Драбблы (джен)

“Лети”.

Джен; PG

Гарри Поттер (22 года) — 5 лет после войны; Намёк на очень нежные (но не любовные) отношения между ДУ/ФУ/ГП

Я крепко подсел на это и понял сразу, еще на второй раз, когда близнецы притащили в Выручай-Комнату знакомый пакетик с белым порошком. Тогда это было так, способ расслабится во время войны. Но сейчас мы по горло в дерьме, я и Джордж.

Ноздри расширяются вдыхая белую пыль со стеклянного стола. Я плыву по изумрудному, кроваво-красному, желтому, синему океану; чувства обостряются и я каждой клеткочкой ощущаю движение магии под кожей. Вижу столь редкую теперь улыбку Джорджа, откинушегося напротив меня на продавленном диване. Но все волшебство заканчивается через несколько минут — с каждым разом эффект все меньше и меньше, но мы боимся попробывать что-то посильнее. Голова немного кружится, но мы, разобравшись с невминяемым телом, выходим из тесной квартирки в Лондоне и направляемся в разные стороны. Я ничего не знаю и не понимаю, да и не хочу.

Сегодня была годовщина победы и я ненавижу этот день. Джордж вывалился из камина, когда я уже почти рассправился с ужином .Глаза у него были покрасневишие с будто застекленевшими зрачками, он кусал губы и похоже его лихорадило. Джордж еле держался на ногах, но все-таки удерживал в руках каке-то пачки с таблетками и уже знакомым белым порошком. Я быстро усадил его на диван и принес воды, — он осушил стакан одним глотком и бузумно расхохотался. И тут же дико, навзрыд расплакался — растирая слезы по бледному посеревшему лицу и зажимая рот кулаком. Я не понимал ничего и только потом заметил маленьки клочок бумаги выпавший из его кармана. Поднимая его я вижу знакомый скачащий почерк и сердце ёкает:

“ Братишка, Гарри! Я никогда вслух этого не скажу, но знайте: я люблю вас. Очень сильно, очень — очень люблю. И мне так страшно, так крышу сносит, когда на радио в списке погибих звучят какие-то “Гарри” и “Джорджи”.. Вы ведь меня не оставите, правда? Я просто не переживу тогда. Наверное загнусь, как наркоман без очередной дозы. Поэтому просто не уходите, ладно? И я тоже не уйду, обещаю.

Ваш,Фред”.

Я не замечаю как по щекам слезы текут, как прокусываю щеку до крови. Меня трясет так сильно, что листок вылетает из рук. Джордж открывает пакет и высыпает а стол разноцветные таблетки. Загребает горсть и смотрит на меня долго-долго, а потом говорит тихим хриплым голосом: “Я так скучаю”. “Я тоже очень скучаю”, — я вытираю рукавом глаза и протягиваю руку за остальнами таблетками.” Гарри.. Гарри, я не могу так больше!Не могу, сил не хватает...Ты со мной?” — он смотрит на меня спкойно, умиротворенно даже. “ Конечно, я ведь всегда с тобой,забыл?” — я прикрываю глаза и в следущую секунду мы одновременно глотаем “лекарство”.

Я ничего не знаю и не понимаю, да и нехочу. Я просто плыву по небу куда-то далеко-далеко и вижу Джорджа рядом. Он улыбается и я улыбаюсь, и скоро Фред будет рядом. Свет впереди слепит глаза, но это ничего, правда? Просто мы летим, я лечу.

'Цена'.

Джен; PG-13

Гарри Поттер, 11 лет, первый матч по квиддичу, Слизерин vs Гриффиндор

Я был счастлив. Счастлив всем сердцем и всей душой. Помню, как преданно, как собака, смотрел Вуду в глаза, когда он представлял меня команде. Каждый из них улыбался мне искренне и широко, и трепал по плечу или макушке, говоря, что они все на меня рассчитывают. 'Они рассчитывают на меня' — это прочно засело у меня в голове, и я твердо решил, что не разочарую этих людей.

Вуд гонял меня день и ночь, да я и рад был. Каждый раз, приходя с тренировки, я бежал в библиотеку, чтобы посмотреть знаменитые финты и удары. Я занимался так, будто от этого зависела моя жизнь — хотя, наверное, так оно и было. Ведь я ни в коем случае не должен был подвести этих ребят, да и весь факультет. Я ценил то, что они увидели что-то во мне, то, что уважали меня за мой талант. И я каждый день будто молитву повторял снова и снова: 'Я должен справиться'.

Вот и решающий день матча. Моя команда собранна, но они не перестают улыбаться и перешучиваться. У меня сердце екает, готовясь выпрыгнуть из груди, когда, переговорив с каждым в отдельности, Вуд направляется ко мне. Я смотрю на него снизу вверх, и он мне кажется каким-то слишком “великим”, слишком “главным” для меня. Он улыбается и садится рядом со мной на корточки, но все равно оказывается выше меня. Оливер молчит и смотрит на меня своими лучистыми небесными глазами, и я начинаю так нервничать, что, кажется, еще чуть-чуть, и древко метлы выпадет из моих рук. Капитан же неожиданно смеётся, обнимает меня и дует в волосы на макушке, приговаривая, что он в меня верит, и я со всем справлюсь. Он в меня в е р и т.

Через несколько минут мы уже на поле и взмываем в воздух под шквал криков стадиона. Я пытаюсь разглядеть слизеринского ловца: он худой и длинный, с крупным ястребиным носом и темными глазами, да и высматривает снитч он как настоящая хищная птица. Вот что-то мелькает рядом с землей, и мы оба бросаемся туда со всей силой.

Мы мчимся плечо к плечу, и трава на поле все ближе и ближе с каждой секундой. Вот золотой мячик уже покорный висит в нескольких фунтах от земли, и я продолжаю набирать скорость. Ближе, ближе, ближе! Противник тревожно снижает скорость, а я все несусь вперед как ветер, не замечая криков команды и преподавателей. Вот я уже хватаю снитч, и в ту же секунду на меня будто обрушивается молот, перемалывая в порошок каждую мою косточку. Но я ведь сделал это, правда? Я их не подвел, я справился.