Однажды... (гет)

— И долго мне так сидеть? — страдальческим голосом спросил Гарри.

— По сценарию — несколько часов, — невозмутимо отозвалась Маша.

— Ты с ума сошла…

— Не болтай, пожалуйста. Камера, крупный план! Ещё крупнее! Гарри, очень хорошо, давай, лицо ещё грустнее, у тебя же шрам болит!

— Сказал бы я, что у меня болит от этого сидения, — едва слышно выругался Гарри.

Второй час снимается эта дурацкая сцена «В кресле перед камином», и конца-краю ей не видно. Парень застонал.

— От-лич-нень-ко! Замечательно стонаешь!

— Стонешь, — машинально поправил Гарри.

— Молчи, говорю, и давай дальше, это… Герми!!! — завопила Маша в сторону спальни девочек. — Камера снимает, как ты незаметно выходишь и видишь, как Гарри сидит и смотрит на камин!

В дверях показалась Гермиона с листами пергамента в руках и пером за ухом. Взгляд у неё — отсутствующий.

— Ну, давай, иди и незаметно обними его сзади, потому что ты его любишь вот уже шесть лет и больше терпеть без него не можешь. Вперёд.

— Чего-чего? — Гермиона медленно вышла из задумчивости.

— Ты сценарий читала? — подозрительно сощурилась на неё Маша.

— Допустим, что икс равен двум, — забормотала та в ответ, снова теряя ясность взгляда, — тогда каждая подгруппа даст нам те же коэффициенты, что и фундаментальное уравнение имени, а варианты зависимости от предрасположенности…

— Чего-чего? — не поняла Маша.

–…будут стремиться к бесконечности… Но это только при икс равном двум…

— Чему двум?

— Двум годам от рождения… А если семнадцати? Тогда… Тогда… Да что ж это такое! Ты меня достала этими дублями! Я никогда не сосредоточусь на домашней работе! — Гермиона снова упрямо уставилась в конспект.

Маша, введенная было в ступор тревожно знакомым словом «икс», очнулась и снова взяла бразды правления в руки. Быстро выхватив из рук гриффиндорки пергаменты, она резко потащила её к креслу, в котором сидел Гарри, всё это время с живым интересом наблюдавший сценку. Лицо у Гермионы было крайне недовольное.

— Что мне делать-то надо? — «что б поскорее от тебя отвязаться» — мысленно закончила она. Вслух она сопротивлялась только в крайних случаях. Режиссёра, особенно такого, как Маша, лучше было не злить. Гермионе ежесекундно угрожала то очередная мини-юбка, то зверский макияж и отвязное поведение до самого конца фика. Ну и попали же они всей Школой…

— Что делать надо, спрашиваете? — тем временем хищно усмехнулась Маша, вытаскивая подозрительно обёрнутую в газетку книжицу. — Щас я вам прочита-а-аю…

Гарри и Гермиона тут же пожалели, что не родились глухими от природы. Такого позора они никогда не слышали и следовать советам книжицы, да ещё перед камерой, категорически не собирались.

— У этих, как они в твоём мире называются… рецензентов рейтинга на эту пошлость не хватит! Ро эти книжки как фэнтези задумывала, для всех читателей, а ты чего присочиняешь?! — кипели оба.

Маша удивлённо уставилась на них:

— Вы в моём фике права голоса не имеете. Поняли? Я режиссёр! Поняли? Я пишу сценарий, вы слушаетесь, как миленькие, а все остальные читают и оставляют отзывы! Поняли? И вообще… — но тут её голос сбился. Уголком глаза она заметила, что Гарри тихонько тянется за своей палочкой, торчащей — увы — из машиной сумочки, неосторожно оставленной слишком близко к креслу.

— Нет-нет-нет, милый Гарри! — Маша кошкой кинулась к сумке, опережая взвывшего от досады волшебника. — Палочка твоя останется у меня до поры до времени. Терпи.

Гарри скрипнул зубами, а Гермиона тяжело вздохнула. Она уже почти плакала при мысли о пытке неприличной книжечкой, как вдруг, вероятно от испуга, что её главное орудие подчинения чуть не украли, Маша сжалилась.

— Ладно, — сказала она, помахивая палочкой Поттера, — на сегодня вы отделаетесь легко. Ты, — она ткнула наманикюренным пальчиком в Гермиону, — подходишь сзади к Поттеру и ме-е-едленно целуешь его в ухо-о…

— Ффу!

— Крупный план! Подходишь и целуешь!

— Не буду!

— Будешь.

И Гермиону скрутило так, что она едва охнуть успела, падая прямо на Гарри.

— …и целуешь. И давайте, стонайте!

— Стоните! — рявкнули одновременно Гарри и Гермиона, не в силах противостоять силе авторского сценария.

— А сейчас…

— СТУПЕФАЙ!!!

Маша с вытаращенными от такой неожиданной наглости глазами рухнула на пол, сбитая с ног заклинанием. В дверях возвышался красный как помидор Рон Уизли.

— Ро-о-он! — радостно заорали гриффиндорцы, выскакивая из «кресла пыток».

Первой реакцией Гарри было подскочить к Маше и отобрать палочку, но магла оказалась не слишком-то податлива к магии, да и проворнее. С криком «Вы у меня ещё попляшете!» Маша уже исчезала в дверях. За ней понуро побрела съемочная бригада.

— Что здесь было? — проводив их взглядом и мрачно насупившись, спросил Рон.

— «Глава третья — Неожиданная любовь» здесь была, — отчеканила Гермиона.

— А завтра ТЫ у меня в четвёртой главе сниматься будешь, слышала?! Со Снейпом! — высунувшись из портретного прохода, довольным голосом проорала Маша и скрылась. Парням показалось, что у Гермионы начитается одновременно сердечный приступ и обморок, но Рон вовремя её удержал.

— Есть одна мысль, — тихо проронил Гарри, притянув друзей поближе. — Эта девчонка Маша из ТОГО мира нас всех в покое не оставит, пока не закончит свой вариант нашей жизни сочинять, как это называется… ах да, фик! Я должен получить назад свою палочку. Устроим ей… её вариант! Согласны?

Волшебники загадочно ухмыльнулись и понимающе закивали.