Лунный свет (гет)

Аня и Арамис добрались до гостиницы. В этот час немногочисленные постояльцы уже легли спать, и общий зал пустовал. Девушка кликнула хозяина. Камиль прибежал на зов и застыл, как вкопанный.

— Быстро приведите врача, — распорядилась Аня тоном госпожи. Роль была всё ещё непривычная, но приятная.

Хозяин гостиницы, казалось, не знал, что делать, то ли помочь епископу подняться на второй этаж, то ли бежать за лекарем, то ли ставить на ноги слуг.

— Сударь, вы... — растеряно пробормотал он.

— Сюда же я дошёл, Камиль. Беги за лекарем. 

Хозяин, не задавая вопросов, выскочил на улицу. В ту же минуту на лестнице появилась какая-то женщина. По внешнему виду в ней можно было угадать дворянку. Незнакомка ахнула и схватилась за перила.

— Боже мой! Господин епископ, что же с вами случилось? Сударыня, на вас лица нет! — воскликнула она.

— Мадам? — Арамис слегка поклонился. Рана мешала полностью соблюсти этикет.

— Я искала вас, сударь, но не ожидала увидеть в таком состоянии. Ради бога, скажите, что произошло!

— Случайное нападение, сударыня, — ответил Арамис, сильнее опираясь на руку Ани.

— Случайное? Господи!

Незнакомка сбежала вниз и подхватила д'Эрбле под другую руку.

— Вы, должно быть, потеряли много крови! В какой комнате вы остановились?

Женщины помогли Арамису подняться по лестнице.

— Форменный кошмар, — шептала себе под нос Аня, — Чёрт побери! Чтоб я такое увидела на своём веку... Не дай бог! Как в боевике.

— Что вы говорите? — спросил Арамис, опускаясь на стул.

— Да так, эмоции изливаю.

Девушка вдруг нервно засмеялась. 

— В лучших традициях жанра! Не успели приехать, уже попали в передрягу.

— Сударыни, я должен вас друг другу представить, — сказал епископ, заметив, что дамы заинтригованно поглядывают друг на друга, — Госпожа Фуке, жена суперинтенданта финансов и его верный друг. А это, мадам, моя племянница мадемуазель д'Эрбле. Вы можете на неё полагаться, сегодня она показала себя храброй девушкой.

Аня сделала реверанс, польщенная такой рекомендацией. Госпожа Фуке приветливо кивнула.

Арамис откинулся на спинку, в глазах помутилось. Аня налила ему воды из кувшина, часть расплескав на стол: лихорадочное возбуждение всё не отпускало.

— Как ваша рана? — спросила госпожа Фуке.

— Кровоточит, но меньше, — епископ облизал губы.

— Потерпите. Врач скоро должен прийти.

Хозяин в обществе лекаря и пары слуг прибежали через четверть часа. Врач попросил побольше света и без промедлений занялся ранами Арамиса. Аня вышла за дверь, с неё кровавых зрелищ на сегодня хватило.

Девушка остановилась посередине коридора, осмысливая то, что произошло за последний час. Теперь, когда всё закончилось и пришёл лекарь, силы Аню покинули. Как совсем недавно она твёрдо стояла на ногах, самой было удивительно. Аня облокотилась на стену и сползла на пол, сжимая руками голову. 

Через минуту показалась госпожа Фуке, и заметив девушку, поспешила к ней.

— Пойдёмте со мной, сударыня, я угощу вас подогретым вином, — она подняла Аню на ноги, — Я убедилась, что у хозяина оно чудесное. Вам нужно прийти в себя.

Госпожа Фуке, отдав по дороге распоряжения попавшемуся на глаза слуге, привела Аню в свою комнату.

— Ну, бросьте волноваться, моя дорогая, — ласково сказала она, усаживая в кресло бледную девушку, — Всё закончилось.

Аня постаралась взять себя в руки.

— Спасибо. 

— Не за что, это сущий пустяк. Давайте отвлечемся. Лучше расскажите, что привело вас в Париж? Я не видела вас прежде, вы не служили при дворе. А сейчас?

— Я не видела двора, сударыня. Вся моя юность прошла на лоне природы. Мне захотелось посмотреть столицу и я обратилась к своему родственнику, господину д'Эрбле. А тут такие страсти кипят! Фуке, говорят, хотят приговорить к казни. Мне его так жаль!

Мадам Фуке печально покачала головой.

— Все мы выбились из сил, но бороться будем до последнего. 

Аня с состраданием посмотрела на госпожу Фуке. Глаза этой ещё молодой женщины были красны от частых слёз, на лице появились преждевременные морщинки. Горе делало её старше своих лет.

— Как я узнала, было уже два заседания, а бой всё никак не окончится. Король очень недоволен, — произнесла Аня, обрадованная, что получилось повернуть разговор в другое русло. Госпожу Фуке куда больше волнует судьба мужа, чем биография мнимой племянницы епископа Ваннского.

— Я опасаюсь, — продолжала девушка, — как бы сторонникам Фуке не пришлось поплатиться за свою преданность после суда. 

Женщина помолчала несколько секунд, задумавшись.

— Мадемуазель, расскажите мне, как произошло это нападение? — попросила мадам Фуке, — Не угрожает ли господину епископу какая-нибудь опасность? Может быть здесь не обошлось без наших врагов.

— Меня тоже посетила такая мысль, сударыня, хотя господин д'Эрбле утверждает обратное. Мы шли по переулку к нашей гостинице, когда с двух концов улицы появились неизвестные личности. Завязалась драка, после которой на мостовой осталось лежать четыре бездыханных тела, а шевалье отделался парой ранений.

— Он убил всех четверых?!

— Всех.

Тут открылась дверь, и служанка внесла поднос с бокалами вина и довольно изысканными закусками, а следом вбежал мальчишка с ёмкостью, наполненным водой. Аня, наконец, смогла отмыться от чужой крови, которая теперь стала вызывать у неё омерзение.

Госпожа Фуке отпустила слуг движением руки, а когда они ушли, спросила: 

— Эти люди что-нибудь говорили вам?

— Я плохо помню, я жутко перепугалась, — ответила девушка, вытирая руки, — Кажется, требовали бросить оружие. Я никогда не видела разбойников...

— И упаси вас бог от этого!

— ...Но мне показалось, что они выглядят слишком прилично.

— Вдруг это наемники, а не уличные грабители?

— Вы думаете, что убийство, прикрытое разбойным нападением?

— Да.

Аня вернулась к столу.

— Всё возможно. Но об этом, сударыня, вам лучше поговорить с самим епископом. Особенно на тему кто кому неугоден. Я пока не очень хорошо ориентируюсь в том, что происходит в кругах правительства.

— Вас интересует политика?

Аня и госпожа Фуке заговорили о министрах, членах парламента, с чисто женской язвительностью перемыли косточки Кольберу и его любовнице. Госпожа Фуке нашла собеседницу остроумной и наблюдательной девушкой. А Аня радовалась, что хорошо учила историю любимой эпохи. Этот факт, а также хорошо подвешенный язык, и послужили главной причиной подобного впечатления.

Все темы, которые каким-либо образом касались господина Фуке, были наболевшими для несчастной женщины, которая преждевременно чувствовала себя вдовой. Печальные глаза когда-то самой блистательной и богатой дамы королевства влажно заблестели, стоило речи зайти о замене председателя суда Ламуаньона, стремившегося к объективности, канцлером Сегье, верным слугой короля и врагом Фуке. По её мнению весь свет ополчился против её мужа.

Ане узнала из беседы с госпожой Фуке много нового, а та, довольная, что нашла благодарную слушательницу и встретила в ней горячее сочувствие, не скрывая своего негодования, перечисляла все пакости, который делались, чтобы погубить её супруга. 

— Но это же ужасное количество нарушений законности при ведении следствия! — воскликнула Аня с притворным удивлением, но искренним возмущением, — И, в конце концов, просто непорядочно!

— Более того, — продолжала госпожа Фуке, — фальсификация материалов, изъятие одних документов и замена их другими. Свидетелей покупают, на судей и юристов оказывается давление. Ни на кого нельзя положиться!

— Но это нельзя так оставлять! Ведь можно дать огласку этим бесчинствам.

— Вы без сомнения правы! Мы опубликовали свою аргументацию. Но, представляете, мадемуазель, только две недели назад власти захватывали её сразу в нескольких типографиях. Но ничего! Я нашла новых издателей и новых читателей. И найду ещё и ещё! Пусть все знают, что творят эти мстительные люди без чести и совести.

— Чую, репутацию Кольбера подмочили, — усмехнулась Аня.

— Всё равно сила на стороне короля, — вздохнула мадам Фуке, уронив руки и откинувшись на спинку кресла. 

— А для чего вы искали господина д'Эрбле? — спросила Аня, решив, что теперь можно приступить и к этому вопросу.

— У меня для него есть важная новость, которую я не осмелилась доверить бумаге. 

— Что же это за новость, сударыня? Она настолько важна?

— Пусть вам об этом расскажет господин д'Эрбле, если сочтёт нужным.

Госпожа Фуке замолчала и устало прикрыла глаза. 

— Я вас оставлю, — сказала Аня, — Вы утомились, и я тоже. Как вы думаете, стоит сейчас проведать его преосвященство?

— Пойдёмте вместе, мадемуазель, — госпожа Фуке встрепенулась и встала, — Я тоже хочу узнать, как он. 

По совпадению комнаты трёх постояльцев располагались в ряд на одном этаже, при этом Арамис проживал по центру. Женщинам нужно было только открыть соседнюю дверь.

У епископа теперь оставался только один слуга, который собирался покидать комнату, прихватив лишние канделябры. Лекарь сделал своё дело и уже ушёл, пообещав навестить больного утром. Рана в ногу оказалась неглубокой, а вот плечо было задето сильнее, чем предполагал прелат. 

Арамис лежал в постели. На столе возле изголовья оплывала свеча, огонёк которой трепыхался от малейшего дуновения. На звук открываемой двери епископ повернул голову и приподнялся.

— Мы пришли проведать вас, шевалье, — первая заговорила Аня, на секунду опередив госпожу Фуке, — Как вы себя чувствуете?

— Благодарю за беспокойство, сударыни, — негромко произнёс прелат, — Смею вас заверить, что раны мои несерьёзны, хотя причиняют изрядное неудобство. Но вашему делу, госпожа Фуке, я готов хоть сейчас уделить внимание. Ночью нас не побеспокоит никто. 

— Вы правы, сударь. И если вы в состоянии меня выслушать...

— Присаживайтесь, мадам. 

— Мне уйти? — спросила Аня, уже заранее зная ответ, но в душе надеясь на обратное.

— Будьте так любезны, — мягко попросил Арамис.

Девушка ушла к себе, слегка раздосадованная этим обстоятельством.

"Умеют же вежливо выпроводить!" — думала она.

Аня привела себя в порядок, окончательно оттёрла кровь, разделась и легла в постель. Но сон упорно не шёл. Перед глазами вставали искаженные лица покойников, чёрные кровавые лужи на мостовой, кинжал, вонзившийся в ногу бандита. В ушах непрестанно звучал холодный лязг шпаг, гремели выстрелы. Ужас, а не ночь!

"А ведь во времена Ришелье каждый день на улицах случалось смертоубийство. Люди, наверно, уже привыкли. Но разве можно к такому привыкнуть!?"

Аня промучилась до утра и забылась тревожным сном только, когда начало светать. Но проспала она недолго. Какой там сон, когда снятся одни кошмары.

То о чём разговаривали ночью Арамис и госпожа Фуке было для девушки тайной за семью печатями. "Какое важное дело могло заставить женщину, судя по всему, добрую и чувствительную, одной инкогнито приехать в Париж и искать встречи с епископом Ваннским?" - думала девушка, одеваясь. 

Со всеми своими вопросами и догадками Аня направилась к Арамису. Епископ уже давно не спал верный привычке рано вставать во сколько бы не лёг. Он в бархатном халате сидел за столом, заваленном корреспонденцией, и быстрым мелким почерком строчил письма одно за другим. Лицо прелата выглядело несколько бледнее обычного, что впрочем было не удивительно.

— Доброе утро, шевалье, — произнесла Аня, украдкой зевая, — Как вы себя чувствуете? Как раны?

— Доброе утро, мадемуазель. Я чувствую себя куда лучше, благодарю вас, — ответил Арамис, поднимая голову и откладывая перо, — Простите мне мою неучтивость, из-за раны я не могу поприветствовать вас стоя. 

— Это пустяки. Врач уже приходил?

— Приходил. Он заглянул даже раньше, чем обещал. Сказал, что на недельку придется остаться в гостинице. Наивный человек.

— Почему? — не поняла Аня. 

Арамис запечатал письмо перстнем и посмотрел на девушку.

— Потому что, когда у человека есть неотложные дела, ему приходиться забыть о своих недомоганиях.

— Стало быть, у вас неотложные дела?

— То что сообщила мне госпожа Фуке несколько меняет планы.

— И что предстоит теперь?

— Через два дня необходимо нанести один важный визит.

— Кому?

— Мадам де Севинье.

— Писательнице и хозяйке литературного салона?

— Ей самой.

— Она симпатизирует Фуке. Это связано с ним?

— Да. У мадам в Париже просторный особняк, в котором очень удобно провести встречу под видом литературного вечера. Там мне обещают сообщить нечто исключительной важности.

— А что именно?

— Этого я сам пока не знаю. Госпоже Фуке стало случайно известно, что кто-то из бывших слуг её мужа хранит важные бумаги. Более подробные сведения должны стать известны в ближайшие дни.

— Какое-то подполье под носом короля и Кольбера!

— Я не настаиваю на вашем присутствии.

— Нет, нет! Это как раз очень интересно.

Арамис ничего не имел против Аниного присутствия на встрече у мадам де Севинье. Девушка — не трусиха и не растеряется в незнакомой обстановке, он это теперь точно знал. Аня стала вызывать у Арамиса настоящее уважение после ночного нападения. Но немного светских манер не вредили ещё не одной, даже не настоящей, провинциалочке.

— Тогда вам нужно усвоить особенности поведения в свете и в салонах в частности, так как убеждать вас быть тише воды и ниже травы, я предчувствую, будет бесполезно, — улыбнулся епископ.

— Усвою, если понятно разъясните, — Аня вскочила с места и хотела уже направиться к двери, — Я загляну к госпоже Фуке.

Надежды, что та расскажет о своём приезде и загадочном слуге больше, у девушки не было никакой, но пресловутое "авось" было сильно как никогда.

— Госпожа Фуке уехала ранним утром, — остановил её Арамис, — Ей нельзя дольше задерживаться здесь. Но на этом совете она собирается присутствовать.

— А Володя нас найдёт?

— Это уже моя забота. Не беспокойтесь, его направят.

Время до вечера Арамис намеревался посвятить неожиданно присланной обширнейшей корреспонденции, часть из которой, как заметила краем глазом Аня, была зашифрована.

— А вы что, за утро хотите разобрать весь этот бумажный ворох? — спросила девушка, кивая на стол.

— Весь этот бумажные ворох, как вы изволили выразиться, за утро физически не разберешь.

— Так отложите часть.

— Большинство писем срочны.

— Неужели у вас всегда так? — почти испуганно спросила Аня.

— Не всегда, — успокоил епископ, — Просто в одном предприятии произошло непредвиденное, и требуются мои личные распоряжения.

Арамис взял новый лист бумаги и стал быстро выводить неведомые знаки. 

Девушка всё время крутилась рядом и занималась любимым делом — приставала с вопросами. Им не было конца и края. Мягким, но требовательным просьбам не отвлекать Аня не вняла. Не обращать внимания у епископа тоже не получалось. В душе начало появляться глухое раздражение. Раненное бедро болело противной ноющей болью, плечо горело, в придачу разболелась голова, должно быть, от потери крови. Хотя бы от чего-то из перечисленного нужно было избавиться, иначе ему просто станет дурно.

— У вас очень приятный голос, мадемуазель, — проговорил Арамис с медовой интонацией, — и я готов его слушать словно музыку... в любое время, когда не занят делами. Но пока вы могли бы стоять над душой, например, у Камиля, если не можете найти другого столь же увлекательного занятия. Ремесло и биография хозяина гостиницы тоже достойны внимания.

— Не настолько, — Аня потупилась как нашкодившая девочка, только теперь почувствовав всю степень своей невменяемости, и слегка покраснела (услышать про голос было всё таки приятно), — Простите, пожалуйста.

— Охотно прощу, если вы хотя бы на час оставите меня в тишине. Иначе я умру прямо здесь под пение ангела.

Аня засмеялась.

— Намёк понят.

— Кстати, не находите, что погода сегодня куда лучше вчерашней? — произнёс Арамис.

— Можно я прогуляюсь по Парижу? Я ни во что не вляпаюсь, обещаю.

— Если у Камиля найдётся свободный слуга с оружием, то да. Не хватало мне вас разыскивать.

Аня вихрем вылетела из комнаты, и Арамис чуть улыбнулся. Похоже, способ воздействия на взбалмошную девушку, наконец, нашёлся.

...Аня вернулась только, когда начало смеркаться. Несмотря на солнечную, но холодную погоду, толкотню и грязные улицы, Париж семнадцатого века произвёл на неё самое яркое положительное впечатление. Вот бы притаиться где-нибудь с фотоаппаратом и составить альбом эксклюзивных снимков, а потом хранить их как зеницу ока где-нибудь в старом шкафу и передать своим детям или даже внукам вместе с историей путешествия в книгу. 

Аня, лучась от впечатлений и прилива энтузиазма, вошла к Арамису. Количество писем на столе перед ним существенно убавилось.

— Вы почти закончили. Может я могу ускорить этот процесс? Дайте то, что менее секретно. Вы же доверяете это своему секретарю.

— Я часто обхожусь без него, он не всегда бывает под рукой. Вам сейчас так охота марать пальчики?

— У меня хороший почерк. А поскольку меня по жизни тянет на всё старинное, перьевой ручкой я пишу чисто и без клякс. Значит с гусиным пером тоже справлюсь.

— Нет уж, сударыня. Лучше присаживайтесь, и расскажите мне о правлении Людовика 14, о его министрах, указах, войнах. Обширнейшая тема!

— Это точно!

— Нам надолго хватит. Я прошу у вас историческую лекцию. Можете приступать.

— С чего начать?

— Пожалуй, с личности короля. 

Аня, вдохновенно прикрыв глаза и набрав в лёгкие побольше воздуху, начала рассказ. Когда корреспонденция, наконец, была разобрана, Арамис передал написанные письма Камилю с указанием, что отнести на почту, а что знакомому им обоим лицу. Потом перебрался на кровать и уже сам стал задавать девушке интересующие его вопросы.