Проклятие Хогвартса (джен)

Стуча зубами от пробиравшего до костей мороза и с трудом удерживая Марка, Том судорожно перебирал в голове все известные ему заклинания, но ни одно не могло остановить падение. Видимо, одолеваемый такими же мыслями Эйвери попытался взмахнуть палочкой, но едва ее не выронил. Тогда Том переключил внимание на то, что находится вокруг него. С трех сторон их окутывал густой желтоватый туман, а с четвертой — что-то серое и на вид очень плотное. Если и искать спасение, то только там.

Вытянув правую руку, Том попробовал выяснить, что там такое. Содранные в кровь пальцы сообщили о чем-то очень холодном. Приглядевшись, он понял, что это гигантский кусок льда. Сиганув с соседней картины, он совсем немного не добрался до его края. И кому понадобилось такое рисовать?

Обмотав израненную руку школьной мантией, Том постарался ухватиться за льдину, в надежде нащупать выступ. На долю секунды ему удалось вцепиться в небольшой бугорок, но затем ладонь соскользнула, и он продолжил падение. Обмерзшие щеки уже ничего не чувствовали, из пересохшего рта валил пар, а ноги окоченели до такой степени, что отказывались шевелиться. Вдобавок висевший на его левой руке Марк сильно ее оттягивал, стесняя движения.

Отпустив Эйвери и позволив парню падать самостоятельно, Том повторил попытку. И на сей раз у него вновь ничего не вышло, лишь прибавилось боли в кровоточивших ладонях. Отчаявшись прервать полет ко дну ледяной бездны, Том в очередной раз огляделся, выискивая другие пути к спасению. И врезался во что-то твердое и невероятно холодное. В глазах потемнело, во рту появился неприятный солоноватый привкус. Он оказался на крохотной, выступающей из льда площадке. Рядом с Томом ерзал, пытаясь удержаться, Эйвери. Марк медленно сползал к краю выступа. Желая ему помочь, Том протянул парню руку, и тот ухватился за рукав мантии. Затрещав, ткань, порванная копьем рыцаря, не выдержала, и Эйвери, бросив на Тома полный ужаса взгляд, улетел вниз.

Том смотрел, как он исчезает в тумане, и ничего не чувствовал: ни жалости, ни сожаления, что не сумел спасти беднягу. Стуча зубами, он начал медленно ползти, стараясь подальше отодвинуться от края площадки. Наполненные усталостью мышцы отказывались подчиняться, и ему стоило огромного труда заставить их двигаться. Собираясь попробовать подняться и предпочитая не думать, что делать дальше и насколько вверх уходит эта глыба льда, он вдруг услышал голос Марка.

Вначале Том решил, что это вздумала проснуться совесть и образ Эйвери теперь будет преследовать его еще очень долго. Но крик раздавался вполне отчетливо и, главное, доносился снизу, а не шел из головы.

— Том, ты меня слышишь? — звал парень. — Том, я жив.

Вместо ответа Том, не удержавшись на скользкой поверхности, полетел в туман. Падение длилось недолго. Больно ударившись спиной, он оказался на твердой, засыпанной снегом земле. Над ним склонился Марк. Протянув руку, он помог подняться.

— Ты вновь меня спас. — На сей раз благодарил он более непринуждённым тоном.

Том представил, что случилось бы, не окажись они вначале на том выступе — лежали бы сейчас на этом самом месте мертвыми.

Отряхиваясь, он с сожалением оглядел порванную рубашку и изодранную в клочья мантию. Других рубашек и тем более мантий у него не было.

— Давай помогу. — Марк взмахнул волшебной палочкой. — Терсус! — И одежда приняла вид, словно ее только что принесли из магазина. — Планас партибус! — И по ней будто бы прошлись десятком щеток и парой горячих утюгов.

Дивясь и желая освоить столь удобное заклинание, Том непроизвольно поморщился — нанесенная копьем рана продолжала чувствительно жечь. Заметив гримасу боли, промелькнувшую на лице Тома, Эйвери предложил:

— Позволь помочь.

Том и сам был в состоянии наложить повязку — в приюте он неоднократно перевязывал себе ссадины и ушибы, не желая демонстрировать местным обитателям, что те могут причинить ему во время ссор увечья — но сейчас ему попросту не из чего было ее сделать.

Однако Марк и не подумал жертвовать на него свой платок, как вначале решил Том. Вместо этого он вновь наставил волшебную палочку.

— Вулнере санитас! — И рана медленно затянулась, следом с легким шипением испарилась кровь, а вместе с ней исчезла и боль.

Том все больше завидовал домашнему обучению в волшебных семьях, такому в школе не учили. Душу кольнула зависть, в очередной раз напомнив о пропасти, разделявшей его и детей колдунов. Он отличался от них не только рождением, но еще воспитанием и недополученными в детстве фамильными знаниями.

— И куда нам теперь? — Марк выглядел теперь вполне дружелюбно, смотрел прямо в глаза, от былой отчужденности не осталось и следа.

«Интересно, — подумал он, — продолжит ли он со мной общаться, когда мы выберемся из картины?»

— Вперед, — объявил Том; возвращаться обратно к дракону он не испытывал никакого желания.

Шагать вдоль ледяной глыбы оказалось делом не из легких: мешал сильный холод, затруднявший дыхание и сковывавший движения. Закутавшись в мантию и чувствуя, как на волосах образуются сосульки, Том ожидал очередного нападения. Что их ждет на сей раз? Обезумевшие тролли? Разъяренные оборотни? Стая одичавших домовиков? Или кое-что похуже? Однако вскоре понял, что их положение становится катастрофическим и без всех этих существ — с каждой секундой они все сильней замерзали. Лицо Марка приобрело мертвенно-бледный цвет, щеки покрылись тонким слоем инея. Остановившись, Эйвери пошатнулся и, закрыв глаза, рухнул навзничь, не подавая признаков жизни.

Ранее Том неоднократно мерз. Он провел в приюте не одну зиму, когда отапливалась только кухня да комната миссис Коул. И хотя сейчас его зубы стучали с такой силой, что он опасался, как бы они не раскололись, плюс он не чувствовал пальцев рук и ног, а спина превратилась в одну большую ледышку, он все еще находил в себе силы продолжать идти.

Все еще не веря в то, что они оказались здесь в результате действия проклятия, Том склонился над Марком. Проклятие не развешивает на стенах смертоносные картины. Если, конечно, не обладает специфическим юмором. Но о таком он никогда не слышал. И отчего-то не считал, что изображения, в которые они угодили, непременно должны были их убить. Зачем тогда тот рыцарь, а затем охотники интересовались их именами? И русалка ведь не утопила Марка, он сумел выбраться из болота. Значит, и сейчас у них должен иметься шанс на спасение.

Чуть поколебавшись, Том подхватил Эйвери за плечи и, пошатываясь под тяжестью его тела, поволок за собой. Может, сейчас он поступал глупо и, не обремененный обмороженным парнем, имел больше шансов на спасение, но что-то внутри подсказывало ему, что поступить следует именно так. Эх, как бы сейчас пригодились согревающие чары, до главы о которых он недавно как раз дочитал. Что, трудно было посидеть над книгой еще немного?

Разум незаметно затуманился сном, спокойным и несущим тепло. Зевнув, Том заставил себя сделать шаг, за ним второй. С блаженством прикрыл глаза и устремился в пустоту…

Тихий, убаюкивающий плеск воды выдернул его из забытья. На лицо упало несколько капель. Он лежал на боку и смотрел на зелень травы, на небольшое озеро за ней и играющий над искрящейся радугой водопад. Грело солнце, лаская своими лучами волосы. Преодолевая боль в каждом суставе, Том с огромным трудом сел. Он все еще не ощущал пальцев на руках и ногах. Взглянув на ладони, увидел, что они синие, с красными пятнами и покрыты инеем.

Неподалеку от воды в неестественно скрюченной позе распластался Марк. Парень не шевелился, все еще находясь без сознания. Вспомнив о сиротах, так и не переживших три года назад особо лютую зиму, Том подполз к Эйвери. Приложив ухо к его груди, удостоверился, что сердце хоть и медленно, но бьётся. Все еще думая, зачем ему это надо, он, пытаясь его согреть, столкнул Марка в теплую на ощупь воду, оставив на поверхности только лицо.

Несмотря на летнюю погоду, Тома все еще бил озноб. Он несколько раз оглянулся в ту сторону, где по его прикидкам заканчивалась картина, ведь, судя по всему, он находился рядом с ее краем.

«Отыскали ли Поппея с Абраксасом Слизнорта? — размышлял он, наблюдая за большим черным жуком, ползущим по травинке. — И что все-таки происходит в замке?»

Неожиданно он вспомнил, где находится коридор, с развешанными на его стенах странными картинами, в одной из которых он сейчас находился — неподалеку от галереи доспехов. Многие слизеринцы, в том числе Орион, Абраксас и Поппея, часто там бывали, ведь через галерею можно попасть в Зал наград. Руководство школы держало в том зале на всеобщем обозрении кубки по квиддичу, почетные грамоты, щиты с гербами, значки бывших учеников Хогвартса, добившихся успехов в учебе, наградные таблички и прочие подобные вещи. Отпрыски аристократов, еще ничего не добившиеся в жизни, обожали там слоняться, похваляясь друг перед другом достижениями своих родителей. Не упустил возможности в свое время заглянуть в этот зал и Том. Он надеялся отыскать среди сотни фамилий имя своего отца. Но, не обнаружив, больше не видел смысла туда ходить. Оттого и не сразу догадался, в каком очутился месте.

Открыв глаза, Марк в удивлении уставился на Тома. Несколько секунд Эйвери соображал, что происходит и где он находится. Затем, слабо улыбнувшись, едва слышно вымолвил:

— И снова ты меня спас. Я твой должник.

Том крепко отпечатал его слова в своей памяти, решив в будущем долг непременно взыскать.

Картина, в которой они очутились, сильно отличалась от предыдущих. Тома не покидало ощущение, что чего-то в ней не хватает. И немного поразмыслив, пока Марк сушил и приводил в порядок свою одежду, решил, что недостает портрета волшебника или волшебницы. Судя по всему, этот волшебник или волшебница отправились по каким-то делам, что в Хогвартсе, школе магии и волшебства, не было редкостью.

Но Том не собирался тратить время, набираясь сил и ожидая помощи. И едва Марк закончил возиться с мантией, идеально отгладив очередную складку, он двинулся в дальнейший путь. Следовало поторапливаться — надежда, что у него все еще есть шанс избежать отчисления, гнала вперед.

Они успешно достигли края картины, а никто и не подумал на них напасть. Следующее изображение — красивая комната с богатой мебелью и дорогим убранством — также пустовало. Пройдя еще несколько покинутых их обитателями портретов, они благополучно достигли конца коридора и вышли на лестницу.

Тому понравилось перемещаться по картинам, выходило даже быстрей, чем по каменному полу замка. Однако вскоре обнаружилось одно неудобство — первый же потревоженный ими портрет седовласого старичка в малиновом колпаке, завидев приближающегося к нему Марка, разразился громкой руганью.

— Вы что позволяете себе, молодой человек? — Он попытался стукнуть Эйвери позолоченным посохом, а затем послал в его сторону какое-то заклинание, на счастье парня пролетевшее мимо.

Обескураженный Марк после этого случая как-то незаметно для Тома пропустил его вперед. Самого же Тома возмущения нарисованных колдунов, встречаемых по дороге, нисколько не пугали. Единственное, чего он опасался каждый раз, когда начинал голосить очередной встреченный ими портрет — как бы они не привлекли внимания преподавателей или патрулировавших коридоры охранников.

Поднявшись на седьмой этаж, он, следуя указаниям Эйвери, принялся выискивать портрет Салазара Слизерина.

— Слушай, Том, — окрикнул его шедший позади Марк. — Я так и не успел тебе сказать. Мне кажется…

— Не сейчас, — обернулся Том. — Давай чуть позже.

Его вдруг охватило сильное волнение. Сейчас он встретит пусть и нарисованного, но все же самого Салазара Слизерина, одного из могущественнейших волшебников не только своего времени, но и за всю историю колдовского мира. Быстро преодолев аккуратно подстриженную лужайку, на которой пили чай три пожилых ведьмы, они миновали две темные, лишенные какой-либо обстановки картины. Затем последовало еще три покинутых их хозяевами изображения. Они показались Тому мутными и необычайно холодными. И, наконец, он нашел то, что искал.

На высоком деревянном стуле с резными ножками с угрюмым выражением на лице неподвижно сидел сурового вида маг. Согнув правую руку в локте, он оперся ею о колено, положив голову на ладонь. Одеяния мужчины, в которых преобладали черное с зеленым, отливали в свете висевшего в углу факела серебром. Из-под края доходивших почти до пола одежд виднелись носы кожаных сапог.

Внешне Салазар Слизерин совсем не напоминал те изображения, которые Том видел в книгах. В них знаменитого волшебника рисовали лысым стариком с длинной седой бородой. Перед ними же находился мужчина в самом расцвете сил: с прямыми темными волосами до плеч, гладковыбритым властным подбородком и лишенным морщин лбом. Однако узкие, похожие на щелки глаза и тонкие, кривящиеся в усмешке губы не оставляли никаких сомнений — это тот же самый колдун, слава о познании глубин магии которого пережила века.

Замерев, Том не знал с чего начать разговор. Впервые в жизни он ощутил, что не может подобрать нужных слов. В голове роем кружились десятки вопросов, а он никак не мог их сформулировать.

Салазар Слизерин, казалось, их не замечал. Полным глубокой печали взглядом он глядел куда-то вдаль, лишь уголки его губ слегка подрагивали в улыбке.

— Сэр, простите, что беспокоим, — наконец произнес Том. — Мы не хотели отвлекать вас от размышлений, но не могли бы вы нам помочь?

Колдун и бровью не повел. Создавалось впечатление, что он не слышит.

— Реддл… — Марк потряс Тома за плечо.

— Я пытаюсь с ним поговорить, — отмахнулся Том.

Его захлестнули эмоции. Почему он раньше сюда не приходил? Почему он не знал, что в школе висит портрет Салазара Слизерина? Кто-то когда-то говорил, что через несколько лет после ухода волшебника из школы тогдашний директор приказал убрать все его изображения. По слухам, с них он третировал учеников — в основном из магловских либо смешанных семей — пугал и требовал покинуть замок. По рассказам, одну из первокурсниц он довел до истерики в первый же день учебы. И та наотрез отказалась оставаться в школе.

От возможных перспектив у Тома перехватило дыхание. Салазар Слизерин должен обладать такими знаниями, которые он не отыщет ни в одной книге. Надо только втереться к нему в доверие, суметь разговорить. Однако маг по-прежнему их не замечал.

— Сэр, — не желал сдаваться Том. — Мы учимся на основанном вами факультете.

И указал на вышитую на мантии змею.

Волшебник продолжал хранить молчание. Том испугался. А если Салазар Слизерин не желает говорить из-за его отца? Вдруг он каким-то образом сумел узнать, что его папа — магл?

«Ненавижу тебя, отец!» — пронеслось в голове.

Ему захотелось выкрикнуть, что он его потомок. Что он выяснил, где находится построенная им Тайная комната. И он даже знает, как ее открыть. Но вовремя опомнился. Мявшийся рядом с ним Эйвери вновь потряс его за плечо.

«А как же Марк? — не понимал Том. — Он же из самой что ни на есть чистокровной семьи. Почему с ним ты не хочешь говорить?»

— Том… — повторил Эйвери.

Уже попрощавшись с надеждой пообщаться с Салазаром Слизерином, он повернулся к Марку.

— Чего? — едва не выкрикнул Том, но в последний момент взял себя в руки.

— Он ни с кем… — начал было говорить Марк, но резко замолчал, в ужасе округлив глаза.

— Что вам надо? — послышался шипящий, полный недовольства голос. — Зачем нассс тревожите?

Том бросил взгляд на Салазара Слизерина, но колдун сидел все в той же позе, не поворачивая головы и не раскрывая рта.

— Говорите, раззз пришшшли, — продолжал неизвестно откуда исходящий голос.

— Мы хотим узнать, как выбраться из картины, — ответил Том, внимательно осматриваясь.

Уж не общается ли колдун с ними ментально? Так даже лучше, вдруг Эйвери не слышит.

Но Марк все слышал. Он уставился на Тома, будто впервые его видел, лицо побледнело, губы плотно сжались.

— Точно так же, как вы в нее вошшшли… — произнес голос. — Раззз сумели попасссть сссюда, то сссумеете и выйти.

— Ты? Ты?.. — прошептал пораженный Марк. — Ты змееуст?

Выходило, говорил он с кем-то другим. Взгляд Тома в очередной раз скользнул по фигуре волшебника, и он заметил возле носка сапога острую змеиную мордочку с двумя большими, как блюдца, глазами. Желтые, немигающие, они смотрели прямо на Тома.

— Почему Салазар Слизерин не желает с нами говорить? — поинтересовался Том. — Что мы сделали не так?

— Он ни ссс кем не желает говорить, — прошипела змея.

«Поэтому это изображение и оставили в школе», — догадался Том.

И, немного поколебавшись, спросил:

— Даже со своим потомком?

И специально внимательно посмотрел на колдуна. На секунду ему показалось, что Салазар Слизерин кинул в его сторону короткий, едва уловимый взгляд.

— Потомок? — в голосе змеи послышалась усмешка. — Хозяин ни для кого не делает исссключения.

— Как нам все-таки покинуть картину? — уже более требовательным тоном повторил Том свой вопрос.

— Давно ни ссс кем не говорила… очень давно… — Змея оторвала голову от носка сапога и принялась ею раскачивать. — Даже забыла, как это приятно… Хорошшшо… Так и быть... Поинтересссуйся об этом у Эгнация. Он одно время общалссся с хозяином. Должен знать.

И исчезла под мантией Салазара Слизерина. Том понял, что большего он тут не добьётся.

Покидали картину в молчании. Эйвери явно желал что-то сказать, но по какой-то причине не решался. В последний момент, уже понимая, что переносится в другое изображение, Том обернулся и неожиданно встретился с Салазаром Слизерином взглядом. Наполненный болью и тоской, он одновременно излучал мудрость и необъятную глубину знаний. В следующую секунду основатель Хогвартса исчез, и Том, обуреваемый смешанными чувствами, остановился. Он не сумел получить то, ради чего сюда шел. Вдобавок его мечты о долгих разговорах с великим волшебником разбились вдребезги. Однако он все же достиг кое-чего, показал, что стоит чего-то в магическом мире, добившись от Салазара Слизерина мимолетного внимания.

— Что ты выяснил? — поинтересовался Марк, выведя его из ликующего состояния. — Что тебе сказал Салазар Слизерин?

Он смотрел на него с выражением одновременно непонимания и уважения на лице.

— Он отказался с нами говорить, — ответил Том, все еще думая о полном боли взгляде колдуна.

Читая в прошлом году его дневник, Том узнал, что Салазар Слизерин очень близко к сердцу воспринял ссору со своими друзьями Кандидой Когтевран, Пенелопой Пуффендуй и Годриком Гриффиндором. Великий волшебник считал основанный им Хогвартс своим вторым домом и оттого решение покинуть замок принял с огромным трудом. Видимо, как понял сейчас Том, разрыв с друзьями и уход из школы дались магу намного тяжелей, чем тот признавался даже самому себе.

— Мы не первые, до кого он не соизволил снизойти, — усмехнулся Марк.

— Так ты знал, что он не станет с нами разговаривать? — изумился Том. — Почему сразу не сказал?

— Я пытался, — объяснил Эйвери. — Неоднократно. Но ты не слушал.

Том вспомнил, что парень действительно несколько раз порывался ему что-то сообщить, но он каждый раз обрывал его на полуслове.

— Сюда часто приходят, в основном со Слизерина, конечно, — продолжил Марк. — Этакое испытание при посвящении. В первый день учебы я получил наказание, вынужден был раскладывать книги в библиотеке, поэтому не присутствовал. Но слышал, что, по рассказам старшекурсников, портрет Салазара Слизерина, если ты окажешься достоин его славы, каким-то образом покажет это. Вот я и надеялся, что мое происхождение и кровь моей семьи поможет нам разговорить его.

Том слушал Марка одновременно и с горечью, и со злорадством. Орион с Абраксасом, жившие с ним в одной комнате, и Поппея, любящая твердить, какие они с ней не разлей вода друзья, ни словом не обмолвились в прошлом году о намечающемся посвящении. Ему верилось с трудом, что представителей таких фамилий как Малфои и Блэки не позвали на такое мероприятие. Скорее не удосужились пригласить его. В душе мальчика поднялась волна торжества — получалось, что все эти отпрыски древнейших семейств в представлении великого колдуна ничего из себя не представляют. Хотел бы он посмотреть на лица всех этих напыщенных аристократов, когда он единственный из всех них удостоился бы внимания Салазара Слизерина.

— А с кем ты тогда разговаривал? — удивился Марк.

Том посмотрел на Эйвери. Марк взирал теперь на него прежним взглядом: снисходительным и даже слегка покровительственным, взором, которым он начал смотреть на него с того момента, как Том спас его от переохлаждения.

— С его змеей, — небрежно бросил Том. — Что ты знаешь об Эгнации? Она сказала, что он может нам помочь.

Его весьма сильно задело, что знание им змеиного языка, в первый момент изумившее Марка, не вызывает сейчас у него никаких эмоций.

Эйвери задумался.

— Скорее всего, змея имела в виду Эгнация Постума, одного из ближайших соратников Салазара Слизерина, после основания школы ставшего первым преподавателем защиты от темных искусств. Его портрет висит в классе.

Кабинет защиты от темных магов, запрещенных заклятий и всякой разной нечисти находился на шестом этаже. Первое время шли молча. А затем Том поинтересовался:

— А как ты сумел спастись от русалки?

Услышав вопрос, Марк смутился.

— Если честно, — немного помолчав, ответил он, — сам не знаю. До сих пор не понимаю, что на самом деле произошло. Когда я почувствовал, что она тащит меня прямо в болото, то принялся отбиваться изо всех сил. Но все равно оказался под водой. Думал, все, конец, сейчас утону, но неожиданно очутился на лужайке возле реки. А русалка исчезла.

Том замер, пораженный внезапной догадкой. Ни его, ни Марка не собирались убивать: ни охотники, ни русалка, ни дракон, ни даже тот рыцарь. Он-то, наивный, полагал, что им каждый раз невероятно везет: стрелы пролетают мимо, пламя их не сжигает, копье только портит рубашку, а собаки хоть и резво бегут, но не быстрей, чем они. Тут же дело было совсем в другом. Их видимо хотели только напугать. Но не просто до какой-то там дрожи в коленках, а старались довести до такой степени ужаса, когда мечтаешь только об одном — бежать и как можно дальше. Для этого и развесили картины. И место выбрали популярное, одно из любимейших у учеников.

И напавшие на них ранее в коридоре доспехи вели себя под стать персонажам из картин. Размахивая своими огромными топорами, они ведь так никого не убили, и даже не покалечили. А пытавшейся убежать Карине врезали в спину рукоятью меча, тем самым не причинив особого вреда. Кстати, сделать такое намного трудней, чем бездумно кольнуть острием оружия.

До настоящего момента Том не верил в проклятие. Но по всему выходило, что происходящее является прямым его следствием. Том за год учебы успел о замке уяснить одно — он скрывает в себе такие тайны и секреты, что в один прекрасный день появившиеся на стене картины не являются чем-то из ряда вон выходящим. Теперь становилось понятным, что происходит в замке.

Одоакр, накладывая на Хогвартс проклятие, не собирался его разрушать. Он понимал, что поломанное легко восстановить. Он решил поступить умнее — изгнать при помощи страха всех учеников. А без них Хогвартс перестанет быть школой. И тогда все начинания ее основателей пойдут прахом. В этом и заключалась месть Одоакра одолевшим его друзьям.

Тому стало плохо. Он не хотел возвращаться в приют. Но что он может предпринять? Куда ему, двенадцатилетнему мальчику, тягаться с одним из величайших темных колдунов?

Но один момент по-прежнему оставался для него неясным. Каждый раз, когда они с кем-то встречались, у них обязательно спрашивали, как их зовут. Для чего? Не просто ведь так?

— Пришли, — объявил Марк, который весь остаток пути, словно уловив мрачные мысли Тома, предпочитал отмалчиваться.

Они находились в небольшой, но очень уютной библиотеке. Маленький деревянный стол окружали полки с книгами, пол покрывал толстый, с высоким ворсом ковер. В находившемся в углу камине весело потрескивали дрова. Возле дальней стены, спиной к ним, стоял колдун в бархатном бордовом халате. На ногах замшевые туфли. На голове синий берет. В руках наполовину развернутая рукопись, сильно пожелтевшая и, судя по всему, необычайно старая.

— В который раз читаю, но постоянно нахожу нечто новое. — Волшебник медленно повернулся к ним, и в уголках его губ промелькнула довольная улыбка.

Он посмотрел на них черными, пронзительными глазами и не спеша уселся на единственный стул.

— Ну-ка-с, ну-ка-с. — Эгнаций Постум совсем не напоминал сподвижника темного мага, оттого Том, зная, каким обманчивым бывает внешне добродушный человек, был настороже. — Такие молодые, а ваши портреты уже висят в школе? Ну и времена…

Он покачал головой и с показной осторожностью свернул рукопись.

— Сэр, профессор… — обратился к нему Марк.

— Раз мы в какой-то степени коллеги, — рассмеялся волшебник, — зови меня просто Эгнаций. Итак, зачем пожаловали, юноши?

Вдруг его глаза округлились, а брови поползли вверх.

— А вы, гляжу, оказывается, живые… Никак вернуться обратно хотите?

— Можете нам в этом помочь? — попросил Марк.

— Я тут уже целую тысячу лет, — пожаловался Эгнаций Постум. — Все книги прочел. — Он указал рукой на полки. — И не по одному, признаюсь, разу. Нет желания составить мне компанию на следующую тысячу лет? А то мне здесь одиноко, никто ко мне не ходит, поговорить не с кем.

С того места, где стоял Том, был прекрасно виден класс, стены которого украшало множество портретов. Том выразительно посмотрел на них.

— У вас здесь вроде достаточно собеседников…

— Эти? — поморщился Эгнаций Постум. — Бездарности, полнейшие бездарности. И кто их только назначал преподавателями?

— Скажите тогда, чего вы хотите? — начиная уставать от разговора, напрямик поинтересовался Том. — Что мы должны сделать, чтобы вы помогли нам выбраться отсюда?

— Провести в моем обществе лет хотя бы пятьсот, — улыбнулся волшебник.

— Нет, так не выйдет, — покачал Том головой.

— Я так и думал, — расстроился Эгнаций Постум. — Тогда стандартное в таких случаях задание — загадка. Есть такое выражение: draco dormiens nunquam titillandus, «не буди спящего дракона». Ответьте мне, пожалуйста, юноши, кому вообще может понадобиться будить дракона? Зачем?

Марк в удивлении покосился на колдуна.

— Чтобы сразить в честном поединке?

— Глупость какая! — развеселился Эгнаций. — Не проще умертвить спящего? Ты случаем не ошибся с выбором факультета, юноша? Да ладно, шучу... — Он мгновенно сделался серьезным, и в глазах его промелькнули алчные искорки. — Мне требуется немного вашей крови. Нужно пользоваться моментом, а то когда еще ко мне заглянут живые люди.

Он открыл стол и вытащил нож с узким, острым лезвием, предназначенный для разрезания бумаги. Марк, а следом за ним и Том, попятился.

— Не волнуйтесь, — замахал руками волшебник. — Кровь ваша мне нужна исключительно добровольно. В противном случае я бы давно сам ее взял.

И, осклабившись, протянул им металлическую чашу.

Сделав ножом порез на кисти руки, Том принялся сцеживать туда кровь. Марк, поколебавшись, последовал его примеру.

— Вот и славно. — Дождавшись, пока чаша наполнится до краев, Эгнаций взмахом волшебной палочки притянул ее к себе.

Чувствуя сильное головокружение, Том выжидающе глядел на колдуна. Тот вновь взмахнул палочкой, и за спиной Тома возникло голубоватое свечение. Обернувшись, он увидел, что дымка, отделявшая нарисованный мир от мира людей, испарилась. Не мешкая ни секунды, он устремился вперед и с облегчением спрыгнул на каменный пол. Рядом спустя мгновение появился Марк. Том быстро оглядел свое тело — оно стало прежним. Понимая, что драгоценна каждая минута, он побежал к выходу. Уже переступая порог, не удержался и взглянул на картину, из которой только что вышел. Эгнаций Постум исчез. А вместе с ним пропала и наполненная кровью чаша.