Свидание (гет)

Из невидимых динамиков, установленных где-то под летним навесом «Зазеркалья», лился сладкий, как патока, безостановочный поток легкой незапоминающейся попсы.

Белиора была прекрасна. В крохотных чашечках, принесенных официантом, остывал давно и безнадежно позабытый ароматный эспрессо.

— …о, да… вы не представляете… составляющие электрической цепи… в биполярных транзисторах носители заряда движутся от эмиттера через тонкую базу к коллектору… а резисторы могут применяться как составляющие части интегральных микросхем… Конечно, если возникает паразитарная ёмкость, то в схеме может образоваться конденсатор, а это штука крайне нежелательная… но… — Мегавольт с ужасом осознавал, что несет чепуху. Что с красивыми девушками, пришедшими на свидание, следует говорить не о транзисторах и конденсаторах и уж, упаси бог, не о паразитарной ёмкости, — но ничего не мог с собой поделать. Белиора так ласково, так поощрительно ему улыбалась, и так благосклонно, подперев щечку рукой, так внимательно его слушала, что он не мог надивиться ее бесконечному терпению и прямо-таки ангельской деликатности. Господи, ну существуют же еще в мире такие умные и чудесные девушки, которые интересуются не только spa-процедурами, сплетнями о знаменитостях и элитной косметикой от «Ив Роше»! С головы до ног закованный в смущение, будто в глухие латы, Мегавольт наконец немного оттаял — и уже подумывал о том, чтобы осмелеть и нежно взять Белиору за руку…

— О, простите… вам, наверно, это все глубоко параллельно… вижу, я вас уже совершенно утомил…

— Нет, нет… вы так интересно рассказываете, Элмо… у вас такая замечательная, экстремальная, насыщенная острыми впечатлениями жизнь! — Белиора глубоко, мечтательно вздохнула, и её шикарная грудь волнующе всколыхнулась. —Как бы я хотела стать ее частью…

Мегавольт зарделся:

— Ну, что вы… Жизнь самая обыкновенная… Довольно постылая, надо сказать… Но, конечно, всякие случаи бывают…

— О, расскажите, расскажите! Какие случаи?

— Да вот, например, недавно… Мы с одним моим другом… Да нет, уж это-то вам точно будет неинтересно…

— Ну, отчего же? Вы знаете, что мне интересно, а что — нет, дорогой Элмо? Это было что-то пикантное? Вы с одним вашим другом…

— Мы пошли в ювелирный магазин, и… Ой! Нет-нет, это история совсем не для ваших очаровательных ушек…

— Да бросьте! — Белиора засмеялась — будто зазвенели звонкие мелодичные колокольчики. Нежно улыбаясь, она взяла Элмо за руку и небрежно, восхитительно приятно провела по его широкой грубоватой ладони острым и тонким, аккуратно наманикюренным ноготком. — Я знаю, что вы — тот самый Мегавольт, да.

— Ч… что? — Мегавольт оторопел. Хуже того — на какую-то секунду попросту лишился дара речи. — Вы з-з… знаете?! — Глаза у него полезли на лоб, на свидание к прыщу; если до этого момента Белиора его просто удивляла, то сейчас он был поражен (и сражен) ею не то чтобы до печенок — прямиком до костного мозга. — То есть, вы… вы… нет! Я не… не… вы что-то путаете! Я не Мегавольт… я просто… ну, просто…

На красивом лице Белиоры выразилось страдание.

— Зачем вы так, Элмо? Зачем вы отпираетесь? Зачем вы меня разочаровываете? Я так мечтала с вами познакомиться… познакомиться с Мегавольтом! А вы… Вы хотите, чтобы я ушла?

— Нет, нет! — Мегс судорожно сжал её податливую руку. — Я просто не пойму… вы знаете, что я… не такой, как все? И я вам не… не… не противен?

— Противен? Да что вы! Как вы можете такое говорить, Элмо! Вы всегда меня интересовали… Я люблю таких необычных, таких удивительных, таких крутых, таких брутальных мужчин!.. Ох, ну вы же… Вы же такой умница и красавчик, Элмо! — Она порывисто подалась вперед, и, подкупающе заглядывая собеседнику в глаза, лукаво улыбнулась. — Вы этого не знали, а? Вам никто этого не говорил?

— Я… — Мегавольт растерянно глотнул, не находя слов. Он окончательно готов был растаять; ему казалось, что он спит — и видит сказочный, чудесный, неповторимый сон. Ну, сказать по секрету, он-то в глубине души и впрямь считал себя умницей и красавчиком, но то, что и Белиора видит его таким — это было совершенно невероятно! «Я давно мечтала познакомиться с Мегавольтом…» Боже, неужели это правда?

— Вы… вы мне льстите, — слабым голосом пробормотал он наконец. — Я… ну… немного не такой, как вы думаете.

Белиора ласково пожала его обмякшую ладонь.

— Такой, именно такой, даже не смейте в этом сомневаться! Так что же все-таки там произошло, в этом ювелирном магазинчике, а? Ну, расскажите же, не тушуйтесь! Я так хочу услышать все-все подробности… Я так хочу восхищаться моим суровым криминальным героем!

Мегавольт потер лоб. Все происходящее было слишком фантастическим и чудесным, чтобы иметь место на самом деле.

— Ну, если вы так просите… Я вам расскажу… Только никому ни слова, ладно? В общем, это было на прошлой неделе. Я и, э-э, один мой друг… — Он поднял голову — и внезапно замолчал. Просто онемел от неожиданности…

«Один его друг» как раз отчетливо нарисовался в проходе меж соседними столиками.

— Что такое? — Белиора с недоумением оглянулась. Мегавольт вскочил. «Ну что, ну что этому проходимцу опять могло здесь понадобиться? Нигде, нигде от него нет покоя! Откуда он взялся? Какого черта?..» Элмо мысленно застонал. Сердце его сжалось от дурного предчувствия…

— Воркуете, голубки? — хрипло, с коротким смешком спросил Антиплащ. Лицо его было очень бледно и очень непроницаемо — будто неудачная маска из асбеста; но голос едва заметно дрожал — не то от волнения, не то от неистовой, глубокой, распирающей его изнутри бешеной ярости. За его спиной возник запыхавшийся, утопающий в воротнике куртки Репейник, старающийся держаться в плотной тени навеса; он-то был явно встревожен, даже испуган, и эмоций своих скрывать не пытался, порываясь не то преградить Антиплащу дорогу, не то что-то мягко и увещевающе ему сказать… Раздражённо сбросив с плеча вялую бушрутову руку, главарь пробуравил Мегавольта вызывающим взглядом. — Так вот он, значит, какой… твой автономный генератор, ага!

— Что тебе здесь надо? — глухо, вполголоса, едва сдерживая злобу, спросил Мегавольт, глядя на Антиплаща исподлобья, мрачно и неприязненно. — Я шел на маяк, к твоему сведению… и совершенно случайно встретил на улице свою добрую знакомую, да! А ты… вот какого черта ты увязался за мной следом, я совершенно не могу понять?

— С чего ты взял, что я за тобой «увязался»? — Главарь, кажется, уже совладал с собой: на лице его не отражалось ничего, кроме легкого, слегка насмешливого недоумения. — Я тоже совершенно случайно проходил мимо, и… Так, может, все-таки познакомишь нас с твоей внезапной нечаянной подругой, м-м?

— Эту… эту прекрасную девушку зовут Белиора, если тебе так уж интересно! А ты… Белиора, познакомьтесь! Это Ан… Ан… Энтони! Энтони Х-х… Хоукинс! Мой, э… приятель. — Он резко обернулся к своей спутнице — и растерянно умолк, наткнувшись на ее взгляд…

Белиора сидела за столиком белая, точно бумага. Изумленно (или испуганно?) расширились глаза, искусно подведенные зеленоватыми тенями, шире распахнулись обильно подкрашенные объемной тушью ресницы, чуть приоткрылись пухлые чувственные уста, умащенные сочным алым блеском — сейчас, вблизи, нельзя было не заметить, что своей красотой Цыпочка в значительной мере обязана умело подобранной косметике. И все же подтягивающий крем и компактная пудра не могли скрыть сеточку крохотных морщинок, наметившихся вокруг глаз, нежная помада — опущенные уголки слегка увядших губ, а «золотистый блонд» для волос — предательский тускло-сероватый оттенок неподкрашенных корней. Но больше всего Бушрута поразило выражение лица белокурой красавицы: холодное, напряженное, потрясённо-застывшее, словно у мороженой рыбы… Казалось, она внезапно увидела перед собой ужасного призрака, восставшего из могилы…

Ясно было, что мистер Энтони Хоукинс для нее не слишком-то нуждается в представлении.

— Вы… вы знакомы? — в замешательстве пробормотал Мегавольт, совсем сбитый с толку, с недоумением переводя взгляд с одного на другую.

— Знакомы? Можно сказать и так. — Прищелкнув языком, Антиплащ ухмыльнулся. — Мисс Ослепительная Белиора, бывшая фотомодель и стриптизерша, танцовщица в ночном клубе, победительница Конкурса Красоты какого-то там древнего замшелого года. Ну, здравствуй, здравствуй! Не знал, что тебя, как редкую коллекционную модель «Роллс-ройса» пятидесятых годов, все еще время от времени полируют и выкатывают в свет на радость праздным зевакам. Надо признать, с того момента, когда мы виделись с тобой в последний раз, ты очень изменилась, моя дорогая. Нет-нет, не обольщайся, я вовсе не сказал «в лучшую сторону».

— А вот ты, напротив… совершенно, ни на йоту не изменился, господин… Хоукинс! — Белиора наконец-то справилась со своими чувствами: бледность схлынула с ее лица, сменившись легким досадливым румянцем. — Все такой же пошляк, записная сволочь и наглый мерзавец! Зачем… ну зачем, скажи, тебя сюда принесло, а? Между нами все давно кончено, ты этого еще не понял?

— Между кем это «между вами»? Между тобой и этим электронным придурком? Между вами еще ничего и не начиналось! К счастью. — Антиплащ нервно усмехнулся — и, помолчав, очень внушительно, очень жестко, с веским нажимом добавил: — И не начнётся! Уж это я тебе твердо могу обещать.

— Ну, знаешь ли… Это уже слишком! — Мегавольт, опустившийся было на стул, опять вскочил, потный и взъерошенный, пылая от негодования, сжимая кулаки, угрожающе торчащие из слишком коротких рукавов слишком старого немодного смокинга: не столько внушающая трепет, сколько нелепая, грустная и смешная фигура… Антиплащ мимоходом отмахнулся от него, словно от назойливой мухи.

— Да помолчи ты! Дай наконец по душам поговорить со старой знакомой, а?

— А я не хочу с тобой разговаривать! — яростно прошипела Белиора. — Убирайся к черту, или…

— Ну, ну? Или что?

— Или… или я закричу, понял? И скажу, что ты… что ты…

— Тебя изнасиловал? Ха-ха! Не смеши меня, моя дорогая! А не то мне придется многократно переступить через свою порядочность и объявить во всеуслышание, что ты украла у меня бумажник и золотые наручные часы. Не будь дурой, Белиора! К чему эта вселенская ненависть, угрозы и уничтожающие взгляды? Давай лучше закопаем на минутку топор войны и, м-м… потанцуем, ага? — Он оглянулся на бетонированный пятачок танцплощадки чуть поодаль, где громкий и навязчивый попсовый ритм как раз сменился нежной мелодией неторопливого лирического танца. — Вспомним былые, овеянные страстями и незабываемой романтикой дни… и в особенности — ночи, хе-хе! Уж нам-то с тобой есть, что вспомнить, ведь правда?

Белиора молчала, нервно теребя в руках миниатюрную сумочку-клатч. Лицо ее казалось потемневшим от непогоды ликом деревянной статуи, выкрашенным блеклой, серовато-белой, местами облупившейся краской.

— Она не хочет с тобой танцевать… Она не хочет с тобой разговаривать! Она не хочет тебя видеть! Она вообще тебя не хочет! Ну что тебе еще надо?! — Мегавольт, задыхаясь от ревности, заскрипел зубами. — Шел бы ты отсюда… своей дорогой, а? Какого черта тебя сюда принесло? Почему ты всегда, ну всегда и повсюду все портишь?!

Антиплащ злобно щурил глаза.

— Я уйду, Мегс. Попозже. После того, как очаровательная мисс Белиора наградит меня последним жарким, страстным и восхитительным танцем… Пойдем, моя дорогая? Ну же, смелее! Ты чего-то боишься, лапонька? Или… кого-то? Только скажи — и я сейчас же отломаю этому наглому негодяю челюсть и повешу ее на новогоднюю елку!

— Я… ничего и никого не боюсь! И тебя — в том числе! Понял? — Белиора хрипло усмехнулась — и, подняв голову, решительно, отчаянно тряхнула золотистыми волосами. — Ладно. Идем! Потанцуем! И после этого, я надеюсь, ты оставишь меня наконец в покое! Договорились?