Шпилька (гет)

Ей хотя бы развязали руки и позволили умыться. Не зная правильных молитв духам работающих здесь машин, Варна опасалась что-то трогать, и удивленно смотрела, как вода стекает в изящный рукомойник, пока не догадалась просто нажать на выпуклость рядом с краном. Потом посмотрела на себя в зеркало в тяжелой бронзовой раме и ужаснулась: она была бледной, взлохмаченной, под глазами залегли синяки, что творилось с телом, лучше было даже не пытаться осознать. Выданный ей гребень был украшен такими же узорами, что и та самая шпилька, которую ей так и не вернули. Других заколок тоже не дали, поэтому Варна просто расчесалась. Стало немного легче. Когда жизнь подкидывала ей невзгоды, Варна часто успокаивалась тем, что заплетала волосы…

Слуги косились на Варну скорее с сочувствием, чем с неприязнью, но держались отстраненно. Приходили в небольшую комнату (и то больше, чем ее каморка в Цехе), приносили еду, норовили выйти побыстрее. Можно было бы так и продолжать, оставив решение судьбе (и Лукрециям), но Варна решила хотя бы попытаться что-то выяснить.

Дождавшись слуги с едой, она, прямо глядя ему в глаза, спросила:

— Лукреции. Что они сделают со мной потом?

Средних лет мужчина с проседью и мрачными темными глазами коротко глянул на нее. Пожал плечами.

— Вряд ли оставят. Вернут, где взяли. Если тебе кто-нибудь начнет рассказывать про то, что превратят в сервитора или используют как инкубатор, не верь. Сервиторов проще купить, чем сделать, а для инкубатора выбрать более надежную женщину.

Варна едва не пожалела, что спросила. Но ответ ее вполне обнадежил. Да и про то, что ее убьют, слуга не закинулся. Или не стал пугать?

— Что такое сервитор? — спросила она, уже смутно догадываясь.

— Слуги без мозга, полумашины, — бросил мужчина и коснулся пластины возле двери. Дверь плавно открылась. — Просто веди себя тихо и скажи все, что они хотят знать.

Если бы Варна могла просто сказать правду, она бы не мучилась теперь. Мысль о том, чтобы предать Акталь и рассказать все как было, выставив ее зачинщицей, была кощунственной сама по себе. Да, Акталь обращалась с Варной жестко, требовала подчинения, но это не повод, выгораживая себя, предавать интересы Инквизиции.

Варна осторожно подняла двумя пальцами паек, развернула. Он был совершенно не похож на привычную буроватую склизкую массу и отламывался пальцами. И вода стояла отдельно. Варна принюхалась. От воды не пахло ржавчиной и металлом, от нее вообще ничем не пахло, и стакан был не металлический, а стеклянный. Подумав, Варна решила, что голодать очень глупо, и вряд ли ее хотят отравить, так что можно спокойно поесть. И сразу же лечь спать. Все равно она пока не могла ничего придумать.

Ей опять снились кошмары, только в них не было тягостного ощущения надвигающейся беды. Она снова видела мертвецов, только они не смотрели на Варну. Они смотрели на Акталь, ползли к ней, целовали ноги, а Акталь снисходительно принимала знаки покорности. Варна видела их посиневшие лица и скрюченные пальцы. Мертвецы ползли на коленях, и их тела вихлялись из стороны в сторону. Подползая к Акталь, они еще сильнее вываливали разбухшие языки, вылизывая ими ее сапоги, и ложились рядом, а Акталь поднималась по их телам все выше и выше.

Ритм движений завораживал, Варна чувствовала себя, как будто снова курила наркотик и обновляла своей и чужой кровью рисунок на стене. В ушах мелодично шептали голоса невидимых певцов, призывая присоединиться, подойти к Акталь, поцеловать ее руку, и тогда Варна сможет возвыситься. Разве не этого она хотела? Решать за себя, выбирать за себя, быть кем-то выше, чем жалкие рабы Цехов.

Потом Акталь посмотрела на Варну, и та опустилась на колени, умоляя о прощении. Да, это она виновата! Это она допустила, что колдун буквально сорвался с цепи. Она все исправит, правда!

Но холод уже обступал Варну, Акталь отвернулась, исчезая с глаз. Варна проснулась с тяжелой головой и тяжестью вины на сердце. Сон вновь напомнил ей о священном долге и службе, и что бы ни решили Лукреции, Варна не выдаст Акталь.

Варне позволили немного привести себя в порядок и даже причесаться. Судя по всему, ее не намеревались зря мучить, и Варна была за это благодарна. Она все еще считала, что аристократы высокомерны и совершенно незаслуженно получают блага, и ждала подвоха. Ей казалось, что ее приручают, это настораживало больше прямолинейной жесткости Акталь. Та была суровой и понятной, а Лукреции — коварными и странными. Даже не так. Они были хищными.

Во время второго разговора Варну не стали сковывать, но, как и раньше, не оставили наедине с лордом Лукрецием. Разговор происходил в другом зале, одну стену которого занимало окно. Варна знала, что бывают окна не только для, например, передачи инструментов, но и просто для красоты, но не подозревала, что они могут быть такими огромными.

Яркое солнце уже клонилось к закату, заливая пол и стены золотым светом. Варна слышала, что планеты, кружащиеся вокруг желтых звезд, считаются более благословленными, потому что похожи на Священную Терру. Клиаф вряд ли был похож на Терру.

Даже от дверей был виден нависающий над Ульем массивный край верфей. Как завороженная, Варна подошла ближе и увидела вспыхнувшее золотом крыло священной Аквилы, начертанное на огромном таране строящегося судна. Варна знала, как должны выглядеть суда Империума, им рассказывали, чтобы каждый понимал, во имя чего он работает. Острый нос переходил в скелет корпуса, пока еще не закрытый броней, и, наверное, именно эти переборки они собирали в своем Цехе.

— Это «Ярость стража», корвет класса «Клеймор», — прокомментировал лорд Лукреций, все это время с усмешкой наблюдающий за ней. Похоже что его забавляла растерянность Варны, и он был не прочь немного похвастаться своими знаниями и статусом пусть даже и перед простолюдинкой. — Он скоро будет закончен, и Клиаф расплатится с имперской десятиной.

— Так ради него… — Варна резко обернулась к лорду, собирая силы для решительной атаки. То есть, вопроса. Потом у нее может не быть такого шанса! — Ради него вы роете карьеры прямо под стенами Улья, подвергая его опасности?

— Я?! — искренне удивился лорд Лукреций, даже отставив в сторону бокал. — Что ты несешь, женщина?

— Вы, аристократы! Разве вы не расширяете карьеры для добычи руды так, что они подходят под самые стены? Разве нет?

Варна тяжело дышала. Она понимала, что это очень глупая затея, но, может быть, ее услышат и поймут? Она должна сказать, прежде чем снова отправится вниз или будет казнена. Должна успеть хотя бы попытаться что-то изменить, иначе зачем были эти несколько дней и зачем погибла Акталь!

Лорд Лукреций посмотрел на Варну с нескрываемым презрением. Потом молча схватил ее за руку и подтащил к окну, указывая вниз.

— Где? Прежде, чем разбрасываться обвинениями, проверь их! Ты сама это придумала или тебе кто-то рассказал?

Он говорил жестко, властно, его взгляд не предвещал никому ничего хорошего. Варна подумала, что один его приказ — и еще несколько десятков человек могут быть повешены просто так. За ее, Варны, опрометчивые слова.

Под ногами не было сплошной пелены облаков, и Варна увидела толстую Внешнюю стену, а за ней мрачный пейзаж из темных холмов, которые отсюда казались гладкими, почти блестящими. Через них ржавой лентой проходила то ли река, то ли рудная жила, распадаясь на множество рукавов и вновь собираясь в единый поток. Даже золотые лучи не делали пейзаж приятнее, а там, где на холмы падала тень Улья или корабля, все, казалось, было поглощено темнотой.

Однако, карьера действительно не было видно. Но это не значило, что их нет вообще.

— Я подслушала, так сказал Механикус, когда схватил Аврелия! Что аристократы в своей жадности…

— И ты поверила на слово. Кому еще ты это рассказала? — холодно спросил лорд Лукреций, впиваясь в Варну тяжелым взглядом. — Это бред. Хотя если устроить несколько направленных взрывов в тоннелях для подвода техники, то…

Он вдруг задумался, отпустил Варну и отошел, перебирая пальцами в воздухе. Потом взял со стола планшет с крупным экраном и начал ловко делать пометки, больше не глядя на Варну. Варна не могла бы поклясться, но ей показалось, что ее слова все же заинтересовали его, натолкнули на какую-то мысль. Варна медленно и осторожно приблизилась, и лорд коротким взглядом отогнал ее обратно. Она не осмелилась возражать и покорно ждала, пока аристократ закончит свои дела и снова обратит на нее внимание.

Лорд поднял глаза и удивленно посмотрел на нее:

— Что ты здесь делаешь? Выйди вон.

— Но… Аврелий… — не менее удивленно уставилась на него Варна. Она точно помнила, ради чего ее вызвали, и не понимала, почему планы вдруг так сильно изменились.

— Потом. Пойди… помолись, тебя позовут.

Варна вышла вслед за слугой в полной растерянности. Лорд Лукреций был одновременно понятным, его оскорбила клевета, а с другой — очень странным, поглощенным какими-то своими мыслями. Возможно, он даже ей симпатизировал. Варна ждала более презрительного и жестокого к себе отношения, хотя бы как у Аврелия, которого она злила одним своим видом. Варна подумала, что лорду Лукрецию, наверное, было просто плевать на нее. Да и на своего сына, в котором он видел источник внуков, продолжателя рода, а не любимого ребенка. И еще она вновь задумалась о том, много ли разницы между Цехами и Шпилями. По всему выходило, что очень много, но вся она касалась внешнего: еды, мебели, роскоши. Аврелия явно сбежал от родителей и того, что они назначили ему судьбой. Варна не завидовала ему и не сочувствовала: у него было намного больше возможностей, чем у любого из людей Цехов, а он занимался ерундой.

Злиться на всех Варна тоже не могла. Она ненавидела только одного — колдуна, а все остальные были просто людьми, даже не еретиками. На ненависть, как оказалось, нужно очень много сил, а Варна была слаба.

Ее отвели в храм, как только в нем закончилась служба. Варна слышала слаженные голоса певцов и торжественную музыку, чувствовала запаха благовоний, которые были немыслимы в их крохотной часовенке на краю Цеха. Даже ворота храма были величественны и прекрасны, и Варна не обижалась, что ее не допустили на службу.

Уже потом, когда из храма ушли, кажется, даже священники, она стояла перед огромной статуей Императора и бездумно смотрела на золото и искусную гравировку наколенников и меча. Император возвышался над ней, такой ничтожной и никчемной, и Варна не знала, что может сказать Ему. Что она работала и выполняла свой долг? Что она запятнана грехом соития с мутантом и подвела всех, кого только могла?

Храм подавлял великолепием отделки: белый камень сплетался с золотом, искусно сложенные витражи смотрели на нее глазами святых, чьих имен она даже не знала. Высокий свод был украшен картинами, прославляющими деяния героев и великие битвы против еретиков и ксеносов. И только Варна, жалкая и оборванная, была неуместна среди них.

Рухнув на колени, Варна обхватила себя руками и тихонько завыла, покачиваясь из стороны в сторону. Она провалила все. Все, что только могла провалить! Почти сладострастно, она перебирала в памяти свои ошибки, начиная с того, как не разглядела первых признаков ереси в Киме и заканчивая тем, как пересказала лорду Лукрецию слова Акталь. Каждый раз, когда она пыталась что-то сделать или подумать самостоятельно, каждый раз, когда она нарушала правила, она ошибалась.

Чувство вины и стыда накатывало волнами, подавляя волю. Варна разрыдалась, закрыв лицо руками, и хотела, чтобы пришел кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь, кто все решит за нее, кто укажет правильный путь и сделает мир простым и понятным.

Прошло всего несколько дней, а она сломалась и не стыдилась этого. Да, она всего лишь один из бесчисленных винтиков Империума, не героиня, не святая. Она просто хочет вернуться домой, пусть даже «дома» тоже тошно. Там привычно, там можно злиться на Харта или Ксантиппу, а потом идти на свое рабочее место и повторять в многотысячный раз Литанию Работы, не думая ни о чем. Только теперь Варна понимала, как блаженно было ее неведение.

Закусив губы, Варна сложила дрожащие ладони символом Аквилы на груди и посмотрела вверх, где недосягаемо высоко Император глядел на свое творение.

— Император… я… я не знаю, как молиться, когда в душе такая боль. Пожалуйста, прости меня. Прости нас всех, кто рвется наверх, не понимая, что это только навредит. Ты мудр и справедлив, Ты знаешь, что мы глупее. Император… — она тихо всхлипнула. — Не надо. Пожалуйста, пусть остальные выживут. Пожалуйста! Я виновна, только я, другие не заслужили казни и плетей! Они просто люди, которые живут, чтобы работать для Империума! Пусть все просто будет хорошо. Я верю, я знаю, еретиков поймают, и здесь снова будет мир.

Варна встала, сквозь туман слез пробивался золотой свет. Она верит, что все будет хорошо. Они победят, они справятся со всем, что только может случиться!

— Верую в Тебя, Император, ибо в вере моя суть, — уверенно заговорила она, собираясь с силами. — Верую в Тебя, потому что таков мой долг. Верую, как веруют мои братья и сестры, частицы души Твоей! Верую, и вера моя осветит мне путь!

Ликуя в душе, Варна улыбнулась, смаргивая слезы, обернулась, и обмерла. На пороге храма стоял колдун.

Просто стоял. Просто смотрел на нее. И это было страшнее, чем если бы он скалился, исходил варпом или оброс щупальцами. Такой обычный человек, если не знать, что кроется за этой внешностью.

Варна зарычала, в ярости и панике выискивая глазами хоть что-нибудь, что могло бы стать оружием. Ее захлестнуло праведное негодование: как он, этот еретик, это отвратительное порождение тьмы, прийти сюда, в храм Его!

Колдун сперва отступил на шаг, а потом резко вытянул руку, и Варна почувствовала, как все ее тело сковывает холодная сила. Отскочив в сторону, Варна стряхнула с себя оцепенение и схватила первое, что попалось ей под руку — огромный канделябр, горящий множеством свечей. Не замечая тяжести, она подняла его и побежала на колдуна, крича ему, чтобы он, именем Императора, убирался прочь. Прочь, вон из храма, умри!

Он не должен был жить, это Варна ощущала всем своим существом. Колдун должен умереть. Здесь. Сейчас. Чтобы больше никто не умирал по его вине. Чтобы люди Цехов работали спокойно, не опасаясь, что за ними придет этот душеед.

Не помня себя, она швырнула в него канделябр, но мерзкая тварь увернулась и попыталась схватить Варну за волосы. Варна гневно взвизгнула и вцепилась пальцами ему в глотку. Она убила мутанта, пусть он был мужчиной и сильнее. Она убьет и колдуна, и ни одна из его тошнотворных сил ему не поможет! Может быть, это будет очередной ошибкой, которая приведет к беде, может быть, она неправа, но Варна чувствовала всем сердцем, что поступает так, как должно. Как правильно!

— Что здесь происходит? — окликнул их громовой женский голос из-под самого свода. На одной из верхних галерей показалась священница: Варна заметила белую с золотом одежду. Варна поняла, что теперь-то колдун точно не уйдет!

Воспользовавшись этим мигом, подлый колдун исхитрился ударить ее по затылку, и Варна обмякла, теряя сознание. Перед глазами еще секунду полыхали алые отблески ярости, а потом они сменились непроглядной чернотой.