Монстр с нежным сердцем (джен)

Вдохнув полной грудью, Гарри сжал покрепче ладонь отца и тепло посмотрел на него, взглядом выражая благодарность и все те чувства, на которые не находилось слов. Папа. Ты даже не представляешь, как полна моя душа от того, что я стою рядом с тобой, живым, настоящим, во плоти и крови, а не с призраком, призванным из Воскрешающего камня Смерти…

Папа. Я могу держать тебя за руку, смотреть в твои глаза, слушать твой голос и знать, просто знать, что ты есть. А не смотреть с тоскою на глянец фотографии и горестно вопрошать незнакомого человека в очках — почему ты покинул меня?

И пусть простит меня Джеймс Поттер, но твой род продолжит другой сын. Тот, которому ты станешь живым отцом, тот, которого ты сам вырастишь. У меня не получилось — я умер, сгинул в прошлое…

Соломон, чувствуя невысказанное, молча прижал к себе своего новообретенного сына, погладил спину и шепнул в темную макушку:

— Ты был потерян, я знаю. Но это кончилось — теперь ты найден. Ты больше не одинок. И ты, Зейн, тоже, — глянул он поверх макушки Гарри на внука. Великан стесненно кивнул и отошел к одежде, пролежавшей два полных дня в их ожидании. Гарри и Соломон последовали его примеру: неспешно облачились в повседневное одеяние, невольно поеживаясь от нутряных звуков голодных желудков — перепостившийся организм настойчиво требовал калорий.

— М-мм… можно я домовика сюда вызову? — не удержался Гарри и умоляюще посмотрел на Соломона. — Я не доживу до Хогвартса.

— Зови, — кивнул Соломон, расстилая плащ вместо пледа. Призванные домовики в задачу вникли и натащили гору снеди, буквально завалив изголодавшихся волшебников пирогами и кашами. Жадно глотая вкуснющий пастуший пирог, Гарри заметил:

— На природе аппетит лучше!

— Ты прав, — засмеялся Соломон, подливая всем в кубки томатного сока. — Особенно, когда ты голоден, — подколол он.

Теперь засмеялся Гарри и подал Зейну булку, за которой тот потянулся. Дальше семья де Нели трапезничала в тишине, шедро делясь крошками хлеба с вездесущими пичугами, которые настолько доверились им, что запросто садились на руки и плечи, благодарно и тихонько почирикивая. Причем осторожненько так, словно боялись спугнуть больших добрых дядь.

Гарри весьма позабавился, поймав себя на такой ассоциации. Но смеяться внезапно расхотелось, когда он увидел, как разошелся один всклокоченный воробьишка, расчирикался было, но тут мама на него крылышками замахала и в буквальном смысле зашипела на него, мол, тише ты, не шуми!.. А воробейчик как бы спохватился, на получирике запнулся и умолк, выпучив глазёнки.

Гарри неуверенно посмотрел на кубок — сок, что ли, испортился? — и отставил его в сторону. Соломон заметил вздрюченность парня и покачал головой.

— В порядке всё с ним, — успокоил он юношу. — Дело в тебе. Обряд прошел успешно и ты теперь мой сын, а значит, ты, как и я, скоро начнешь понимать птичий и звериный язык, как все друиды. Просто для тебя это внове и необычно, в отличие от меня, я-то их с детства понимаю, и для меня это в порядке вещей.

— Да? — растерянно переспросил Гарри и задумался. — То есть они разговаривать начнут?

— Нет, Гарри, это ты начнешь их понимать, — поправил Соломон. — Разговаривать они всегда разговаривали, между собой, на своем наречии.

— Мне это сложно принять, — признался Гарри, хмурясь и почесывая висок. — Но я постараюсь…

— Понимаю, — улыбнулся Соломон. — Человеку вообще трудно воспринять тот факт, что, кроме него, существует ещё немало рас, чьи представители обладают разумной речью, если ему сообщить, что на свете есть гномы и великаны, орки, домовики, русалки и эльфы, то сам понимаешь, как он будет удивлен… Но, кроме них, у нас есть ещё четвероногие и пернатые братья, которые, как ни странно, тоже общаются с нами. Вот воробьев возьми, их чириканье для тебя всего лишь набор звонких звуков, в то время как для меня это целая речь. Когда я иду по лесу, то всегда внимательно прислушиваюсь к птичьим голосам.

— И что они говорят? — поинтересовался Гарри. Зейн тоже выжидательно уставился на Соломона. Тот тихо засмеялся, с любовью глядя им в глаза.

— Не скажу, Гарри, Зейн. Пусть это станет для вас настоящим открытием, которое вы сами совершите, открывая для себя заново удивительный мир животных. Не хочу испортить вам приятный сюрприз.

На этой слегка интригующей ноте семья друидов решила закончить свое пребывание на лесной полянке. Собрав холщовые рубахи и передав их вместе с опустевшей посудой явившемуся на зов домовику, Соломон с Гарри взяли за руки Зейна и переместились к Хогвартсу.

Замок встретил их радостным всплеском магии. Откуда-то из-за стен вылетели яркие воздушные шарики с россыпью разноцветных конфетти и серпантина, парадные двери распахнулись, и из них навстречу нашим героям выбежали счастливые дети. С веселым гомоном они окружили Соломона, Гарри и Зейна и принялись изливать на них свои самые искренние восторги и любовь. Дети постарше, студенты и взрослые подоспели следом и, окружив, устроили прямо-таки целый фестиваль с песнями и танцами, щедро засыпая героев дня лепестками цветов и зернышками пшеницы. Нежно мурчали лютни и свирели, звенели звонкие девичьи голоса…

Гарри весь увертелся, восхищенный таким праздничным приветствием, настоящей искренней радостью за них, за то, что они стали семьей. Несколько раз он даже подавил рыдание, замаскировав его под сдавленный смех. Вот они — люди! Настоящие, без капли притворства, выражающие самую честную радость за возникновение и создание новой семьи. Нет, боже, так не бывает, чтобы кто-то искренне желал кому-то счастья, вот так, просто желал и ликовал вместе со всеми за Гарри, Соломона и Зейна!

Слезы всё-таки вырвались, обожгли глаза, как Гарри ни силился их удержать. А потом стало и не до них, ведь все вокруг тоже плакали. Смеялись, улыбались и плакали слезами счастья, дружно обнимая и целуя Гарри и Соломона. Зейна не смогли — не достали… Но зато расцеловали его руки. А когда он осмелился подхватить и поднять к лицу двух девушек, те воспользовались неожиданной оказией и, обрадованно взвизгнув, расчмокали гиганта в щеки. И наотрез отказались слезать с его рук — так и остались висеть на шее, счастливо болтая ножками.

В замке их ждал щедрейший подарок от Блэка и самого Хогвартса — семейные апартаменты, расположенные в директорской башне. Целая пятикомнатная квартира, ей-богу, состоявшая из гостиной с камином, столовой и трех роскошных спален с гардеробными и личными кабинетами. Соломон, однако, не пришел в восторг.

— Хм… — он искоса глянул на Найджела. — А попроще чего нет? Непривычно мне к такой роскоши…

— Привыкай пока к этому. После моей отставки вся башня достанется вам. Так что звиняй, — ехида Блэк деланно развел руками.

Соломон припомнил круглый директорский кабинет и притворно скис, Гарри и Зейн умиленно засмеялись, видя его шутливое огорчение. Теплые смешинки в карих глазах Соломона так и брызгали весельем. Что и говорить, жизнь наконец-то обрела смысл. Теперь им есть ради кого дышать и о ком заботиться, теперь они есть друг у друга. И отступили прочь призраки жены и дочерей, уже который год молчаливым укором маячащие на краю сознания с безмолвной мольбой отпустить их прочь, а самому зажить своей жизнью, свободной и полной. Простите, девочки мои, просто они не встретились мне раньше, понимаете? Эти мальчики появились в моей жизни только сейчас…

Зейн увлекся каким-то предметом и позвал Гарри, прося объяснить, что это такое. Глядя на отошедших юношей, Найджел тихо молвил, склонившись к лицу друида:

— Благодарю тебя, Соломон, мальчикам этого так не хватало…

— Дело в Гарри, — тепло улыбнулся Соломон. — Он особенный. Помню нашу первую встречу: привез мне лекарство, сам милый, вежливый, предупредительный, со мной, как с хрустальной вазочкой, держится, вот честно, хрупким себя почувствовал… И это оказалось неожиданно приятно, никто обо мне так не беспокоился и не переживал, как Гарри. Он настоящий, не пытается в чем-то слукавить, не показывает что-то сверх того, что имеет, он искренний и честный, как… как Зейн. Зейн такой же. Только попроще, более…

— Моложе, — подсказал Блэк. — С более детским восприятием этого мира. Я тебе рассказывал его историю, он — монстр.

— Но монстр с нежным сердцем, — мягко возразил Соломон. — Рад, что они нашли друг друга, без Гарри Зейн бы пропал. Так, а чего ты вдруг на покой собрался? — переменил он тему, увидев, что Гарри с Зейном возвращаются от окна.

— Ну, не то чтобы на покой, — скривился Блэк, с пониманием подхватывая новую тему. — Меня всё ещё пытаются вернуть в семью, типа, если я очень постараюсь и хорошенько покаюсь перед матушкой, то меня восстановят на родовом гобелене. М-мерлин, она такая курица…

— Это кто же? — опешил Соломон.

— Не поверишь! — зло развеселился Блэк. — Элла Макс, дражайшая жёнушка моего ненаглядного сводного братца Сигнуса, чтоб его волки задрали!..

— Да иди ты!.. — не поверил Соломон, в порыве эмоций хлопая Найджела по руке.

— А я что делаю?! — не менее эмоционально отозвался Блэк. — Сижу тут, прячусь ото всех… Элле же говорили прямо в лоб, что я бастард и потому не отображаюсь на семейном гобелене, но она вбила себе в голову, что не всё потеряно и для меня ещё есть шанс вернуться в семью. Ну достала же… Строит из себя святую невинность и всех уверяет, что у провинившихся должен быть второй шанс. А я-то в чем виноват? В том, что отец не успел спрятать любовницу от жены?..

— Погодите!.. — заволновался Гарри, встревая в разговор. — Во-о-от в чем дело! — хлопнул он себя по лбу, поняв, наконец, неувязку с Декстером Фортескью. — Так вот что за путаница с годами… Это в твою честь назовут сына, который станет самым непопулярным директором Хогвартса в конце девятнадцатого века, а не ты…

— В смысле? Его назовут как меня? — удивился Блэк.

— Да! — улыбнулся юноша.

— И как оно — два Финеаса Найджелуса Блэка на одном гобелене? — развеселился Найджел.

— Никак… — побледнел Гарри. — Один он там, Финеас Найджелус, и теперь я понимаю, почему не узнал тебя в нашу первую встречу. Наш директор разговаривал не с твоим портретом. А ещё я знаю, почему о тебе ничего не известно в будущем — ведь Хогвартс-то сгорел, а твоего племянника назовут в память о тебе… То есть должны были назвать, если бы Хогвартс сгорел неделю назад, — подумав, поправился он.

— Понимаешь? — посерьезнел Соломон, пристально глядя на Блэка. — Хогвартс сгорел, ты погиб на пожаре, а безутешные родственники назвали сына в честь погибшего дяди…

— И я разговаривал с портретом твоего полного тезки, — добавил Гарри. И попросил: — Прошу, не уходи на покой, посиди в кресле директора подольше.

— Посижу, — машинально закивал побледневший Найджел. — И подольше. Не старый я ещё, всего тридцать пять… Вот те на! — вздрогнул он и проницательно взглянул на Гарри. — Ты спас мне жизнь. И не только мне, но и…

Блэк не успел договорить — в стену гостиной просочился серебристый волк-Патронус и голосом Дервента сказал:

— Гарри, срочно ко мне! Вампир в Ноттингеме!

Быстро кивнув Соломону и Зейну с Блэком, Гарри ринулся в проход, который для него тут же открыл Хогвартс, благодаря чему он пронесся кратчайшим путем прямо к Джону, перед которым тем временем собрались все молодые волшебники гарриного возраста и старше. Джон, уже полностью экипированный по-боевому, набирал группы для одновременной атаки.

— Держимся по шестеро. Не разделяться! Координаты запомните накрепко. Нападаем сразу, как только появимся на месте! Ни секунды на колебания!!! Переодеваться — марш! Из оружия — серебряные ножи и распятия. Бегом!!!

Парни дружно рванули в раздевалку, затем — в оружейку, за ножами и распятиями. Последнее, впрочем, тоже было оружием: серебряный крест заканчивался отточенными остриями игольной тонкости со всех четырех сторон, этакое подобие стилета, с фигуркой распятого Христа посередине.

Переодевшись и вооружившись, парни снова выросли перед Джоном. Тот кивнул и велел:

— В две шеренги по шесть становись!

В единый момент парни сгруппировались, встав слаженным и точным движением в ряд по трое друг за другом.

— Координаты повторить!

Девяносто шесть парней дружно проорали цифры, одновременно распаляясь для грядущей драки. Потом был короткий бег на границу Хогвартса и моментальная трансгрессия по заданным координатам. Вышагнув из подпространства, группа Гарри тут же атаковала нечто жилистое и стремительное, которое успело увернуться от тех, кто трансгрессировал прямо к нему, да вот только увернулось-то оно прямо под ножи возникших на его месте магов. То есть пустое место оказалось не пустым… Военная стратегия Джона сработала на все сто — вампир буквально насадился на ножи и распятья сразу двенадцати солдат. Мертвая плоть нежити запузырилась и завоняла, разлагаясь от соприкосновения с честным серебром.

— Тьфу ты, мерзость какая! — с отвращением высказался Рам, стряхивая с ножа и креста ошметки гнилой плоти. Гарри был с ним полностью солидарен, глядя, как катится по полу рассыхающаяся черепушка и как гаснут в глазницах красные злые зенки. Вампир никак не ожидал, что волшебники окажутся быстрее и хитрее него… Не дожидаясь, когда красный отсвет окончательно погаснет, Гарри ногой раскрошил и растер череп, прочие ребята тем временем проверяли друг друга на предмет ран. К счастью, всё обошлось благополучно, вампир никого не успел ни поцарапать, ни покусать.

Но в морг заглянули, надо было убедиться, что жертва ноттингемского вампира не восстанет из мертвых. Старик, встретивший взвод магов на пороге морга, аж всплакнул, увидев решительно шагающих строем юношей, и с облегченными причитаниями кинулся навстречу:

— Ох, слава богу, я уж бояться начал, что до ночи никто не придет! Девку-то отпевать надо, обмывать, обряжать, а до энтого, значится, время на подготовку надоть… А ну как опосля вскрытия встанет?!

Всё это старичок и прострекотал, мелко семеня подле Джона, угодливо кланаясь перед дверями, пропуская вперед прибывшее начальство. Гарри с удивлением на него поглядывал, в который раз задаваясь вопросами о Статуте секретности, который почему-то не соблюдали для этого маггла, а то, что старик — маггл, было стопроцентно точно. Хотя, если он отец или дед магглорожденного волшебника, то тут как раз удивляться нечему, сообразил Гарри.

Покойница была настолько свежа и прекрасна, что даже новичок Гарри понял — она Обращенная и в первую же ночь восстанет нежитью. Н-да, дилемма… у покойной были родственники, ожидающие её тело для похорон, её вскрывали паталогоанатомы в прозекторском зале при свидетелях, и судьба трупа так или иначе будет интересна широкой массе… Гарри закусил губу, с тревогой глядя на нахмуренное лицо Джона, превосходно понимая патовую ситуацию. Шум же поднимется, если тело девушки вдруг исчезнет. А её надо убрать, и скорее, пока ночь не настала!

В это время за дверью в коридоре проскрежетали колеса каталки с трупом. Гарри машинально проследил за ней взглядом, отметив изящную девичью руку, свесившуюся из-под простыни. В голове забрезжила смутная догадка, и он спросил:

— Куда её везут?

— На кремацию, — подобострастно ответил старичок. — Усё тут в порядке, усё оговорено и уплочено, не извольте беспокоиться, молодой господин.

— Да нет… — Гарри мотнул головой, взглядом прося Джона догадаться, помочь… Джон, к счастью, понял, его озарила та же идея.

— Катайте её сюда! — позвал он санитаров.

Ну те люди маленькие, вопросов не задают, вкатили каталку с покойницей да удалились. А Джон тут же приступил к колдовству: влепил второй девушке внешность первой и положил на место новообращенной вампирши. А саму вампиршу тут же унесли прочь, на ближайшее кладбище, где и произвели необходимые манипуляции, кои требуются для уничтожения нежити. То есть причастили серебром, пронзили сердце осиновым колом и отделили голову. После чего со спокойной совестью вернулись к крематорию и сожгли обезвреженное тело. Перед тем, как вернуться в замок, Джон придержал коллегу за плечо.

— Спасибо, Гарри. Вовремя ты подсказал.

— Повезло, — пожал плечами тот. Свою совесть Гарри уговорил не царапаться, потому что другого выхода всё равно не было, и какая разница, если в церкви другую девушку отпоют? Главное, о вампире никто не узнал…

Дома Гарри тревожно и заботливо осмотрел Соломон и не успокоился до тех пор, пока не убедился, что на мальчике нет ни царапинки.

— Я в порядке, папа, в порядке, — бормотал Гарри, кутаясь в полотенце и покорно вертясь под руками отца.

— Вижу, — остановился наконец Соломон. — Одевайся. Долго ловили?

— Нет, он сразу на наши ножи напоролся. Джон точно угадал с трансгрессией. Скажи, а вампиров всегда надо убивать?

— Конечно, всегда. А что, сомнения есть? — заглянул в глаза Соломон.

— Не знаю. На вечеринке как-то раз я видел вампира по имени Сангвини, он всё на школьниц облизывался, и профессор Слизнорт его постоянно одергивал.

— Что ж, вам всем повезло. Хотя бы тем, что на вечеринке у вас был не вампир, а какой-нибудь актер, изображающий роль кровососа. Настоящего вампира не то что одернуть нельзя, но и на вечеринку привести. Вот уж явная глупость… Самое первое правило, относящееся к ним — это никогда не приглашать вампира в дом! Будь у вас на вечеринке всамделишный упырь, он через час там всех повырезал бы…

Гарри растерянно подергал себя за волосы и воскликнул:

— Не понимаю! А как же все те романы, в которых вампиры описываются утонченными натурами, жестоко страдающими от жажды? Разве с ними совсем нельзя договориться?

— С кем?! — пылко воскликнул Соломон. — С голодным мертвецом, которого подняло из могилы злое проклятие? С умертвием? Гарри, пойми, вампир не обладает разумом, как живой человек, у него нет души, нет чувств, кроме голода, но и то бесполезно, ведь он никогда не насыщается, тело-то не функционирует: кровь не течет по жилам, сердце не бьется, мозг не думает и душа не болит, ибо нет её у него… Как бы для примера… А, Зейна возьми, вот он живой пример тебе: воссоздан из частей тела, воскрешен из мертвых, но при этом не вампир, а живой человек. С сердцем, душой и всем, что полагается. А всё почему? Потому что его с любовью создавали, не магией, а простой доброй наукой, и Магия не сочла это преступлением и даже помогла немножко любопытному человеку по имени Виктор Франкенштейн. И уж конечно не её вина, что Виктор потом налажал, испугался и сбежал от своего Творения. Всё просто — он пересек грань возможного, и его психика не выдержала того, что он натворил.

— Ты так хорошо понял эту историю?! — поразился Гарри.

— А чего в ней непонятного? — удивился Соломон. И сменил тему: — Я выбрал себе крайнюю комнату в серых и коричневых тонах, Зейну нравится зеленая, но он не решается её занять, говорит, чтобы ты первым посмотрел и выбрал.

— Хорошо, — слегка растерялся Гарри, следуя к указанной двери. Скользнул взглядом по теплому атласу зеленых стен, улыбнулся Зейну, настороженно моргающему на него с дивана, вышел в гостиную и заглянул во вторую.

И окунулся в океан синего цвета. Нежно-бирюзовый шелк стен мягко оттенялся светлым деревом, муаром ночи сияла плюшевая обивка кресел и дивана, и пушистым теплым бархатом приковало к себе взгляд толстое стеганое покрывало на величественной роскошной кровати…