Том Реддл (гет)

Черноту ночного леса смело прожигал свет от одной единственной фары автомобиля, за которым следовало еще два. В каждом ехало по пять солдат с амуницией, рядом с водителями сидели командиры. Уже несколько часов здесь шел приличный по силе дождь вперемежку со снегом, температура каждую ночь опускалась ниже нуля, самой скудной еды у них не было уже несколько дней, но сломать поднявшийся боевой дух воинов переднего фронта после долгожданных успехов Красной армии на севере Белоруссии было невозможно. Стуча зубами от холода, они дружно заводили песню за песней:

Стелются черные тучи,

Молнии в небе снуют.

В облаке пыли летучей

Трубы тревогу поют.

С бандой фашистов сразиться

Родина смелых зовет.

Смелого пуля боится,

Смелого штык не берет...

Ехавший в первой машине седой командир закурил сигарету:

— Будешь, Тима? — предложил он водителю. Парню не было и семнадцати.

— Не курю, товарищ капитан.

— Точно, когда я уже запомню, — затянувшись полной грудью, прохрипел тот. — Вот я курю пачками, а почему? Потому что все время думаю, что сдохну. Думал, что сдохну еще в сорок первом, ну, в сорок втором, если очень повезет. Ан вот так, четвертый год держусь. Скажешь, это ж хорошо? Может и так, да только кому я теперь нужен? Никого тут и не осталось, все уже там давно...

Водитель, сделав небольшую паузу, сказал:

— Вы нужны Родине, товарищ капитан. Вы нужны мне, вы стали для меня вторым отцом на фронте. Мой-то давно погиб...

Командир сочувственно приобнял Тиму:

— Ну, ладно тебе... А про меня это ты точно. Уж сколько мы с тобой? Да как забрал я тебя из деревни в самом начале войны, так и живем рядом... Дорогу хорошо знаешь хоть? — внезапно спросил он, оглядываясь по сторонам. — А то нихрена не видать в такой темени.

— Ездил пару раз... Да что за черт...

— Что там у тебя? — капитан повернулся к парню. Тот непонимающе вглядывался в глубь темноты.

— Да свет... Тухнет, — глухо ответил Тима. Командир подался вперед: луч от единственного источника света действительно тускнел на глазах. Автомобиль вдруг резко дернулся, будто налетел на кочку, и полностью остановился. Молча просидев несколько секунд, оба выскочили из машины.

— У вас тоже топливо кончилось? — к ним подбежали два других водителя, ехавших за Тимофеем. Тима замотал головой в ответ:

— Я лично заправлял их всех. Лил с запасом, так что мы должны еще минимум километров восемьдесят ехать.

— Но по приборам — мой бак пуст.

— И мой тоже.

Все посмотрели на Тиму. Он в недоумении ринулся обратно в кабину в тридцати метрах от них. Подождал, пока глаза привыкнут к полному отсутствию света, и посмотрел на топливный датчик. Стрелка указывала на полное отсутствие горючего в баке. Тима обмяк на сиденье. Как это могло произойти? Он ведь точно помнил, как несколько минут назад смотрел на этот самый датчик, и стрелка была на почти полном заполнении. Куда, черт возьми, он могло подеваться, да еще во всех трех ГАЗах одновременно? Он думал, думал, думал...

В полной прострации он двинулся назад ко всем остальным. Стояла полная тишина, только все продолжал грохотать усиливающийся дождь. Пройдя метров пятьдесят, Тимофей так никого и не повстречал. Ни от кого ни слуху, ни духу. "Люди-то куда исчезли?" — спрашивал себя он. Найдя на дороге шедший за ними в пути ГАЗ, он постучал по кузову:

— Вы там? — крикнул он, но никто не ответил. Тогда Тима открыл двери и залез внутрь кузова: пусто, даже амуниция пропала. По-настоящему ощутив страх в груди от мысли, что он останется здесь на всю ночь, но еще более — от полного непонимания, что вообще сейчас здесь происходит, он понесся по дороге к последнему, замыкающему колонну ГАЗу. На ходу он во все горло звал и просто орал, в надежде услышать отклик — но все было тщетно.

И вдруг вдали он увидел вспышку. Огромный язык пламени взмыл в воздух там, где находился третий автомобиль. "Но как, там же нет топлива..." — подумал Тимофей. Он сломя голову помчался к месту взрыва. Неужели немцы? Тайком продырявили топливные баки, проследили до леса и напали, когда все вышли из машин?

Тима стал уже различать тени людей вдали. Теперь главное — незаметно подкрасться и атаковать их со спины. Он стал медленно подкрадываться сзади....

— А вот и последний пожаловал, — вдруг произнес совсем рядом незнакомый голос на хорошем русском, но с акцентом немецкого. Тимофей встрепенулся. Перед ним возвышались три фигуры в белоснежных, спадающих до земли плащах и черных конусовидных шляпах, тоже, своего рода, плащах, только покрывающих голову с лицом, плечи и грудь. На груди каждого из Гансъеров Тимофей различил странный вышитый символ: треугольник, а в нем круг и вертикальная линия.

— Смотри, это твои друзья, — сказал тот же человек и показал какой-то палочкой в сторону. Тима побелел. Весь боевой состав, все двадцать, не считая его, человек, которых он искал, были здесь, но побелел он не от этого. Все они сейчас буквально висели в воздухе на высоте двух-трех метров от земли и бились в конвульсиях от невыносимой боли. Странно, но от них не исходило ни звука, в то время как Тимофей, с ужасом глядя на их лица, мог поклясться: в данный момент каждый из них кричит с такой силой, с какой никогда раньше не кричал.

— Отпусти их! — выкрикнул Тима и достал пистолет. — Кто бы вы ни были, я вышибу вам мозги, если не опустите их на землю!

Фигура лениво взмахнула палочкой, и пистолет выпорхнул из рук Тимы прямо к ней.

— Потише, мальчик, — прошипела она, — Иначе, будешь мучиться, как все остальные.

Гансъер взмахнул палочкой, и вдоль дороги стали один за одним появляться странные предметы с человеческий рост: это были увеличенные в размерах стальные копии того символа, что был у них на плаще. Треугольник, внутри круг. Не хватало только линии. О предназначении этих устройств Тимофей даже не догадывался, но то, что их количество равнялось девятнадцати, ничего хорошего не сулило.

— Ты, — указал Гансъер палочкой на одного из солдат, и тот камнем рухнул на землю, — становись в Резаргу. А я пока добавлю огоньку, — из его палочки вырвалась мощная струя огня, и пламя от автомобиля с гудением стало подниматься вверх, пока не достигло уровня примерно четырехэтажного дома.

Тимофей не мог смотреть вправо от себя: беззвучно открывающие рот люди напоминали ему умирающих от недостатка кислорода рыб.

— Мрази! Фашистские мрази! — вдруг завопил солдат, поднявшись на ноги, и кинулся на человека в маске. Тот одним движением палочки буквально метнул по воздуху рядового в "Резаргу". Толстые ржавые цепи звякнули, и сами обвились вокруг ног и рук жертвы, лишая ее возможности сдвинуться с места.

— Что ты задумал? — спросил Тимофей, безуспешно пытаясь сдержать гнев, вызванный полным бессилием в сложившейся ситуации. В ходе происходящего, он даже не обратил внимания: все, что здесь происходит, не подчиняется никаким законам физики. — Кто вы такие?

Гансъеры повернулись к нему.

— Может, его первого? — сказал один из них. — Слишком разговорчивый для своего возраста.

— Не спеши, — откликнулся главный. — Я объясню ему, кто мы. Смотри и впитывай, парень.

Он подошел к Резарге.

— Суки... Гореть вам всем в аду! — пытаясь вырваться из цепей, прорычал пленник. — Тима, отомсти им за нас всех!

— Про ад ты очень точно подметил, — сказал Гансъер и взмахнул рукой. Тимофей замер в пугающем ожидании, но ждать пришлось недолго. В ту же секунду откуда-то снизу из-под ног жертвы выскочил заостренный до ужаса кол и прошел сквозь тело солдата. Не успел тот почувствовать боль, как круг внутри треугольника воспламенился, и человек стал гореть заживо.

— Нет, — выдохнул Тимофей. Даже те, кто продолжали корчиться в воздухе, невольно приостановились и стали смотреть на муки горящего.

— Мы, парень, есть настоящие владыки этого мира, — говорил ему дьявол в маске сквозь вопли солдата. — Настоящая власть принадлежит нам, Гансъерскому Ордену, а не Гитлеру или Сталину, просто многие об этом... Не осведомлены.

Дьявол поднял руки к голове и наконец снял маску. На Тимофея теперь смотрел неожиданно красивый блондин с диковатыми голубыми глазами и V-образными бровями. На вид Гриндельвальду было около пятидесяти, но его лицо излучало неудержимую энергию и силу.

— Мы втроем несколькими движениями палочек захватили в плен два десятка вооруженных солдат на трех машинах. А ведь нас скоро будет целая армия...

Гриндельвальд обвел палочкой висящих в воздухе, и те поплыли Резаргам, каждый к своей... Надо что-то делать, но что он может? Эти люди обладают какими-то невероятными способностями, одно движение — и он, скованный Резаргой, вместе со всеми будет ожидать своей смерти.

— Скоро все будут преклоняться передо мной, а не перед президентами и королями, этими гнилыми магловскими выродками, — со злым торжеством произнес Гриндельвальд и сплюнул под ноги. — Сама судьба велит вам стоять на коленях перед волшебниками, и мы лишь добросовестно выполняем ее требование.

Пистолет у него отобрали, но остался клинок. Только бы подвернулся удобный момент...

Снова звякнули цепи. Измученные бойцы безжизненно повисли на них, с отвращением бросая взгяды на обгоревший скелет. Тимофей отыскал глазами капитана. Тот, бледный как скатерть, заметив на себе взгляд мальчика, едва уловимо двинул головой из стороны в сторону и отвернулся. Не хочет, чтобы он, Тимофей, лез на рожон? Или, наоборот, разочарован его бездействием? В любом случае, он не может позволить умереть им у себя на глазах, он должен сделать хоть что-нибудь... Даже если этих людей и вовсе нельзя убить...

— Так ради общего блага! — воскликнул Гриндельвальд и круто повернулся к пленникам, став к Тимофею спиной. — Пожертвуйте же своей кровью! — он занес назад руку с палочкой и резко выбросил ее вперед.

В тот же миг Тимофей выхватил клинок и в прыжке всадил его Гриндельвальду прямо под легкое. Глухой стон, удар об землю, зеленая вспышка — и никакой боли.