Слизеринская блудница (гет)

Находиться в гостиной стало невыносимо. Все как сговорились — политика, политика, война... «Закроют Слизерин, и что мы будем делать?», «Мы — дети из древних, чистокровных семей, поэтому нас уже обвинили заочно», «Нет у нас никаких шансов — если виновных не найдут, их назначат...» Выдержать это всё, не понимая причин, а тем более — не видя решений проблемы — было выше сил маленькой Дрю. Выскочить в коридор... Прижаться к холодной стене, ощутить всю ту древнюю мощь, которая впитывалась в камни со времён великого Салазара... И — возникают за спиной, как и следовало ожидать, силуэты в школьных мантиях. Прохладное спокойствие в шёпоте брата: «Тише, сестрёнка, держись...» — ничего не значащие слова, потому что Эд и сам в них не верит. Жаркое, отчаянное «Не сдавайся! Не верь плохому!» — в непрозрачных, тёмно-карих глазах Эйвери, но не становится легче от его взгляда. И мягкое, домашнее тепло — это подошёл Сигнус Блэк и положил руку на дрожащее девичье плечико. Такие разные мальчишки... Так хорошо, что они есть...

И через миг слабость отступает, и снова кокетка Дрю дарит свою отработанную улыбку и брату, и обоим кавалерам одновременно, — и никому конкретно.

— Спасибо... Всё уже хорошо.

И Эдуард Розье тяжело глядит на Ромула Эйвери: искры таким взглядом высекать можно. А тот улыбается одним уголком рта, злорадно и надменно: «Теперь я вижу твоё слабое место, зато ты моего не знаешь — и не увидишь». Но Друэлла не замечает их молчаливого диалога...

Лестницы Хогвартса... Даже они сегодня не спешат менять направление, сбивая учеников с толку и подшучивая над ними. Да и знают прекрасно старшие ученики: лестницы играют только с новичками, остальные легко могут уговорить каменные ступени не мешать им, а то и помочь. Друэлла брела по лестницам и коридорам без всякой цели, просто так: отвлечься, отогнать все неприятные мысли. Тяжёлые лестницы услышали третьекурсницу, и она сама не заметила, как забрела на высокую открытую галерею.

Ветер успел стихнуть, и мокрый снег сменился тихим дождём. На влажных деревянных перилах задумчиво сидел немец. Друэлла встала чуть поодаль, осторожно прислонившись к изящной деревянной колонне. Холодно и сыро — мерзкая погода, но сейчас она так хорошо забирала всё тягостное, что мешало девушке порхать по жизни, как прежде...

— Почему грустная вы? — спросил немец негромко. Друэлла пожала плечами.

— Не хочу больше говорить о политике... А в гостиной — только и разговоров, что о ней. Я терпеть не могу политику. Я ничего в ней не понимаю!

— О, политика — это очень вашно... — возразил немец. Ему явно не хватало английских слов, чтобы высказать всё, что ему хотелось, но светлые глаза полыхали яростнее молний. Друэлла вздрогнула.

— Я хочу красоты, — просто сказала она. — Хочу жить хорошо. Ненавижу войну. Ненавижу политику. Неужели во времена великого Мерлина и Морганы-прародительницы маги тоже занимались политикой?!

— О, не сомнеффаюсь... Конешна, очень много. Мерлин был политик.

Дрю поджала губки. И здесь покоя не дают! К счастью, на галерее появилась Вальпургия Блэк: высокая, статная, умеющая носить обычную школьную мантию, как дорогой изысканный наряд...

— Я вам помешала, простите, — Валбурга сделала было шаг назад, но Друэлла радостно протянула к ней руки, всем своим видом опровергая это предположение.

— Мы говорили здесь о временах Мерлина, — лицо Друэллы сияло нарочитой улыбкой, — и я очень рада, что ты пришла.

— Я пойду, нафферное, — сказал немец и тихо исчез в тёмном проёме коридора. Девушки не обратили на него никакого внимания.

— Мне кажется, что вокруг этой истории с Круциатусом все делают из мухи слона, — пожаловалась Дрю. Валбурга внимательно следила за ней с непроницаемым лицом: лёгкая полуулыбка, небольшой наклон головы, открытая поза «доброжелательный интерес». Друэлла Розье не могла не отметить про себя изумительные манеры мисс Блэк. «Вот истинная аристократка», — восхищённо думала Дрю. Валбурга не представлялась ей соперницей — слишком велика разница в возрасте, да и некого им делить: мисс Блэк помолвлена с собственным троюродным братом Орионом.

— А что же беспокоит тебя? — ласково спросила Вальпургия.

— Я... Я, кажется, запуталась сама в себе, — Дрю наконец-то уняла волнение и движения её стали изящнее и правильнее: рядом с мисс Блэк не хотелось выглядеть простушкой.

— В чём же дело, милая Друэлла?

— Ах, милая Вальпургия... Дело в том... что я, кажется, очень нравлюсь твоему брату Сигнусу.

— Да, это так, но я не вижу в этом ничего дурного. А нравится ли он тебе?

— О да... С ним рядом так... тепло, — смущённо зарделась Дрю. — Но мне нравится не он один...

— Вот как... Кажется, я понимаю, — Вальпургия покровительственно кивнула. — И кто же второй?

— Ромул Эйвери... — едва слышно проронила Дрю, чувствуя, как ёкает сердце от одного только имени.

— О да, я могу понять твой выбор, — кивнула Валбурга. — Но, думаю, ты догадываешься, что я предпочту видеть Сигнуса рядом с тобой...

— Мне очень лестно это слышать, — потупилась Друэлла. — Я рада, если меня сочтут достойной войти в семью Блэк...

— Что за вопросы, Друэлла! — радостно и, кажется, искренне воскликнула Валбурга. — Я всю жизнь мечтала о такой младшей сестрёнке!

Они обнялись, как добрые подруги, и Дрю вдруг поняла, как успела озябнуть на сырой галерее.

— Здесь так неуютно... Пойдём в гостиную!

Вновь поднимающийся ветер чихнул водяной пылью им вслед.

~*~*~*~

Они пересеклись в одном из коридоров подземелья: светлое облако на фоне тёмной стены, тихая тень в бледном сиянии Люмоса. Они не искали встречи и оба жаждали её.

— Мисс Розье? — почтительно и отдалённо шепчет он.

— Эйвери! — радостно откликается девушка, делая шаг навстречу.

— Друэлла!.. — вскинулись руки, готовые поймать лучик света...

— Ромул?! — так летят бабочки навстречу огню...

— Дрю... — не поверить своему счастью...

— Ром... — и забыть всё, что существует вовне.

Всё ближе и ближе друг другу, сплетаются пальцы, палочка скользнула в карман мантии и блики Люмоса едва прорываются из-под складок. Вот — его загорело-смугловатая рука ласкает бледный розовый шёлк её щеки... Вот — её губы нежно касаются его шеи...

— Друэлла! Что ты делаешь! — шёпотом он кричит.

— Я?! О... Прости...

Она отшатывается, делает шаг назад: снова — невинная школьница, не догадывается даже, что посягнула на недопустимое, огромные ресницы взлетают удивлённо и вновь стыдливо прикрывают глаза.

— Всё хорошо? Ведь правда же?

— Всё... хорошо.

Ничего не значат слова после того, на что посягнули двое. Он с глуповатой улыбкой стыдливо оправляет мантию, в глазах мелькают нотки торжества. Друэлла дрожит. Со стуком падает палочка на каменный пол — Ром поднимает её, и огонёк исчезает. Холодно и темно в извилистых коридорах слизеринских подземелий, и мало кто заглядывает в их закоулки дальше, чем требуется пройти до спален...

— Мы друзья?

— Да... мы друзья...

— До встречи?

— Да... до встречи...

— Пойдём?

— Иди... одна. Я приду.

Всё дальше и дальше — шёпотом, эхом, радостью, страхом. Две смутные тени на фоне далёких факелов: одна спешит навстречу жаркому свету, другой старается вжаться в холодную стену и стать вовсе неразличим...