Предзимье (гет)

Корвусу было отправлено приглашение посетить приём королевы Серых эльфов, на которое он, как ни странно, ответил, хотя и весьма экстравагантным образом. Согласно этикету, в Ставку Братства был отправлен гонец, который вернулся, против ожиданий, живым и здоровым, но без ответа — князя на месте не было, и принимал его один из помощников.

Поздним вечером, когда Финэриэль всё ещё оставалась в офисе, к ней провели маленького тщедушного чернявого субъекта в чёрной форме. Он поклонился, щёлкнув каблуками, и отрапортовал:

— Чёрное Крыло, дружина князя Джентаю. Будимир. Див Мирославич признателен вам за приглашение и постарается не обмануть ваших ожиданий.

Не успела королева слова промолвить, субъект снова поклонился, щёлкнул каблуками и исчез так стремительно, словно растворился в воздухе.

Финэриэль самодовольно улыбалась про себя до ночи. Принимая ванну, она вдруг сообразила, что князь ничего толком не сказал. Что значит «постарается не обмануть ожиданий»? Не явится, как он делал всё это время, не желая общаться с эльфами?

Промучившись в догадках полтора часа, владычица легла спать, пробормотав себе под нос:

— Если он не явится, я сама его убью.

…Финэриэль не ждала многого от этой встречи. Во-первых, было неизвестно, придёт ли князь. Во-вторых, насколько она могла судить по разговору с Синэрионом, эльфам нечего было предложить Корвусу. Смысл встречи заключался в том, чтобы увидеть князя своими глазами и попытаться определить его слабые места. В конце концов, у любого человека они есть, даже самого безумного фанатика. Задача была почти невыполнимая, но она рассчитывала на свою красоту и обаяние и немного — на удачу. Владычица была готова пренебречь одним из древнейших правил дворцового этикета, согласно которому королева общается с низшими только через посредство главного советника.

Финэриэль не собиралась разговаривать с князем в одиночку. На приёме присутствовал Синэрион и представители самых могущественных Серых кланов: Амавелон из рода Северных Ветров, начальник охраны; Сехиатель из рода Ночных Лилий; Рендил из рода Воинов Запада; Таланна из рода Красной Дороги.

Всё вело к тому, что князь «постарается не обмануть ожиданий», просто-напросто не явившись вовсе. Время было назначено на пять часов вечера. Шла семнадцатая минута шестого, а Корвуса всё не было.

— Свинья, — сказал Амавелон, который на правах предполагаемого фаворита королевы пользовался большей свободой, чем прочие представители кланов. Правда, Финэриэль обычно не придавала большого значения замшелым традициям, и при её дворе подданные могли спокойно разговаривать при ней. — Вы оказываете ему слишком много чести, ваше величество. Я приволок бы этого зверька за шкирку, когда вашему величеству было бы угодно.

Синэрион во время этой напыщенной похвальбы коротко взглянул в окно. Начальник охраны его раздражал, и этот короткий взгляд заменял у бесстрастного эльфа усмешку.

— Набивает себе цену, — заметил Рендил, который метил на место Амавелона и в свите, и в сердце королевы. — Если он всё-таки явится, мои ребята устроят ему хорошую взбучку, чтобы впредь проявлял должное уважение к её величеству.

Синэрион удержался от искушения повернуться к окну и не отрываться от него до окончания несостоявшегося приёма. В том, что князь не придёт, он не сомневался.

Сехиатель молчала, опустив голову и перебирая серебряные чётки. Она была верховной жрицей великой Саддхат и строго блюла чистоту — её просторные одежды не давали никакого представления о фигуре, волосы были уложены в золотую, без всяких украшений, сетку, на лице, как обычно не было косметики. Поговаривали, что она тайно влюблена в Амавелона, но это была, скорее всего, только клевета злопыхателей, потому что жрица не давала никаких поводов для подобных слухов.

Зато Таланна явилась во всеоружии. Её платье густо-красного цвета с разрезом от самого бедра и открытой спиной почти полностью обнажало шикарную грудь. Длинные тёмно-каштановые волосы были завиты в причудливые локоны, карие блестящие, как у птицы, глаза подведены чёрным и причудливо подчёркнуты бледно-зелёными тенями. Губы хищно алели на матово-бледном лице.

Таланна сидела, небрежно закинув ногу на ногу, и постукивала тонкими пальцами по столешнице.

— Будет чрезвычайно обидно, если он не придёт, — сказала она протяжно, слегка прикрыв глаза и бросив из-под ресниц кокетливый взгляд на Рендила. — Ходят слухи, что он чертовски красив.

Этот расфранченный болван ей даром не был нужен, но она не могла упустить возможность отточить своё и без того несравненное искусство кружить мужчинам головы.

Рендил, однако, был не таким уж болваном, потому что отлично понял её игру и даже не взглянул на неё.

Таланна протяжно вздохнула и удобнее устроилась в кресле. От мастерски непроизвольного движения её грудь упруго качнулась под туго натянутым шёлком.

Рендил не выдержал и судорожно сглотнул. Даже Амавелон бросил в сторону прелестницы быстрый незаметный взгляд — репутация фаворита королевы обязывала его не замечать иных женщин, кроме правительницы.

Несмотря на нарастающее беспокойство, Финэриэль с удовольствием наблюдала за этой сценкой. Таланна была её подругой. Правительница даже радовалась её присутствию, надеясь, что красавица настолько обольстит князя, что тот совершенно потеряет голову.

Если соизволит прийти.

Когда она уже готова была отпустить собравшихся, массивные двери кабинета открылись. В темноте проёма возник герольд и провозгласил:

— Великий Князь Корвус!

Финэриэль вздрогнула от неожиданности. Она выпрямилась в кресле, приняла холодное и строгое выражение лица и обрадовалась тому, что прекрасно видит двери со своего места. Всё-таки любопытство, подстёгнутое словами Таланны о красоте князя, трудно было сдержать, и она уже начинала злиться на себя за то, что испытывает такое неподобающее чувство по отношению к низменной твари. Несколько утешало, что остальные, кроме Синэриона, при появлении герольда тут же уставились на вход, и даже Сехиатель подняла голову. Мало того, королеве показалось, что бесстрастный посол Высших всё же скосил глаза в ту же сторону.

Финэриэль сама не знала, что ожидала увидеть. Во всяком случае, точно не то, что увидела.

В кабинет один за другим вошли два молодых человека в чёрной одежде, точь-в-точь такой же, какая была у Корвусова посланца, причём первый оглядывался на второго. У обоих вид был, мягко выражаясь, помятый, от обоих несло кровью и лошадиным потом.

Второй остановился возле дверей, приняв некое подобие военной осанки и выставляя на обозрение синяк на переносице. Первый наконец повернулся, приветствовал собрание небрежным кивком и преспокойно сел в кресло напротив королевы.

Ни один эльф даже под страхом смертной казни не осмелился бы предстать перед владычицей в таком виде. Штаны и сапоги князя были забрызганы грязью (как, впрочем, и у его спутника), грязь была даже на камзоле, правый рукав которого вдобавок порван на плече. В общем-то, даже когда одежда была чистой, она не выдавала в своём хозяине важную персону, потому что ничем не отличалась от костюма телохранителя. Только позже, присмотревшись, королева заметила, что на левом плече князя — одна серебряная нашивка в виде тонкой ивовой веточки с тремя распускающимися листьями, а очелье с серебряной окантовкой. На нашивке телохранителя был один лист, а у очелья серебром подшиты только концы.

На плече гостя сидел маленький сокол-чеглок. Он напыжился, став похожим на пушистый коричневый шарик, и вроде бы дремал.

Магистры магии тоже нередко выходили в свет с птицами, но это были внушительные представители крылатого племени вроде ушастых сов, ястребов-тетеревятников и кречетов. Особенно ценились белые кречеты. Любой маг посчитал бы ниже своего достоинства явиться с маленьким невзрачным чеглоком.

Князь своим видом настолько поразил королеву, что она не сразу взглянула на его лицо. Стоило ей это сделать, как она мигом позабыла и грязную одежду, и запах крови и лошадиного пота, и полное отсутствие хороших манер.

Корвус был прекрасен, как утренняя заря. Финэриэль на секунду показалось, что от него исходит такой же прозрачный неуловимый свет. Подобная красота не встречалась даже среди эльфов; она была сопоставима с нежным дыханием тёплого летнего вечера, ледяной пронзительностью осеннего неба, туманной задумчивостью августовского рассвета.

Да, прав был Синэрион. Без эльфов здесь не могло обойтись. Возможно, даже Высших.

Финэриэль с огромным трудом отвела глаза от лица Корвуса, посмотрела на сросток кристаллов дымчатого кварца, который занимал середину стола и являлся одним из символов Серых эльфов, и постаралась сосредоточиться на неприглядной одежде князя.

На остальных гость произвёл противоречивое впечатление.

Амавелон презрительно разглядывал его руки. Руки Корвуса безупречны были только формой. Никакого намёка на прекрасный маникюр и холёную кожу, шрамы и порезы разной величины и давности, ногти обрезаны под мясо, и только благодаря этому под ними не было грязи. Рядом с ухоженными руками Амавелона и Рендила разница была особенно заметна.

И легко объяснялась. Начальнику охраны не подобало самому браться за меч, для этого у него были подчинённые. Если же такое происходило, то обязательно надевались толстые перчатки. Князь ничего зазорного в участии в стычках не видел и к мечу прибегал охотно, по ему одному известной причине обходясь без перчаток. Впрочем, и его телохранитель стоял с голыми руками в точно таких же шрамах, как у Корвуса.

Оружия, кроме ножа на поясе, не было ни у него, ни у князя.

Рендил, когда Корвус сел рядом, слегка наморщил нос, презрительно поджал губы и отвернулся. Всё время, пока проходил приём, он старательно делал вид, что не замечает соседа, и то и дело бросал на него взгляды исподтишка.

Таланна при виде князя оцепенела, как и Финэриэль, но только на секунду. Она быстро пришла в себя, и, похоже, её не смутила ни грязная форма Корвуса, ни запах, — она слегка переменила позу и обольстительно улыбалась гостю, пока втуне.

Сехиатель не сводила глаз с князя дольше прочих, и ей еле удалось заставить себя опустить голову и заняться чётками.

Молчание грозило затянуться, Корвус не стремился начинать разговор. Он бросил короткий взгляд на эльфов, потом опустил глаза и то ли рассматривал что-то на столешнице, одному ему видимое, то ли намеревался вздремнуть. Телохранитель шмыгал носом, что, безусловно, оживляло тишину, но не так, как хотелось бы. В конце концов, он хлюпнул особенно смачно и потянулся к рукаву камзола, но Корвус, не глядя на него, подозвал его жестом и отдал свой платок. Телохранитель вернулся на место, зажимая нос платком; когда он на секунду отнял его, белоснежная ткань пропиталась кровью на треть.

Когда стало ясно, что ни приветствия, ни извинений за опоздание от Корвуса не дождаться, Синэрион заговорил:

— Великая Владычица Серых приветствует вас, князь Корвус.

В ответ — ни слова, ни взгляда, ни движения.

Синэрион выдержал небольшую паузу и продолжил:

— Князь, безусловно, не знаком с нашими обычаями. Простому воину не подобает лицезреть величие Правительницы. Мы просим вас отослать его.

Корвус едва заметно усмехнулся и исподлобья взглянул на посла.

— Вы, безусловно, не знакомы с нашими обычаями, — сказал он. — Во-первых, не подобает при обращении к гостю использовать кличку, которая, к тому же, в ходу только среди эльфов. Во-вторых, я приношу свои извинения. Мой спутник выйдет тотчас же после вашего начальника охраны.

Звук его непривычно низкого голоса отдался в самой глубине сердца Финэриэль, дрожью пробежав по телу. Она никогда не слышала ничего более чарующего. Её руки вцепились в подлокотники кресла, и ей пришлось на миг опустить глаза. Что с ней происходит? Он ведь просто заговорил, причём даже не с ней, и его слова, кажется, тесно граничили с наглостью — их смысл ускользнул от неё, затенённый звуком этого необыкновенного голоса.

Если так и дальше пойдёт, она окажется совершенно не способна анализировать ситуацию.

Финэриэль уняла дрожь, прикрыла глаза и представила горное озеро. Вода в нём была настолько чистой, что казалась воздухом, и такой же холодной, как и сияющие снежной белизной горные вершины. Его берега поросли яркой низенькой травкой, кустиками лаванды и карминно-красной астильбы…

Естественно, Амавелон остался на месте, как и княжеский спутник. Пришлось пойти и на это нарушение этикета, хотя, по мнению королевы, два оборотня в одном кабинете — это было уже чересчур.

Правда, не получалось воспринимать их как зверолюдей. Финэриэль доводилось видеть оборотней, служивших в эльфийских дружинах, и они все были отвратительны — слишком волосаты, чересчур коренасты и очень мускулисты. Эти же двое, если бы не цвет волос и шрамы, оба могли бы сойти за эльфов, причём князь — за Высшего Первородного. Но даже его спутник был красив — с большими глазами цвета гречишного мёда и чрезвычайно гармоничными чертами лица. Стрижен он был, в отличие от Корвуса, сравнительно коротко, и цвет волос был не свойствен ни эльфам, ни людям — тёмно-золотой с чёрными размытыми пятнами.

Синэрион слишком мешкает с ответом. В разговоре с ней он называл князя только Корвусом, а ведь это и впрямь была латинская кличка, данная Серыми магами оборотню-выскочке за иссиня-чёрный цвет волос, а также за то, что он приносил эльфам несчастье, где бы ни появлялся. Представителю Высших известно его имя? Вряд ли он оставил то, которое носил в лицее. Неужели разведка настолько плоха, что даже этого не смогла выяснить?

Князь наблюдал за Синэрионом с лёгким любопытством. Чеглок ещё сильнее втянул голову в плечи, распушился и совсем перестал походить на птицу.

— Вы, безусловно, правы, князь, — наконец ответил Синэрион. — Мне известны два ваших имени: Дмитрий Вранович и Ворон Див Мирославович. Какое для вас было бы предпочтительнее? Смею предположить, второе?

— Меня начинает восхищать ваша сообразительность.

Синэрион выдержал характер: его лицо даже не дрогнуло.

— Див Мирославович….

— Мирославич, — ласково поправил Корвус. — Я всё-таки князь, пусть и выбранный.

— Див Мирославич, — повторил Синэрион с некоторым, как показалось Финэриэль, облегчением — отчество князя в обычной русской транскрипции было труднопроизносимое, — вы, разумеется, понимаете, что только острая необходимость обязала нас занять ваше драгоценное время. Как ни прискорбно, но случаи столкновения между вашими сторонниками и нашими поданными настолько участились, что проблема требует скорейшего вмешательства. Мы ни в коем случае не утверждаем, что пострадавшие — образцы добродетели и обладатели всевозможных нравственных достоинств, тем не менее нужда обязывает нас указать…

Телохранитель князя убрал платок в карман и непринуждённо зевнул. Чеглок вытянулся вверх, мгновенно приобретая нормальный птичий вид, потянул сначала одну лапу, потом другую, пощёлкал клювом, уселся поудобнее и снова превратился в шарик. Див задумчиво рассматривал порез на правой руке.

Синэрион вещал не менее десяти минут и успел утомить не только оборотней, которые не стеснялись выказывать чувства, вызываемые нескончаемо длинной речью, но и эльфов, которых этикет обязывал изображать неусыпное внимание, и они еле сдерживались, чтобы не последовать примеру Дивова телохранителя. Однако Финэриэль была немного благодарна советнику: ей удалось избавиться от странных чувств, внезапно охвативших её, и заставить себя воспринимать Дива как обыкновенного оборотня, тварь, которой было не дозволено даже смотреть на правительницу. Правда, очень красивого. Обладающего голосом, за один звук которого можно продать душу. Очень…

Королева сделала глубокий вдох и решила, что пора заниматься делом.

Наблюдения не дали почти ничего нового. Всё попытки Таланны привлечь его внимание Див игнорировал, причём самым обидным образом — не через силу, а просто потому, что обольстительница его не интересовала. Собственно, он ни на кого из эльфов не смотрел, кроме Синэриона, и то изредка. В самом начале визита Финэриэль досталось несколько его взглядов, но она была так ошеломлена, что не сумела их проанализировать. Подспудно мысль о том, что она смогла заставить каменное сердце бесстрастного князя забиться быстрее, казалась весьма привлекательной, но, судя по тому, что происходило сейчас, неверной. Див уяснял для себя роль, которую королева играет в этом представлении, и её взаимоотношения с советником. Сделав выводы, на Владычицу он смотреть перестал. Нет, это было не намеренное игнорирование, странно льстящее самолюбию Финэриэль, она, как и Таланна, и Сехиатель, действительно была ему неинтересна.

Финэриэль почувствовала досаду и постаралась пробить брешь в стене, которую этот непонятный, но необъяснимо притягательный мужчина возвёл вокруг себя.

Соблюдая царственную позу, она прикрыла глаза, якобы внимательно слушая Синэриона, а сама сквозь длинные ресницы устремила взгляд на дымчатый кварц, снимая блокировку с его энергетических каналов. Кристалл был очень мощный — этот чёртов полукровка качеством камней никогда не обманывал, — и мгновенно открылся ей. Подключив внутреннее зрение, она не отрывала взгляд от самоцвета. В коричневой изменчивой глубине начал всё чётче вырисовываться образ князя. Она видела его прекрасное задумчивое лицо, видела, как он бросил взгляд в окно и прислонился к спинке кресла. Соколок на его плече блеснул сквозь распушённые перья тёмными глазами. Да, она видела князя, но совершенно его не слышала. Даже не могла определить его ауру. Это была не стена — необъятная пропасть, наполненная тьмой и безмолвием. Несмотря на все усилия, несмотря на сильные непрерывные импульсы кристалла, которыми она атаковала, отчаявшись, эту бездну — бездна не отступила ни на сантиметр и даже не шевельнулась.

Финэриэль полностью закрыла глаза и обрубила связь с кристаллом. Только сейчас она почувствовала, чего ей стола эта попытка. На лбу выступил пот, сердце колотилось, в ушах стояло глухое биение крови. Промешкай она ещё немного — и дело закончилось бы обмороком. А ведь князь сидел напротив неё.

Пытаться сканировать его удалённо было совершенным безумием, в чём Синэрион и убедился вскоре. Аура князя поглощала энергию, не подавая никаких ответных сигналов.

На секунду Финэриэль усомнилась в своём искусстве. Она уняла сердце, незаметно восстановила дыхание и возобновила попытку, только на этот раз — со слугой Дива.

Этот сканированию поддавался плохо, но хотя бы поддавался. Аура его цветом удивительно походила на дымчатый кварц. Последнее усилие — и она смогла установить контакт.

Мир вокруг преобразился, краски посерели, зато рассеялся сумрак в углах кабинета. Со всех сторон атаковало неожиданное многоголосие звуков — шелест одежды от того, что кто-то едва уловимо переменил позу, судорожные вдохи, вызванные попытками сдержать зевоту от затянувшейся речи Синэриона… и чьи-то смутные глухие голоса за стенами. «Их всего двое… зачем было ставить в укрытие весь отряд?» — «Амавелон, тупая скотина… выслуживается, а нам приходится здесь торчать без толку…» — «Сейчас бы пива…» — «Девочку, а не пива! Здесь темно, как в заднице…» — «Лучше мальчика или игрушку погорячее…». Занимательную беседу дополняло металлическое позвякивание, шевеление и шорохи.

Многозвучие прорезало отчётливое телепатическое послание, которое выглядело письмом на неведомом языке. Финэриэль оборвала контакт… и увидела, что молодой человек возле двери насмешливо смотрит на неё в упор.

А вот об этом Синэрион ни слова не сказал. Магии не поддаются, но замечательно её чувствуют.

Всё-таки ей удалось на миг проникнуть в сознание телохранителя. Её поразила отчётливость звуков. Отряд был размещён Амавелоном в потайной комнате, отделявшейся от кабинета звукоизолирующей стеной, усиленной дополнительно с помощью магии — для того, чтобы недоброжелатель не догадывался о присутствии охраны и для того, чтобы уберечь нежные уши эльфийской знати от малообразованных высказываний солдат. Телохранителю это, однако, нимало не помешало.

И это странное изменение зрения… У людей оно несравненно хуже эльфийского, но здесь вдобавок изменились цвета и отчётливость очертаний предметов сравнялась в освещённых и неосвещённых местах.

Похоже, эти оборотни сохраняют звериные свойства, даже оставаясь в человеческом облике.

Однако этот вывод дорогого ей стоил. Гул крови в ушах стоял несмолкаемый, сердце билось в невыносимо быстром темпе, глаза ничего не видели, кроме черноты.

Финэриэль взяла бокал с вином и сделала небольшой глоток. Постепенно голова прояснилась, и чернота перед глазами рассеялась. Синэрион закончил свою речь.

— Как вы понимаете, — сказал он напоследок, — проблема требует скорейшего решения.

— Что вы намерены предложить?

Синэрион внимательно посмотрел на князя. Когда он был в Ставке, дело дальше представления не зашло. Неужели этот сумасброд передумал?

Финэриэль испытала лёгкое разочарование. Деньги. Всё-таки деньги. Исключительной красоты князь оказался обычным торгашом, как и любой из человеческой расы. Что ж, тем проще будет выкинуть его из головы.

— Сколько вы хотите за то, чтобы навсегда оставить Серый народ в покое? — спросил Синэрион как будто с небольшим оживлением — он ступил на хорошо знакомую почву. — Мы готовы заплатить любую сумму.

Див насмешливо смотрел на Синэриона (чёртова тварь, перед ним сидела сама Владычица, которую видел мало кто из эльфов, а он даже не удосужился взглянуть на неё!), слегка склонив голову набок.

— Денег я не беру, — сказал он.

— Мы можем договориться… — Синэрион помолчал, подбирая слова, не подобрал и повторил с вопросительной интонацией: — Мы можем договориться?

Див склонил голову в другую сторону.

— Золото? Серебро? Драгоценные камни? — вопрошал посол.

— Нефть и газ, — фыркнул Див. — Благодарю покорно.

Телохранитель оглушительно чихнул и утёрся рукавом камзола, запачкав кровью серебряное шитьё. Див посмотрел на него. Телохранитель виновато пожал плечами, полез в карман за платком и почти так же оглушительно высморкался.

— Могу предложить живой товар, — сказал Синэрион, еле сдержав гримасу отвращения.

Амавелон и Рендил её сдержать вовсе не смогли.

— Неинтересно, — ответил Див.

— Хорошо, — царственно склонил голову Синэрион. — Что вы хотите за решение проблемы?

Див усмехнулся.

— Я не вижу никакой проблемы.

— Простите? — ошеломлённо переспросил советник.

— Я не вижу никакой проблемы во взаимоотношениях Братства и Серых эльфов.

Финэриэль перестала что-либо понимать. Синэрион — тоже. А князь между тем не собирался пояснять свои слова.

Чеглок деловито встряхнулся и принялся чиститься. Див слегка щёлкнул его по лапе. Соколок склонился с извиняющимся видом, тут же вспорхнул, сел на спинку кресла и продолжил приводить себя в порядок.

— Вы отрицаете факт нападений ваших воинов на магов? — холодно спросил Синэрион.

— Нападений? Бог с вами! Они кроткие, как ягнята.

«Ягнёнок» у дверей с интересом посмотрел на Дива.

— Правда? — холодно спросил Синэрион. — У меня другие сведения.

Рендил с поклоном передал ему стопку документов. Синэрион бегло их просмотрел и, остановившись на одном, продолжил:

— Не далее как пять дней назад четверо наших подданных были зверски избиты шестерыми вашими людьми. Один умер на месте, остальные в тяжёлом состоянии.

— Во-первых, не шестерыми, а двумя. Двумя патрульными. Остальные четверо подъехали, когда драка была в разгаре, убедились, что товарищи одерживают верх, и не стали вмешиваться. Во-вторых, вы почему-то застеснялись и не стали упоминать, что стычка произошла не на ровном месте. Когда четверо в тёмном безлюдном переулке насилуют девушку, любой мужчина (если он, конечно, мужчина) не сможет остаться безучастным. Вы ожидаете, что пара крепких здоровых ребят, превосходно обученных драться как врукопашную, так и на мечах, спокойно проедут мимо?

— Две недели назад, — сухо продолжил Синэрион, — два молодых мага были пойманы, связаны, облиты бензином и подожжены. Их едва успели спасти.

— Начнём с того, что магов было не двое, а пятеро. Им было скучно, вероятно, и с помощью заклинаний они подожгли бродячую собаку. Что же вы хотели, особенно если учесть, что патрульными были волки?

— По вашему мнению, жизнь эльфа равноценна жизни грязной дворняжки?

— Странные вы задаёте вопросы оборотню. Разумеется.

— Собака погибла? — неожиданно едва слышно спросила Сехиатель.

Див впервые посмотрел на неё.

— Нет, пламя вовремя потушили. Сильно обгорела, сейчас проходит лечение в клинике при одном из моих приютов.

— Позавчера, — продолжил Синэрион, — в парке «Ходынское поле» произошла большая драка, которую устроили ваши головорезы. Что, снова девушку защищали или собаку спасали?

— Каюсь, — шутливо склонил голову Ворон, — на этот раз мои действительно напали первыми. После того, как их назвали… а, впрочем, в присутствии дам я, пожалуй, не буду повторять, как их назвали. Могу сказать вам на ухо. Вообще, на будущее предупредите своих… молодых магов — пусть или драться учатся как следует, или держать язык за зубами. Сложно предположить, что компания молодцов останется безучастной, если её обвинят в несоблюдении личной гигиены и пристрастии к лицам мужского пола… Похоже, наш разговор затянулся, — резко сменил тему князь и встал. — Если придумаете более интересную тему для беседы, обращайтесь. Возможно, один из моих помощников захочет с вами пообщаться.

Он слегка склонил голову, взял на руку соколка и преспокойно ушёл. Телохранитель последовал за ним. Почтенное собрание осталось в весьма раздражённом настроении.