Нам пело солнце... (гет)

— Нет, не вставайте! — Глеб с размаху опустился на колени между Златой и Матьяшем, довольно сильно похлопав того по плечу и оскалившись. — Такой вечер, такой вид, такая компания! Друзья, не поверите, как одиноко мне стало сегодня! Ничего, что я решил вас навестить?

Матьяш медленно перевернулся на бок, кусая щеку изнутри.

— Которая из бабушек? — медленно спросил он. Глеб засмеялся, как-то слишком интенсивно. Злата села и попыталась медленно сползти с одеяла, чувствуя себя, по меньшей мере, солдатом, изменившим Родине.

— Куда, — Глеб схватил и прижал к траве ее лодыжку. Его ладонь ощущалась очень горячей, у Златы даже мурашки побежали.

— Отпусти девочку, — доверительно попросил Матьяш. — Ты вообще зачем приехал? В глаза мне посмотреть? Или Злате? Перся фиг знает от куда, что бы испортить двум хорошим людям день.

— Мы же, кажется, договорились, нет? Ты не пляшешь брачные танцы народов мира, я не порчу тебе день. Ай, как не хорошо нарушать свое слово. Второй раз, если память мне не изменяет.

— Глеб, а мне вот интересно, — вклинилась Злата, безуспешно пытаясь выдернуть захваченную ногу. — Почему ты решаешь, кому вокруг меня плясать брачные танцы, а кому нет?

— Именно, моя дорогая, — мурлыкнул Матьяш нарочито лениво. — Как собака на сене, честное слово.

— Потому, — проигнорировал бывшего друга Глеб, — что я лучше разбираюсь в ситуации, Злата! И если бы ты меня слушала с самого начала!..

— Если бы ты поменьше давил!

Глеб поперхнулся воздухом.

— Ты же ни черта не понимаешь! Ты не знаешь, что на что готова променять!

— А ты мне и не объяснял никогда!

Матьяш неожиданно резко оттолкнулся ладонью от земли и сел.

— А если я хочу наладить со Златой чисто человеческие взаимоотношения? Кто ты такой, что бы...

— Злата! — Глеб коротко фыркнул, скривившись. — Он хочет тебя трахнуть, давай я отойду на пять минут, а потом ...

Матьяш вскочил, сжимая кулаки, Глеб так же молниеносно поднялся, перестав ненормально улыбаться. Злата пораженно переводила взгляд с одного на другого, пытаясь что-то из себя выдавить.

— Поздно ты решил озвучить свои эротические фантазии, Саронов, — Матьяш высокомерно покачал головой. — Или Ева уже привыкла отзываться в постели на другое имя?

Глеб размахнулся и ударил его кулаком в лицо, тут же добавил коленом в живот. Матьяш охнул, сложился пополам, а в следующее мгновение они уже катались по траве.

Злата вскрикнула, ей показалось, что они сейчас навалятся на нее. Смесь паники и растерянности заставила ее подняться и бросится прочь, от города, реки и двух дерущихся тел.

Она прошла мимо беседки, пытаясь не разревется и через плечо оглядываясь на звук потасовки. Когда Злата поравнялась с машиной Глеба, до нее долетел мат и особенно пронзительный, полный боли вскрик, от которого заломило в висках и кровь бросилась к щекам.

Впереди открывалась ночная степь, освещенная луной и звездами. Все травы казались очерчены мягким серебром, из под ног выпрыгивали кузнечики, пробежала разбуженная ящерица. Небо оставалось укоряющее -спокойным.

Чем глубже Злата погружалось в полынный аромат, тем безразличней становилось, что произойдет дальше. Как все могло так повернуться? Она совсем другого хотела.

Конечно, винить только себя — означало бы взять слишком много, этот вечер стал просто поводом для выяснения давно накалившихся отношений. Но у нее было ощущение, что ее мимоходом хорошенько вываляли в грязи, не слишком обратив на это внимание.

— Злата! — позвали сзади. Она остановилась, быстро вытирая щеки. Глеб догнал ее бегом, все еще тяжело дыша, схватил за запястье и быстро повел к заведенной машине. Девушка со страхом увидела, что другой ладонью он вытирает поблескивающее кровью лицо. В свете приближающихся фар, стало понятно, что у него рассечена бровь и кровит висок.

Бледный Матьяш стоял с закрытыми глазами, опираясь на свою машину и приложив руку к груди. Злата хотела подойти к нему, но Глеб дернул ее на себе, едва не уронив, потом, так же грубо, заставил сесть на переднее сидение.

— Пристегнись, — посоветовал он, почти швыряя в девушку ее сумку.

— А Матьяш?

Глеб молча обошел машину, прыгнул внутрь и газанул. Они пронеслись по полю, свернули на трассу, вылетели на мост.

Сердце еще колотилось, ресницы были мокрые.

Подперев щеку кулаком и стараясь не вздрагивать, Злата в опасной близости наблюдала за припадком яростного оледенения у Глеба. Он явно увез ее поддавшись порыву и не знал, что делать дальше.

— Расстреливать, только расстреливать, — подсказала ему Злата тихим, хриплым голосом.

— Остроумно. Сиди молча.

Она покорно откинулась на сидении и закрыла глаза.

— Изображаешь памятник оскорбленной невинности? — чрез несколько мгновений зло проговорил Глеб. Злата решила не реагировать, только плотнее зажмурилась и просидела так еще минут десять, которые могли считаться за час. Она ощущала, что Глеб увеличивает скорость, пролетая по пустым улицам, из-за бурления гнева и возмущения внутри.

— Приехали, — он свернул на жилую улицу, полную маленьких двухэтажных коттеджей, обычно сдаваемых на две семьи.

Распахнув перед Златой дверь, Глеб дождался, пока она вылезет из машины и поднес пластину ко рту.

— Ева, открой.

— Зачем ты привез меня к Еве?— спросила она.

— Еще слово и я за себя не ручаюсь, — до жути искренне предупредил он и приказывающим жестом указал на вход в ближайший коттедж, с одной стороны заросший кустами. Злата послушно двинулась в этом направлении, сзади отрезал путь к свободе Глеб.

— Что случилось? — раздался взволнованный голос Евы, открывающей дверь. Как только свет из прихожей упал на лицо Глеба, она замерла, вперив взгляд в его окровавленное лицо.

— Да все нормально, — поспешил успокоить ее муж и подтолкнул Злату в спину. Ева заторможено покосилась на нее, девушка постаралась выразить мимикой понимание абсурдности происходящего. За спиной проехала пожарная машина.

Глеб шмыгнул носом.

— Вот. Злата у тебя переночует?

Ева, широко распахнув глаза, молча продолжала смотреть на мужа.

Он зачем-то толкнул Злату еще раз. Она снова не двинулась с места.

— Я... кажется, Матьяшу ребро сломал. Поеду, узнаю — как он.

Брови Евы двинулись вверх. Почувствовав, что стоять между ней и Глебом становиться опасно, Злата наконец шагнула в прихожую и вновь развернулась лицом к двери, чуть касаясь плеча Евы своим.

Еще несколько секунд молчания. Взгляда двух блондинок Глеб уже не смог выносить и, пожелав спокойной ночи, быстро зашагал к машине.

— Ладно. Ладно, — Ева закрыла дверь и повернулась к Злате. — Я постелю тебе на диване, утром расскажешь.

— Спасибо, я могу и домой поехать, — скованно улыбнулась Злата. — Не знаю, зачем он меня к тебе привез.

Ева пожала плечами и прошла в комнату. Девушка, неловко оглянувшись, последовала за ней — хозяйка квартиры все же вытащила плед и простыни.

— Спасибо, — вновь поблагодарила Злата.

Ева хотела что-то сказать, но передумала — только покачала головой и вышла из комнаты.

Настенные часы показывали третий час ночи, когда прострация понемногу сошла на нет. Злата задвинула шторы на большом окне — ветки куста зловеще кривились в свете фонаря — и стащила джинсы, нервно хихикнув. Вся правая брючина, начиная от колена, была в неравномерно размазанном масле и плотно прилипших травинках.

\"Я — лакомый кусочек\", — подумала она, залезая под плед и чувствуя неловкость от неуместного сравнения.

* * *

Проснулась она поздним утром, почувствовав запах табака. Потерла глаза, по — черепашьи высунула голову из-под пледа, что бы встретиться с усталым, спокойным взглядом Евы. Она сидела на подоконники в домашней одежде и курила, окруженная зеленой листвой, лучами солнца и дымком.

— С утром, — тихо поприветствовала она.

— С добрым утром, — ответила Злата, потягиваясь.

— Как сказать, — Ева запустила пальцы в светлый, небрежно собранный пучок. — Я постирала твои джинсы, они почти высохли.

Она снова отвернулась, подкуривая вторую сигарету.

— Спасибо, — покраснела Злата, ощущая себя заезженной пластинкой. — Ева... Как Глеб и Матьяш, не знаешь?

Она посмотрела на Злату, не скрывая иронии.

— Бой за прекрасную даму окончился в ничью. Одна зашитая бровь и одно треснувшее ребро. Хотя, с другой стороны, можно сказать, что Глеб выиграл.

— Они подрались не из-за меня! — холодея, принялась оправдываться Злата. — Внезапно начали припоминать друг-другу все на свете и задираться, как идиоты!

— Да я все понимаю... — Ева, прищурилась, глядя в даль. — Нет, вру, уже давно ничего не понимаю. Что он делает? Зачем?

— А Матьяша?

— Матьяша всегда одолевали странные мысли. Он так хотел, что бы вы втроем были вместе — даже когда только узнал о твоем существовании. Сам себя уверил в мистической связи между вашими душами, — Ева усмехнулась. –Глеб интуитивно не выносил это на обсуждение, все и так летело под откос.

— Грубо звучит, — нахмурилась Злата.

— Не подумай лишнего. Как для Глеба скрижали — символ жизненной миссии, так и для Матьяша вы вдвоем. Хотя не исключаю, что со временем это может принять форму патологии, — ровно и бесстрастно заключила Ева.

— Для кого?

— Для кого первого, вот правильный вопрос.

Она выдохнула дым в окно и стряхнула пепел на изумрудную траву.

— Мне страшно с ним. Иногда кажется, что он не боится смерти.

Оглушительно зачирикали воробьи.

Ева задумчиво потянулась и оторвала зеленый лист, размяла его в пальцах.

— Знаешь, главной моей мыслью, когда я впервые увидела его, вовсе не было: «О, почему бы не заарканить этого хорошенького мальчика?» . Честно говоря не помню, какое впечатление он на меня произвел, если вообще произвел. Да я и не поняла, как он молод. Просто сосед, который помог затащить по ступенькам коляску с ребенком. Начали общаться, когда пересекались... Он говорил, что его тянуло ко мне через весь город. Почти пять раз переезжал, пока не поселился рядом — каждый раз все ближе, и ближе...

Ева кашлянула, выкинула окурок под куст.

— Сейчас принесу твои джинсы, — она быстро улыбнулась серьезной Злате и вернулась почти тут же.

Когда Злата оделась, попрощалась с Евой и вышла на улицу, уже во всю горело лето.