покои родителей. Как только открыл дверь, меня «ударило наотмашь» запахом гниющей плоти. Но я не дрогнул, подошел к кровати и коснулся липкой влажной кожи, наклонился и поцеловал в лоб сначала мать, а потом отца. Папа открыл глаза и кивнул мне, хрипя, он понимал, чувствовал, мы больше не увидимся.

В полутемной комнате блеснула сталь, коварно отразив огонь свечи. Один удар, и нож погрузился по рукоять в тело матери, как в масло. Обливаясь слезами, я выдернул клинок и нанес новый удар, вложив лезвие в тело отца, как в ножны.

Здесь всё… Да простит меня Господь…

Вернувшись в комнату жены, наклонился и поцеловал сухие потресканные губы.

— Прости, любимая, — прошептал я и одним ударом остановил слабое биение ее сердца.

Закрыв на миг глаза и с трудом сглотнув, перевел взгляд на дочь, она смотрела с испугом.

— Тихо, — прошептал я, давясь слезами и поднимая ее на руки, — тихо, не бойся. В раю вам будет лучше, чем мучиться в этом кошмаре.

Новый взмах ножа, и маленькое тело расслабилось в моих объятиях. Я положил малышку рядом с женой и заботливой рукой расправил на них одежду, разложил по подушкам волосы. Они все равно были прекрасны.

Страха больше нет… Ничего больше нет.

Сбросив свечи на кровать, я посмотрел, как вспыхнули простыни, и лег рядом с дочерью, обняв их обеих.

— Люблю вас, — прошептал и закрыл глаза.

Страха больше нет… боли больше нет… мучений больше нет… но не для меня…

Да простит меня Господь, но убийце закрыт путь в Рай.