Один билет до ада и обратно (джен)

Остаток дня прошёл бурно для всех. Пускай никому не угрожали ничем острым, состояние Мёрдока значительно ухудшилось. Он не мог больше спать из-за боли, пронзающей его и постоянно усиливающейся. Теперь его трясло в лихорадке, усугубляя тем самым и без того слабое восприятие реальности, и он явно бредил, если не провёл в галлюцинациях большую часть дня. Джиллиан и его группа преимущественно занимались тем, что держали его, уговаривали, или пытались успокоить. Он сражался с ними, не в состоянии их узнать, но им удавалось предотвращать его попытки навредить себе или кому-нибудь.

В конце концов, наступил вечер, но все уже вымотались. Джиллиан заставляла группу в течение дня делать перерывы на еду, отдых и прочие необходимые вещи, и обдумывала имеющиеся варианты, прекрасно зная, что всё может ухудшиться, когда они доберутся до заключительного этапа. Она не хотела обездвиживать своего пациента без особой необходимости, но также понимала, что если эту работу взвалить на плечи ребят, их силы иссякнут.

Она размышляла над этим на закате, в своей тихой кухне заваривая чай, с сидящей рядом и отдыхающей Нудл, в тот самый момент, когда ещё одна мысль, внезапно, пришла в голову целительницы.

— Почему он не кричал? — Спросила она вслух.

Нудл оглянулась в замешательстве, будучи совершенно уверенной, что вопрос возник на пустом месте.

— Что вы сказали?

Джиллиан оторвалась от своего дела и положила руки на стойку.

— Меня осенило… сегодня он ни разу не кричал.

— Мёрдок?

— Да. Он явно в агонии, но… ничего. Он даже не вскрикнул, было лишь несколько стонов и рыков, и пара ругательств, но на этом все.

— Да он никогда и не был крикуном, — заметила Нудл. — За исключением, может быть, когда пытался на сцене изобразить из себя шоумена.

— Охотно этому верю, но люди, которых я выхаживала после подобных отравлений, были воинами, можно сказать, практически выточенными из камня, и к этому моменту они вопили, словно белуги, — она задумалась на мгновение. — Как думаешь, он сдерживается?

Гитаристка тоже задумалась.

— Очень может быть. В тот раз, в аду, когда ему сделали укол, он пытался не кричать, но я решила, что это из-за нежелания доставлять Мэнсону удовлетворение, — ее глаза потемнели от воспоминаний. — Несмотря на все его усилия, он все равно закричал.

Неужели всё это и в самом деле произошло вчера?

— Погоди... ты имеешь в виду Джимми Мэнсона — исполнительного директора, который умер на ветряной мельнице во время видеосъемок клипа «Эль Маньяна»?

Нудл кивнула.

— Что ж, я совершенно не удивлена, что мелкий психопат окончил свои дни в аду. Я застала его ковыряющимся в студии, пока вы много гастролировали. Он замешан во всём этом?

— Да. Помог организовать моё похищение. Чтобы повысить свой статус в подземном мире. Но когда он сделал укол, нарушил условия контракта Мёрдока, сам того не зная, и теперь... для Мэнсона всё может обернуться совсем не хорошо.

— Никкалс знал, что Мэнсон нарушит его контракт, сделав ему укол? — Нудл снова кивнула. Джиллиан подняла брови. — Умно... невероятно безрассудно, но умно.

Нудл улыбнулась:

— Пожалуй, таков наш Мёрдок.

Целительница вновь приняла обеспокоенный вид.

— Почему он теперь сдерживается? Мне кажется, у него сейчас и состояние не то, чтобы принимать подобные решения: не кричать из чувства гордости.

Как бы крепко она не задумывалась, Нудл не могла понять, в чём причина.

— К сожалению, никаких идей. Быть может, мы узнаем, — она взяла у Джиллиан предложенный чай и решила, что пока они разговаривают, нужно задать вопрос по другой теме, беспокоящей её. — Вы волнуетесь за Рассела?

Повисла пауза.

— Да, волнуюсь, — в конце концов, ответила Джиллиан. — Мистер Пот, может быть, не самый светлый ум, но он доказал, что хотя бы способен следовать указаниям и сохранять спокойствие в подобного рода ситуациях, даже если слегка нервничает из-за отсутствия сигареты. Мистер Хоббс… Боюсь, на счёт него я не уверена.

Гитаристка сделала глоток.

— Не думаю, что вам стоит волноваться, — сказала она. — Он принимал лекарства, и до сих пор у него все было хорошо.

— О, я в этом не сомневаюсь, дорогая, — ответила та, наливая еще три чашки чая и ставя их на поднос. — Он держался, и он оказал огромную поддержку, но до тех пор, пока не наступит улучшение, будет становиться только хуже. Признаюсь честно, если и он расклеится, я не справлюсь сразу с ним и с вашим басистом. И пускай Хоббс в состоянии пережить любые неприятности, Никкалс может этого не осилит.

Нудл нахмурилась, не зная, что ответить. Оказалось, ей незачем говорить что-либо ещё, поскольку сквозь открытое окно на кухню впорхнул солнечный зайчик, и начал метаться из угла в угол.

— Стерен, остановись на секунду, пока у нас голова не закружилась, — предупредила Джиллиан.

— Я почти про неё забыла, — сказала Нудл, отодвинув стул и поставив чай на стол.

Солнечный зайчик замер на стойке возле стола и, поскольку он перестал двигаться, свет погас, а Нудл, наконец, смогла рассмотреть его. Существо действительно оказалось женского пола, поскольку оно напоминало миниатюрную девушку с длинными заплетенными локонами, заостренными ушками и в тонком платье, с нежными трепещущими крылышками. Нудл пристально разглядывала существо, но малютка особо не любила, когда на неё таращатся.

— Сфотографируй меня уже и смотри, сколько влезет! — Сказала она тонким голосом. Нудл сразу же перестала, извиняясь.

— Нудл, это Стерен — одна из последних фей, сохранившихся в этом мире. Иногда подробатывает моими глазами и ушами, — объяснила Джиллиан, представляя её.- Стерен, это Нудл — гитаристка очень популярной группы, которая только что вернулась из преисподней.

— Рада знакомству, — сказала Стерен, исполнив изящный реверанс.

— Взаимно, — ответила Нудл, по-прежнему удивляясь, что она разговаривает с феей.

— Что ты разузнала? — Спросила Джиллиан свою крошечную подругу. — На английском, пожалуйста, чтобы Нудл поняла.

Стерен, казалось, опасалась выдавать информацию в присутствии незнакомки, но решила возложить право принимать решения на Джиллиан.

— Боюсь, не очень много. Пока всё спокойно. Как мы можем судить, подземный мир все ещё опечатан, — она сложила руки за спиной и начала ходить по столешнице. — Но есть один нюанс.

Джиллиан положила обе руки на стойку и наклонилась вперед:

— Рассказывай.

— Ну, ходят слухи, что кто-то в магических кругах интересовался Мёрдоком Никкалсом. Видимо, этот человек не слишком тонко работает, и достаточно откровенно говорил с людьми о каком-то типе по имени Маленький… Джим… что ли, — Джиллиан и Нудл переглянулись. Но Стерен не заметила этого. — Тот тип, однако, был человеком — живым, поэтому изоляция ада его не коснулась и, следовательно, он может стать для нас проблемой.

— Мужчина или женщина?

Фея пожала плечами:

— Без понятия. Полученная мной информация пришла, минимум, из четвертых рук, но ничего другого найти не получилось.

Джиллиан скрестила руки:

— Стало быть, об имени даже речи не идёт.

— Я тебе рассказала всё, как есть, — ответила Стерен, изобразив, что она обижена и унижена.

Целительница закатила глаза:

— И я ценю это, не нужно драматизировать, — фея едва заметно улыбнулась.

— Этот человек, он или она, может нас здесь найти? — Спросила Нудл у Джиллиан.

— Не знаю, дорогая; зависит от того, кто он и насколько сильно хочет нас отыскать. Будь уверена, кто бы то ни был, обязательно получит хорошую взбучку, если он или она сунется сюда, нарываясь на неприятности. А мы тем временем усилим охрану.

Из коридора донесся шум, вслед за которым послышался короткий вскрик от боли.

— Возможно, ты захочешь взглянуть на то, что там происходит, — сказал Стерен.

Нудл уже двинулась по коридору.

— Продолжай искать. И сообщай мне, — быстро проговорила Джиллиан миниатюрной девушке, и фея вылетела назад в окно.

В спальне, Рассел навалился на Мёрдока практически всем своим весом, чтобы не позволить ему спрыгнуть с кровати, пока ТуДи держал его молотящие руки, пускай ненадёжно, но всё равно не желал опять получить в нос. Нудл взяла одну руку, пытаясь помочь.

— Ради Бога, аккуратнее, — сказала Джиллиан барабанщику. — Ты же его раздавишь когда-нибудь.

— У тебя другие варианты есть, как мне с ним справиться?! — Огрызнулся Рассел.

Джиллиан подошла с другой стороны, оттолкнула большого парня от своего пациента и взяла басиста с одного боку, а он — с другого.

— Так баланс намного лучше соблюдён, правда? — Холодным тоном проговорила она. Рассел нахмурился, но больше ничего не ответил.

Джиллиан внимательно посмотрела на Мёрдока. Его глаза были плотно закрыты, губы сжались в тонкую линию, из его горла доносились тихие звуки, но они быстро подавлялись. Она ясно видела, что он отчаянно хотел кричать, но не позволил себе это сделать.

— Он их сдерживает, — тихо сказала она.

— Что сдерживает? — Спросил ТуДи.

— Джиллиан предполагает, что он сдерживается от крика, — пояснила Нудл. — Теперь, когда я на него смотрю, мне тоже так кажется.

— Зачем бы ему это делать? — Спросил Рассел.

Джиллиан покачала головой:

— Не знаю, но он лишь усугубляет свое состояние, нагнетая напряжение в организме, а его сердцу нельзя так переутомляться, — она наклонилась. — Мёрдок? — Позвала она. — Мёрдок, послушай меня. Не сдерживай боль внутри. Кричи или плачь, если тебе нужно.

Он рыкнул, но больше никакой звук не покинул его тело.

— Никкалс, ты меня слышишь? Выпусти всё, приятель.

Он сильно вздрогнул и попытался сбросить с себя ТуДи и Нудл, но безуспешно.

— Я… я не буду… — сумел произнести он.

— Почему нет? — Настаивала Джиллиан. — Можешь это сделать здесь, приятель. Давай, выпусти.

Он вдохнул ртом воздух, но смог выдавить больше слов:

— Я... пожалуйста... не... я не буду... я не буду кричать... папа... я не буду кричать... я не буду кричать, папа... пожалуйста... я не буду...

Наступил момент замешательства, когда Джиллиан, Нудл и Рассел с ужасом поняли, что подразумевают эти бредовые разговоры. ТуДи не сразу понял, но смог уловить напряжение, исходящее от них троих.

Джиллиан заставила себя вновь сосредоточиться и произнести следующие несколько предложений:

— Мёрдок, послушай меня. Тут нет твоего отца, приятель. Он не здесь. Тебе не о чем беспокоиться. Можешь кричать.

Мёрдок приоткрыл глаза. Чересчур яркие и не сфокусированные.

— Он... его не... его здесь нет? — Его голос был одновременно испуганным и преисполненным надежды — практически, как у ребёнка.

Джиллиан вздохнула:

— Нет, приятель, его здесь нет. Я знаю, что тебе больно. Кричи громко, если больно, это поможет.

Мёрдок сделал несколько вдохов и начал с небольшого крика. С каждым вздохом он становился все громче и громче, пока, наконец, он не закричал в полную силу. Для остальных это был одновременно ужасный и чудесный звук. Нудл пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не заплакать, и Рассел отвернулся, словно пытаясь отгородиться от всего. ТуДи просто смотрел, а Джиллиан сосредоточилась на на своих действиях, чтобы ему помочь.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он перестал кричать, по-видимому, истощив себя. Он упал на кровать и свернулся клубочком на боку, дрожа, но выглядеть стал значительно лучше.

Все отпустили его и сделали шаг назад. Джиллиан положила руку на бедро.

— Дела людей, порочные и злые*, — сказала она, проведя ладонью второй руки по лицу.

— Шекспир? — Догадался Рассел.

— Да, сэр.

Глаза ТуДи расширились, когда до него, наконец, дошло:

— Он... он разговаривал со своим отцом...

— Да, — подтвердила Джиллиан.

— Чёрт, — он не нашел, что ещё сказать.

Нудл начала злиться, думая об этом:

— Вы знаете, он рассказывал о том, каким… ублюдком был его отец, — и она сделала ударение на слове «ублюдок», — но… просто делал вид, будто бы это его не сильно беспокоило.

— Конечно, беспокоило, — ответила Джиллиан, — жестокое обращение не может не травмировать. Оно меняет человека, превращает его в невротика. Чаще всего, вырастая, такие люди сами становятся жестокими, поскольку ничто другое им не ведомо.

Она заметила, с каким выражением троица уставилась на неё.

— Я живу одна и работаю по ночам, днём смотрю телевидение, — объяснила она, догадываясь, о чём они подумали. — Но это — наглядный пример, — продолжила она, подходя к мужчине, лежащему в постели, — того, что можно иметь мировую славу и успех, притворяться, что тебя ничто не может задеть, что тебе всё безразлично. И вести развратный, потворствующий своим желаниям образ жизни сатанинской рок-звезды... но иногда, в глубине души, ты по-прежнему остаёшься напуганным маленьким мальчиком из Стока.

Она сочувственно положила руку ему на лоб, отбросив его волосы в сторону — жест, от которого он непременно отстранился бы, будь он в сознании, пока его группа стоит рядом.

_________________________

* Строчка из монолога произведения «Юлий Цезарь» Уильяма Шекспира:

Дела людей, порочные и злые

переживают их и часто также

то доброе, что сделали они

С костями их в могилу погребают