О природе вещей (джен)

Спрингфилд, Колорадо

10 градусов по Фаренгейту.

1998 г.

Городок тысяч: жителей — одна, четыре — высота над уровнем морем. Несколько дней падает снег, скоро сюда толпами повалят туристы, а они уедут. Как только отец разберется с вендиго. В доме гуляют сквозняки, хотя они в выходные заткнули все щели ветошью; которое утро подряд не хочется вылезать из тёплой постели. Но надо везти Сэма в школу, надо в конце концов доехать до прачечной — чистых вещей почти не осталось.

Сэм вскипятил чайник и заварил кофе. Дин босяком шлёпает на кухню. Холодно, но запах кофе и тостов торопят его — будто бы Сэмми всё съест сам и не дождётся Дина.

Они, молча, завтракают, и только когда Сэм ёжится, Дин предлагает махнуться рубашками. У него осталась среди чистых — тёплая фланелевая. Сэм кивает.

Он примеряет рубашку, пока Дин бреется на кухне, глядя на себя в малюсенький осколок зеркала (в туалете чертовски холодно). Почувствовав за спиной беспокойство Сэма — Дин оборачивается, так и не смыв пену, и смотрит на мающегося брата. Хотя за последний год тот догнал его в росте, но все ещё тощий, и рубашка на нём висит. Сэм понимает без слов и надевает под низ две футболки, после чего заправляет всё в джинсы. Дин морщится. А потом внимательно присматривается. Вашу мать!

— Ты надел мои джинсы!

— Это мои. Они лежали в моей сумке, — спорит Сэм, но легкий румянец выдаёт его.

— Неа, — качает головой Дин.

— Я перепутал в темноте, не хотел тебя будить, — признаётся братишка, но смущается еще сильней.

Джинсы почти новые, правильной длины — с некоторых пор это стало проблемой! — купленные, как и все их вещи на барахолке, где одежда продается на вес: богатые не желают возиться со стиркой, а они не желают тратить время на походы по распродажам.

— Как её зовут? — хмыкает Дин. До прачечной он может доехать и в старых. Подумаешь.

На пути в Мичиган

30 градусов по Фаренгейту.

2007 г.

Дин просыпается раньше Сэма, шарит в сумках. Чистых вещей почти не осталось — только новая толстовка Сэма и белая рубашка в мелкий цветочек. Она входила в стандартный набор «на вес» и постиранная валялась на дне сумки целых полгода.

Выбирать не приходится: Дин натягивает толстовку. Находит относительно свежие носки. От джинсов пахнет маслом — пора уже заехать в прачечную. Обувается, тихонько стягивает с вешалки куртку и решает пойти за завтраком по длинной дороге, через озеро. Пусть Сэм сперва наденет девчачьи цветочки.

Когда Дин появляется с завтраком, Сэм, действительно, одет, но на нём куртка.

— Тебе не жарко? — интересуется Дин, зная, что брат скрывает под ней дурацкую рубашку.

— Ты ушёл в моей толстовке, — упрекает его Сэм, но тотчас осекается.

Дин бледнеет. Ну что за фигня? Опять Сэмми парится, что раз Дину осталось меньше полугода, нужно обращаться с ним как с буйно-помешанным.

— Помнишь, Колорадо? — быстро спрашивает Дин. — Как ты уделал мои любимые джинсы?

Сэм качает головой. Но Дин точно знает, что тот помнит и девчонку, которой помогал с домашним эссе по истории, и драку с её ухажером на складе: Сэм тогда его сделал, но вляпался джинсами в свежую краску.

— Считай это моей местью. Сними-ка куртку, Саманта, дай полюбоваться на цветочки. Тебе они должны пойти, я сам выбирал.

Сэм срывается с места. Хватает шмотки, свои и его, берёт без спросу ключи и сваливает в прачечную. Дин смеётся, съедает обе порции завтрака и засыпает под жужжание старого телевизора.

Рубашку на Сэме, белую в мелкий цветочек, невероятно дурацкую, он увидит только в сентябре. Когда вернётся из ада.