И в горе и в радости... (гет)

Гермиона сладко потянулась и открыла глаза. Она, наконец-то, выспалась, впервые, за несколько дней. Повернувшись на бок, она заметила Драко, который лежал и смотрел на нее.

— Доброе утро.

Гермиона поморщилась.

— Вряд ли его можно назвать добрым, когда наша малышка находится в больнице.

В глазах Драко промелькнула боль, но тут же пропала. Он, как всегда, не показывал своих чувств.

— Нужно собираться в Сент-Мунго. Я соскучился по Дионе.

Гермиона кивнула (конечно, если можно кивнуть лёжа) и встала.

— Я буду готова через пять минут.

Драко тоже поднялся и надел брюки, висевшие на стуле. Затем развернулся и вышел, чтобы Гермиона тоже смогла одеться.

Когда Гермиона спустилась в столовую, там находилась вся чета Малфоев: Люциус, Нарцисса и Драко.

К слову сказать, Люциуса тоже отпустили из Азкабана после свадьбы Драко и Гермионы. Министр не нашел необходимым держать свёкра Героини Войны под арестом.

Гермиона в нерешительности остановилась на пороге. Нарцисса ласково улыбнулась и пригласила к столу, но девушка покачала головой.

— Мы должны идти к малышке.

Нарцисса понимающе кивнула. Драко встал, отложил салфетку и направился к жене.

— Нам придется дойти до дуба, у которого заканчивается граница нашего поместья, чтобы аппарировать.

Гермиона кивнула и пошла к выходу. Драко пошел за женой, молясь, чтобы с дочерью все было в порядке.

* * *

Мистер Барнс провел Гермиону и Драко в палату к малышке и приложил палец к губам.

— Она уже просыпалась, но опять уснула. Мы дали ей зелье, которое притупляет боль, но пока мы не можем разобраться, в чём дело.

Гермиона глубоко вздохнула и вошла в палату.

Диона лежала на огромной кровати и Гермиона не сразу её заметила. А когда заметила, то вздохнула с облегчением.

Малышка сладко спала, посасывая во сне большой палец. Щечки у неё были румяные, а не болезненно бледные, значит, зелья колдомедиков помогли. Девочке явно стало лучше.

Гермиона приблизилась к кровати, на которой лежала дочь и села на краешек. Протянув руку, она погладила белые кудряшки на голове дочери и улыбнулась.

Диона была самим ангелом, когда так безмятежно спала. Кудряшки складывались нимбом вокруг её головы, и казалось, будто она сошла с небес, чтобы принести людям радость. В частности своим родителям.

Драко тихо вошел в палату и, увидев размеренный сон дочери, заплакал от радости. Чувства вырвались наружу, захлестнув душу.

Гермиона посмотрела на Драко и удивленно повела бровью. Она внимательно разглядывала его лицо, стараясь запомнить каждый момент. Возможно, такое она видит первый и последний раз.

Внезапно малышка дернулась и открыла глаза.

— Мама!

Гермиона посмотрела на дочь и засмеялась. Малышка вылезла из-под одеяла и подползла к девушке.

— Мама!

Гермиона схватила девочку и сжала её в объятиях.

— Милая моя! Солнышко!

Диона вырвалась из рук матери и протянула ручки к отцу. Драко взял дочь и прижал к себе.

— Я скучал по тебе, золотце.

— Папа!

Диона вытянула руку и изо всех сил дернула Драко за волосы. Потом рассмеялась, увидев, как отец поморщился от боли.

Гермиона тоже улыбнулась. Наконец, она перестала бояться за дочь. Она была уверена, что сейчас медики ей помогут.

Малышка снова завертелась в руках и захныкала. Гермиона побледнела, но оказалось, что Диона всего лишь хотела слезть с рук.

— Я теперь буду вздрагивать всякий раз, когда она заплачет, — пожаловалась Гермиона, с любовью смотря на дочь. Драко вздохнул. На его лице снова появилась маска, которую он носил, не снимая, всю свою сознательную жизнь.

— Ты забудешь этот момент, как страшный сон.

Гермиона нахмурилась.

— Хотелось бы верить в твои слова.

Она наблюдала за дочерью, которая бегала по палате и что-то весело кричала. Она выглядела не больной, было ощущение, что той болезни не было совсем и это им всё приснилось.

Гермиона встала с кровати и подошла к окну. Из него был виден красивый сад, в котором прогуливались выздоравливающие больные.

Она стояла у окна и смотрела на улицу, пока не услышала странный звук. Обернувшись, она увидела, что дочь лежит на полу, а Драко пытается привести её в чувство. Румянец со щёк девочки пропал, оставив болезненную бледность. Гермиона в ужасе зажала рот рукой.

— Что с ней? Драко? Мистер Барнс!

Упав на колени рядом с дочерью, она откинула кудряшки в сторону и посмотрела на личико дочери. Оно было как у мертвой: бледное, холодное, почти фарфоровое.

Колдомедик забежал в палату и быстро оценил обстановку. Приказав Драко перенести девочку на кровать, он через браслет-портал позвал остальных медиков.

— Миссис Малфой, вам нужно выйти.

Гермиона с трудом переставляла ноги. Она не понимала, почему дочь снова упала. Что случилось? Что это за болезнь? Как её лечить?

Такие же вопросы возникали у мистера Барнса. Он вливал в рот маленькой девочки уже четвертую колбочку зелья, но оно не помогало. Боясь, что девочка может умереть, он стал зачитывать заклинания, пытаясь выяснить, какое проклятие лежит на малышке.

Гермиона заливалась слезами. Её доченьке снова плохо. Она снова болеет. Только сейчас болезнь приняла немного другой оборот.

Драко сидел на стуле и сжимал руки в кулаки. Он был бледнее больной дочери. Ему хотелось кричать и крушить всё вокруг. Таким беспомощным он ещё никогда не был.

Ждать пришлось двадцать минут. Мистер Барнс вышел из палаты, и устало вытер вспотевший лоб.

— Девочка сейчас спит. Думаю, еще несколько дней она пробудет у нас. А вам советую пойти домой и как следует отдохнуть. Я вас вызову, когда придет время забирать малышку домой.

Гермиона вскочила на ноги.

— Что с ней? Почему ей становится всё хуже?

Медик отвел глаза. Он не хотел беспокоить Гермиону своими подозрениями.

— Мы разбираемся, что может быть причиной такой странной болезни. Но не беспокойтесь, с вашей дочерью всё будет в порядке.

Гермиона кивнула. Она очень сильно надеялась, что слова медика окажутся правдой. Она развернулась и пошла к выходу. Хотелось скорее оказаться дома.

Как только она вышла на порог, то сразу аппарировала к дубу, который стоял на границе владений.

* * *

Нарцисса заглянула в спальню невестки и увидела, что Гермиона спит. Вокруг кровати летал маленький светящийся шарик, который создают для детей, чтобы они не пугались ночью темноты. Видимо, Гермиону мучили кошмары.

Нарцисса прошла внутрь, подошла к кровати и подоткнула одеяло. Во сне Гермиона выглядела такой милой! Несомненно, Диона пошла в маму.

Нарцисса немного постояла, посмотрела на светящийся шарик и ушла, покачивая головой.

В гостиной она встретила Драко, который сидел в кресле и потягивал вино. Нарцисса сразу поняла, что сын сильно устал: под его глазами залегли тени, сидел, сгорбившись, и потирал лоб.

Она медленно подошла к сыну и положила руку ему на плечо.

— Милый, тебе нужно отдохнуть. Не мучай себя.

Драко помотал головой и снова уткнулся в бокал. Нарцисса нахмурилась.

— Драко! Тем, что ты пьешь и не спишь, ты дочери не поможешь! Она сейчас в безопасности, в окружении толпы колдомедиков! Если ты немедленно не пойдешь спать, то больше никогда не увидишь свою дочь!

Драко поднял на мать помутневшие от вина глаза и виновато моргнул.

— Мам... Диона — моя жизнь... Она частичка моей души... Если я её потеряю, то никогда не прощу себе этого...

Нарцисса забрала у сына бокал с бутылкой и отдала их ходившей по пятам Минни. Домовиха сразу исчезла и вернулась уже с пустыми руками.

— Минни, ты знаешь, что делать. Драко сейчас же должен очутиться в постели.

Домовиха поклонилась.

— Как прикажете, хозяйка! Минни всё сделает!

Домовиха щелкнула пальцами, и Драко против своей воли стал подниматься с кресла. Потом, сопротивляясь, пошел в свою спальню.

Нарцисса удовлетворительно улыбнулась и посмотрела на мужа, который стоял всё это время в дверях и наблюдал.

— Он никогда не повзрослеет, — проговорил Люциус, садясь на то самое кресло, где минуту назад сидел его сын. — «Диона — моя жизнь!». Что за детское высказывание!

Нарцисса села рядом с мужем. Она была совершенно с ним не согласна, так как помнила себя: когда родился Драко, она говорила точно также. Сейчас она уже не говорит так, а просто думает.

— Он уже повзрослел, дорогой. Он беспокоится о дочери. Он её любит. Значит, он повзрослел.

Люциус внимательно посмотрел на жену и признал, что она в чём-то права. Но только в том, что Драко безумно любит свою дочь. Признавать то, что сын уже вырос, он не хотел.