Ангелы не умирают (гет)

Малыш родился немного раньше положенного срока — сказались волнения и переживания.

В первый день весны после обеда Дора попросила Ремуса помочь ей подняться в спальню. Едва поднявшись на верхнюю ступеньку, она вдруг остановилась, крепко сжав руку мужа. Ремус заволновался.

— Что, родная? — тревожно посмотрел на нее.

Он помог жене добраться до кровати, уложил ее и сел рядом, держа за руку. Дора тяжело дышала. Через несколько минут, наконец, ее дыхание стало более ровным, и она даже улыбнулась мужу.

— Тебе стало легче, любимая? — спросил Ремус, — может, все обойдется?

Дора засмеялась.

— Милый, это такое дело, что так просто не обойдется…

Ремус ошалело смотрел на жену.

— Малыш? — догадался он.

— Ну да, — усмехнулась Дора, — позови маму.

Ремус быстро сбежал вниз и, путая слова, объяснил Андромеде, что случилось. Та поспешила к дочке, вместе с Ремусом они все подготовили к родам. Андромеда села рядом с дочкой, погладила ее по вспотевшему лбу.

— Я, конечно, и сама все могу сделать, — уверенно сказала она, — но, на всякий случай, позвала мадам Помфри. Она будет через полчаса.

— Да, на всякий случай, пусть будет, — согласился Ремус. Мадам Помфри — самый лучший доктор, которого он знал, сколько раз она ему помогала… Пусть она будет с Дорой, на всякий случай…

Мадам Помфри явилась даже раньше — минут через двадцать. Схватки у Доры уже были непрерывными, она мужественно терпела, и только по тому, насколько сильно она сжимала руку Ремуса, он понимал, как ей больно.

Доктор кинула взгляд на Ремуса, недовольно покачала головой.

— Ты бы лучше вышел, — сказала она ему.

— Нет, — твердо ответил он, — я останусь.

Дора благодарно посмотрела на мужа. Мадам Помфри только рукой махнула.

— Давай, девочка, — приговаривала она, — постарайся, еще разок…

Лицо Доры стало пунцовым, она сцепила зубы, судорожно вцепилась в руку мужа и крепко зажмурила глаза. Ремус вместе с ней затаил дыхание… И вдруг в комнате раздался звонкий крик. Дора сразу расслабилась и задышала ровнее. Ремус не сразу понял, что произошло.

— Смотри, Ремус, — обращалась к нему мадам Помфри, — у тебя — мальчик! Какой ладненький, славненький…

Он обернулся — на руках у доктора лежал маленький красный человечек с закрытыми глазками и широко открытым ртом, он беспомощно махал ручками и пронзительно кричал. Ремус удивленно посмотрел на жену — по щекам Доры текли слезы.

— Тебе плохо, родная? — испуганно спросил он.

Дора счастливо улыбалась.

— Я так тебя люблю…

И тут только Ремус сообразил, что этот ребенок на руках у доктора и есть его сын! Колени его подкосились, он уткнулся в плечо жены.

— Дора… любимая…, — бормотал он, глотая слезы счастья, — спасибо тебе!

Андромеда в это время занималась с малышом. Она подошла к кровати, где лежала Дора, в руках ее был ребенок, уже завернутый в пеленки.

— Можно мне его взять? — спросил Ремус.

Андромеда испытывающее посмотрела на него.

— А ты не уронишь? — спросила она, потом глянув на уверенное лицо зятя, протянула ему сверток.

Ремус взял сына на руки — он был такой маленький, беззащитный, почти невесомый.

— Сын… мой мальчик… мой малыш…, — он не мог поверить, что это все правда, что он держит на руках своего сына. Осторожно он коснулся лба малыша губами, потом бережно положил его рядом с Дорой.

Андромеда подошла к дочери.

— Поздравляю тебя, доченька, — сказала она.

— И я тебя, мамочка, поздравляю, — и, глядя в удивленные глаза матери, Дора добавила, — ты стала бабушкой!

Мать и дочь обнялись. Ремус смотрел на них, улыбаясь, и вдруг сказал.

— А давайте, назовем мальчика — Тед.

Андромеда и Дора разом обернулись.

— Ты же хотел — Сириус, — напомнила Дора.

— Ну… я подумал, пусть будет Тед, как твой отец. А Сириус…, — Ремус немного замялся, — может…, когда-нибудь у нас будет еще сын, и его мы уж точно назовем Сириус.

Дора покормила сынишку. Малыш заснул, и она тоже задремала. Ремус аккуратно переложил ребенка в кроватку, и вместе с Андромедой они спустились вниз. Мать Доры достала бутылку шампанского.

— Давай, Ремус, отпразднуем. Ты стал отцом — это большое событие.

Он откупорил бутылку и разлил напиток по бокалам.

— За Теодора Ремуса Люпина! — подняла тост Андромеда.

Он улыбнулся. Теодор Ремус Люпин — звучит красиво. Они выпили шампанское. Щеки Андромеды порозовели.

— Теперь у нас опять двое мужчин в доме… Кстати, — спохватилась она, — пока мы занимались с Дорой пришло известие от Билла — Гарри объявился.

Ремус поперхнулся шампанским.

— Гарри? Что с ним?

— Он у Билла. Они все там: и брат Билла, и Гарри, и та девочка…

— Гермиона, — подсказал Ремус, — и что они рассказывают?

Андромеда посмотрела на зятя.

— Сходи-ка ты к ним, а? Там все и узнаешь.

Ремус растерялся.

— А как же Дора?

— Дора спит и малыш тоже… Ничего страшного, если ты сходишь к друзьям, — она подмигнула ему и улыбнулась, — хочется, ведь, похвастаться?

Ремус усмехнулся.

— Андромеда, ты — самая лучшая теща на свете.

— Ты еще не знаешь, какая я буду бабушка! — засмеялась она в ответ.

Вокруг Ракушки бушевала буря. Пока Ремус дошел до дома, ветер успел здорово его потрепать. Он постучал в дверь, ответил ему взволнованный голос.

— Кто там?

— Это я — Ремус Люпин, — и привычно добавил, — оборотень, женатый на Нимфадоре Тонкс, а ты — тайнохранитель этого дома, позволил мне приходить сюда, если будет потребность.

Дверь отворилась. Ремус вошел в комнату, там было непривычно многолюдно: кроме Билла и его жены, в комнате были Гарри, Рон, Гермиона и какой-то гоблин. Ремус растерялся, увидев всех их, но тут вспомнил для чего, собственно, он пришел и громко объявил.

— Мальчик! У нас с Дорой — сын!

Все начали радостно восклицать, поздравлять Ремуса, и каждый считал своим долгом обнять его и пожать ему руку. Со всех сторон сыпались вопросы.

— А как назвали?

— А на кого он похож?

Ремус всех обнимал и отвечал на вопросы.

— Тед, мы назвали его Тед. В честь отца Доры. Мне кажется, малыш похож на Дору, — продолжал он, — но Дора говорит, что на меня. Вы знаете, когда он родился, волосики у него были черные, а через час стали рыжие! Честное слово! Когда я вернусь, кто знает, может, он уже будет блондином. Андромеда говорит, что у Доры тоже волосы стали меняться уже в первый день.

Ремус обнял Гарри, как будто они не ссорились в их последнюю встречу.

— Гарри, — взволновано сказал он, — я хочу, чтобы ты был крестным моего сына.

Парень удивился.

— Кто? Я? — заикаясь, спросил он.

— Да, — уверенно сказал Ремус, — а кто же еще? Дора согласна. Кто может быть еще, кроме тебя?

Билл принес вина, разлил его по бокалам.

— За Теда Ремуса Люпина! — объявил Ремус, — будущего выдающегося волшебника!

Все подхватили его тост. Флер стала уговаривать Ремуса остаться поужинать с ними, но он спешил вернуться домой к своим самым дорогим людям. Он выпил еще один бокал вина.

— Спасибо, друзья мои, — сказал он, — но я должен идти. Через пару дней принесу фотографии.

Он пожал руки своим друзьям и на выходе обернулся к Гарри.

— Ты — крестный! Не забудь!

Весна была очень холодная, дождливая и ветреная. Ремус возвращался домой, как обычно после эфира, поздно. Пройти надо было всего несколько метров, но даже за это время он успел промокнуть.

Он вошел в свою комнату, в свете ночника она увидел Дору: она лежала на кровати и кормила сынишку. Ремус устало опустился в кресло. Малыш оглянулся на звук, посмотрел сонными глазками на вошедшего и вернулся к своему занятию. Тедди сосал жадно, громко чавкая и поглаживая грудь матери. Ремус любовался этой идиллией и потихоньку задремал. Проснулся он от того, что услышал какую-то возню рядом с собой. Дора стояла на коленях перед ним и развязывала шнурки на его ботинках.

— Ты что? Не смей этого делать! — возмутился он.

Дора ласково улыбнулась мужу.

— Ты же знаешь, мне не тяжело, — сказала она, стаскивая с него обувь, потом присела на подлокотник кресла, ласково погладила его волосы. В глубоком вырезе ее домашнего платья была видна ее упругая грудь, Ремус засмотрелся на нее, судорожно сглотнул и закрыл глаза.

— Устал? — заботливо спросила Дора, продолжая ласкать его.

Он разомлел от прикосновения ее нежных пальчиков, он закрыл глаза. Какое блаженство… Дора съехала с подлокотника ему на колени, она погладила его щеку, потом рука ее скользнула ему на шею, расстегнула пуговицу на рубашке… потом другую… Ремус открыл глаза.

— Дора, — немного удивленно спросил он, — а разве уже можно?

Дора наклонилась к нему и, касаясь губами его уха, сказала.

— Можно, конечно можно… только…, — она не закончила.

— Я понял, — сказал Ремус, легко поднял жену на руки и направился к постели. Он был нежен и осторожен, как в первый раз…

Маленький Тедди менялся с каждым днем. Каждый раз, когда Ремус приходил домой он замечал что-то новое. Хоть ему и было всего несколько недель, у него уже появились свои привычки и вкусы. Волосы его все чаще стали приобретать бирюзовый цвет. Он уже узнавал своих близких, когда Ремус возвращался домой, мальчик вздымал ручки и издавал радостные звуки. Он любил, чтобы его носили на руках, и Ремус всегда по возвращении домой брал сына на руки и не отпускал часами. Андромеда часто ворчала по этому поводу, мол Ремус приучает малыша к рукам, а потом они с Дорой весь день вынуждены носить его. Ремус усмехался в ответ.

— Я так за ним скучаю, — говорил он.

А Андромеда обвиняла его в том, что он балует сына.

Тедди было уже почти два месяца. Он рос веселым, очаровательным мальчиком и чрезвычайно быстро развивался. Все, кто бывал в их доме, успели это заметить. Он мало плакал, да и с чего плакать ребенку, который растет в любви?

Среди ночи раздалось похныкивание.

— Лежи, родная, — Ремус привычно встал, взял сына из кроватки и подал жене. Дора принялась кормить малыша. Ремус прилег рядом. Тедди жадно ухватился за материнскую грудь. Время от времени он поворачивался к отцу и задорно улыбался, как будто дразнил его. Ремус погладил головку сынишки.

— Что, маленький медвежонок? Лопай, лопай… А потом будет моя очередь…, — он ласково посмотрел на Дору и подмигнул ей. Она ответила ему нежной улыбкой.

Тедди стал засыпать и Ремус отнес его в кроватку.

Тело Доры несколько изменилось за последнее время: когда-то худенькая, почти мальчишечья, фигурка приобрела более округлые очертания, более женственные — и Ремусу это очень нравилось. Он погладил ее грудь, на кончике соска выступила белая капелька — молоко, он наклонился и лизнул ее. Дора судорожно сглотнула и прижала его голову к своей груди.

Счастливые и уставшие они уже почти заснули, как со стороны кроватки опять послышалось кряхтение. Дора обижено захныкала, Ремус поцеловал жену.

— Спи, любимая. Я сам.

Он подошел к кроватке. Тедди увидев отца, радостно завизжал.

— Ты что это вытворяешь, маленький разбойник? — строго спросил Ремус сына. Потом кинув взгляд в сторону жены, взял малыша на руки и пошел вниз в гостиную. Там он положил Тедди на диван, а сам прилег рядом. Мальчик сердито кряхтел, пытаясь высвободиться из пеленок.

— Что, дружок, — ласково спросил Ремус, — свободы захотел?

Он распеленал сына и тот сразу же замахал ручками и ножками.

— Гы… — издавал он радостные звуки.

Ручки и ножки маленького Тедди были толстенькие, в складочках, как будто перевязанные ниточками. Ремус протянул палец — сынишка тут же ухватился за него и стал тянуться, стараясь сесть.

— Э, нет, медвежонок, — сказал Ремус, — тебе еще рано садиться.

Малыш удивленно посмотрел на отца своими большими глазенками, так похожими на Дорины. Единственное, что отличало глаза Тедди от глаз матери — это цвет. Еще недавно они были светло-голубого цвета, как у всех младенцев, и Ремус был уверен, что со временем они станут серыми. Но теперь уже было заметно, что цвет глаз: светло-карий, почти янтарный — мальчик унаследовал от отца.

«Teddy-bear, Teddy-bear,

Look around,

Teddy-bear, Teddy-bear,

Touch the ground,

Teddy-bear, Teddy-bear,

Switch off your light,

Teddy-bear, Teddy-bear,

Say ”Good-night!” -

Пел Ремус, а Тедди весело взвизгивал, как будто подпевал. Когда Ремус закончил, мальчик сердито захныкал, требуя продолжения концерта. Ремус спел еще раз и еще, и все повторилось: пока он пел, малыш улыбался и «подпевал», а как только он замолкал — сын тут же начинал сердиться. Он как будто смеялся над попытками отца убаюкать его. И тут в поле его зрения попали его ножки. Тедди схватил одну и стал очень серьезно ее рассматривать.

— Это — твоя нога, — пояснил Ремус. Мальчик недоверчиво посмотрел на него.

— Гы?

— Да, а это — вторая, — Ремус взял вторую ножку сына. Тедди выпустил ту ножку, что держал, и схватился за вторую, внимательно рассмотрел ее и, заговорщицки улыбнувшись отцу, потянул ее в рот.

— Что, вкусно? — спросил Ремус. Тедди взбрыкнул ножками, и они оказались у Ремуса прямо против лица. Он шутливо взял пальчики в рот.

— Ой, как вкусно!

Мальчик весело засмеялся.

— Это что тут за песни среди ночи? — в комнату вошла Андромеда, — что, не спится?

Тедди радостно замахал ручками, приветствуя бабушку.

— Да вот, — смутился Ремус, — чтобы Доре не мешать…

Андромеда тепло посмотрела на зятя.

— Я была уверена, что ты станешь очень хорошим отцом, — потом добавила, — ты иди спать, а я посижу с Тедди.

— Нет, я сам. Мне так нравится с ним общаться. Правда, Тедди? — обратился он к сыну.

— Гы-гы…, — сказал мальчик, как будто соглашаясь с отцом.

— Ну ладно, — сказала Андромеда, вставая и направляясь к выходу, — вы только пойте не очень громко.

Через час Тедди стал засыпать, Ремус чтоб не потревожить сынишку осторожно укрыл его пеленкой.

Наутро Дора и Андромеда застали в гостиной умилительную картину: на краешке дивана спал Ремус, а поперек — сложив ноги на отца, лежал маленький Тедди и рассматривал гобелен на стене.

Иногда Ремус наведывался в Ракушку к Биллу. Видно было, что Гарри что-то задумал: он постоянно уединялся с Роном и Гермионой, как прошлым летом в Норе, и что-то обсуждали. Когда Ремус попытался поговорить с Биллом об этом, тот только пожал плечами.

— Я и сам не знаю… Я предлагал им свою помощь, но они отказались, сказали, что это дело касается только их, только они должны знать об этом… Известно только, что у Гарри какая-то договоренность с гоблином…, — Билл тяжело вздохнул, — тревожно мне…

На душе у Ремуса тоже было тревожно: Гарри единолично пытался вести борьбу с Волдемортом, это, по мнению Ремуса, было неправильно, ведь у него были друзья, которые всегда готовы прийти на помощь. Но спорить с парнем было бессмысленно, это Ремус знал точно. Поэтому он только наблюдал со стороны за подготовкой и взял с Гарри слово, что он непременно обратится за помощью к своим друзьям, если будет потребность.