Границы пустоты (гет)

Бенни обнимал ее — Монику, измученную и безнадежную. Ее слезы текли ручьем по ее щекам и впитывались в одежду певца. Она сжимала его рукав, пряча свое лицо глубже в его грудь, пытаясь скрыть свою размазавшуюся тушь на лице. Он был единственным, перед кем она могла показать свою слабую сторону, а он понимал ее боль. В то время, как пара погружалась в свой мир утешения и понимания, Мия все еще не могла поверить в увиденное, но, взяв себя в руки, она расслабила лицо и медленно приподнялась. Она оказалась в той проклятой роли, где она должна стать свидетелем благоденствия того, кто вызывал у нее бабочки в животе. Странный, но такой печальный парадокс. Она наблюдала, как они общаются без слов, как их души сливаются, и поняла, что она была всего лишь запятой в их истории. Девушка закрыла глаза, пытаясь прогнать отчаяние, и направилась к выходу.

— Извини, я толстовку тебе испачкала, — вытерла нос Моника и хихикнула.

— Ничего, — равнодушно произнес Бенни и отстранился. — Я и сам скучаю по тем временам, но ты знаешь, что потерянное не вернуть.

— Почему мы не можем начать все заново? — умоляюще прошептала вампирша.

— Мы достигли точки невозврата, Моника, — сделал пару шагов назад вампир. — Ни тебе, ни мне этого не нужно. Мы разные. И перестань метаться туда-сюда.

— Все из-за нее? Да? Из-за человеческой девки? — приближалась к нему Нортон. — Ты выше этого, Бенни. Люди нам не ровня. Человек не может быть с вампиром. Все это заканчивается превращением в вампира другого.

— Да лучше бы ты оставила меня там подыхать! — прикрикнул он. — Я задолбался от вампиризма, я не давал тебе согласия, я веду человеческую жизнь, чтобы сохранить хоть каплю чего-то человеческого в себе! Я не хочу возвращаться в те времена, как бы я ни скучал по ним, но они были самыми бесчеловечными!

Моника молча выслушивала его, не смея перебивать.

— Тебе нужен не я, тебе нужно наше прошлое.

Девушка попыталась снова прижаться к вампиру, но тот слабо оттолкнул ее от себя.

— Ничего не выйдет.

Глаза ее наполнились слезами, но Моника решила, что не будет позволять им пролиться. Она вытерла их, ненавидя себя за слабость, которую он свидетельствовал, ненавидя себя за привязанность к нему. Заменив свое горе гневом и решимостью, вампирша начала смеяться, испуская бесшумные смешки, которые отражали ее душевную боль.

— Тогда у меня одна просьба, — сквозь боль усмехнулась Нортон. — Перестань идти на жертвы. Ты выше этого. Может, однажды, мы снова с тобой пересечемся.

Когда Моника наконец успокоилась, она подняла глаза и взглянула на Бенни еще раз. Слабая улыбка появилась на ее лице, а затем, под провожающим взглядом певца, она медленно повернулась и прошла к выходу. Бенни нервно вздохнул и подошел к зеркалу, рассматривая след от черной туши на своей толстовке. Внезапно, он почувствовал острую боль в шее, словно кто-то вонзил ему острый клинок. Боль стала нестерпимой, заставляя вампира выпустить изо рта приглушенный крик. Он бессильно попытался сесть, но его ноги не слушались, словно они отключились. Мир вокруг начал терять свою форму, размываясь в зыбком тумане. Его тело стало медленно скользить вниз, пока он, наконец, не рухнул на холодный пол. Барт отчетливо ощущал, как его сердце бешено колотится, а темнота начала прокрадываться в его сознание.

Мия ускорила шаг и вышла из-за кулис. Легкий ветерок развевал ее волосы, окутывая ее фигуру и отражая ее подавленное настроение. Проходя мимо рядов, девушка растерянно замедлила шаги. Она остановилась, переводя дыхание, пытаясь успокоиться.

— «Что я делаю? Почему я убегаю? Мы ведь друг другу никто. И друзьями нас сложно назвать. Это временно. Но почему-то больно, почему-то казалось, что этот нарцисс может что-то чувствовать ко мне. Глупая».

Глаза ее были сухими, а лицо выражало уверенность. Собрав последние остатки силы, Мия повернулась и медленно направилась обратно к месту, где происходило все это. Проходя мимо нанятого персонала и музыкального оборудования, она напряжённо сжимала кулаки, пытаясь сконцентрироваться на своих мыслях. Ее разум боролся с разочарованием и предательством, но сердце наполнялось решимостью и надеждой. Девушка завернула за угол, но в этот же момент, Мия упала на пол, сжимая руками свою шею от боли. Она закрыла глаза, в попытке справиться с невыносимым дискомфортом, но послышались голоса, которые проникли сквозь ее стоны и шум крови в ушах.

— Мия!

Неожиданно появившийся Дастин помог встать девушке на ноги и посадил ее на диванчик в коридоре. С усилием открыв глаза, она встретила взгляд обеспокоенного парня, который уже принес ей прохладной воды и заботливо ей протягивал. Мендес залпом опустошила пластиковый стаканчик и сжала его в руке.

— Дорогуша, да на тебе лица нет.

Справа от ребят неприятно скрипнула дверь, и оттуда показался певец, державшийся за шею. Мия и Бенни встретились взглядами, когда обнаружили, что оба держатся за свои шеи.

— Что случилось? — одновременно спросили они.

А затем они оба замолчали. Барт жестом ладони показал, чтобы она первой ответила на поставленный вопрос.

— Ну, я, как всегда, — отвела она взгляд.

Он усмехнулся.

— Меня это уже достало, — сухо ответил певец и хлопнул дверью, но она снова открылась нараспашку.

Мия, которая сидела неподалеку, сразу почувствовала мрачную атмосферу, исходящую от вампира. Она поежилась и стала чувствовать тяжесть воздуха. Резкий звук захлопнутой двери пронзил ее сердце, вызывая чувство неприятности. Она пошла по направлению к Бенни, осторожно ступая, будто боясь его реакции. Открыла губы, чтобы сказать хоть что-то, но слова застряли в ее горле. Она просто не знала, с чего ей начать разговор. Ей и не хотелось.

— Чую, между вами что-то произошло, так? — пронзил тишину Чейз.

— Нет, — вздохнула девушка. — Ничего.

— Но тебе грустно, — приметил он. — Ой, ну не выпендривайся. Выкладывай.

— Не здесь, — она встала с диванчика. — Пройдемся?

Ей не очень-то и хотелось делиться с кем-то о том, что она увидела и что она чувствует, но ей сложно было держать все в себе. Они спустились со сцены и молча присели на зрительские места.

— Барт опять что-то натворил? — спросил вампир. — Это классика жанра.

— Скорее, это я надумала сама себе, — натянула она улыбку. — Мне показалось, что он начал чувствовать что-то ко мне. Касался невзначай, учил играть на синтезаторе, предлагал дуэтом спеть, а еще... Ах, точно, еще я слышала его сердцебиение. Причем сильное.

— Сердцебиение? — задумался он. — У нас сердце не стучит.

— Я тоже об этом подумала. Это странно.

— Он со всеми флиртует, но близко не подпускает. Ну, по крайней мере, я не замечал этого. Но мне кажется, что рядом с тобой он меняется, подруга.

— Он помирился с Моникой, я думаю, — тяжело вздохнула девушка. — Я видела, как они сегодня обнимались в гримерке.

— Вау, — округлил глаза Дастин. — Тогда не знаю, что с ним происходит. Пацан слишком странно себя ведет. Дам тебе дружеский совет — ничего такого, я к нему хорошо отношусь, но порой он может вести себя как бабник, поэтому, если ты ожидаешь от него крепких и серьезных отношений — не стоит тратить на него нервы. Я уж думал, что пацан окончательно изменился, а он опять на блядки.

Мия нервно рассмеялась и кивнула.

— Другого и не ожидаешь от мировой звезды, — покивала она.

— Мия!

Вдалеке послышался крик Триши, которая пробиралась сквозь персонал и лежащие на полу провода. Она сияла от радости до того момента, пока она не рассмотрела лицо Дастина, сидящего рядом с ее подругой. Сердце Прайс забилось чаще, и она не знала, как найти подходящие слова или даже просто улыбнуться. Она старалась справиться с этим мешком неловкости, который настырно приставал к ее груди.

— Триша! — обняла ее Мендес. — Ты в порядке?

Триша кивнула, но ее глаза по-прежнему не хотели отрываться от Дастина, смущенного не меньше ее. Собрав всю волю в кулак, она наконец смогла заговорить:

— Привет, Дастин.

Неловкость ощущалась в воздухе, словно барьер между ними. Мия заметила, что они оба уставились в пол, как провинившиеся детки.

— Что-то случилось? — оглянула их девушка.

Азиатка нервно дернула ее за рукав и и прошипела:

— Я говорила про него. После концерта.

Вспомнив, о чем говорила ее подруга, Мендес моментально покраснела, а на ее лице непроизвольно появилась глупая улыбка.

— «Точно. Это же тот самый Дастин, с которым Триша... тусовалась».

— Мия, оставишь нас? — обратился к ней Чейз с глупой улыбкой на лице. — Надо обкашлять вопросики.

Триша начала отрицательно мотать головой и щенячьими глазками умолять ее не уходить, но девушка, хихикая, уже развернулась. После короткого разговора с певцом у девушки остался неприятный осадок на душе, Ей было не по себе от того, как он вел себя последние несколько дней. Сначала он с ней нежен и заботлив, а затем холоден и отстранен. Она подняла руку, чтобы постучать в поломанную дверь, но ее охватили сомнения. Что, если он не захочет с ней разговаривать? Или разозлится и прогонит? А может вообще нападет? Мало ли, что могла наговорить ему Моника.

Наконец, постучав в дверь, Мия вошла в гримерку Бенни. Он сидел на диване, пристально глядя на плакат с изображением себя, словно пряча что-то глубоко внутри. Она остановилась, набираясь смелости, и спросила:

— Есть время на разговор?

Он оглянулся на девушку.

— Валяй.

Мендес прошла в комнату и присела напротив него.

— Я не понимаю, что между нами происходит. То у тебя ко мне привязанность, как ты выразился, то ты обжимаешься с Моникой, — проговорила на одном дыхании она, а затем, сделав небольшую паузу, продолжила. — Да, ты мне не безразличен, Бенни, но что ко мне испытываешь ты?

Бенни немного приподнял брови, его лицо выражало гнев и раздражение. Вампир усмехнулся, чем вызвал сотню неприятных мурашек по телу девушки.

— Ничего, — легко ответил он и пожал плечами. — Мне плевать.

Она молча смотрела на Бенни, пытаясь скрыть острую боль за маской ответного равнодушия, но ее глаза выдавали ее истинные чувства.

— Я поняла тебя, — кивнула она и встала с дивана. — Тогда я пойду.

— Я ведь мировая звезда, которой плевать на всех и все, — расслабленно проговорил Барт. — А еще я вампир, который какого-то хрена превращается в человека рядом с человеком.

Он резко вскочил и одним толчком усадил Мию обратно. Она округлила глаза, глядя на разъяренного парня, и пыталась встать обратно, но за этим последовал еще один толчок.

— Что ты творишь? — взволнованно спросила Мендес.

— Я знаю, ты определенно что-то скрываешь от меня. Притворяешься дурочкой, втираешься в доверие, а затем, — развел он руками. — Затем моя жизнь снова катится ко дну, а я начинаю испытывать боль? Бред какой-то. Я еще раз спрашиваю — что ты скрываешь?

— Ты смеешься? — издала нервный смешок девушка. — Опять?

— Ты слила в сеть инфу о моей наркозависимости?

Мия напряглась.

— Мне зачем это делать? И что значит — ты начинаешь испытывать боль?

— Я влюблен в тебя, Мия. По уши! И это приносит мне боль, и это запускает работу моего сердца. А ты берешь — и сливаешь вчерашний разговор, который могла записать только кто? Ты. Ты, Мия. Тебе самой не противно? Сука. Я так и знал, знал, что тебе нельзя доверять, но игнорировал, потому что любил. И люблю. А зря.

Мия молча сидела, открывала и закрывала рот, оставаясь немой, как рыба. Ее захлестнули эмоции, вызывая шквал слез, которые она так тщательно сдерживала в себе.