Пятьдесят грамм молока, или пять миллиметров до тебя (гет)

Драко был чрезвычайно доволен и горд собой: надо же, так ловко обвести грязнокровку вокруг пальца. Однако слизеринец не мог не признать значительной заслуги Блейза в этой авантюре, ведь именно он посоветовал убедить гриффиндорку в том, что Малфой без памяти в неё влюблён. Панси, также посвящённая в этот коварный план, не видела в нём ничего хорошего и многообещающего, в отличие от однокурсников. Она всячески пыталась разубедить парней в их нелепой затее, но, так или иначе, первым, и наиболее важным, пунктом их задумки стало приглашение Грейнджер на Рождественский Бал.

На следующий день Найджел принёс младшему Малфою ещё одно письмо от отца, где приводились подробные описания тех действий, которые Драко должен был предпринять.

«Ни в коем случае больше не позволяй ей разоблачить себя, — говорилось в этом послании. – Тёмный Лорд доверяет тебе, сын».

Слизеринец всей душой желал удачной развязки этого неприятного приключения: он отчаянно стремился завоевать расположение своего будущего господина, да и грязнокровка начала порядком надоедать ему.

— Малфой, — сказала она, когда он бросил на неё свой фирменный устрашающий взгляд. – У тебя тик или просто не умеешь танцевать?

Её дружки гриффиндорцы покатились со смеху, и это привело Малфоя в настоящее бешенство. Стараясь упрятать гнев как можно глубже в себя, Драко натянуто ухмыльнулся – годы постоянных препираний с Золотым трио сделали своё дело – он почти научился контролировать свои эмоции.

— Обличаешь свои комплексы, Грейнджер? – он вежливо наклонил голову. Гораздо практичнее было бы разобраться с чёртовой грязнокровкой наедине, что он, собственно, и собирался сделать после вечернего собрания старост. Однако воплотить это в жизнь представлялось весьма непростой задачей — Симус Финниган доставал его везде: в коридорах, в Большом Зале, в туалетных комнатах… Он даже умудрялся подсовывать ему угрожающие записочки в сумку на уроках. И, что оказалось самым смешным в этой нелепой ситуации, свою помощь предложила Панси: она, мол, позаботится об «этом симпатичном гриффиндорце». Драко тогда чуть не блеванул прямо на своё домашнее задание по Зельеварению. Хотя, подумал слизеринец, его положение тоже не завидно, так что не ему и нос воротить.

Грейнджер сдвинула брови и высунула язык, передразнивая его. Как по-детски. Поттер и Уизли вперили в него сверлящие взгляды, и когда спины Крэбба и Гойла на секунду закрыли им обзор, Драко наклонился к старосте девочек и с чувством прошептал ей куда-то в шею:

— Ты ответишь мне, грязнокровка.

Как это бывает в магловских фильмах – стоит человек на дороге, никого не трогает. Вдруг проезжает автобус – какие-то считанные секунды – и когда обзор снова становится открытым, человека на дороге уже нет. Эффект мистицизма, называется. Точно так же сейчас исчезла и самодовольная ухмылка с лица Гермионы Грейнджер, когда два слизеринских верзилы неуклюже двинулись к выходу из Большого Зала.

* * *

Гермиона отчаянно боролась с упорно продолжавшими вставать дыбом волосами. Она сама не знала, почему, но перед Малфоем ей хотелось выглядеть идеально. Наверное, чтобы доказать своё неоспоримое превосходство: вот, мол, сволочь ты эдакая, полюбуйся, я всё равно лучше. Он определённо пугал её, причём настолько, что иногда у неё пересыхало во рту; пугал до дрожи в коленях, до мурашек на спине, до небольшого нервного подрагивания века – одним словом, он медленно доводил её до нервного срыва, как будто заботливо переводил бабушку через дорогу. Она глянула в зеркало и усмехнулась: ага, конечно, Драко Малфой – герой дня!

В конце концов, после долгих неудачных попыток укротить свои непослушные кудри, гриффиндорка смирилась с неизбежностью наложения чар. Схватив волшебную палочку с журнального столика в гостиной, она прищурила глаза и двумя тонкими пальцами свободной руки вытянула из копны волос светло-каштановую прядь.

— Галлерте! – прядь мгновенно выпрямилась и покрылась гелем. – Отлично.

Гермиона улыбнулась: у неё уже был опыт укладки волос на четвёртом курсе. Странно, подумала она, так или иначе, причиной её внешнего самосовершенствования становилось желание кому-то понравиться.

— Я не хочу понравиться Малфою, упаси Мерлин, — сказала она уже вслух.

— Действительно, — проворчал кто-то у неё за спиной. Гермиона вздрогнула и, выронив палочку, прижала руки к груди.

— Господи, Рон… Ты меня так до инфаркта доведёшь…

Рон снял мантию-невидимку и, плюхнувшись на кресло рядом с окном, потянулся. Было уже восемь вечера, и остальные ученики, как предполагала Гермиона, в данный момент вовсю готовились к Рождественскому Балу – наводили марафет у себя в спальнях. Что забыл в гостиной Рон, даже не одевший парадную мантию, казалось ей непонятным, хотя сама она просто не могла больше сидеть в комнате — до Бала оставались какие-то пара часов.

— Прости, не хотел тебя напугать, — он неловко ухмыльнулся, начиная её раздражать. – Я хотел сказать, ты ведь не хочешь идти на Бал с Малфоем…

— Я не понимаю, к чему ты клонишь, Рон, — она продолжила заниматься своей причёской и, искоса взглянув на друга, поддразнила его. – Выражайся чётче. Яснее, Ронни…

Он вдруг хрипло выдохнул и, обхватив её лицо своими ладонями, впился поцелуем в её губы. Девушка попробовала оттолкнуть его, но Рон, всем весом навалившись на старосту девочек, будто не замечал её попыток высвободиться из его объятий. Откинув её палочку куда-то в декоративные подушки, он вдавил Гермиону в диван и, просунув руку под её робу, начал судорожно искать основание её чулка на правой ноге. Она, что было мочи, пихала его в грудь своими маленькими ладошками, но, разумеется, к желаемому результату это не приводило. В одно мгновенье он откинулся на диван, нелепо сжав свою промежность обеими руками и глухо застонав.

— Больно же! – он прикусил губу и согнулся пополам.

— Нечего было ко мне лезть, — холодно парировала она и тут же добавила с куда большей яростью, — Если Лаванда тебе не дала, это ещё не значит, что всегда можно отыграться на Гермионе, которая, как выяснилось на четвёртом курсе, тоже девочка!

— Гермиона, стой, ты всё не так поняла! – он попытался выпрямиться и твёрдо продержаться на обеих ногах больше двух секунд – не удалось.

Она презрительно хмыкнула в ответ, поднимаясь к себе в спальню:

— Ты, как обычно, портишь мне настроение, Ронни, прямо в самый ответственный момент, — и со всей силы хлопнула дверью.

Гриффиндорка тяжело дыша прислонилась к закрытой двери. Слёзы сами собой брызнули из глаз, несмотря на плотно сомкнутые веки и больно сжатые губы. Один из двух людей, которым она безоговорочно доверяла, только что не оправдал её отношения к нему. Гермионе не верилось, что она была настолько красивой, чтобы мальчики падали штабелями от любви к ней. Нет, наверняка Рону просто не удалось соблазнить Лаванду, со свидания с которой он возвращался в мантии-невидимке Гарри, — вот он и начал приставать к своей лучшей подруге. А Симус… Симус просто был своеобразным экстремалом в плане отношений с девушками, и ему захотелось экзотики в виде примерной девочки-отличницы, какой она, собственно, и являлась. Слёзы почерпнули силу из её негативных мыслей, и потекли с удвоенной силой.

После пятиминутной передышки, с трудом взяв себя в руки, Гермиона решила с достоинством вернуться в гостиную, чтобы забрать волшебную палочку. Так как вся её хвалёная гриффиндорская храбрость по каким-то невиданным обстоятельствам ушло в бессрочный отпуск, она, осторожно приоткрыв дверь, тут же захлопнула её: в гостиной толпилась масса народа. Ученики, наряженные, накрашенные, надушенные и напыщенные, деловито переговаривались между собой, строя из себя гостей какого-то грандиозного банкета. Принимая во внимание то, что они были гриффиндорцами, понять их вычурное и неестественное поведение было абсолютно невозможно.

Ничего не подозревающая о шалостях своего бойфренда Лаванда Браун хвасталась Парвати Патил своими новыми серьгами, которые, по смутным догадкам Гермионы, именно Рон ей и подарил. Дин Томас, гордо выпятив грудь, любовался платьем Джинни Уизли, которая наигранно улыбалась, потому что, как слышала Гермиона, не хотела расстраивать Дина новостью о том, что уже давно заинтересовалась Невиллом. Симус Финниган удрученно обводил взглядом комнату в поисках самой Гермионы, взяв под руку Парвати.

Староста в отчаянии всплеснула руками: теперь ей не добраться до своей палочки, ведь не показываться же в таком виде в гостиной. Хотя… почему нет? Глубоко вздохнув, она повернула дверную ручку.

* * *

Драко лениво взмахнул палочкой, завязывая шнурки на своих новеньких кожаных ботинках. Сегодня он специально не выливал тонну геля на свои волосы – видимо, грязнокровке Грейнджер понравилась его причёска а-ля «львиная грива». Ещё бы, его волосам цвета блонд, крепким и шелковистым, можно было позавидовать. Хоть сейчас иди сниматься в рекламный ролик маггловского шампуня. Он усмехнулся.

До Бала оставалось чуть больше полутора часов, и слизеринец уже не знал, чем заняться. Грейнджер, подумалось ему, наверняка ещё не начинала готовиться к вечеру – сидит себе в библиотеке в окружении учебников и корпит над домашним заданием. Что ж, её проблема, если она не успеет привести себя в порядок.

— Драко, можно? – Панси легонько постучала в дверь.

— Валяй.

И они ввалились – на пару с Блейзом, все такие красивые, элегантные, но именно ввалились. Она – потягивая папироску, он – держа в руке мерцающий бенгальский огонь.

— Пойдём с нами, — интригующе поигрывая бровями, сказал Блейз.

— Что вы задумали? – ухмыляясь, поинтересовался Драко.

Панси, кокетливо накрутив локон на указательный палец, закатила глаза; всё это время её рука покоилась на плече Блейза. Наконец-то, подумалось Драко, они решили придать огласке свои отношения.

— Это не мы, — проворковала она. – Это твоя обожаемая грязнокровка.

Малфой побледнел. Интересно, что она натворила.

— О, не волнуйся, она ничего не натворила, — прочитал его мысли Забини. – Просто Парвати Патил сказала своей сестре Падме…

— А Падма сказала Милисент, — подхватила Панси. – Что Грейнджер поссорилась с Уизли.

— И что? – вся сообразительность Драко куда-то улетучилась.

— А то, дубина, что ты должен этим воспользоваться!

И Панси, наконец отцепившись от Блейза, волнующе заговорила. И чем больше она говорила, тем шире становилась ухмылка на лице Малфоя.

* * *

— Гермиона, ты ещё не готова? – Гарри, занеся руку для стука в дверь, встретил девушку на пороге её же спальни. – Мы уже заволновались…

— Я забыла свою палочку, — сбивчиво прошептала Гермиона, безнадёжно пытаясь не разреветься. – Там, в гостиной.

— С тобой всё в порядке? – Поттер неуклюже приобнял подругу, не замечая следов на своём фраке, оставляемых её слезами. – Что-то случилось?

— Нет, ничего, я просто…

Внезапно ей в голову пришла возмутительная, поразительная мысль: почему, собственно, она должна прикрывать Рона? Конечно, она не будет рассказывать, из-за чего именно они поссорились, но закатить скандал она имеет полное право.

— Это Рон, — гриффиндорка проглотила оставшиеся слёзы. – Мы с ним поссорились, и я… Я не хочу его видеть.

В гостиной воцарилась абсолютная тишина – только старый волшебный патефон продолжать тихо наигрывать композиции «Биттлз». Рон позеленел и попытался вжаться в диван, чтобы избежать встречи с направленными на него пристальными взглядами. Ему это, однако, не удалось из-за собственной долговязости и не подходящего размера дивана. Постепенно гриффиндорцы стали покашливать и пускать шепоток. Кто-то открыл портрет, и гостиная начала пустеть. Гермиона проскользнула к подушкам и, достав палочку, снова скрылась в своей комнате; Рон проводил её ошарашенным взглядом.

Быстрыми движениями палочки она удалила последствия рыданий – покраснение и припухлость век, нанесла лёгкий макияж и надела украшения: серьги и кольцо с рубинами, являвшимися фамильной ценностью её семьи. Затем небрежно распечатала новую упаковку с кружевными чулками и, кинув её на кровать, начала раздеваться.

Её тёмно-бардовое платье висело на спинке стула, купленное ещё летом у Мадам Малкин. Помнится, тогда она долго выбирала между ним и изумрудно-зелёным платьем с тугим корсетом. Предусмотрительно решив, что ей нужно будет ещё и двигаться, девушка остановила свой выбор на этой мантии с красивым декольте.

Надев платье и натянув чулки, она отработанным резким движением палочки привела в порядок свои волосы и вышла в коридор. Чтобы немного отвлечься от мыслей об очередной ссоре с Роном, ей было просто необходимо что-то почитать. Одёрнув полы мантии, Гермиона уверенным шагом направилась в библиотеку.

* * *

Бинго. Он был совершенно прав, когда предположил, что она в библиотеке – Грейнджер читала какой-то огромный фолиант в Запретной Секции. Освещённая скудным сиянием свечи, она устало облокотилась на стол и подпёрла рукой подбородок. В этом жесте была какая-то едва уловимая обречённость.

Он осторожно приблизился к ней сзади и, наклонившись через плечо, поинтересовался:

— Ну так что, Грейнджер, ответишь за свои слова?

Она подскочила на скамейке, громко вскрикнув. Мадам Пинс мгновенно отозвалась шиканьем из другого конца зала. Малфой ухмыльнулся, присев на корточки.

— Вы меня точно все хотите до инфаркта довести, — понизив голос, забормотала гриффиндорка. – Что тебе нужно, Малфой?

— Ты, дорогая, — он поежился от этого произнесённого слова. Обычно девушкам, которых он трахал, говорилось наивное «милая», но в случае с Грейнджер был необходим особый подход.

Гермиона удивлённо захлопала ресницами, и, когда она в очередной раз моргнула, Малфой поцеловал её в губы. Она даже не успела среагировать и отпихнуть его от себя – в следующую секунду слизеринец уже отпрянул сам. Но всего на какие-то пять миллиметров. Она не удержалась и облизнула губы, заставив его усмехнуться и снова поцеловать её. Это было похоже на порхание бабочек по её лицу – лёгкий, бессмысленный танец. Драко прикрыл глаза – похоже, ему это нравилось так же, как и ей. В какой-то момент серия коротких поцелуев оборвалась, Гермиона чертыхнулась.

— Ну и что это было? – сквозь зубы поинтересовалась она.

— Да брось, Грейнджер, тебе ведь понравилось, — его глаза потемнели. Выглядеть правдоподобно больше не составляло труда: перед ним сейчас была обычная девушка, которую требовалось соблазнить.

Она покраснела и подвинулась на скамейке, подальше от него: только показать своё смущение ей сейчас не хватало.

— Ведь понравилось? – повторил он, теперь уже вопросительно. Из него вышел бы неплохой актёр – так ловко он научился убеждать.

Она чувствовала себя жутко неловкой, ведь ещё никогда раньше ей не приходилось оставаться с вежливым и обходительным Малфоем наедине.

— Нет, — пискнула она, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Мерлин, Грейнджер, я же знаю, что нравлюсь тебе ещё с пятого курса, — от такого заявления она даже закашлялась.

— С чего ты взял?

— Это же ясно, как день, — видя её возмущенно раздувающиеся, как у Венгерской Хвостороги, ноздри, он еле смог сдержать ухмылку.

— Малфой, у тебя поехала крыша! Ты… ты, нарцисс хорькообразный! – взвизгнула Гермиона, потеряв над собой контроль.

Малфой мгновенно посерьёзнел и, больно схватив её за локоть, рывком поднял со скамьи.

— Ещё раз ты откроешь свой грязный рот, и я вышибу из тебя всю дурь, сучка! – слова сами слетели с языка, но было уже поздно даже для извинений. Всё кончено: Грейнджер смотрела на него, как на умалишённого. И тогда он сделал единственное, что пришло на ум: прижал её к стеллажу и яростно впился в её губы. Она, всё больше возмущаясь, начала сопротивляться, хватая его за волосы, но он уже не обращал никакого внимания на её жалкие попытки высвободиться. Одной рукой стиснув её тонкие запястья, другой слизеринец обхватил её талию и притянул к себе. Через несколько секунд между ними снова оказались злосчастные несколько миллиметров.

— Ты что-то хотела сказать? – пробормотал он в её припухшие от поцелуев губы.

— Малфой, я не понимаю тебя, — она всё ещё тяжело дышала.

Что же это было за наваждение такое, чтобы она окончательно запуталась? Ответ пришёл немедленно в виде упершегося ей в бедро малфоевского члена. Она испуганно отшатнулась, и Малфой не стал ей мешать.

— Делай, что хочешь, Грейнджер, — хрипло прошептал он, опершись на полку и глядя своими серыми колючими глазами прямо в её расширившиеся от ужаса зрачки.

«Можешь, кстати, уже бежать отсюда подальше, пока я не изнасиловал тебя», — тут же мысленно добавил Драко.

Дважды повторять ей не требовалось: пара секунд частого цоканья каблучками – и полы её мантии скрылись в коридоре. Устало потирая виски, Малфой вышел из библиотеки следом за гриффиндоркой, провожаемый недоуменным взглядом мадам Пинс.