Ящерица, Спок (джен)

I. Ограниченная ответственность

Петунья сидела, вцепившись сухопарыми руками в свою новую сумочку, и изо всех сил старалась дышать пореже. Окно в кабинете открывали только рано утром, перед началом ежедневной уборки в школе, а также оставляли распахнутым на вечер, чтоб запах спирта и озона смог выветриться до начала нового дня. По крайней мере, так было раньше, при миссис Эффер, которая была единоличной владелицей медицинского кабинета почти пятнадцать долгих лет. Но буквально месяц назад Роуз, с которой миссис Дурсль так любила поговорить о рационе своего милого сына-второклассника*, решила покинуть школу Литтл-Уингинга и уйти на заслуженный отдых. Это сыграло на руку директорату: стремясь повысить рейтинг учебного заведения, было принято решение постепенно обновить не только программу, по которой дети должны были наиболее эффективно получать знания, но и сам штат школы, в том числе и медсестру, наблюдавшую за здоровьем воспитанников. Так здесь и появилась эта Шарлотта Паркер, строгого вида худощавая блондинка с острым носиком и непозволительно наглым, по мнению самой Петуньи, характером. Мало того, что мисс Паркер была на редкость молчаливой, так она оказалась еще и дико принципиальной: едва появившись в школе, Шарлотта подняла и изучила личные медицинские карточки всех учащихся младших классов, а затем договорилась с классными руководителями о внеплановом осмотре ребят.

Именно после этого злополучного осмотра у семейства Дурсль и начались проблемы. В понедельник уютный треск телевизора в гостиной, который Вернон традиционно включал после ужина, был прерван телефонным звонком.

— Что там, милая? — промычал Вернон, бесцельно щелкая пультом. — Это Роберт? Скажи ему, что матч еще не начался, но я обязательно посмотрю его, да.

— Вернон! — зажав трубку ладонью, женщина буквально прошипела, — меня вызывают в школу.

— Что?! Этот маленький...

— Тише, Вернон! — супруга указала глазами на трубку, все еще прижимая ее к уху. — Да-да, мисс Паркер, я поняла вас. Конечно, я смогу. Скажем, завтра, к трем, вас устроит? Конечно, я понимаю, большое спасибо. Всего хорошего! Поттер!

Стоило ей попрощаться с собеседником, как голос ее изменился, став выше на две октавы и проявив свои фирменные визгливые нотки. Быстро пройдя по коридору, Петунья забарабанила в дверь чулана:

— Поттер!

Дверцу приоткрыли, и женщина, не теряя ни минуты, ловко схватила за ухо маленького мальчика с взлохмаченными от сна волосами:

— Что ты себе позволяешь, паршивец?! Что ты уже натворил?! Если у Дидди из-за твоего поведения начнутся проблемы с учителями, я с тебя три шкуры спущу!

— Ай! Тетя, простите! Я ничего не делал, честно, это не я!

Мальчик, не справившись, по инерции упал, в который раз тихо радуясь, что в гостиной на полу лежит толстый и мягкий ковер. В последний раз, когда с ним проводили подобную беседу, он сильно ушиб колено, приземлившись на кухонную плитку.

— Не ты? А кто, скажи на милость? Может, это из-за Дадли меня вызывают в школу?!

— Но это правда не я, тетя, дядя, я правда ничего не сделал...

Голос ребенка становился все тише по мере того, как лицо Вернона наливалось краской от гнева, а огромная, похожая на туго перевязанную сардельку ладонь сжимала ремень на брюках. Гарри знал, что ему не поверят. И знал, что его ждет сегодня вечером.

И вот теперь Петунья сидела на холодной кушетке медицинского кабинета, буквально чувствуя, как в ее волосы и одежду въедается запах хлорки и спирта. Конечно, для большинства людей этот запах не показался бы особенно навязчивым или сильным, но миссис Дурсль после родов стала особенно восприимчива к разного рода запахам и даже средство для посуды выбирала, тщательно изучив этикетку на предмет ароматизаторов, входящих в состав.

— Ну вот, Джейкоб, можешь идти. Постарайся не слишком тревожить руку сегодня, ладно? — мисс Паркер вышла из-за ширмы вместе с мальчиком, рука которого была аккуратно перевязана. — А, миссис Дурсль, я полагаю? — она тут же нахмурились, заставив посетительницу занервничать.

— Можно просто Петунья. С вашей предшественницей мы хорошо общались, надеюсь, и с вами поладим, Шарлотта, — стараясь не обнажать свои по-лошадиному крупные зубы, расплылась та.

— Моя фамилия Паркер, — уточнила медсестра, присаживаясь за стол и открывая одну из папок с личными делами. — Вы — мать Дадли и приемная мать Гарри Поттера, верно?

— Я его опекун, верно. С мальчишкой какие-то проблемы? Извините его, он с самого рождения неуправляемый, никакого сладу нет! Моя сестрица не слишком утруждала себя правильным образом жизни во время беременности, да и его папаша... Гены — сильная вещь, вы это знаете получше моего, — тараторила она, словно не замечая, как все больше хмурится Шарлотта.

С минуту помолчав, девушка протянула Петунье файл с несколькими бланками, испещренными аккуратным ровным почерком.

— Миссис Дурсль, давайте говорить на чистоту. Я не знаю, что творится у вас в семье, но состояние обоих детей меня беспокоит. Масса тела вашего сына, Дадли, на тридцать процентов больше нормы. И я исхожу не из среднестатистических данных для ребят его возрастной группы, а только из его индивидуальных физических параметров, таких как рост, объем мышечной и жировой ткани и обмена веществ. Такая ситуация говорит мне, как медику, о в корне неправильном образе жизни и питании мальчика — недостаток физической активности, явное преобладание глюкозы и полинасыщенных жиров в рационе...

Сцепив руки в замок, Шарлотта поясняла каждую цифру, отраженную в бланках, где фигурировала фамилия Дадли, пока Петунья медленно белела от гнева.

— Вы не понимаете, он просто крупный мальчик, у Вернона в роду все мужчины были богатырями! А его аппетит вполне объясним, он же растет! — еле сдерживая слезы, воскликнула женщина.

Мисс Паркер, выслушав ее отповедь, слегка склонила голову на бок, внимательно глядя на Петунью:

— Психолог, к тому же, отмечает редкостно высокий уровень агрессивности Дадли, а также эгоцентричную манеру поведения, которая, если оставить его поведение без коррекции, сильно осложнит его дальнейшую социализацию и развитие.

Нижняя губа Петуньи задрожала, предвосхищая наступление истерики, и Шарлотта, вздохнув, резко сменила тему:

— У Гарри синяки на теле, вы в курсе?

Резко вскинувшаяся Петунья сейчас напоминала гремучую змею. Один Бог знает, какие мысли роем проносились у нее в голове, но, сделав несколько глубоких вдохов через кружевной платок, миссис Дурсль смогла ответить почти не дрожащим голосом:

— Мальчик подвижный, я вам уже говорила. Абсолютно естественно, что он иногда может ушибиться.

— Миссис Дарси, не лгите мне!

— Дурсль!

— Дурсль, Дарси — не важно. Всю свою интернатуру я провела, помогая штатному медику в школе-интернате имени Святого Брутуса. Неужели я, по-вашему, не смогу отличить следы побоев от мелких ссадин? Мальчик находится в состоянии истощения, для этого не нужен был даже полный осмотр! А что вы можете сказать по поводу неправильно срощенного перелома ребер? Неужели это тоже последствие обычных шалостей?

Петунья молчала, зло глядя на медсестру. Действительно, полгода назад Дадли врезался в мальчишку, когда катался на детском самокате. Поттер даже продолжал плакать несколько недель подряд, когда она пыталась переодеть его, что с ним случалось очень редко. Вернона тогда от наказания удержало только то, что малец даже дышал со свистом, а по ночам порой стонал. Они думали, что дело обошлось сильным ушибом, и не стали показывать Поттера врачу: рентген был достаточно дорогой процедурой, пусть его и покрывала страховка, но... К чему давать лишние поводы для пересудов соседям? Петунья прекрасно справлялась, делая дома мальчику примочки и временно освободив его от части домашних обязанностей.

— В общем и целом. Миссис Дурсль, я вынуждена предупредить вас, что я, как школьная медсестра, нахожу указанное здесь, — девушка постучала пальцем по папке с личным делом Гарри, — достаточным основанием для обращения в органы опеки и попечительства.

— Что?! — наконец, она просто не выдержала. Какой скандал! Их репутация с Верноном будет подорвана, а все усилия по воспитанию этого подкидыша пойдут прахом!

Женщина вскочила на ноги, словно в кушетке внезапно раскрылась тугая пружина, подкинувшая ее:

— Мы три года выхаживаем этого неблагодарного... Этого ублюдка! Моя сестрица и ее муж-алкоголик не оставили ни пенни на содержание своего дражайшего сыночка! Видите ли, автокатастрофа! А то, что мой Дадли постоянно находится рядом с этим дьяволенком, вы считаете недостаточным наказанием?! Да вам просто никто не поверит, все в округе знают нашу семью!

Схватив сумочку, Петунья направилась по направлению к выходу, остановившись лишь у самой двери. «У вас нет доказательств!» — прошипела она напоследок.

Хлопнула дверь. Шарлотта вздохнула и потянулась рукой к ящику стола. Открыв его, она нажала кнопку, останавливая запись диктофона. Взгляд ее упал на фотографию, прикрепленную к правому верхнему углу медицинской карточки.

— Ты еще и сирота, значит...

Уже следующим утром желтый полиэтиленовый конверт с документами и кассетой лежал на столе Пенелопы Венс, социального работника, в обязанности которой входила инспекция семей с усыновленными и взятыми под опеку детьми графства Суррей. Это был достаточно обычный рабочий ритуал — проверка утренней почты, ее регистрация; а затем уж, во второй половине дня, Пенелопа совершала два-три плановых выезда для проверки условий, в которых жили ее подопечные. Неспешно потягивая кофе, девушка вскрыла конверт и пробежалась по документам глазами. Лишь полчаса спустя, взяв себя в руки, девушка смогла набрать короткий телефонный номер своей сестры.

— Алло? Эммелина? У меня здесь дело Гарри Поттера. Их лишат попечительских прав.

* В данном случае подразумевается, что Дадли и Гарри посещают Primary School, отличительной особенностью которой является возраст, с которого можно начинать обучение — 5 лет.