Марсианский плацдарм (джен)

Смешно! Когда-то считали, что Марс — это та же Земля. Только размерами немного поменьше, да с климатом чуть более суровым. И… обратите внимание на эти осторожные эпитеты-оговорки: «чуть», «немного». Попробуйте их на вкус, ощутите, как осторожно, а то и трусливо звучит ваша речь с добавлением этих слов.

Чувствуете? Слышите?

То звенят кандалы, сковывающие людское воображение. Не давая даже допустить, что есть на свете пусть и не многое, но хоть что-то, что и не снилось нашим мудрецам.

Зато кем только не населяло скованное, но не сломленное воображение красную планету. Братьями по разуму — в том числе и на любой вкус. От жутких монстров-кровососов на боевых треножниках до хрупких симпатяг с голубой кожей. Их принцесса, помнится, даже сумела покорить сердце сурового землянина.

И даже не обнаружив в итоге на Марсе ни тех, ни других, люди в душе не отчаялись. Кто-то мечтал о тех днях, когда и на соседней с Землей планете зацветут яблони, а кто-то, всматриваясь в снимки марсианской поверхности, видел в складках рельефа то остатки каналов мелиорации (ну очень геометрически правильные), то даже скульптурные лица.

Да и по сей день не досужие исследователи, но профессиональные астрономы продолжают относить Марс к так называемым планетам земной группы. Хотя, учитывая, что в ту группу попала и гигантская раскаленная сковорода Меркурия, и планета-котел Венера, вконец измочаленная постоянными бурями, классификация эта еще более формальна, чем, к примеру, инструктаж по технике безопасности.

Действительность, с какой столкнулись мы с первых секунд высадки на четвертой планете от Солнца, оказалась одновременно проще, прозаичнее. И в то же время не вписывалась ни в фантазии наших предков, ни даже в выкладки теоретиков. Реальный Марс — это хилая, можно сказать, символическая атмосфера, не препятствующая попаданию на поверхность планеты ни солнечной радиации, ни пролетавшего мимо (но притянутого гравитационным полем и потому заглянувшего «на огонек») космического мусора. Это почти всегда темное, как ночью, небо. Даже когда на нем светит солнце, нечем рассеивать его свет, придавая небесному своду приятный синий (или хотя бы терпимый серый) окрас.

И, наконец, это пустынная, без всякого намека на жизнь, гористо-каменистая поверхность, присыпанная ржавой пылью, которая и дает планете тот хваленый красный цвет.

Мертвый пейзаж в тонах цвета крови. Поистине адский вид — вот первое, что пришло мне в голову, когда я увидел поверхность Марса еще в проеме открывшегося перед нами люка десантного модуля.

Говорю это не для красного как сама злополучная планета словца. Но уверен на все сто: живи Данте в наши дни и побывай он на Марсе хоть пару минут — вымарал бы к чертям свое описание Инферно или побросал соответствующие страницы в топку, как Гоголь второй том «Мертвых душ». И переписал набело, вдохновленный тем зрелищем, что открылось нам еще при посадке.

Ибо демоны, ледяное озеро или стигийское болото — детские шалости по сравнению с видами красной планеты. Не просто мертвой, но чуждой, враждебной всякой жизни. Смерть здесь царила априори, царила безраздельно, и даже огонь не горел в марсианской атмосфере, а безмолвия почти безвоздушного пространства не нарушал хоть слабый звук. Ни дуновение ветерка, ни плеск воды, ни шорох чего-нибудь шустрого и непременно живого.

Возможно, недра марсианские содержат что-нибудь полезное. Вот только мы прибыли сюда не ради сомнительных богатств соседней планеты.

И жаль, что противников наших даже адские условия Марса не остановили. Более того: порой кажется, что остановить их не способно вообще ничего.

Они, как и мы — пришлые на этой планете. Другой вопрос, что те, кого одни называют «космической саранчой», другие — «звездными кочевниками», но чаще всего Чужими, пришельцами и инопланетянами, не являются ни каким-то отдельным видом живых существ, ни цивилизацией. По крайней мере, в земном понимании этих слов.

В общем смысле (и если верить ученому люду) эти твари, свалившиеся на наши головы из космических бездн, представляют собой продукт отчасти генной инженерии (а то и евгеники), отчасти — высоких (очень, господа-товарищи, высоких) технологий. И потому благоприятных или неблагоприятных условий для них просто не существует. Если Чужим требуется выполнение определенной задачи, то под эту задачу выводится отдельная разновидность существ. Причем даже между собой эти разновидности могут различаться настолько сильно, что сам Карл наш Линней сломал бы мозг, пытаясь их классифицировать да установить взаимное родство.

А вдобавок возможности каждой особи для более эффективного выполнения задачи усиливались технологически.

Грубая аналогия, но другой не приходит в голову. Хомо сапиенсов можно сравнить с выросшим и жившим в дикой природе волком, а инопланетных супостатов — со всем многообразием искусственно выведенных собачьих пород.

Только не считайте такое сравнение похвальбой. Понятно, что один на один дикий волк будет и побоеспособней собак большинства пород, и уж точно более живуч. Но если по одному представителю каждой породы от чихуахуа до алабая соберутся в свору и накинутся на одинокого волка, тот, конечно, кому-то и успеет глотку порвать. Зато остальные разорвут его в клочья.

Если же собачью свору, вдобавок, технически усилить… ну, скажем, бронированные ошейники надеть, радиоуправляемые фугасы привесить или нацепить на башки что-нибудь огнестрельное, но опять-таки с дистанционным управлением — тогда за жизнь серого хищника я вообще не дам и ломаного гроша. При условии, конечно, что волк будет настолько глуп, чтобы принять честный бой. А поскольку глупые в дикой природе долго не живут, скорее всего, он просто даст деру… если сможет.

Нам, в отличие от волка, убегать и отступать некуда. За нами Земля, как ни пафосно это звучит. Однако и мы не собираемся биться честно, если вообще можно назвать честным бой при многократном перевесе одной из сторон.

Возвращаясь к пришельцам, не могу не вспомнить, что имеется в их рядах и специальный подвид, неотличимый внешне от человека. И предназначенный для внедрения в земное общество — диверсии устраивать, сеять террор и смуту. А пока псы войны подозревали и с азартом грызли бы друг дружку в пределах голубой планеты, пришельцы могли спокойно проделывать в остальной солнечной системе свои делишки. Нисколько не беспокоясь о безопасности.

Думаю, одного этого примера достаточно, чтобы показать: противники наши тоже честностью не отличались. Впрочем, я не оправдываюсь, и оправдываться не собираюсь. Ни за себя, ни за сослуживцев или командование.

С другой стороны, не захоти инопланетяне подгадить нам с помощью своих человекоподобных творений — так бы нации Земли и не сплотились перед лицом вторжения из космоса. Вообще бы не замечали этого вторжения, пока не стало слишком поздно. На планете гремели бы взрывы, а власти сваливали бы все на доморощенных террористов. Да и сами террористы от ирландских до арабских охотно брали бы ответственность за творящиеся безобразия, зарабатывая очки в неведомом дьявольском матче.

Но… не было бы счастья, да несчастье помогло. И без ложной скромности замечу, что в разоблачение инопланетных пакостей я лично внес посильный вклад.

Как сейчас помню…

* * *

Сначала радары заметили неопознанный летающий объект в российском воздушном пространстве. Затем в погоню за вышеназванным объектом устремился истребитель-перехватчик. Чтобы, в конце концов, настичь НЛО над зеленым морем тайги, подбить ракетой и тем принудить к жесткой посадке. Подбитый, НЛО плюхнулся куда-то в югорские болота. После чего к месту падения направили поисковую группу с ближайшей войсковой части. И по капризу Фортуны в составе этой группы оказался, в том числе ваш покорный слуга.

А поскольку место падения определялось приблизительно, с точностью «плюс-минус трамвайная остановка», нам четверым пришлось, и помесить болотную грязь, и покружить в лабиринте вековых сосен, и продраться не раз через заросли кустарника. Что вкупе с самой прогулкой на свежем воздухе неплохо помогает собраться с мыслями.

Потому, приблизившись, наконец, к инопланетному кораблю, мы смогли сложить два плюс два, и до нас дошло, что она вовсе не «плюхнулась». Посадка прошла штатно, только спешно. Не иначе, чтоб не привлекать к себе ненужного внимания. Но в остальном… во всяком случае, программу-минимум незваные гости из космоса выполнили. Ибо уверен до сих пор: именно негостеприимная югорская земля была их целью.

Почему — догадаться несложно. Кругом нефтепромыслы, и если хотя бы в каком-то одном месте громыхнет, эффект будет катастрофический. Мало того, что тайга заполыхает пуще вьетнамских джунглей, когда их напалмом поливали. Вдобавок, пошатнется экономика страны… да и мировой рынок тоже. Как лихорадило его, когда те же нефтепромыслы горели в Ираке и Ливии, разбомбленные американцами.

Сеем смуту, коль разумного, доброго, вечного не завезли.

Увидев первого из то ли пассажиров, то ли членов экипажа НЛО через прибор ночного видения, лично я не мог не поразиться совершенству творения неведомых инопланетных умельцев. Пришелец не выглядел ни роботом, ни ожившим манекеном, ни отдаленно напоминавшим человека уродом. Те, кто создал его и послал, потрудились на славу, воспроизведя даже такие мелочи, как щетина на лице и логотип одной из крупнейших нефтегазовых компаний — на спецовке. Для полноты образа инопланетному лазутчику осталось только достать из кармана пузырь, приложиться к нему да, взяв гитару, спеть про туман и запах тайги, про призыв «сердцем не стареть» и все в таком духе.

В любом случае, на фоне качающихся кранов на скважинах это создание не вызвало бы подозрений и без труда затерялось бы среди других обладателей спецовок с соответствующим логотипом. При условии, конечно, если бы и НЛО успел остыть, и сами прибывшие в нем существа — освоиться в земных условиях да добраться до ближайшего месторождения.

Но не успели. По крайней мере, второй пункт оказался не выполнен. Так что оставалось только радоваться расторопности начальства, пославшего нас столь вовремя, что мы почти застали момент высадки. Благодаря чему и заметили в так называемых промысловиках искусную, но все же подделку.

Во-первых, трудно, почти невозможно было объяснить присутствие работников «Чего-то-там-нефтегаза» в десятках километров от ближайшей скважины, да еще в темное время суток. Во-вторых… знаете, когда я, например, долго сижу без движения, мне приходится разминать затекшие руки и ноги. Примерно тем же в момент обнаружения занимался и первый из замеченных пришельцев. С поправкой на то, что двигаться и даже шевелиться при земной силе гравитации ему до сих пор, похоже, вообще не доводилось.

Руками пришелец шевелил с натугой и конвульсивно, делая какие-то беспорядочные пассы в воздухе. И одновременно то переступал с ноги на ногу, то стоя на одной ноге, вторую сгибал-разгибал, немного приподняв над землей. Странный, неритмичный танец.

Картину дополняло лицо… точнее, рот. Челюсть дергалась из стороны в сторону, делая мимику совсем уж неестественной и портя впечатление от совершенства подделки. Еще время от времени рот судорожно широко раскрывался как у персонажей японских мультиков, когда те принимались что-то с напором объяснять друг дружке. Или, если угодно, как у выброшенной на берег рыбы. В последнем сравнении было больше смысла: выходило, что и атмосфера Земли была для этого создания внове.

Как можно короче сообщив по рации командованию об увиденном — поделившись впечатлениями — мы получили столь же короткий приказ. Открыть огонь на поражение. После чего дожидаться грузового транспорта, который должен был прихватить и НЛО и останки его экипажа.

Приказ-то мы получили. Вот только пришелец тоже оказался не лыком шит. Не иначе, те, кто его создавал, не поскупились на сверхчеловеческую чуйку.

Нас, даром, что в темноте и засевших в ближайших кустах, эта тварь заметила примерно за долю секунды до того, как первый палец нажал на спусковой крючок автомата. И оказалась сама по себе оружием.

Подняв к лицу кисть правой руки, левой инопланетный диверсант схватил ее запястье, чуть дернул, чуть подкрутил, словно бутылочную крышку. А затем, оторвав кисть и не пролив при этом ни капли крови, метнул ее в сторону нашей лежки.

Мы только и успели, что броситься врассыпную в прыжке да затем приземлиться на собственные животы и прижаться к земле. Ну и еще рацию сберегли, едва ли не чудом. А миг спустя злополучная кисть с оглушительным хлопком взорвалась, забрызгав траву, кусты и нижние ветви ближайших деревьев… какой-то аморфной органикой. Проще говоря, дерьмом. Причем кипящим, как будто только что из ада.

Несколько капель, как я ни берегся, попало и на мое обмундирование. И мне остро захотелось сжечь его от греха подальше.

К счастью, как и всякое острое чувство, желание это не было долгим. Успокоил я себя тем, что хорошей дезинфекции покорна любая форма жизни и органической материи. Инопланетная — в том числе.

Снова прильнув к прибору ночного видения, я успел разглядеть, как на месте оторванной кисти пришельца из рукава вырастает новая — пока еще хилая и неподвижная. Так дерево отращивает новую ветку взамен отломленной, ящерица обзаводится новым хвостом… а гидра из древнегреческой легенды — даже головой. Но едва ли что дерево, что ящерица, что гидра могли соперничать с засланным инопланетным казачком в скорости метаболизма.

Оставалось быть еще быстрее.

Я не успел отложить прибор ночного видения, как очереди сразу из трех автоматов прошили укрытую спецовкой грудь пришельца. Человека бы такая атака измочалила как Тузик грелку. Подделку под человека, выращенную в неведомых лабораториях Чужих — поначалу лишь заставила прогнуться головой назад, да затрястись, как от щекотки. Только без смеха. Вообще с губ инопланетного доппельгангера не сорвалось ни звука, что придало всей сцене вид на грани абсурда.

Впрочем, будь они даже, звуки, кто бы их услышал в грохоте стрельбы?

Еще подобные конвульсии сотрясают потерявших сознание пациентов в реанимации — при попытке приведения их в чувство электрошоком.

Пока автоматы строчили, у меня… да и не только, наверное, успело зародиться опасение, что пришельца пули не берут. К счастью, оно не подтвердилось. Инопланетная тварь все-таки не была вампиром, оборотнем или иным представителем нечистой силы. Она принадлежала к миру живых. Так что серебра для победы над пришельцем не потребовалось. И живая плоть, какой бы прочной она ни была, оставалась все-таки смертной, уязвимой.

Едва стрельба стихла, так же, как по команде тело пришельца рухнуло наземь. И вроде затихло. Хотя, восстань эта подделка под человека из мертвых уже через считанные секунды — я не сильно бы удивился.

— Зафиксировать его надо, — распорядился я на правах старшего по званию, пока мы, все четверо, с автоматами наготове подходили к распростертому на траве телу, — так, на всякий случай. Мало ли. И-и-и… от каски держимся подальше.

После кисти-гранаты не стоило исключать, что и под безобидным головным убором работяги припрятана какая-нибудь пакость. Что-то вроде последнего прощального привета… пламенного или, скорее, взрывного.

Подходили крадучись, но падший пришелец так и остался падшим — признаков жизни не выказывал. Видимо, даже чудесная его регенерация, позволявшая отрастить новую кисть, имела свой предел. Оно и понятно: закон сохранения материи даже светилам инопланетной науки было не отменить. И на восстановление требовалось эту материю где-нибудь взять — а негде. Слишком велик оказался урон, чтобы хватило резервов организма. И чтобы можно было не то что восполнить их питанием, но хотя бы просто двигаться.

Плохо было то, что мы забыли о живых собратьях умерщвленного инопланетянина. Или вовсе не подумали, что в подбитом НЛО мог находиться не один потенциальный диверсант. Кто как. Я вот, например, с самого начала подозревал, что пришелец мог быть не один. Но что толку. Все мы крепки задним умом и для меня такая изначальная прозорливость была обстоятельством ни фига не смягчающим. И не только потому, что не воспользовался я ей. Но и в силу моего, хоть временного, но статуса. Повторяю, я был старшим по званию, а, следовательно, выступал в роли командира. И отвечал за жизнь каждого из трех других бойцов — тоже.

Этот сеанс самобичевания был вот к чему. Пока мы подбирались к изрешеченному пулями пришельцу, один из его собратьев успел не только незаметно вылезти из-за НЛО — этакой дуры размером с фуру дальнобойщика — но и обойти нас с тыла. Лопухов эдаких! И, наконец, продемонстрировал, что взрывающимися конечностями арсенал инопланетной диверсионной группы отнюдь не ограничивается.

Оставаясь незаметным в темноте ночного леса, пришелец выпростал руку вперед. Та вытянулась щупальцами; протянувшись метра на три, эти гибкие и прочные отростки обвились вокруг туловища одного из бойцов. Неожиданно… для этого бойца, я имею в виду.

Бедолага… настоящие его имя и фамилия вряд ли вам что-то скажут, но если судьба безымянного вояки вас волнует в меньшей степени, чем человека с именем (а значит, индивидуальностью), с вашего позволения я условно назову его Васей.

Так вот, этот Вася, разумеется, не был девчонкой, по любому поводу готовой сорваться на визг. Он и вскрикнул-то коротко только потому, что не ожидал нападения. Не говоря о том, что когда к тебе прикасаются щупальца инопланетной твари, приятного тоже мало.

Сориентировался он мгновенно. Сначала попробовал вырваться, разорвав путы. Потом — хотя бы устоять на ногах. А когда не удалось ни то, ни другое, потянулся за боевым ножом. Благо, щупальца твари, потащившей его в темноту, оставили свободными руки.

Вот только на деле благо это оказалось мнимым. Вася успел и нож достать, и даже ткнуть им разок в одно из волочивших его щупалец. А уже в следующую секунду по отросткам конечности пришельца пробежали искры электрических разрядов — причем очень, господа-товарищи, мощных, судя по размерам и яркости.

Запахло горелым мясом. Теперь даже опытный боец, каким был Вася, кремень-человек не смог сдержаться и заверещал, как поросенок, которого режут.

Но коротким был этот визг — почти сразу оборвался, как отрезало. Следом погасли и электрические искры. Тварь разжала щупальца, отпуская обгоревшее, еще дымящееся тело.

Повторить столь успешную атаку мы пришельцу уже не дали. Сбрасывая с себя оцепенение, один из двух моих оставшихся боевых товарищей выстрелил в темноту — в направлении, откуда вылезли щупальца. Но выстрелил навскидку и коротко, словно нехотя. А напомнить о приборе ночного видения ему я уже не успел. Потому что второй сослуживец недолго думая сдернул с пояса и метнул в сторону ублюдка со щупальцами гранату.

Ответом стал грохот, затем ошметки веток, комья земли, и естественно, брызги органики — бросок, определенно, оказался удачен. Дуракам, как известно, везет, а никем иным сей гранатометчик, предпочитающий действовать, но не думать, по моему скромному мнению не был.

И тем не менее. Подойдя к месту, с которого нас атаковал пришелец со щупальцами, мы лишний раз убедились, что граната нашла свою цель. Нет, инопланетянина не разнесло в клочья. И даже спецовка пострадала несильно. Не загорелась, да и логотип нефтяной компании остался различим. Не иначе, сделана была из какого-то сверхпрочного материала. Но вот башку и одну из рук пришельцу оторвало. А от ног вообще осталось бесформенное месиво с отдельными фрагментами, выглядевшими оплавленными как огарок свечи.

Но вот конечность со щупальцами осталась целой. И на всякий случай мы держались от нее подальше.

А затем появился третий… и, как впоследствии оказалось, последний на сегодня пришелец. И тогда мы все трое, оставшиеся в живых, поняли, для чего этой инопланетной погани каски, и какой именно неприятный сюрприз они скрывают.

Темный силуэт псевдо-промысловика показался из-за дерева в полутора метрах от нас. И мы не успели даже нацелить на него автоматы, когда каска беззвучно отделилась от головы пришельца, приподнявшись на десяток-другой сантиметров, и двинулась в нашу сторону.

Немного пролетев, каска, сама оказавшаяся миниатюрным НЛО, зависла в шаге от нас. Замерла на пару секунд, будто давая на себя полюбоваться да восхититься напоследок чудом инопланетной техники. А потом…

Мы снова едва успели отпрыгнуть или, скорее, отлететь кто куда, будто кегли при выбивании страйка, когда каска разъехалась посередине, словно в ней пасть открылась. И оттуда, из новоявленного зева полетел рой тонких, но непременно острых игл.

Остроту я их, к слову сказать, не проверял, да и не очень-то хотелось. Предпочел поверить, что предметы тупые и безобидные в качестве оружия цивилизация, покорившая межзвездные просторы, использовать не будет точно.

Мимо нас поток игл промазал — вовремя мы среагировали. Но не врезался, как мы надеялись, в оказавшийся на его пути ствол толстенной сосны. Точнее, свой полет продолжили, чтобы окончить его намертво воткнутыми в древесную кору, лишь несколько игл. Остальные почти синхронно развернулись в воздухе и устремились… куда бы вы думали? Прямиком ко мне, выбравшему было удобную позицию среди кустов.

Пришлось лечь на живот, прижавшись к холодной, усыпанной сосновыми иголками, земле. Да так прождать в полной неподвижности и даже задержав дыхание, пока иглы пролетят в нескольких сантиметрах над спиной.

Пока лежал, услышал короткий треск очереди. Не иначе, кто-то из двух других бойцов пытался воспользоваться тем обстоятельством, что гнусное оружие пришельца отвлеклось на их командира.

Стрелок тот, правда, либо промазал, либо одного автоматчика было недостаточно, чтобы отправить инопланетянина к праотцам. На миг приподнявшись, я увидел, что пришелец скрылся за деревом, бывшим достаточно толстым.

Что до каски, плюющейся летающими иглами, то она никуда не делась. Не нуждалась, очевидно, в визуальном контроле со стороны хозяина. А может, и не хозяином ей вообще был этот… это нечто, лишь внешне похожее на человека. Но, что каска, что носивший на ее голове пришелец представляли собой каждый самостоятельную боевую единицу. Или вообще отдельные устройства в одних руках. Вроде автомата и гранаты.

Итак, каска оставалась боеспособной. И решила переключиться на одного из моих боевых товарищей, направившись в его сторону. А может, этот полет был сугубо разведывательным.

Боец же… да-да, тот самый, который давеча укокошил предыдущего пришельца лихим броском гранаты, снова оказался в своем репертуаре. То есть, «сначала делаю, потом думаю, но частенько преуспеваю». Летающую каску он встретил, ударив автоматом, словно дубиной. И… как оказалось, лимит его везения был на сегодня исчерпан. То, что выглядело как пластик, оказалось донельзя прочным материалом, способным выдержать, наверное, даже столкновение с метеором. Да и подъемной силой так называемую каску ее инопланетные создатели не обидели.

А потому с тем же успехом мой ретивый сослуживец мог пнуть фонарный столб.

Коротко матюгнувшись, бедняга едва удержал ствол автомата в руках. Каска же продолжала висеть в воздухе, как и висела. Ни на миллиметр не сдвинувшись. И лишь затем развернулась к бойцу, готовясь открыть свою смертоносную пасть.

— А вы чего застыли?! — заорал тот, одновременно отпрыгивая в сторону, уходя с линии огня… точнее, траектории полета игл. — Кончайте его… пока!..

Кого «его» имел в виду наш бедовый сослуживец, что мне, что еще одному бойцу в группе уточнять не требовалось. Не сговариваясь, с автоматами наизготовку, мы с двух сторон кинулись к дереву, за которым спрятался пришелец.

Тот, как оказалось, далеко не ушел. Ваш покорный слуга подобрался к инопланетянину со спины и успел заметить, что верхушка черепа у него как бы срезана. Точнее, отсутствовала часть головы, прикрываемая каской. Или, если угодно, то, что выглядело как каска, на самом деле являлось частью головы пришельца. Частью с немалой степенью автономности — ишь, летает сама! Но в то же время такая связь с головой внушала надежду, что смерть основного устройства (пришельца) выведет из игры и проклятущую каску.

Напарнику моему в этом отчаянном броске повезло меньше, чем мне: с пришельцем он столкнулся лицом к лицу. И это едва не стоило ему жизни — бойцу, я имею в виду, а не инопланетянину.

С нечеловеческой силой (а какой еще ей быть?) пришелец одной рукой вцепился в горло моему товарищу и приподнял его на несколько сантиметров над землей.

Что он собирался делать дальше — оторвать бедняге голову или, скажем, забросить куда-нибудь к черту на кулички — меня не интересовало, и давать пришельцу еще хотя бы секунду на исполнение задуманного я не собирался. Уперев ствол автомата в спину инопланетянину, я дал очередь, мысленно молясь, чтобы пули успели пробить защитную оболочку, выглядевшую как спецовка, прежде чем пришелец расправится с моим сослуживцем и примется за меня.

Пули — успели. Ведь им, пущенным в упор, не требовалось много времени, чтобы долететь до цели. Выпустив несчастного бойца, пришелец знакомо уже затрясся, только сильнее, чем его сородич. Теперь он напоминал марионетку в руках страдающего тремором кукловода.

Наконец, пришелец рухнул наземь. А донесшийся в следующую секунду торжествующий рев бойца, отвлекавшего каску, лучше всяких слов донес до меня тот приятный факт, что со смертью пришельца и каска эта свое, так сказать, отлетала.

Хотя можно было догадаться — повторяю, все мы крепки задним умом. У двух предыдущих инопланетян, изничтоженных нами, каски не успели вступить в игру при их жизни, а после смерти тем более не поднялись в воздух и не обстреливали нас иглами. В противном случае сомневаюсь, что мы бы пережили ту ночь.

Других пришельцев вблизи места посадки НЛО не обнаружилось. Да их, скорее всего, и не было. Никто не ускользнул от бдительной нашей группы, потому как в последующие дни о диверсиях (и даже серьезных происшествиях) на нефтепромыслах мы не слышали.

И уж тем более никто больше нас троих, в живых оставшихся, не атаковал.

Снова собравшись вместе, мы сгрудились над рацией.

— База, это Лирик, — сообщил я, — цели обезврежены, неопознанный объект захвачен. Высылайте транспорт.

Затем, после секундной паузы, еще добавил — с куда меньшим энтузиазмом:

— У нас «двухсотый»… кстати.

* * *

Вернемся, однако, к нашим баранам. Генетически и технологически усовершенствованным баранам, чьи стада бродили по галактике и вот нагрянули в нашу солнечную систему.

Анализируя данные разведки да результаты исследований тел пришельцев, попавших в людские руки, умные дяди (и, возможно, тети) при разного рода штабах и спецслужбах ломали голову над стратегией и самим образом действий пришельцев, пытаясь найти хоть что-нибудь, обнадеживающее для нас с вами. И наломали примерно следующее.

Каких бы высот ни достигли инопланетяне на поприще технического прогресса, но и они не могли превысить пресловутую скорость света. По крайней мере, двигаясь в обычном трехмерном пространстве.

Зато они, во-первых, обладали нечеловеческим терпением — можно сказать, никуда не спешили. Во-вторых, пришельцы располагали технологией, позволявшей выходить за пределы трехмерного мира. Так называемыми порталами. И в-третьих, у них, по всей видимости, имелась отработанная модель межзвездной логистики. Простая в своей гениальности.

Сначала через обычное пространство к ближайшей звезде направлялась сравнительно небольшая флотилия кораблей. Чтобы, прибыв через несколько земных лет к пункту назначения, основать на пригодной для того планете базу. Или, скорее, плацдарм, на который уже через развернутые на планете порталы прибывали силы пришельцев, достаточные для освоения и колонизации планеты и всей системы. Наконец, проходило какое-то время, «звездные кочевники» обживались в системе и посылали новую экспедицию к следующей ближайшей звезде.

Сколько всего звезд в галактике эта «саранча» посетила, сколько планет опустошила, перерабатывая для своих нужд богатства их недр — никто не брался даже прикинуть. Не представляли на Земле, и насколько велика сеть действующих баз с порталами, и какова численность самих пришельцев. Выяснено было главное — слабое место во всей этой схеме. Точнее, целых два. Первое — вышеуказанное ограничение скорости света. Второе — транспортировка через портал из условного пункта «А» в пункт «Б» требовала, чтобы порталы (вход и выход соответственно) находились в обоих этих пунктах.

А коль так, чтобы закрыть пришельцам дорогу в солнечную систему… хотя бы временно, всего-то и требовалось, что уничтожить пресловутые порталы. Ну и, разумеется, успевших проникнуть в нашу систему инопланетян, теоретически способных порталы восстановить.

Всего-то, ага! Легче сказать, чем сделать.

Еще эксперты с аналитиками предполагают, что есть в модели поведения Чужих некая неоднозначность при условии, что в очередной облюбованной ими системе обнаружатся аборигены — местная разумная жизнь. Так вот, вероятней всего, утверждали они, почувствовав со стороны этих, местных, серьезную угрозу, пришельцы наваливались всеми силами до полного истребления внезапно подвернувшихся конкурентов. Если же угрозы не было, просто брали свое, не обращая лишний раз на аборигенов внимания.

Что ж, судя по тому, что НЛО посещают Землю где-то с середины прошлого века, пришельцы окопались в нашей системе довольно давно. И если исходить из того, что всеми силами они на нас до сих пор не обрушились — обходясь разведочными полетами, диверсионными акциями да, возможно, похищениями отдельных землян с целью исследования — как угрозу для себя, любимых эти твари земное человечество не воспринимали. Более того, не насторожились даже, когда их летающие посудины начали целенаправленно сбивать, проникавших-таки на Землю агентов — уничтожать, да параллельно в спешке совершенствовать вооружение и технику для космических полетов.

Трудно сделать своему противнику лучший подарок, чем недооценить его, считая мальчиком для битья. Но что есть, то есть. Не иначе, командиры склонны к шапкозакидательству не только на Земле.

Эта беспечность наших врагов дала нациям Земли те заветные несколько лет, дабы вооружиться и подготовить высадку на Марсе. И теперь, если удастся уничтожить порталы пришельцев и весь их плацдарм, человечество получит еще несколько лет — прежде чем от ближайшей звезды прибудет новая экспедиция Чужих. И тогда, надеюсь, мы уже будем готовы достойно ее встретить.

Но это при условии, если здесь, на Марсе, наш контингент будет действовать достаточно эффективно и расторопно. Так, чтобы пришельцы не успели в полной мере осознать угрозы с нашей стороны и вызвать подкрепление. Целые армады боевых кораблей и полчища смертоносных абракадабр, рядом с которыми те три подделки под нефтяников, о которых я рассказывал давеча, покажутся детишками с рогатками.

Здесь надежды нашего командования и кружащихся вокруг него экспертов-аналитиков держатся на том утверждении, что недостатки суть продолжение достоинств. А несомненных достоинств у пришельцев, как у противников, очевидно, два.

Во-первых, их общество поделено исключительно по специализации — исходя из функций отдельных особей. В остальном же оно абсолютно сплочено, ни малейших признаков социальных конфликтов и иных междоусобиц в этом сонмище генетически программируемых биороботов не замечено.

Во-вторых, порядок действий в своей экспансии по галактике Чужие нарабатывали, по меньшей мере, веками. Это понимаю даже я, ни в одном месте не аналитик и не эксперт, но человек, представляющий себе масштаб и знакомый с ограничением скорости света.

Два этих обстоятельства превращают наших противников в единую, эффективно работающую, но машину. Отлаженный раз и навсегда механизм. А механизмам и машинам даже при ручном управлении присуща инерция. Если же механизм работает автоматически, то он не только бывает не готов реагировать на неожиданности, но попросту их не учитывает. Хрестоматийный пример: оса, заботливо закупоривающая нору с недавно отложенными яйцами и не замечающая, что яйца эти стали чьим-то обедом.

И пришельцы, как надеются те, кто послал нас на Марс, будут именно такой осой, не предусматривающей ни малейшего отступления от привычного образа действий. В данном случае — действий, так долго не встречавших ни препятствий, ни серьезного противодействия, что можно поверить в невозможность и того, и другого.

Хочется надеяться, что это так. И что мы сами не загоним себя в ту же ловушку шапкозакидательства, каковое приписываем нашим противникам.

* * *

Кстати, простите, что забыл представиться.

Мой позывной, как вы уже поняли — Лирик. Так меня прозвали еще во времена сопливой юности. И за склонность к лирическим отступлениям в разговоре, и (в большей степени), за любовь к поэзии. Хотя, насчет последней… лично я не считаю себя таким уж глубоким ее знатоком. Ту же «Божественную комедию», я хоть и читал, и даже перечитывал, но как-то поверхностно и выборочно. Останавливаясь более-менее внимательно на описании Чистилища и Инферно, главы, посвященные Раю, я пролистнул по диагонали.

Предчувствовал, не иначе, что попасть туда мне не светит. Ибо за свою не слишком длинную жизнь я успел нарушить, как минимум, две из десяти заповедей. Угадаете, какие? Правильно, «не прелюбодействуй», но, главным образом, «не убий». Причем многократно.

Можете меня успокаивать, что убивал-де я лишь врагов и просто «плохих парней». Но утешает меня такой довод не слишком. При чем тут враги, если жизнь дается Богом, и только Он вправе ее отнять? Ведь даже самоубийство считается грехом. Не говоря уж о том, что и у «плохих парней» могут быть семьи, близкие люди, которые любят их и ждут дома.

Раскисать что-то начал? Возможно. Утомила военная стезя? Почти в том уверен. Но вот пришельцев в любом случае я намерен истреблять без сомнений и сожалений. Искусственно выведенные и не имеющие самостоятельной воли, они не только враждебны человечеству, но и противны самой природе.

По паспорту (а также по военному билету) зовут меня Григорьев Святослав. Тезка древнерусского князя, я вполне мог взять это слово — «Князь» — в качестве позывного. Хотя бы для понту.

Но теперь понимаю: правильно сделал, что не взял. В международном контингенте, использующем в качестве языка для обмена информацией английский, такой позывной только бы неудобства создал. Наверняка пришлось бы подбирать для него англоязычное или интернациональное слово-эквивалент.

А эквивалентом в данном случае является слово «prince», что применительно ко мне даже не смешно. Никакой я не принц, нет у меня ни белого коня, ни кареты, ни, тем более, замка. И молоденькие дурочки не мечтают прожить со мной долго и счастливо.

Нет, конечно, я еще способен вскружить какой-нибудь из них голову, но чары держатся ровно до ближайшего утра. Когда встреченный очередной феей в клубе или еще где, бравый красавчик превращается в храпящую груду неприятно пахнущего мяса. За последнее еще спасибо поту и перегару.

А за душой у этой мясной груды — разве что однушка в военном городке, да и та казенная. И никакого, даже самого завалящего замка или ржавой кареты.

Вот потому желающих надолго связать со мной жизнь не находится. И, уверен почти на сто процентов, что и не найдется. Потому что судьба занесла меня на Марс. Бойцов, уже имевших опыт борьбы с пришельцами, включали в международный контингент в первоочередном порядке.

А по поводу судьбы отправленных на красную планету вояк один из крупных военачальников (благоразумно оставшихся на Земле) выразился более чем определенно. Шансов, мол, вернуться домой у любого из нас почти нет. Мизерные они, короче, эти шансы.

И не верить этому заявлению лично я не вижу ни малейшей причины. Особенно зная склонность штабных трутней обычно делать хорошую мину при плохой игре. Ну, знаете, все эти обещания взять город силами одного полка, закончить войну к осеннему листопаду и тому подобное. Но если уж даже несмотря на эту профессиональную деформацию, шишка из штаба говорит, что дело, скорее всего, труба — дело труба и есть.

Да и если просто объективно оценивать обстановку, ни на какие заявления не отвлекаясь, радоваться все равно нечему. Ибо на стороне пришельцев не только очевидное техническое превосходство. Но и вся мощь бесчисленного множества покоренных ими миров. Тогда как возможности земных наций, даже сплотившихся, ограничены. Слишком долго космические программы финансировались по остаточному принципу. А оружие, если и совершенствовалось, если и разрабатывались новые его образцы, то в расчете не на полноценную войну, но на «ввод войск». С непременным условием, что войскам этим в пункте назначения по большому счету ничего не грозит.

Короче, нас, уроженцев планеты Земля, можно было сравнить с Ильей Муромцем, пролежавшим тридцать лет на печи. Да так бы и продолжавшим лежать, кабы не тревожные известия. Былинному богатырю, как известно, прийти в себя помог чудодейственный эликсир, предложенный побеспокоившими его странниками. Для земного человечества такого эликсира не нашлось. Так что единственным стимулом зашевелиться стал для нас клюнувший известно куда жареный петух в лице летающих инопланетных аппаратов и их смертоносных экипажей.

Пробуждались земные нации нехотя, на бой поднимались мучительно и с натугой. И успели за те несколько лет, о которых я говорил, немногое. О том, чтобы экипировать для борьбы с пришельцами да послать на Марс миллионную армию речь уж точно не шла. Не хватило бы ни оружия, ни техники, ни транспорта.

Точную цифру не скажу, но счет в нашем случае не на миллионы штыков шел — на тысячи. А значит, только и оставалось, что следовать бессмертному совету Александра Суворова — побеждать не числом, а умением.

Как говорится, нас мало, но мы в тельняшках. Ох, не люблю и не понимаю я этот девиз! С хрена ли факт наличия тельняшек должен внушать храбрость нашему брату-солдату? Не говоря уж о том, что мне эта нарочито-бодряческая фраза напоминает строки, далеко не ободряющие.

«Нас мало, и нас все меньше. Но самое страшное, что мы врозь».

Примерно так дело и обстоит. Контингент у нас сводный, сформированный из подразделений, посланных отдельными странами. Подразделений, у каждого из которых свое назначение, своя прописанная роль в общем плане операции. Общий же результат может быть как блестящим, так и в духе миниатюры Аркадия Райкина про ателье по пошиву костюмов.

«К пуговицам претензий нет?»

У каждого подразделения свое руководство, подчиняющееся командованию вооруженных сил своей страны. Да, есть у контингента и общее командование, но вряд ли у кого-то из членов Объединенного штаба хватит решимости пойти поперек воли высших военачальников или руководителей родины, если такая необходимость вдруг возникнет. Поэтому, как в этом Объединенном штабе взаимодействуют представители разных стран — трудно представить и лучше не знать. Вообще лучше не забивать себе голову, если попал туда, где следует оставить надежду уже на входе. Но выполнить поставленную перед тобой задачу максимально добросовестно.

Что до моей роли в этой операции, то я командую чудом отечественного ВПК — легким бронеходом «Ратник-3М». И я же, собственно, составляю весь экипаж этой почти четырехметровой металлической дуры, формой, отдаленно напоминающей человека. С опорами-ногами, с руками, увенчанными стволами пулеметов да с небольшой кабиной в брюхе. Управляется «Ратник» сенсорно и до того просто, что и впрямь достаточно одного человека, дабы и в движение его приводить, и участвовать в бою.

А по огневой своей мощи один такой боец почти дотягивал до целой БМП или БМД. В чем, собственно, и заключался смысл создания бронеходов. Потому как тратить лишних людей на марсианскую экспедицию Земля позволить себе не могла.

Еще ногам-опорам бронехода были нипочем неровности рельефа — явление, представить которое трудно всякому, кто привык передвигаться исключительно по гладеньким трассам и тротуарам. Какие-то из канав и кочек «Ратник» перешагивал, а иные и перепрыгнуть мог. По крайней мере, при хилом марсианском притяжении.

Имелись также и бронеходы тяжелые — так называемые «Богатыри». Эти, наверное, могли тягаться по боевым качествам с танком. Но наклепать их успели всего чуть больше десятка, и самостоятельного боевого подразделения из них не сформировали. Предпочли придать весь состав тяжелых бронеходов нашему батальону «Ратников» в качестве огневой поддержки.

Задача, собственно, нашего батальона заключалась в том, чтобы занять и удерживать некую высоту — для нас, разумеется, безымянную. Хотя наверняка нанесенную товарищами учеными на карты Марса под каким-нибудь романтичным названием.

Следом за нами на высоту означенную прибыли технари — развернуть мобильную радиолокационную станцию, способную следить за округой в радиусе тысячи километров. И за плацдармом Чужих заодно. Да заблаговременно предупреждая об их перемещениях.

Первые день-два (земных, я имею в виду), пока мы занимали позиции, укреплялись и пристреливались, пока монтировалась РЛС, лично я жил ожиданием скорой атаки пришельцев. Может быть, они и впрямь отупели от бесконечной рутины и отсутствия достойного противника, но слепыми-то точно не были. Должны были, как минимум, заметить, что на облюбованной ими планете объявился кто-то посторонний. А как максимум — принять по отношению к этим «кому-то» соответствующие меры.

Вот-вот налетят, думал я, разбомбят к хренам наши позиции. Или человекоподобных камикадзе тех же пришлют — целую толпу. Или вообще вылезет из самого большого портала какая-нибудь дура с гору величиной, полоснет мощным лучом по нашей безымянной высоте и поджарит весь батальон разом. Даже пикнуть не успеем.

Примерно этого я опасался, но никто на нас не налетел, не разбомбил и не сжег… до поры. Высоту мы заняли, радиолокационная станция была благополучно развернута и теперь, помимо прочего, обеспечивала летчиков и ракетчиков международного контингента координатами вражеской базы и отдельных целей для ударов. Мы же, ребята в бронеходах, по крайней мере, теперь заранее знали, направляется ли к нашей высоте враг или нет.

Потом прошло еще несколько дней. И мы, признаться к своему стыду, успели чуток расслабиться. Во всяком случае, уже не дневали-ночевали в кабинах бронеходов, но (выставив, впрочем, караулы) больше времени проводили в жилом модуле. Кто-то в карты резался, кто-то читал или просто валялся на койке, лениво переговариваясь и травя анекдоты. Типа, солдат спит — служба идет.

Надо ли удивляться, что узнав благодаря РЛС о движении в нашу сторону крупного скопления Чужих, некоторые даже растерялись. Хорошо еще, что время подхода противника оценивалось примерно в двадцать четыре земных часа. То есть, по крайней мере, атака пришельцев не застала нас врасплох.

Зато когда означенные двадцать четыре часа миновали, красная планета перестала напоминать мне ад… просто напоминать. Она и стала настоящим адом — по крайней мере, для нашего батальона.

* * *

В первых рядах к нашим позициям подоспела «мошкара». Так у нас прозвали тучи крохотных, летающих и очень юрких существ. Недосягаемых для пуль из-за маленьких размеров — и весьма вредоносных. Оказавшись на металлической поверхности, каждая из этих крошек выделяла кислоту, разъедавшую металл. Любой. В том числе броню наших «Ратников» и «Богатырей». Особенно если тварей этих мелких оказывалось достаточно много. А уж недостатка в их численности не было.

Однако и мы не были лыком шиты. Способ борьбы с «мошкарой» успев освоить еще на Земле. Способ, простой в своей гениальности. И между прочим перенятый у самих пришельцев.

Сначала туча инопланетной мелюзги подпускалась к боевой технике почти вплотную. Затем единственным быстрым движением руки, нажимающей на кнопку, на внешней поверхности брони активировалось электростатическое поле. Как у скатов. Ну или у того пришельца со щупальцами, некогда погубившего моего сослуживца с условным именем Вася.

Держалось поле одну-две секунды, но этого хватало, чтобы поджаренная «мошкара» горохом осыпалась с брони.

Главным было, что называется, поймать момент. Успеть нажать на заветную кнопку не раньше и не позже, чем это нанесет «мошкаре» потери без ущерба или с минимальным ущербом для твоей боевой машины.

Поспешишь — разряд пропадет попусту. Вместе с некоторой порцией энергии, которая могла бы пригодиться в дальнейшем бою. Если же промедлить хоть на полсекунды, броня твоей машины успеет немного, но пострадать.

Лично я на скорость реакции не жалуюсь. Стаи поджаренной «мошкары» сыпались с брони одна за другой — с каждым, мною вызванным, электрическим разрядом. Хуже было то, что явилось этой «мошкары» к нашим позициям непривычно много. Целые тучи застилали горизонт, наползали на нас, облепляя наши бронеходы настолько, что мы не всегда могли видеть друг друга. Добро, хоть не стреляли — смысла не было. Не то могли бы попасть по своим.

Когда же в смертоносных тучах стали появляться просветы… наверное, не один я разразился непечатной тирадой. Потому что тогда же стало ясно: несметные полчища «мошкары» — это еще цветочки. Ибо под прикрытием этих полчищ к нам подобрались противники посерьезнее.

Так называемые «резаки». Огромные живые бурдюки на четырех членистых ногах. Причем две передние оканчивались лезвиями размером с две руки взрослого мужчины, а две задние служили не только опорой, но и обладали достаточной гибкостью, чтобы «резаки» могли прыгать как гигантские кузнечики.

Хватало автоматной или пулеметной очереди, чтобы разорвать эти ходячие-прыгучие бурдюки в клочья. Зато в ближнем бою «резаки» были опасны не только для живой силы, но и даже для бронеходов. Лезвия на их передних лапах были столь прочны и остры, что единственного взмаха хватало, чтоб отсечь… к примеру, руку-пулемет «Ратника».

Чем, собственно, «резаки» теперь и занимались. Подойдя к нам, отвлекавшимся на «мошкару», на расстояние удара. Или, в крайнем случае, преодолевая означенное расстояние единственным прыжком.

— Держать строй! — звучал в кабинах бронеходов передаваемый по радиосвязи голос командира батальона. — Сосредоточиться! Окружить! Не допускать прорыва! Стрелять в любую тварь! По хрену, если в своих попадете… броне по хрену! РЛС прикрывайте, ушлепки ленивые!

Последняя команда, можно сказать, адресовалась лично мне. Даже в воцарившемся хаосе я заметил, как несколько «резаков» смогли перескочить или просто обойти наши боевые порядки, и устремились в направлении радиолокационной станции.

Среагировал я мгновенно: развернулся — и пустил вдогонку тварям очереди из обеих рук-пулеметов.

Один «резак» повалился в ржавую марсианскую пыль бесформенной кучей хитина и слизи. Второй попытался уйти с линии огня, и у него это почти получилось. Однако хотя бы одной из очередей все же задело нижнюю ногу твари, и та опрокинулась туда же. На мертвую почву красной планеты. Третьему аналогичный маневр удался, но почти сразу и в упор его расстрелял другой бронеход, пришедший на выручку вашему покорному слуге — и РЛС. Наконец, четвертого очередь скосила уже в нескольких метрах от станции.

Внезапно я ощутил тяжесть, обрушившуюся сверху на моего «Ратника», а затем удар, от которого сотряслась одна из рук-пулеметов. Не иначе, один из «резаков» воспользовался тем, что я повернулся к нему спиной и атаковал с тыла, запрыгнув на мою машину.

С мстительным злорадством я для начала активировал электростатическое поле. Убить «резака» ему не хватило мощности, но боль причинило, факт. Тварь соскочила с «Ратника», как лягушка с раскаленной сковороды, а миг спустя я уже развернулся и прошил ее очередью.

Одной, к сожалению. Вторая из рук-пулеметов — та, на которую пришелся удар «резака» — не отломилась, но все равно была серьезно повреждена. Она погнулась, возле небольшого с виду разлома плясали электрические искры.

Не успел я ни оценить в полной мере состояние одного из пулеметов, ни перевести дух, как пришлось встречать усиленной стрельбой еще одну тварь. Потом еще одну. Третий «резак» в прыжке смог налететь на кабину и ударить по лобовой броне обеими лапами-лезвиями. Броня, конечно, выдержала, но чувствовалось, что с трудом.

А уже в следующую секунду «резак» отскочил в сторону… чтобы в мгновение ока быть сметенным очередью кого-то из моих боевых товарищей. Еще одну тварь, слишком близко ко мне подошедшую, я затем расстрелял сам. После чего огляделся.

В поле зрения попала пара поверженных «Ратников» с обрубленными орудиями, проткнутой во многих местах броней и облепленных «мошкарой». Но еще больше я видел останков «резаков» — отвратительных, бесформенных, словно кучи дерьма.

Много было мертвых «резаков» — и, соответственно, мало их осталось в живых. Бой продолжался, но уже с куда меньшей интенсивностью, чем вначале. Бронеходы снова выстроились в боевые порядки и, поддерживая друг друга, добивали прорвавшихся инопланетных тварей.

РЛС уже была вне опасности. Заметно поредели и тучи «мошкары». Но то, что я увидел на подходе к нашим позициям, лучше всяких слов говорило, что до победы… да что там, даже до возможности элементарно перевести дух, было ох, как далеко.

Неспешно, но в то же время неумолимо к нам приближалась орава гигантских не то жуков, не то пауков. Каждый — размером побольше «Ратника».

— База, это Лирик! — срочно вышел я на связь, а затем назвал номер подразделения и координаты. — Атака превосходящих сил противника. Запрашиваю поддержку с воздуха.

Назвать воздухом непригодную для дыхания марсианскую атмосферу, было, разумеется, слишком сильно, но такова уж привычная терминология. Устойчивое выражение, из которого, как из песни, слов не выкинешь.

Позвав на помощь, я мысленно начал подсчитывать секунды, которые требовались бравым летунам, чтобы добежать до боевых глайдеров, вывести их из ангаров, поднять и, наконец, достигнув пункта назначения, обрушить на монструозных жуков-пауков смерть с небес.

Спустя примерно полминуты я понял, что ждать нет смысла — эта новая волна недругов была уже недалеко. Некоторые даже вроде на расстоянии выстрела. И решился дать очередь по ближайшему из… скорее, жуков: конечностей маловато.

Целил я в толстое брюхо твари и не ошибся. Брюхо лопнуло, разбрызгивая слизь, и боевой инопланетный монстр повалился под ноги своих, не заметивших потери бойца, сородичей.

Я приготовился к следующему выстрелу и не без радости заметил, что и другие бронеходы, разделавшись с «резаками» выстраиваются, готовясь огнем встретить новую атаку Чужих. Но в этот момент другой жук плюнул в меня… чем-то клейким, покрывшим лобовую броню кабины и руки-пулеметы.

Паутина! Значит, это все-таки, скорее, пауки, посетила меня мысль. Праздная. Но ничего другого ожидать от меня в теперешнем положении не приходилось. Ибо с покрытыми клейкой дрянью пулеметами пользу приносить сложно.

Еще немного подумав (столь же праздно), я решил, что обезоружившая меня клейкая масса больше похожа не на паутину, а на жвачку. Или на смолу. А я — на влипшую в вышеназванную смолу муху, которую найдут через миллионы лет, когда смола окаменеет, превратившись в янтарь.

От дурацких мыслей меня отвлекли ритмичные хлопки. В разреженной атмосфере Марса они звучали приглушенно, как сквозь вату на ушах, и напоминали удары тупым предметом вроде молотка по какому-нибудь плотному материалу. А вот происходи дело на Земле, такой бы грохот стоял, что оглохнуть можно.

Я знаю, о чем говорю. Сам присутствовал на полевых испытаниях одного из «Богатырей». И вот теперь не кто иной как «Богатырь» подоспел к нам на помощь.

Орудия тяжелого бронехода гремели и гремели, посылая смерть жукам-паукам — те взрывались один за другим, не успевая подобраться на расстояние плевка.

Внезапно видимость вновь ухудшилась: это подоспели новые легионы «мошкары». Надвигающиеся фигуры жуков-пауков сделались нечеткими, затем вовсе скрылись за тучами инопланетной мелюзги, как за дымовой завесой. Но и тогда управлявший «Богатырем» боец не растерялся. И поспешил продемонстрировать лишний раз преимущество своей боевой машины перед теми же «Ратниками». А заодно и перед многими другими видами боевой техники разных стран.

Преимущество — и предмет особой гордости разработчиков «Богатыря».

На вершине корпуса тяжелого бронехода вспыхнул яркий глазок, а через долю секунды от него вытянулся тонкий лазерный луч. Как нож масло, луч прорезал тучи «мошкары» — поток квантов, столь мельчайших, что по сравнению с ними даже эти крохи были громадны как планеты. А значит, служили удобными мишенями.

Создав просвет в полчищах «мошкары», следом лазерный луч нащупывал ближайшего из жуков-пауков и поджаривал его. Правда, на осуществления над инопланетным монстром полноценного аутодафе лазеру не хватало мощности, да и бедная кислородом атмосфера Марса вовсе тому не способствовала. Так что в дальнейшем, нащупав лазером цель, «Богатырю» приходилось подкреплять свою атаку выстрелом хотя бы из одного орудия.

Тем временем я пытался с помощью электрического поля очистить корпус, а главное, единственную исправную руку с пулеметным стволом от клейкой массы. Один разряд, второй, третий… клей, исторгнутый из брюха жука-паука, запекался коркой и отваливался, как грязь, которая не сало.

Но лишь на броне, к сожалению. Пулеметы оставались заклеенными. А клейкая масса на них — для заветного поля недосягаемой. Поневоле вспомнилась шаблонная фраза из рекламы: «в самых труднодоступных местах».

Между тем дела у «Богатыря» шли не очень-то хорошо. И жуков-пауков было многовато, и необходимость создавать просветы в тучах «мошкары» весьма замедлила отстрел инопланетной нечисти. В результате сперва один, потом второй жук-паук успел подобраться к тяжелому бронеходу на расстояние плевка и брызнуть ему на корпус.

К счастью, «Богатырь» был слишком велик, чтобы плевки эти смогли одновременно и лобовую броню заляпать, и оба орудия сразу. К тому же почти сразу подоспел второй «Богатырь». И включив на минимальную мощность лазер, торопливыми движениями луча быстро очистил корпус товарища.

Я при этом еле удержался от искушения связаться с каким-нибудь из тяжелых бронеходов и попросить проделать аналогичную процедуру со мной. К счастью, вовремя вспомнил, что тяжелая броня и стволы пулеметов — как говорится, две большие разницы. По прочностным характеристикам в том числе. А значит, больше шансов было с помощью лазера не очистить их, а повредить.

Впрочем, едва ли водители «Богатырей» сами этого не понимали.

Мало-помалу становилось ясно, что усилий двух тяжелых бронеходов и десятков «Ратников», тоже не стоявших в стороне, было явно недостаточно, чтобы сдержать натиск жуков-пауков под прикрытием «мошкары». Оставив попытки сладить с «Богатырями, мерзкие плюющиеся уроды, казалось, сосредоточили силы на легких бронеходах. Успешно подбираясь на нужное расстояние, то один, то другой все-таки умудрялся достать ближайшего «Ратника» клейким плевком.

Один за другим, пулеметы «Ратников» выбывали из игры — стрельба делалась все менее интенсивной. И все чаще жуки-пауки успевали, преодолев склон, хотя бы раз сделать свое грязное дело. Грязное, липкое.

Когда, наконец, один из жуков-пауков показался в паре метров от меня, я понял, что оставаться просто беспомощным наблюдателем (вроде болельщика на стадионе) более позволить себе не могу. А следом пришло решение — гениальный в своей простоте способ, что позволил бы мне даже без пулеметов поучаствовать в бою.

Я активировал реактивный двигатель, размещенный на спине «Ратника» на манер ранца, и бронеход не то подпрыгнул, не то взлетел на несколько метров в воздух. Чтобы уже в следующую секунду совершить посадку… прямо на раздутое брюхо жука-паука.

Еще меньше секунды сопротивлялась хитиновая оболочка брюха — под тяжестью-то предмета металлического и ох, какого тяжелого. Затем она лопнула как воздушный шарик. Часть клейкого содержимого брюха разлетелось брызгами в разные стороны, часть — просто растеклась по ржавой пыли под ногами-опорами «Ратника». Кое-что, разумеется, и на сам «Ратник» попала. Но с уже заляпанными пулеметами терять мне было нечего.

Вдохновленный первым успехом, я еще пару раз повторил свой атакующий смертоносный прыжок. И успел заметить, что почин мой решили повторить и другие бронеходы, чьи пулеметы оказались выведены из строя клейкими плевками жуков-пауков.

Теперь те лопались один за другим. Как наполненные бурдюки, по которым ударяли молотком. И если обладали достаточно развитым мозгом, то наверняка испытывали досаду оттого, что их успех обернулся таким обломом.

А потом, зачем-то приговаривая «села баба на горох», я предпринял очередной атакующий прыжок и… промахнулся. Причем приземлился столь неловко, что ноги «Ратника» не нашли опоры, корпус опрокинулся и покатился вниз по склону. Прямо под ноги все пребывавших жуков-пауков.

Пару раз я попытался как-то выровняться, восстановить равновесие с помощью реактивного двигателя. Однако делать это было не очень-то удобно на наклонной плоскости. Кроме того всякий раз жуки-пауки как будто считали своим долгом на ходу врезаться в меня и снова опрокинуть.

Других враждебных действий они, правда, по отношению ко мне не предпринимали. И вообще не сильно обращали внимание на катящегося им навстречу металлического болвана. Но мне оттого было не легче. Даже если вслед за этими любителями плеваться клеем не подоспеют «резаки» и не вскроют «Ратника» словно банку консервов, если в меня случайно не попадет снаряд, выпущенный боевым товарищем на «Богатыре» — запас кислорода в кабине рано или поздно закончится. И, удалившийся не по своей воле от расположения батальона, я банально умру от удушья, совсем не по-геройски, если сослуживцы не решатся на спасательную операцию. Или не успеют ее провести.

В любом случае вернуться в строй самостоятельно я оказался не в состоянии. Потеряв равновесие, мой «Ратник» вмиг сделался тяжелым и неповоротливым, уподобившись большому шкафу, который, как известно, громко падает. Не было в нем гибкости человеческого тела, позволяющего тому и сгруппироваться при падении, и как ни в чем не бывало подняться.

Попытки использовать ноги-опоры бронехода в качестве тормозов, пока машина катилась по склону, успехом не увенчались. А потом склон сменился равниной, и «Ратник» совсем уж беспомощно застыл, лежа на спине. Я пробовал поднять его при помощи реактивного двигателя, но тщетно — тот лишь немного сдвинул бронеход. Очень уж неудачно были направлены его сопла — параллельно спине. Точнее, для вертикально стоящего «Ратника» они были направлены идеально, но вот для «Ратника» поверженного…

Видимо, конструкторы бронехода просто не предусмотрели подобную ситуацию.

Между тем расклад в битве, продолжавшейся уже без меня, изменился внезапно и резко. Не иначе, прибыла кавалерия. Точнее, долгожданная поддержка с воздуха, запрошенная вашим покорным слугой.

Сперва небо на несколько мгновений заволокло белесое облако какой-то убойной химии. Затем ее частицы осели, а с ними во множестве осыпались и трупики «мошкары». И, наконец, прояснившееся небо расчертили дымовые реактивные следы.

Не прошло и секунды, как окружающая меня равнина сотряслась от взрывов — за компанию со мной. И клейкая масса из брюха жуков-пауков… теперь она взметалась буквально фонтанами вместе с хитиновыми ошметками. Чтоб, в конце концов, обрушиться, в том числе на меня.

Какое-то время я мог не без злорадства видеть, как жуки-пауки взрываются целыми пачками, выбрасывая те самые фонтаны клея. Потом эта липкая дрянь забрызгала объективы камер наблюдения, и «Ратник» ослеп. Как и я вместе с ним.

А взрывы все продолжали сотрясать марсианскую поверхность подо мною. И оставалось надеяться, что я сам нечаянно не попаду под удар.

Еще я, пока дышал, надеялся, что меня все же успеют подобрать прежде, чем дышать мне будет нечем.

А вот в то, что высоту, оставшуюся лично для меня безымянной, наши удержат, мне и надеяться не требовалось — я в том был уверен, видя, как стремительно редеют ряды жуков-пауков под авиаударами.

Вопрос, как долго наш батальон сумеет ее удержать. И при моем ли участии придется повторно ее отстаивать или нет.