Ни за что (гет)

Я поскребла монету ногтем и нахмурилась. Стоящие вокруг фэбээровцы вопросительно на меня пялились, так что сводить брови, изображая напряжённую умственную работу, приходилось почти постоянно.

Что можно сказать, чтобы не выглядеть полной идиоткой? Монета плохо выглядит, поэтому определить её подлинность сложно? Покажите мне ещё одну? Могу ли я сделать звонок другу?

— Так что, мисс Райан? — первым не выдержал Питтс, противный высокий скелет, чьи воспаленные глаза и синюшный оттенок рябоватой кожи заставляли задумываться о существовании вампиров.

Я моргнула закусила губу, пытаясь вспомнить хотя бы один термин из лекции по нумизматике.

— Патина, — наконец глубокомысленно изрекла я, снисходительно окинув взглядом агентов.

— Что — патина? — спросил Питтс, глядя на меня, как на душевнобольную — это слово его явно не впечатлило.

Действительно, а что — патина?

— Есть два вида, — начала я, следуя принципу «если тебя спрашивают о Франции, а ты ничего не знаешь, то расскажи про её соседку», — настоящая и искусственная.

Фэбээровцы молча внимали.

— Естественная образуется под воздействием окружающей среды, а искусственная, соответственно, наносится человеком, — продолжила я, гадая, когда их терпение закончится, и меня с позором вышвырнут из лаборатории. — Если эта монета настоящая, то и оксидно-карбонатная плёнка будет настоящей.

— И что вы можете сказать про плёнку на этой монете? — негромко поинтересовался Йорк, милый голубоглазый блондин, мечта любой девушки. И не только девушки.

— Э-э-э, — интеллигентно протянула я. — Ну, на мой взгляд, это подделка. Посмотрите, — я бестолково повертела монетой у него перед носом, так, чтобы он точно ничего не разглядел, — патина локализована на поверхности монеты, не имеет глубины и не погружена в металл, что свидетельствует о её искусственном происхождении.

...Боги, что я несу. Пожалуйста, пожалуйста, пусть никто из них не догадается, что в монетах я смыслю ровно столько же, сколько в ядерной физике.

Ни черта не смыслю, другими словами.

— Допустим, вы правы, — снисходительно произнес Питтс, скрещивая руки на впалой груди. — Следовательно, коллеги, все те монеты из ящика, который мы изъяли на Ибсен-стрит, являются фальшивками.

— Это не очень здорово, — поджал губы Парсонс. — Хонканен разозлится.

Хонканен — это начальник нашего Криминального Следственного отдела ФБР города Сан-Диего. Наполовину финн, наполовину американец, он холоден как лёд и носит кроссовки от New Balance.

Он был против того, чтобы меня брали на работу, кстати говоря. Не могу винить его за это.

На самом деле, это была идея моего друга Марка — устроиться экспертом в ФБР. Он встречается с Лесли Андерсон, ответственной за кадры, поэтому проблем с получением работы не возникло. К тому же, за моей спиной маячила внушительная тень Академии Искусств Сан-Франциско.

Только вот чересчур проницательный Йоонас Хонканен не купился на цветной диплом. Вызвав меня к себе в кабинет, он пристально смотрел мне в глаза, а я пристально смотрела на свои руки.

В конце концов, не дождавшись от меня слёзного признания собственной некомпетентности, он махнул длинной бледной рукой с идеальным бесцветным маникюром, и я осталась на испытательный срок. Разумеется, будь всё это в Вашингтоне, а не в Сан-Диего, меня бы и на пять метров не подпустили бы ко входу.

Но это Сан-Диего, и главное тут — не курить травку на работе.

Фэбээровцы фантазировали на тему, что с ними сделает Полукровка (как тут звали досточтимого Йоонаса), а я пыталась скрыть зевки и машинально вертела монету в пальцах.

Интересно, что будет, если она окажется настоящей? Диплом ведь не отнимут? И разве я виновата, что с нумизматикой у меня всегда были проблемы?

Я подбросила монету в воздух, загадав, что если выпадет решка — то настоящая, а если орел — то подделка. Подбросила и... не поймала.

— Чёрт, чёрт, простите, — забормотала я и полезла под лабораторный стол, куда, как я видела, она закатилась, как и моя самооценка.

На меня никто не обратил внимания, поэтому я — ну что за дура? — решила не менять сложившийся статус-кво и так и осталась под столом, про себя объясняя это поисками монетки.

— Мисс Райан, хэй? — чьи-то ноги идеально отглаженных брюках согнулись, и передо мной на корточки опустился мистер Блондин. — Вы как там?

— Ничего так, — промямлила я, неловко шаря руками по полу. — Монетка упала...

Йорк усмехнулся, блеснув идеальными зубами.

— Она рядом с вашим левым коленом.

Разумеется.

— Спасибо, — я проследила глазами его взгляд и подняла злополучную медяшку. — Пойду-ка я обратно наверх. — И вылезла из-под стола, стараясь не смотреть на Йорка.

Теперь он точно думает, что я странная.

— Мисс Райан, мы уходим. Улика пока останется у вас; проведите другие анализы, чтобы понять наверняка, подделка ли это или нет. Мы пришлём вам остальные экземпляры. И спасибо за работу, — чопорно поблагодарил меня Питтс.

— Всегда пожалуйста, — я натянуто улыбнулась и покосилась в сторону Йорка.

К моему удивлению, он внимательно меня разглядывал. Неужели опять что-то с волосами? Но уточнять я не решилась и, чтобы не выглядеть совсем уж безнадёжной, подошла к соседнему столу с микроскопом, зажгла лампочку и уткнулась в глазок, делая вид, что занимаюсь чем-то важным.

Лампочка сразу же замерцала и погасла. Я прижалась к глазку ещё сильнее в ожидании хлопка двери — знака, что фэбээровцы свалили.

— Мисс Райан, — голос совсем рядом со мной. Я вздрогнула и неопределенно хмыкнула, — у вас лампочка не горит.

Я покраснела и, наконец, заставила себя повернуть голову.

— Только что погасла, — начала оправдываться я, стараясь не смотреть ему в глаза.

Йорк снова белозубо улыбнулся.

— Вы забавная, — сообщил он.

Какой замечательный комплимент.

— Не хотите сходить куда-нибудь вечером? — поинтересовался он с непринужденностью порхающей бабочки. — Я знаю чудесное итальянское кафе неподалеку.

Я пожала плечами, постаравшись не показывать удивления. Он что, любит странных?

— Я зайду за вами, — решил он за нас обоих. — Не уходите после окончания рабочего дня, хорошо?

— Ладно, — мой голос неприятно дрогнул, заставив меня поморщиться. — Ладно, — сказала я уже нормальным тоном.

— Тогда увидимся! — он подмигнул мне и вышел из лаборатории.

Я потёрла лоб и задумалась. Может, он хочет меня разыграть? Что-то типа «Кэрри», например...

Нет, я, конечно, не могу сказать, что я закрытая необщительная монашка, нет. И внешность у меня, на мой взгляд, приемлемая. Просто все мои отношения заканчивались очень быстро, а во время того, как я с кем-то встречалась, я очень часто чувствовала себя некомфортно. Да, порой действительно хочется, чтобы тебя обняли, подержали за руку или поцеловали под дождем (мокро, но романтично). Но всё остальное время...

Я потыкала в микроскоп пальцем и открыла нижний ящик стола в поисках запасной лампочки. Там лежало несколько бежевых папок и — ура! — целая коробка ламп для микроскопа.

Я с удовольствием уселась на пол, поправив халат, и достала из ящика папки. Вставать и работать катастрофически не хотелось, поэтому почему бы не разобраться в досье? Тем более, там могло оказаться что-то срочное.

В первом файле было всего два листка и прикрепленная скрепкой фотография какой-то женщины азиатской наружности. Мизуки Кимура, известная воровка и скупщица краденого. Понятно, почему копия её дела здесь. Кажется, пару дней назад его занёс Марк и попросил посмотреть, которые из картин, которые она, хм, позаимствовала в последний раз, являют собой наибольшую ценность.

Я бегло окинула глазами строчки. Кажется, тут всё — одна сплошная ценность. У этой Мизуки явно есть вкус. Дега, Лебур, Перов, Песке, Коринт, Форен. Хм, а она определенно отдает предпочтение импрессионистам...

Я взяла вторую папку. В ней страниц было явно больше. Посмотрим, кто тут у нас...

Клиффорд Роберт Моррисон. С фотографии на меня, нагло ухмыляясь, смотрел мужчина лет тридцати пяти. Тридцати шести, как гласило досье. В серых глазах читалось безразличие, а на правой щеке тонким росчерком виднелся едва заметный шрам.

Я повторила про себя его имя. Клиффорд Роберт Моррисон. Немало же ты доставил забот полиции, мистер Моррисон. Многочисленные обвинения в кражах, ростовщичестве, скупке краденого, продаже краденого, недоказанная связь с чёрным рынком... Ну ты и фрукт, Клиффорд.

Я снова скользнула взглядом по фотографии. Хорош, бесспорно. Тонкие губы, растянутые в снисходительной усмешке, мягкие на вид русые волосы... И такой негодяй...

Я просмотрела информацию. Всё на поверхности: где живёт, с кем общается, сколько яхт купил за последнюю неделю... Боги, он что, регату устраивать собирается? И обвинения, сколько же тут обвинений! И в каждом случае он выходил сухим из воды. Купленный судья? Хороший адвокат? Купленный судья и хороший адвокат? «Хранилище 17.АF.54.M». Могу только представить, сколько там визуального материала про жизнь этого Моррисона, если, судя по всему, каждый его шаг отслеживается.

И до сих пор не поймали, надо же.

Я попыталась вспомнить, кто и зачем сунул эту папку сюда: с ней ведь наверняка надо что-то сделать. Снова лениво просмотрела страницы, и мой взгляд неожиданно зацепился за имя.

Мизуки Кимура. Подозревается в продаже импрессионистов — тех самых! — Клиффорду.

Любопытно. Значит, она крадёт, а он выкупает и перепродаёт? Нет, вряд ли, не думаю, что Мизуки нужен посредник. Моррисон находит клиентов? Имеет связи за океаном? Зачем ей контактировать с таким скользким типом?

Но это не объясняет наличия дела в этом ящике. Да, вор, да, скупщик, но к нам-то он какое отношение имеет? Пусть фэбээровцы сами с ним и разбираются. Другое дело — Мизуки. Надо определить ценность картин и возможность их копирования.

Я вздохнула и нехотя поднялась на ноги. Столько всего надо сделать. И лампочку поменять ещё.

Я небрежно бросила папки на стол и прошлась по просторной лаборатории, вдыхая запах дезинфицирующего средства. Ничего, ещё три дня, и я с полным правом смогу называть её своей лабораторией.

Дверь резко открылась, и количество людей в этом помещении увеличилось на одного.

— Надо же, — протянула я, окидывая взглядом вошедшего, — меня решил посетить сам мистер Кроуфорд.

Пол, мой непосредственный начальник, а также старший эксперт, мастер отговорок и генерал Где-Мой-Кофе поднял на меня свои шоколадные глаза и почесал голову.

— Я был у Полукровки, — сказал он, захлопывая ногой дверь и привычно усаживаясь на один из столов.

— Весь день? — подняла бровь я, копируя его позу. Без должного изящества, надо признать.

— Почти, — уклончиво отозвался он, неопределённо помахав в воздухе рукой. — О тебе говорили, кстати.

Я напряглась. Что, неужели Хонканен одумался и решил прекратить заниматься благотворительностью?

— Мне собирать вещи? — скривившись, поинтересовалась я, опустив глаза и рассматривая свои ладони.

— Зачем? — удивился Пол. — Мы берём тебя на постоянную работу.

Я поморгала.

— Ты шутишь? — недоверчиво спросила я, а в душе у меня уже порхали радостные единороги.

— Ты недооцениваешь моё чувство юмора, — недовольно отозвался Кроуфорд. — Никаких шуток, Джей-Джей, теперь ты застряла у нас окончательно.

Я отвернулась, чтобы скрыть широкую улыбку. Меня взяли! Несмотря ни на что! Увижу Хонканена — расцелую! Мысленно, разумеется. Иначе точно выгонят.

Пол с интересом потрогал папки, на которых он сидел.

— А это ещё что? — осведомился он, поковыряв одну из них пальцем.

— Дела Кимуры и Моррисона, — я поправила волосы и постаралась вернуть лицу нейтральное выражение, но тут же не сдержалась и снова широко улыбнулась.

— И зачем они тут? Нам и так есть, чем заняться. — Пол, понятное дело, тоже не особо любил работать.

— Есть, — согласилась я. — Но попробуй объяснить это остальным.

Он задумался.

— Я пытался, — рассеянно произнес он. — Но безрезультатно. Кончилось всё тем, что меня пообещали уволить с неутешительной рекомендацией.

— Эксплуататоры, — поддакнула я.

— Так что с этими двумя? — Кроуфорд посмотрел на меня. — Снова воры?

— Ага, — кивнула я. — Мизуки стащила импрессионистов, а Моррисона подозревают в их покупке.

— Импрессионисты снова входят в моду, значит, — загадочно пробормотал Пол и полистал папку. — И что хотят от нас?

Кто бы знал.

— Кажется, Марк просил оценить картины, — неуверенно ответила я. — Но они там все кучу денег стоят.

— Ну, знаешь, — протянул Кроуфорд, внимательно изучая список, — я бы не сказал, что Форен такой уж прям дорогой. Тут представлен очень странный набор, хотя бы потому, что включает в себя одного передвижника.

Перов, да, меня тоже это удивило.

— Говорят, Денис наконец пригласил тебя на свидание, — не в тему обронил Пол, продолжая смотреть на файл, правда я была почти на сто процентов уверена в том, что он просто ждёт моей реакции.

Я подняла бровь.

— Эмма рассказала, — пояснил он, не дождавшись ответа и посмотрев на меня.

Эмма... Кладезь сплетен, слухов и вранья. Скажи ей любую информацию, и через двадцать минут об этом будет знать половина Сан-Диего. А вот кто рассказал ей?.. Неужели сам Йорк? Или Питтс? Господи, эти мужчины просто ужасающие сплетники.

— Он предложил поужинать, — безразлично ответила я, слезая со стола и подходя к полкам. — И почему «наконец»? — Я достала пробирку и поставила её на стол.

— Он сохнет по тебе с тех пор, как ты устроилась сюда. Только не говори, что не знала, — недоверчиво произнёс Кроуфорд, уставившись в мою спину.

— Понятия не имела. — Я правда растерялась. Кто бы мог подумать... А ведь в первый день я вылила на Йорка свой ну очень горячий кофе, случайно столкнувшись с ним в коридоре. Я думала, он меня тихо ненавидит. И сегодня на свидании обольет свиной кровью.

— Ты такая невнимательная, — укорил меня Пол.

— Сам такой, — неостроумно ответила я и вытащила из кармана халата монетку. — Вот тебе улика, ты и разбирайся с ней, раз самый умный.

— Ты о чём? — он проследил за моими манипуляциями. — Что за хлам?

— Питтс сегодня притащил. Попросил проверить на подлинность. Только, помнишь, я тебе говорила, что...

— Ничего не знаешь о монетах, да, помню, — перебил меня Кроуфорд. — И обо всём остальном. Как ты вообще закончила академию?

— Переспала с преподавательским составом, — пожала плечами я.

Он пошло улыбнулся.

— Шутка, это шутка! — поспешно объяснила я, но, кажется, было уже поздно.

— Готовься к новым сплетням, — предупредил он, мерзко ухмыляясь.

— А я скажу, что ты гей, — всполошилась я.

— А я, что ты училась в католическом монастыре.

— А я, что ты танцуешь под Бритни Спирс, пока тебя никто не видит.

— А я, что ты не брезгуешь спидами.

— А я, что ты девственник.

— Ты же говорила, что я гей, — он склонил голову на бок.

Да. Действительно.

— Гей-девственник, — решила я.

Дверь открылась, помешав Полу продолжить угрозы, а мне окончательно опозориться из-за своего отрицательного уровня остроумия. На пороге стоял Марк Стивенс, мой лучший друг и идейная часть нашей компании.

— Привет, Джей-Джей, Кроуфорд, — он по очереди кивнул нам. — Вы посмотрели дело Кимуры и Моррисона, которые я оставил у вас в понедельник?

Мы с Полом переглянулись.

— Да, мы как раз работаем над этим, — убедительно соврал Кроуфорд. — Есть несколько странностей.

— Каких? — жадно спросил Марк, так и подавшись вперёд.

Видимо, им совсем не за что уцепиться. А кто крайний в таких ситуациях?

Правильно, он.

— Эти картины, которые украла Мизуки, — я кивнула на список в руках у Пола, — большинство импрессионистов, но есть один передвижник.

— И что? — он поднял брови.

— Это странно, — сказала я. — К тому же, там есть те, которые не особо дорогие.

— Так что это значит? — поторопил Стивенс, нетерпеливо поджав губы.

— Я не знаю, — я пожала плечами. — Просто это странно.

— Твою мать. — Марк потер руками глаза. — Я так задолбался, вы бы знали. Уже который месяц гоняемся за Моррисоном, а всё, что у нас есть — это фотографии его шикарнейшей жизни, шикарнейших подружек и гребаной флотилии яхт.

О, так я не одна заметила, что покупки этого нелегального Рокфеллера превышают стандартные нормы.

— А обыск его дома ничего не дал? — поинтересовался Кроуфорд, доставая из кармана жвачку в мятой упаковке и кидая пару белых пластинок в рот.

— Какого из? — горько усмехнулся Стивенс. — Четыре дома уже обыскали, а сколько осталось, только сам Бог знает.

— Ну, остается только ждать, — глубокомысленно заметила я, наблюдая за двигающейся челюстью Пола.

— Расскажи это начальству, — скривился Марк. — Чувствую, придется сидеть в бумажках пару месяцев.

— Всё лучше, чем учиться в католическом монастыре, да, Джей-Джей? — не в тему сказал Пол и покосился в мою сторону.

Стивенс недоуменно посмотрел на него.

— Не обращай внимания, — я махнула рукой. — Песни Бритни ещё никого до добра не довели.

— Ла-адно, — он нахмурился и покачал головой. — Веселитесь, скоро и у вас проблем прибавится.

— Это почему? — мигом посерьезнел Кроуфорд.

— Сам подумай, — зловеще отозвался Марк. — Моррисон не ждет, пока мы расследуем все его дела. Новая кража, сегодня утром, в галерее на Кертис-стрит. Пока никто из отдела не знает, а я почти на сто процентов уверен, что этот ублюдок будет связан с исчезновением полотен.

Пол тихо выругался на испанском.

— Завтра идём к Моррисону, — Стивенс посмотрел на меня. — Не хочешь с нами? Хоть посмотришь, как живут приличные люди.

Перед глазами сразу же встала фотография упомянутого ублюдка. А также список того, что, по идее, должно находиться у него.

Да ради такого я готова пожертвовать жизнью Кроуфорда.

— Пойду, — решительно кивнула я.