Времена года (гет)

You can’t break my spirit…

It’s my dreams you take…

Эта осень никак не хотела уходить. Ноябрь, мрачный и угрюмый, даже и не думал уступать место декабрю. Что-то мешало тому, чтобы снег, белоснежный и пушистый, хлопьями посыпался бы с неба.

Драко Малфой был измучен бесконечным ожиданием. Уже три с половиной недели он находился в каком-то лихорадочном состоянии. Он гнал от себя мысли о том, что Софии уже нет в живых. Его согревала абсолютно идиотская мысль о том, что София просто уехала отдохнуть и забыла его предупредить. Он вздрагивал от появления каждой совы и судорожно открывал конверты.

Так проходили дни. Он посылал всё к черту и глушил боль алкоголем. Потом в кабинете внезапно появлялась Грейнджер, отбирала бутылку и заставляла думать. Она тоже была обеспокоена исчезновением Поттера, но гораздо в меньшей степени, чем Малфой.

Исчезновение легенды мира сего Гарри Поттера и легенды мира квиддича Софии Малфоя больше всего затронуло сердца журналистов. Любопытные и пронырливые, они цеплялись за каждое слово. Целую неделю смаковали фразы Драко Малфоя по типу « Ещё одно ваше появление и я отправлю вас всех на тот свет!».

Рон Уизли, нынешний министр Магии и так переживал не лучшие времена, но был вынужден проводить бесконечные пресс-конференции, отвечая на череду бессмысленных вопросов.

* * *

— София, — произнес Гарри, пытаясь рассмотреть её лицо.

Ему давалось это с трудом. Из-за плохого зрения он почти не мог разобрать ничего в темноте, да ещё и очки постоянно спадали. Они сломались ещё в первую ночь его пребывания на «борту». Гарри как-то криво перевязал их, чтобы они держались.

— Что? — слабо спросила она.

У неё совсем не было сил. Она лежала на небольшой кушетке, почти двигаясь. У неё сильно кровоточила нога, и ужасно болели все пальцы на руках. Она не могла пошевелиться.

— Расскажи мне подробнее, — попросил Гарри и прислонился к стене, — что было у вас с Фонте? Что заставило его кинуть тебя в эту клетку, заодно и меня?

— Мы не одни здесь, Гарри, — прошептала она, — прислушайся.

В комнате воцарилась тишина.

— Я ничего не слышу, София, — ответил Гарри, спустя пять минут, — Ничего.

— Фонте собирает здесь всех людей, которые ему когда-то причинили ему боль, либо просто не нравятся ему, — сказала она чуть пошевелив рукой и поморщившись от боли, — Как игрушек. Помучить, помучить… И убить. Двумя словами. Так просто. Нас тоже убьют, Гарри.

— Почему ты не веришь? – спросил Гарри с какой то дрожью в голосе.

— Я любила этого человека, Гарри, — слабо улыбнулась София, — я знаю его. Полностью.

Все его страхи. Мечты. Всё. А он знает всё обо мне.

Гарри промолчал.

— А мы…мы ведь ничто без палочек, — прошептала София и посмотрев на потолок, тут же отвела взгляд.

— Мы сильнее в душе, — сказал Гарри.

Внезапно дверь отворилась. Яркий свет из коридора слепил глаза.

— Малфой, — прохрипел мужчина, по-видимому один из слуг Фонте, — Тебя ждут.

Гарри посмотрел на Софию, которая с трудом поднялась с кровати и тихо вскрикнув, сделала первый шаг.

Проходя мимо Гарри, она наклонилась к нему.

— Послушай, Гарри, — прошептала она, — Если…если я уже не вернусь, сделай всё, всё что сможешь, чтобы убежать. Не теряй надежды. Я прошу тебя. Обещаешь?

Он схватил её за руку и посмотрел в глаза. Когда-то ярко-голубые, они были абсолютно серыми и какими-то ледяными.

«Она вся в брата» промелькнуло у него в голове. Такая глупая, идиотская мысль.

— Не смей, — хрипло произнес он, — не смей поддаваться ему, ни при каких обстоятельствах. Слышишь?

Он снова посмотрел ей прямо в глаза. Минуту, другую, казалось вечность…

— Малфой, — проговорил слуга, — господин не собирается ждать, пока ты наговоришься со своим дружком.

Его голос прозвучал так громко, что хотелось заткнуть уши пальцами и закричать от бессилия.

— Прощай, Гарри, — сказала она чуть слышно, и её рука выскользнула из его руки, — Ты хороший человек. Счастья тебе.

Он помолчал где-то с полминуты. То время, пока София шла к двери.

— До встречи, — прокричал он, вскочив с пола и посмотрев на неё ещё раз.

Каждый взгляд мог быть последним…

— До встречи, слышишь меня? – он кричал, — Ты не должна сдаваться, не должна, не дол…

Тут железная дверь захлопнулась, громко, с каким-то поражающим звуком.

Гарри замер на месте. Каждое движение приносило невыносимую боль.

Пустота и темнота в душе. Неизвестность. Что будет с ней? С человеком, который за какие-то полторы недели стал роднее, чем многие друзья, общение с которыми продолжалась на протяжении десятка лет.

Сильнейший волшебник был загнан в клетку. Такую стальную, с толстыми прутьями. Все мысли сводились к одному. Он был бессилен. Перед всем. Какому-то неудавшемуся волшебнику удалось загнать его в угол. Спасавший тысячи жизней, сейчас он не может спасти себя. Полнейшее бессилие. И пу-сто-та.

* * *

Утро следующего дня выдалось необыкновенно солнечным. Такое яркое и жизнерадостное. Несмотря на конец ноября, погода была удивительно теплой, и многие выходили на улицу, расстегнув пальто.

Джинни Уизли сидела в своём кабинете и пила утренний кофе, попутно читая письмо от Виктора. Такое же оптимистичное и теплое, оно заставляло её улыбаться и вытирать слезы.

« Милая Джинни! Я знаю, что у тебя сейчас утро и светит солнце. Такое яркое— яркое, правда? А вот у нас дождь, и чувствует моя душа, что никакого квиддича сегодня не будет. Мне очень не хватает тебя, солнышко. Может ты всё-таки приедешь на наш финальный матч? Если ты будешь там, то обещаю поймать все снитчи, которые там существуют. Обещай мне не делать глупостей в мое отсутствие и не подписывай, слышишь меня, не подписывай контракта с тем ловцом из Ирландии! Я всё проконтролирую. Люблю тебя.

Жду. Виктор.»

Джинни допила свой кофе и посмотрела в окно.

Если день начинался с Виктора, то он обещал быть хорошим.