Глубокий омут твоих глаз (гет)

Дождь начался внезапно. Только светило солнце и пели птицы, и в следующий миг резкой стеной на землю обрушились крупные капли. Мигом запахло сыростью, и приятный шорох сменил былую тишину.

Гермиона вскинула голову от ноутбука и огляделась. Под навесом непогода им не грозила, но её дождь вовсе не испугал. Скорее, в текущих обстоятельствах, вызвал тревожные болезненные воспоминания.

Двадцатилетняя она шагала по лужам прочь от машины, намереваясь гордо уйти, не оглянувшись. Оставить Драко Малфоя и его мир далеко позади. У неё бы вышло, она не сомневалась в этом, но затем услышала, как хлопнула дверца, а после — шлепающие звуки ботинок по мокрому асфальту. И ладони, сжавшиеся на локтях. Тихое «такая гордая, да?», а после — резкий разворот. Глаза в глаза. И поцелуй. Неистовый. До подкашивающихся ног, до крупной дрожи. До отчаянных объятий в ответ — будь что будет. Злость и желание, смешанные в простых человеческих прикосновениях. Залепить пощёчину. Обнять покрепче. В Гермионе боролись сразу несколько диаметрально противоположных чувств, и она с ума сходила от ощущения, что не знает, чего на самом деле хочет.

Не выбрав в итоге ни один из вариантов, она просто продолжила отвечать на поцелуй. Жадный. Требовательный. Он шептал ей в губы, какая она невозможная. Какая раздражающая и чертовски важная. Деланно серьезным тоном стращал, что никогда и ни при каких обстоятельствах больше не даст ей уйти, и Гермиона медленно таяла от этих строгих, но приятных слов. Ей было страшно. Всё казалось, что он играет с ней злую шутку. Что добьётся ответных слов и рассмеется в лицо. Тогда она решила, что не станет рассказывать, что от одного его вида сердце замирает, а ноги делаются ватными. Предпочла скрыть, дабы защитить себя от боли.

Сейчас она делала ровно то же самое. Только вот он был уже другим. Он не обещал, не целовал. Скорее, не замечал. Всё сидел, глядя в сад, и медленно покачивал головой в такт слышной одному ему мелодии, льющейся из беспроводного наушника. Для него дождь был просто дождём, одним из многих. В этом Драко тоже был сильнее неё.

Оторвавшись от дела, Гермиона прошла к перилам, где проходила грань между двумя мирами. Впереди было холодно и влажно. Позади — сухо и тепло. И всё же она бы выбрала мир дождя. Мир видимой свободы. Захотелось нырнуть под холодные капли и закружить, как бывало прежде. Хоть на время перестать думать и сожалеть.

Опершись ладонью на белоснежный мрамор, она выставила вторую руку вперёд, встречаясь пальцами с дождевой прохладой. Вода мигом наполнила ладонь, протекла сквозь пальцы к рукаву джемпера.

— Аккуратнее, — хмурый голос из-за спины заставил отдернуть руку. — Перила скользкие.

Гермиона слегка повернула голову, чтобы рассмотреть Драко. Он был напряжен. Сидел, сделав упор на ноги и слегка подавшись вперёд. Словно готовился ловить в случае чего. Встретившись с ней взглядом, он, однако, несколько расслабился.

— Не хочу потом объясняться с полицией, — бросил небрежно и, поднявшись, подошел ближе. От его близости сердце зашлось, как ненормальное, но внешне Гермиона оставалась само спокойствие.

— Мне дорога моя жизнь, — ответила она сухо и отвела взгляд. — Я всегда осторожна.

Драко хмыкнул и коротко кивнул. Кажется, он расслабился ещё сильнее, так что сунул руки в карманы и, слегка раскачиваясь на пятках, тоже устремил взгляд на холодный мокрый мир.

Они стояли так долго. Может, минут десять или даже больше. Гермиона впервые за всё время отрешилась от мыслей полностью, так что просто наблюдала за дождём, без лишних волнений и неловкости. Она и Драко, стоящие рядом на одной террасе — это было настолько нормально, привычно и обыденно, словно не было лет разлуки, недомолвок и океана пролитых слёз. Словно ещё ночью она не заходилась в рыданиях, а утром — не боялась переступить порог этого дома. Мелькнула мысль, что она понемногу исцеляется. Короткая мысль, потому что, оторвав взгляд от деревьев и глянув на Драко, она ощутила, что это не так. Ей всё ещё было больно. Просто не всегда.

— Голодна?

Тихий вопрос, как дуновение ветра. Могло бы показаться, что Гермионе послышалось, если бы не шевеление губ и последовавший за ним вопросительный взгляд.

— Немного. Ещё могу терпеть. Да и у меня батончик, и я…

— Пойдём, выпьем кофе.

Протянутую ладонь Гермиона принять не решилась. Обычное прикосновение могло принести ей новую порцию боли, к которой она не была готова. То, что для Драко казалось абсолютно нормальным, её выворачивало наизнанку.

— Да, спасибо. — Вытерев мокрую ладонь о джинсы, Гермиона прошла к дверям. Если она планировала работать в этом доме ещё пять дней, должна была принимать соседство Драко. Тем более, что он явно не планировал вспоминать былое, а значит, можно было попытаться построить более-менее здоровое общение.

Кофе с печеньем снова подали в столовой. Отчуждение от непривычно длинного стола в этот раз отсутствовало — Драко подсел ближе. Не рядом, но прежнее расстояние сократилось минимум вдвое.

— Чем живёшь? Помимо работы?

Дежурный вопрос собеседника Гермиона встретила без былой нервозности. Кажется, вчерашнее уничтожение общих фотографий сделало своё дело. Как минимум, несколько успокоило.

Вопрос, впрочем, оказался не из простых. Говорить Драко, что за семь лет она так и не устроила личную жизнь, а единственные отношения за это время оказались провальными, она не собиралась. Хотя, он ведь не спрашивал о личной жизни. Скорее, о досуге.

— Как все люди: хожу в кино, обедаю с друзьями, гуляю в парке. Тебе ли не знать, как это бывает?

Перевести разговор на Драко казалось хорошей идеей, пока она не увидела его глаза. Равнодушно-печальные, пустые.

— Не знаю. Моя жизнь — это работа и приёмы в Малфой-мэноре. Я живу не на отцовские деньги, и успехи у меня не благодаря его связям, что бы ты ни думала. Я работаю на самом деле много, на прочее времени просто не остаётся. Не знаю, как Астория вообще меня выдерживает. Поистине святая женщина.

В голосе его, однако, не было восхищения. Обречённость, усталость — Драко просто сочился этим. В груди защемило от досады.

Гермиона знала другого Драко. В глазах его всегда прыгали бесенята, он был деятельным, просто горел идеями и радовался каждому дню. Он был счастлив тогда, она не сомневалась в этом. Когда же всё изменилось?

Глядя на него, такого подавленного и отстраненного, Гермиона ощущала непреодолимое желание хоть как-то помочь ему. Утешить. Обнять, как когда-то давно, прошептать, что всё непременно будет хорошо, да хотя бы молча взять за руку. Непозволительные мысли.

Чужой.

— Отдохнешь во время медового месяца, — чтобы хоть как-то утешить, сказала она, на что Драко лишь криво усмехнулся.

— Безусловно. Проведем неделю под прицелом камер, спешащих запечатлеть нашу чудесную жизнь, в перерывах от съёмок провисим каждый на своей конференции и, возможно, разок даже нормально поужинаем без косых взглядов за спиной. И, быть может, даже не будет особо тошно.

— Оу. — Гермиона не хотела — вздох просто вырвался из неё против всякого желания. Драко ответил на это очередной усмешкой.

— Вот тебе и «оу». — Он вернулся к печенью, хотя оно явно не приносило ему удовольствия. Нет, такого Драко видеть было слишком больно.

Гермиона встала так резко, что Драко не успел подняться вслед за ней. В один широкий шаг, оттолкнув стул подальше, она приблизилась к нему и протянула руку.

— Пойдём.

Это было безумием, но Гермионе было плевать. Она готова была рискнуть своим сердцем, подвергнуть его ещё большей боли. Всё, лишь бы вытянуть Драко из этого удручающего состояния.

— Куда мы? — спросил он, поколебавшись, и всё же протянул руку в ответ, коснувшись Гермионы словно раскаленной лавой.

Проклятое сердце сжалось особенно болезненно, когда пальцы обхватили ладонь крепче, как когда-то. Не вздрогнула, сдержалась.

— Просто идём, ладно? Я не отниму много твоего драгоценного времени.

Драко послушно встал и проследовал за ней. К дверям в сад и через них, на крыльцо. Настроен он был скептически и даже не пытался этого скрыть.

— А дальше что?

Гермиона шагнула под дождь, надеясь, что Драко последует за ней. Он, однако, совершенно не торопился с этим.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — продолжая топтаться на верхних ступенях, спросил он.

— Просто идём. Дождь тёплый. Давай.

Она снова легонько потянула на себя и, недовольно проворчав что-то похожее на «безумие», Драко всё же позволил себя вести. Под осенние капли, совсем не тёплые, как Гермиона обещала. Но эта встряска была нужна ему. Им обоим.

Ливень тотчас превратил идеальную укладку в мокрое нечто. Челка упала Драко на лоб. Именно на такой манер он её прежде и носил. Волосы же Гермионы выглядели так, будто на них ушат воды опрокинули, а в помещении затем обещали завиться и распушиться. Ну и пусть.

— Бежим!

Она, организатор свадеб, одна из лучших в городе, бежала по саду с серьёзным бизнесменом за руку. Воспоминания пытались пробиться через этот бег, но Гермиона велела им замолчать. Сейчас было не до прошлого. Его они давно потеряли. Всё, что оставалось — момент настоящего, где мужчина и женщина, некогда любившие друг друга до безумия, могли попытаться стать хотя бы друзьями. И пускай он теперь был с другой. И пускай эту свадьбу должна была распланировать именно она — обо всем этом хотелось забыть, и быть просто здесь, сейчас.

Просто увидеть снова горящий взгляд. Доказать, что тот Драко, дышащий свободой и живущий мечтами, ещё жив.

Ладонь крепко сжимала ладонь. Драко более не сопротивлялся. Просто бежал с ней мимо идеальных одинаковых деревьев, мимо пёстрых цветов. К укрытию, где можно было пару минут передохнуть.

— Ты просто сумасшедшая. — Он облегчённо привалился к балке беседки и перевёл дух. — Ощущение, словно я снова в универе.

— Разве это плохо? — Гермиона откинула за спину мокрые волосы и, облокотившись о перила, взглянула на сад. — Разве тогда не было хорошо?

Драко встал рядом. Его присутствие ощущалось, как нечто очень важное. Болезненно важное. И Гермиона пообещала себе, что ни жестом не выдаст своих чувств.

— Мне было хорошо, — неожиданно глухо согласился он. — Чудесное было время.

Его локоть невзначай коснулся её, но Гермиона всё ещё создавала видимость заинтересованности непогодой.

— Неужели никогда не бегал так с Асторией? Совсем ни разу не попадали под дождь?

Неопределённый кивок головы.

— Зонтик, машина. Два шага по тропинке. Можно считать, что нет. Какая прелесть в том, чтобы мокнуть?

Было холодно. Одежда пропиталась влагой насквозь, с волос противно затекало за шиворот. И всё же…

— Мне нравится дождь. — Гермиона в очередной раз выставила из-под навеса ладонь.

Прикосновение к своим волосам она скорее увидела, чем почувствовала. Драко медленно пропустил несколько прядей между пальцами, лишь затем скользнул выше, ко лбу, убрал налипший на висок локон и легонько коснулся кожи.

— Я помню, — надсадно прохрипел он. — Помню, что ты любишь дождь. — Рука безвольно опустилась вниз. — Я многое помню, на самом деле.

Словно душу выпили, отняв разом всю радость. Оставив только пустоту и холод.

— Я тоже помню многое. — Слова, давшиеся непросто. Сердце готово было из груди выскочить. То, что оно стучало где-то в голове, даже несколько пугало. — Помню, что ты раньше любил дождь, как и я.

Драко поёжился и крепче сцепил ладони за спиной. Словно не зная, куда деть руки. Словно желая удержать самого себя.

— Я любил его из-за тебя. И ради тебя.

Он не взглянул на Гермиону, но это было и не нужно. Она и без взгляда его льдистых глаз ощутила щемящую тоску. Слова затрещиной обрушились ей на голову.

— Драко, я… — Она не знала, что хотела сказать, а потому была крайне благодарна, что он не переспросил, когда она замолчала. Просто остался стоять, сжимая пальцы в замок за спиной, и взгляд его, прикованный к стене дождя, более ни разу не обратился на неё.