Привязанности (гет)

Яркие зелёные глаза открылись внезапно, и юноша рывком сел в кровати. От резкого движения рядом Флёр невольно сжалась, ожидая очередного удара. Тем временем Гарри осмотрелся по сторонам и обнаружил отсутствие любимой девушки на той половине кровати, где оставлял. Правда, поворот головы вправо решил проблему, так что испугаться юноша так и не успел. Вот только то, что она прикрыла себя руками в явно защитном жесте, вовсе не обрадовало.

Почему-то то что девушка успела встать с кровати и даже одеться, не вызвало никаких вопросов, будто вот так оно и должно было быть. Своё недоумение по данному поводу Гарри решил задвинуть куда-нибудь на потом и решил попробовать поговорить с Флёр, надеясь, что его голос её хоть немного успокоит.

— Флёр, это всего лишь я, Гарри, помнишь ты мне с зельями помогала в библиотеке? — слова сами подобрались и сорвались с губ, и только потом пришло осознание, что фразу он построил верно, ибо упоминать сейчас о том, что между ними было и чем это закончилось в первую очередь для неё было явно излишне.

Несколько секунд ничего не происходило, но вот девушка всё же чуть сдвинула ладони так, чтобы открыть себе обзор, и её глаза, голубые с серебром, встретились с его яркими изумрудными, словно светящимися изнутри. Ещё миг и девушка уткнулась в его плечо, зарыдала, и всё, что осталось — это бережно, почти невесомо, поглаживать вздрагивающую при каждом всхлипе девушку по спине и тихо шептать, что всё хорошо и больше он никогда не оставит её одну. А в сознании как-то отстранённо укрепилось понимание, что путь к её доверию будет очень долог и тернист. Словно из глубины приходила уверенность, что разумом она всё понимает, но любое неосторожное движение и резкий звук будут пугать её.

— Ну всё, тише, родная, — прошептал Гарри по прошествии получаса ощущая, что эмоции девушки пошли на спад. Вообще-то он ещё на четвёртом курсе заметил, что ему, чтобы понять Флёр, не нужно никаких слов, он, Гарри, просто знает, что у неё на сердце. Теперь он со всей возможной ясностью осознал, что она имела ввиду, когда говорила про ту связь, что образуется между вейлой и её избранником, и это же понимание давало надежду, что Флёр всё же сможет если не забыть, то хотя бы отпустить произошедшее с ней и жить дальше, не оглядываясь и не лелея свою печаль и боль. А ещё его, Гарри, сердце было полно решимости сделать ради этого всё, что только будет доступно, и не очень доступное — тоже. «В конце-то концов, я же как-то сделал так, что ты оправилась от ран и зелий». А то, что это сделал именно он, Гарри, не вызывало и малейших сомнений, как и то, что в душе неймёт, что же именно это было, ну не объясняли им в Хогвартсе того, что так называемая высшая магия зависит исключительно от личной силы мага и его искреннего желания. Что именно таким образом на одном желании маги древности и создавали те чудеса, что теперь кажутся запредельными. Что именно так он и прошёл в родовой замок Певереллов — тот просто услышал отчаянный зов наследника и зажёг свой портальный круг, словно маяк, на который и замкнулась магия нуждающегося в доме и помощи мальчишки. Как не знал и того что его личная сила на порядок превышает самые смелые мечты змеемордого и Дамблдора вместе взятых. Что вся суть чуда мальчика-который-выжил в сырой неоформленной магии и грубой силе: Гарри никакого понятия не имел о существовании индивидуальной зоны подавления магии и том, что она есть у каждого мага, и её мощь прямо пропорциональна личной силе мага. И что более слабый маг не может причинить прямой магический вред тому, кто его на пару порядков сильнее — ну не с первого раза точно. И что именно эта зона подавления магии и стала тем щитом, что отразил аваду змеемордого — тому просто не хватило сил пробить врождённую защиту годовалого мага, урождённого более сильным.

И вот теперь, несмотря на всяческие препятствия, не дававшие Гарри нормально учиться и заниматься познанием собственных способностей, он, Гарри, на чистом желании и вот уж точно безграничной силе любви создал одно из сложнейших магических плетений и не просто создал, но и удержал его ровно столько сколько было необходимо, чтобы избавить любимую девушку ото всех без исключения следов общения с семейством Уизли, и с этим ублюдком Биллом в частности.

Тем временем Флёр всё же нашла в себе силы успокоиться, а может просто кончились слёзы, но факт остался фактом — девушка тихонько отстранилась и Гарри не стал этому препятствовать, ясно понимая, что так надо, что Флёр просто не готова к прикосновениям и любому давлению. Поэтому Гарри решил, что наилучшим будет переключить её внимание на что-то более нейтральное, а заодно разузнать, где это он оказался и как давно Флёр пришла в себя?

— Флёр, а ты давно проснулась? — девушка встрепенулась и, потупив взор, явно что-то подсчитав, ответила.

— Часов пять назад.

— Ну я и соня, ты наверно голодная?

— Нет, тут имеется очень проворный домовик, огромная библиотека и ещё много чего, я даже успела сделать то ли тебе, то ли нам витаминное зелье. Потому что ты очень бледный, — скороговоркой выдала девушка и снова смутившись опустила взгляд.

— О, — только и смог выдать Гарри. — А библиотеку покажешь?

— Конечно, и, кстати, когда ты собирался мне рассказать, что у тебя в родне сами Певереллы и что ты единоличный владелец целого замка?

— Ну о том, что я вероятно имею некое отношение к Певереллам я узнал, кхм, через несколько недель после окончания шестого курса, — старательно подбирая слова, чтобы не ляпнуть того, что может расстроить Флёр, ответил Гарри на первую часть вопроса. — А про замок только что, от тебя, — закончил юноша и улыбнулся до ушей. Изумлённой Флёр осталось только моргать.

— Ты хочешь сказать, что до этого момента не знал, где мы находимся?

— Неа, — всё с тем же весельем ответил Гарри, — я просто знал, что здесь нам ничего не грозит, вот и всё. А вот откуда, моя дорогая, всё это узнала ты, мне очень интересно?!

— Портрет твоего много раз прадеда рассказал, он как раз в библиотеке висит, да и идея с зельем его. Ему, видите ли, мой вид не понравился, сказал, что слишком бледная.

— Ну, он правду сказал, а то что зелья ты любишь и знаешь, я давно в курсе, так что давай делись витаминами и пойдём знакомиться с предком, а заодно изучать нежданно-негаданно свалившиеся владения. — Флёр никак не могла понять, смеяться ей или плакать от такой беззаботности Гарри, но флакон с зельем протянула и сама взяла такой же.

— Ммм… вкусняшка, у нас в больничном крыле такого не было, — с блаженной улыбкой произнёс Гарри, осушив флакон и облизывая губы, — и вообще все зелья, которые мы готовили на уроках, за редким исключением имели довольно неприятный вкус, а тут что-то цитрусовое и, кажется, мята.

— Позже научу, это старый рецепт из местной библиотеки, от стандартного отличается добавлением лимонника на третьей стадии и мяты за три минуты до готовности. В примечании указывается, что это даёт больший тонизирующий эффект и улучшает вкус, — улыбнулась Флёр, явно, как минимум на время забывшая о своих тревогах. «И это хорошо, значит я справляюсь с манёвром по отвлечению», — констатировал Гарри, наблюдая, как щеки девушки чуть потеплели, то ли от зелья, то ли от смены эмоционального фона.

Стоило опереться на кровать и Гарри понял, что сотворённая магия не прошла для него безследно, и если прикушенный язык (хорошо, что вообще не откусил) его безпокоил не сильно, то ссадины на ладонях дали о себе знать, так что пришлось задержаться на то время, пока Флёр обработала их заживляющим, и только после этого Гарри, как джентльмен, открыл дверь спальни и с шутливым поклоном произнёс:

— Дамы вперёд.

— Клоун, — вздохнула Флёр, но в душе она была благодарна тому, что Гарри так беззаботен, — это помогало не думать о грустном.

— На том стоим, — с ещё одним поклоном ответил юноша и последовал за Флёр, которая уверенно взяла курс на библиотеку.

Разговор с портретом, который, как оказалось, принадлежал Игнотусу Певереллу, был весьма плодотворен, правда где-то на середине его пришлось прервать, дабы перенести уснувшую любимую в постель. После чего разговаривали уже более серьёзно и обтекаемые фразы, применявшиеся явно ради девушки, сменились на конкретные и чёткие пояснения, и вместе с этим исчез тот весёлый беззаботный мальчишка, уступив место холодному и расчётливому магу. Такие перемены в себе самом действительно напугали парня. И, видимо, предок это заметил, так как поинтересовался тем, что так обезпокоило внука.

— Я не могу объяснить, во мне будто два разных человека, с Флёр я могу шутить, мне тепло и спокойно, но сейчас словно зимняя стужа в сердце, так холодно… — ответил Гарри.

— Ясно, это значит, что она точно та единственная. Не пугайся, у тебя нет ни раздвоения личности, ни иных отклонений, если конечно за оное не принимать то, что ты Певерелл, и этим всё сказано. — Гарри удивлённо воззрился на портрет и Игнотус продолжил:

— Я начну издалека, чтобы ты смог осознать всю полноту картины. Из рассказа Флёр я понял, что в вашем времени о нашем роде сохранились разве что сказки, да и те искажены до неузнаваемости. Так, к примеру никаких Даров Смерти не существует,— и жестом пресекая удивлённый возглас внука, продолжил, — существуют родовые артефакты, которые создал я и мои братья, и на этом все сходства сказки и реальности заканчиваются. Со смертью нашего отца лордом стал Антиох. Первые несколько лет всё было хорошо, затем Кадмус женился, но, увы, несчастный случай, произошедший из-за необдуманного эксперимента Антиоха, погубил любимую жену моего брата. Я же тогда, признаться, отсутствовал, так как искал ту, что станет спутницей моей жизни, но об этом позже. Когда я вернулся, то обнаружил, что мой брат Кадмус тихо сходит с ума и предпринимает отчаянные попытки воскресить Арину — так звали его жену. И что совершенно не помнит, как та умерла.

— В тоже время другой мой брат стал более злобным, он более не терпел ни малейшего возражения своему слову. И, как я вскоре узнал, жестоко и беспощадно карал за всякое инакомыслие, всё более скатываясь на уровень обыкновенного маньяка—психопата. Для меня не являлось секретом, что в нашем роду подобное вполне возможно. Ведь со Смертью мы связаны куда более крепко, чем описано в легендах. За семь поколений до меня тогда ещё ни разу не знатный маг из рода Певереллов во время одной из войн, история умалчивает, как именно это произошло, познакомился со Смертью, известно, что он был придворным некромантом и, вероятнее всего, сие знакомство стало возможным во время проведения одного из ритуалов. И не кривись ты так. Некромантия отнюдь не чёрная магия и далеко не все её аспекты — это кровь и мертвечина, хотя именно к ним и скатился мой старший брат. Так вот, о чём я, предок чем-то понравился Белой Госпоже, и она сделала ему совершенно недвусмысленное предложение. Легенды навечно покрыли мраком как и что там было, но факт остался фактом — они полюбили друг друга и продолжили род. Как ты понимаешь, такое родство не могло не сказаться на крови и магии потомков. И из-под руки Белой Госпожи появился ряд заветов, позволявших и далее продлевать род, дабы не коснулись его боль и отчаяние, присущие смерти. Как бы там ни было, она не желала, чтобы её потомки страдали из-за того, что в их венах течёт чистейший яд и любой неосторожно связавший себя с нами очень быстро пересекал бы грань.

— Сей шлейф смертей можно пресечь лишь только силой искренней любви, как бы пафосно это не звучало, но мужчины рода Певерелл — словно заколдованный принц и принадлежат лишь одной, и она для них — весь мир. Её любовь — вот та сила, что не даёт нам забыть, что наша сила, а она, поверь мне, велика, это не божественный дар и мы не вершители судеб, а такие же смертные. Да, госпожа до сих пор и впредь, коли течёт её кровь в жилах смертного, дарует нам своё благословение, но это не повод для того, чтобы творить непотребства. Надеюсь, я пока понятно выражаю суть?

— Да, выходит, что именно с этим связаны мои перепады настроения?

— Именно так, и я объясню, почему так происходит, но чуть позже, а сейчас вернёмся к братьям. Пока я пытался понять, что происходит и со всё большим ужасом наблюдал, как Антиох всё глубже и глубже погружается в кровавое безумие и безчинство, непонятно почему решив, что он властитель судеб. Кадмус воскресил-таки жену, точнее, он привязал её дух к созданной им кукле, создав тем самым жалкое подобие жизни. Я надеюсь, что ты понимаешь, что такая замена нимало не помогла ему и вскоре он покончил с собой. Камень же, что стал сердцем его творения и был способен на призыв и удержание духа без ритуалов, кругов и прочая, перешёл по наследству к его единственному сыну, которого я в последствии воспитал, как своего. Спустя ещё полгода мне наконец удалось разобраться в том, что же сподвигло Антиоха решить, что он чуть ли не Господь Бог во плоти. Как оказалось, один из его экспериментов закончился созданием магического усилителя, впоследствии наречённого старшей или бузинной палочкой, примерно в это же время он потерял ту, в которой видел свою будущую жену, она предпочла ему другого, но это не отрезвило брата, и он не понял, что та, что предначертана, к другому не уйдёт.

— У нас в роду существует чёткое правило, гласящее, что перешедшего черту дозволенного необходимо усмирить, а по-простому, — отправить за грань. Таково завещание Великой, дабы не творилась её именем погибель и смерть всему живому. Это, если что, цитата из кодекса рода, который, как ты понимаешь, ждёт не дождётся, когда ты его прочтёшь. Далее, думаю, не трудно догадаться, что я, согласно кодексу рода и банальному здравомыслию озаботился тем, чтобы избавить подлунный мир от кровавой поступи моего сумасшедшего брата. Так на свет родилась мантия-невидимка, ведь брат к тому времени страдал безумной паранойей и манией преследования. Подозреваю, что последнее было основано на заветах госпожи и Антиох прекрасно понимал, что я приду по его душу, ибо я всегда чтил заветы великой, кои призваны не допустить беды. Так что тот вор, который зарезал брата во сне был вовсе не вором, а его родным младшим братом.

— Со смертью Антиоха, ещё при жизни прозванного Черным Демоном, закончилась кровавая эпоха и наступил мир. А внук Кадмуса, как я понял, это известный тебе Салазар Певерелл-Слизерин, ты не находишь занятным, что первая часть его фамилии потерялась в веках? Он стал тем, кто совместно с друзьями основал Хогвартс. Что до меня, то я нашёл избранницу своего сердца, но, увы, счастье моё было недолгим, драконья оспа — страшная вещь, вот только, в отличие от Антиоха, который стал искать могущества, лишившись любимой, я замкнул себя на мою годовалую на тот момент дочку и посвятил ей себя всего, тем самым избежав безумия, что поглотило обоих моих братьев.

— Однако, — только и смог вымолвить Гарри, когда портрет предка умолк.

— Теперь же вернёмся к дням сегодняшним, мой дорогой внук. Природа твоей двойственности проста — твоя кровь жаждет воздаяния. То, что ты мне рассказал… хм, я вообще поражаюсь, на что рассчитывал этот безумный старик, творя подобное с наследником Певереллов? Это чистое везение или, быть может, что мне кажется даже вероятнее, заступничество Великой, ибо если ты не преувеличил рассказ о своём детстве, а я склонен думать, что нет, то ты ещё тогда должен был если не мир возжелать погубить, то хотя бы жизнь своих родственников превратить в ад. Яркий тому пример — упомянутый тобою Реддл, он же судя по всему потомок Кадмуса, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Запомни, внук: дети Белой Госпожи не игрушки, наша сила слишком отлична от того, что укладывается в рамки, которые на магию накладывают некоторые.

— И тебя это совсем не тревожит? — не выдержал Гарри, стараясь отогнать навязчивые мысли о том, что, возможно, ему уготован путь одного из братьев.

— Ещё как тревожит, мне пришлось твоей половинке на пальцах разъяснять, что такое эйдос! Внучок, это же ужасная деградация магии и магов. В моё время только ленивый не знал, что такое эйдос. А по факультетам распределяли не по каким-то эфемерным признакам. Ты уж прости меня, но не родился ещё тот Певерелл, который соответствовал бы названным тобою критериям для попадания на Гриффиндор.

— Э… — только и смог выдать Гарри, — но я же…

— На этом факультете? Ты это хочешь сказать? — В ответ Гарри кивнул.

— А то, что это изначально факультет боевых магов? Нет, не слышал или, может быть, ты уверен, что воину более всего необходимо безрассудство? Что молчишь, внучок? То-то и оно, что сказать то нечего и мы опять возвращаемся к деградации магии. Певереллы через одного Воины, артефакторы или алхимики. Наши дома — это всё, кроме Хаффлпаффа, ибо целительство не наша стезя. Ну и скажи мне, как сие соответствует текущему положению вещей? Ты же сам сказал, что со Слизерина одни дебилы, что погубили или вот-вот погубят свою кровь, выходят! Ну что ты хлопаешь глазами, тебе что, лекцию о близкородственных браках прочесть что ли?

— Нет, благодарю, я знаю, что это очень плохо, — почти шёпотом ответил Гарри, ошарашенный тем, что предка безпокоит деградация магии, но вовсе не то, что, возможно, его внук и, судя по всему, последний Певерелл вполне может тронуться умом.

— Слизерин всегда выпускал алхимиков, там был уклон в углублённое изучение зелий и некромантии, ибо необученный некрос хуже смерти во плоти и твой дражайший Реддл тому пример, или я ослышался, и ты не говорил об инферналах? Кстати, учти, что сие есть запрещённое искусство и за это положено упокоить, и камень на могилу помассивнее установить, чтоб бешеная тварь род не позорила. Рейвенкло выпускал артефакторов, там углублённое изучение ритуалистики, упор на числа, руны и тонкие энергии. Гриффиндор же факультет боевых магов, как я и сказал ранее, там обучали магов, удел коих — защита родины. Углублённая физическая подготовка, упор на боевую магию и умение быстро принимать решения. Ты хоть в курсе, что каждый второй боевой маг — это потенциальный берсерк, у таких биохимия организма другая. В боевом режиме влупит так, что небо в цветочек. Такие люди в приступе гнева могут родную и любимую жену прибить, о да, потом он сам себя убьёт или превратится в тварь, как Антиох. Таких магов и воспитывал факультет Годрика. Он сам хлебнул горя и понимал, что если такое не обучить, не дать инструменты контроля… — Гарри смог только открыть и закрыть рот, ведь ничего из того, что описывает дед, в Хогвартсе нет, а если призадуматься, то Гриффиндор вместо подготовленных и хладнокровных бойцов, защитников родины, выпускает шалопаев. А ещё теперь истинный смысл пророчества чокнутой Трелони преобразился. И если раньше казалось, что у него нет выбора и что его вынуждают, то теперь было ясно, что вынуждать-то и правда вынуждают, но все не то, чем кажется. Сама магия рода требует, чтоб бешеную тварь упокоили, и так как эта тварь запаслась крестражами...

— Дед, а есть такой ритуал, что позволяет уничтожить крестражи?

— ЧТО?! — задохнулся от возмущения Игнотус. — Я не ослышался? И кто у нас такой убогий, хотя нет, дай угадаю, опять Реддл?

— Да, так есть или нет?

— Я начинаю понимать, что Госпожа тебя хранит, не иначе она ждёт не дождётся, когда ты упокоишь эту нежить, ибо человеком это уже не является. Ритуал есть и для тебя он будет много проще, чем для кого-либо ещё, ибо ты, куда ж деваться, родич, пусть и дальний.

— Боюсь, что не такой уж и дальний, — подавленно пробормотал Гарри, вспоминая обстоятельства, при которых воскрес Тёмный Лорд.

— А подробнее? Только не говори, что он твой дедушка по маминой линии.

— Нет, Мерлин миловал, просто когда мне было почти пятнадцать, его слуга похитил меня во время проведения турнира трёх школ прямо во время испытания. Я очутился на кладбище, со мной был ещё один из участников, но его тут же убили, а меня привязали к могильной плите и начали какой-то обряд, я помню здоровенный котёл и то, что проводивший обряд предатель, что погубил моих родителей, выдав их этой твари, говорил что-то про кость отца, затем вспорол мне руку и вылил в котёл полученную при этом кровь, а потом оттяпал себе руку, потом смутно помню, но из котла вылез этот псих и очень радовался, что теперь он может до меня дотронуться, ибо в его жилах течёт та же кровь, что и в моих, — закончив повествование, во время которого Гарри словно нашкодивший кутёнок опустил голову, он всё же поднял глаза. Поднял, чтобы увидеть, как Игнотус мерно ударяется головой о раму. Наконец взяв себя в руки, много раз прадед сделал глубокий вздох и произнёс.

— Я в полном шоке, но тем хуже для этой нежити, тебе даже и вовсе напрягаться не надо, сколько, говоришь, крестражей осталось?

— Если подсчёт Дамблдора верен, то, — Гарри начал загибать пальцы, — дневник я уничтожил ещё на втором курсе, затем Дамблдор уничтожил крестраж, в который Реддл превратил фамильное кольцо Гонтов, затем я и Рон уничтожили медальон, который предположительно принадлежал Салазару Слизерину. И если верить выкладкам Дамблдора, то должно быть ещё четыре, потому что директор верил, что Реддла подклинило на магической семёрке. Он предполагал, что это ещё две реликвии основателей Хогвартса, а остальные два неизвестны, но я думаю, что один из крестражей это его ручная змея, уж больно она странная, слишком умная что ли.

— Что из себя представляют крестражи — это не важно, важно лишь их число для ритуала. Чтобы угрохать этого выродка, нужно провести ритуал, именуемый Поцелуем Хель. По числу крестражей капли твоей крови. Коли их четыре — значит четыре, описание ритуала есть в соответствующей книге, это наш родовой, так что где его искать я укажу, а затем его нужно просто убить, притом после Поцелуя Хель он помрёт от единого тычка.

— Дедушка, а почему ты так отреагировал на описанный мной ритуал? Просвети неуча, а то я вот не понял.

— Ну а как мне реагировать, коли он идиот. То, что ты описал — это грубейший ритуал из низшей некромантии. Кость, Кровь, Плоть, такое используют только полные профаны, либо те, кто окончательно лишились рассудка, ибо это конкретный вынос мозгов и он не лечится, то, во что превратилось это, оно даже не живое уже. Извини, внук, я просто не в силах тебе это объяснить, но мне очень жаль, что эта тварь имеет отношение к нашему роду, ведь будь иначе, на том кладбище он бы и издох.

— Э…

— Я же тебе уже говорил. В наших венах чистый яд течёт, нашу кровь нельзя использовать для ритуалов, за исключением тех, что связаны с самой смертью. Мы не можем принять в род сироту, лишённого родителей, была раньше такая практика, но в нашем случае ребёнок просто не переживёт ритуала, — с грустью закончил пояснение Игнотус.

Ещё около часа обсуждали и раскладывали по полочкам всю жизнь Гарри и то, с какой лёгкостью Игнотус тыкал Гарри, будто нашкодившего кутёнка, в факты, которые, казалось бы, были очевидны, но он, Гарри, их не заметил или не захотел заметить, больно кололо. Но Гарри решил, что суровую порку он вполне заслужил и даже жалел, что дед не может взять реальные розги в руку и всыпать, ибо уже уверовал, что будь рядом такой вот строгий, но понимающий и любящий, а не говорящий, что любит, дед, вырос бы он, Гарри, нормальным и ни он, ни его любимая никогда бы не узнали всех тех бед и лишений, что словно из рога изобилия сыпались на его бедовую голову. К концу вполне заслуженной отповеди вернулись к началу разговора и Игнотус объяснил, что и как делать, и почему должно быть так, а не иначе. И хотя из уст деда, по сути звучал призыв к кровавой мести одному совершенно конкретному роду, а ещё точнее конкретному его представителю. Ибо дед заявил, что мараться нет смысла и за приворот так не мстят. Тут тоньше надо и больнее, смерть для таких слишком просто. А вот Биллу Артуру Уизли был вынесен приговор и, хотя он был отложен, дабы подготовиться, он был неотвратим.

Общаться закончили, когда за окном погасли крайние отсветы закатного солнца. Гарри попрощался с дедом, иначе он Игнотуса Певерелла даже в мыслях уже не называл, как-то так само вышло, и направился в спальню, как выяснилось, испокон веков занимаемую носящим титул Лорда, окутанного мрачной и таинственной славой рода Певереллов.

Флёр обнаружилась там с какой-то книгой, как оказалось, той самой про зелья, что была взята в библиотеке ещё днём. Перед тем, как войти, Гарри предпринял все мыслимые предосторожности, так как Игнотус полностью подтвердил его выводы о том, что с большой долей вероятности у девушки будут проблемы. Как сказал дед, тело ты вылечил, а вот душу увы, это не под силу даже Великой, тут только время и любовь, других способов просто нет.

Стучаться в собственную спальню было несколько забавным, и даже вызвало улыбку. Мельком брошенный взгляд уловил, что девушка очень напряжена, хотя и спряталась за книгой, но если знать, на что обратить внимание, то это видно сразу.

Перед парнем стояла дилемма, которую необходимо было решить: с одной стороны, дед советовал им не спать порознь и вообще побольше времени быть рядом, так как девушке элементарно может привидеться кошмар, а у страха глаза велики, однако с другой нужно соблюдать рамки и ни словом, ни делом, ни жестом не провоцировать эти самые страхи.

— Флёр, я завтра постараюсь раздобыть нормальную одежду, может есть какие-то пожелания? Ну, по цвету там или фасону, я тебя только в школьной форме видел, так что не знаю, что ты предпочитаешь.

Ответа пришлось ждать не меньше минуты и, судя по виду девушки, оный задерживался отнюдь не из-за выбора фасона.

— Не знаю, но точно не мантию, боюсь, в ней мне будет не уютно. — Флёр зависла ещё на минуту. — А как называются твои брюки? — девушка указала на одолженную часть гардероба.

— Это магловская одежда, называется джинсы и для девушек их тоже шьют. Хочешь такие?

— Да, пожалуй, и ещё наверно свитер и ветровку, помнишь, как та, что была на мне во время третьего тура*.

— Ага, я понял, а цвет какой? Или мне самому думать?

— Что-то неброское, но не чёрное, чёрный цвет... он печальный.

— Хорошо, — кивнул Гарри и про себя добавил, что ещё нужна пижама и кроссовки.

Благодаря заботе Илая с кроватью проблем не возникло, так как пока пара общалась в библиотеке, домовик успел поменять постель и положил два комплекта подушек и одеял. Так что Гарри осталось только пожелать девушке спокойной ночи и занять свои полтора метра.

Проснулся юноша рано утром и, скосив взгляд на вторую половину кровати, обнаружил устроившуюся калачиком Флёр. Вид у девушки был вполне умиротворённый, так что Гарри, стараясь не шуметь, покинул спальню и быстро перекусив направился на портальную площадку, откуда аппарировал. Поход по магловским магазинам не занял много времени, так что к обеду юноша уже вернулся. Больше всего времени ушло на покупку исподнего, так как вот что-что, а выбирать лифчики и трусики для леди ему ещё не приходилось. Да, ещё он не удержался и купил вкусностей к чаю.

Когда-то ещё до Хогвартса ему случайно досталось попробовать небольшой кусочек неизвестного, но очень вкусного лакомства, и вот, проходя мимо одного из магазинов, Гарри заметил очень похожий на тот кусочек чего-то съестного и обалденно вкусного, только в разы большего размера. Недолго думая, Поттер зашёл в лавку, как оказалось, восточных сладостей. Некоторое время он разглядывал прилавок, пытаясь понять то ли это, о чём он думает, или же нет. Симпатичная девушка-продавец предложила попробовать, явно приняв его колебания за проблему выбора конкретного сорта.

— Благодарю, — улыбнулся Гарри и под диктовку продавца перепробовал почти всё. Больше всего глянулась кунжутная халва с фисташками, она и оказалась тем, что он когда-то попробовал, так что её парень отхватил без лишней скромности. Решил ещё вдогонку прикупить пару других сортов и залип на рахат-лукум. В итоге на выходе из магазина пакет прилично оттягивал руку.

Вернувшись домой, Гарри сдал провиант Илаю и попросил на десерт подать чай со сладостями, после чего направился на поиски Флёр, которая, как выяснилось, не покидала спальни.

— Я немного обнаглел, так что вот, это всё тебе, — сообщил Гарри, ставя на край кровати три объёмных пакета.

— А… себе ты хоть что-то купил? — неуверенно протянула Флёр, провожая любимого удивлённым взглядом.

— Ага, — и Гарри помахал перед ней парой не очень объёмных пакетов. «Однако» — подумала Флёр, но вслух ничего говорить не стала и вернулась к чтению.

— Может посмотришь, я вообще-то старался? — чуть обиженным голосом прокомментировал её действия Гарри, так что Флёр пришлось отложить книгу и заняться разбором покупок.

Комментарий к Гарри

* кадры из фильма гари Поттер и кубок огня вам в помощь для понимания о какой ветровке говорит Флёр. и да как по мне так актрису подобрали не очень вот эта больше похоже

http://samlib.ru/img/k/kapelan/bibliotekarx/2587290.png