Лунный свет (гет)

За окном темнело, чуть вздрагивал огонек свечи. Тени были нечеткими, размытыми.

Филипп в очередной раз, вглядываясь в почерк, просматривал записи Светланы, словно надеялся распознать в начертании букв облик той очаровательной исследовательницы, что составила их.

Небрежно-вдохновенные подсчёты на огрызке бумаги, сложенный вчетверо листок со списком латинских названий. Уезжая, она не забрала ничего.

Тут же на столе перед принцем были разложены и другие реликвии: книга, послужившая дверью в другую реальность, лупа, ставшая оригинальным залогом любви, потрепанный листок, на котором рукой Светланы была нарисована Евразия с изгибами побережий, горными хребтами. Кое-где были даже проведены меридианы и параллели, если девушка помнила широту и долготу каких-нибудь объектов.

Она мечтает увидеть трещины на льду Байкала... И в самом деле, как выглядит это далекое озеро зимой?

Филипп представил Светлану с загоревшимся взором и улыбкой, которая почти не затрагивала губ, только глаза. Самая искренняя улыбка в мире! Принц вздохнул. Он не знал, куда деваться от воспоминаний. Даже в эту минуту из полумрака на него смотрела преданным взглядом морда растянувшегося у порога и положившего голову на передние лапы Дарвина, кличка которого представляла собой ещё один живой след не очень-то давнего присутствия Светланы.

Общаться с кем-либо не особо хотелось с того времени, как они расстались с Раулем. Книги тоже не занимали молодого человека. Кроме одной... Филипп смотрел на неё, как на запертую дверь, и всё больше сознавал, что способен на безумство, которое поначалу казалось слишком безумным для воплощения в реальность. В душе образовалось слишком много пустоты, которую нечем было заполнить. И терять, в общем-то, было нечего. Только лишившись чего-то, по-настоящему понимаешь, что оно для тебя значило.

Филипп готов был воспользоваться проходом, даже не имея представления, в каком месте окажется, но небо в полнолуние уже который раз было пасмурным, а гроз в это холодное время года тоже не предвиделось. Несмотря на это, на какую-нибудь случайную возможность принц надеялся в тайне даже от себя самого и, должно быть, именно поэтому почти не расставался с заветным томом.

— "Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены..." — прошептал Филипп строки когда-то разученной песни из другого мира.

Где-то в чаще ухал филин. Огонек свечи раскачивался в такт дыхания молодого человека, и отражение язычка пламени расплывалось в озерной ряби за окном. Контуры предметов тоже плыли перед глазами, словно размоченные водой. Филипп не заметил, как уснул за столом.

Этой ночью принцу снился странный сон.

Он находился в бастильской камере, которую в точно известные ему часы посещало солнце. Он точно знал сколько шагов она в длину и сколько в ширину. Это проклятая камера была знакома до каждого пятнышка на стене, до каждой трещины, и это вызывало почти отвращение. Ему здесь было невыносимо тесно! Такой тесной тюрьма не казалась ему никогда прежде.

Склеп! Могила! А снаружи так много света... Лишь его малая часть просачивается в окно, просачивается робко и осторожно, словно боясь быть пойманной за этим преступным деянием. Душа стремится прочь, рискуя разорвать грудь, а серый, потемневший от времени камень безжалостно давит, повергая в прах, убеждая в человеческом бессилии, в тщетности любых попыток вырваться на свободу.

Вдруг от одной стене к другой перебежала крыса, испуганная чем-то, а ещё через секунду пол вздрогнул под ногами. Между каменными плитами начали пробиваться мощные зелёные побеги. Они росли с невероятной скоростью, упруго выгибались, расправляя стебли, раскручивали молодые листья.

Не чудо ли? Гидростатическое давление, доходящее до семи атмосфер, способно проломить асфальт...

Откуда эти слова, эта цифра?..

Стебли обвивали стены, создавая причудливый орнамент, корни упрямо лезли в щели пола, раздвигали камни, крошили их. Под этим несокрушимым живым напором задрожала мертвая вековечная кладка. И вот часть стены с грохотом обрушилась! В камеру ворвался торжествующий ветер, столетия безуспешно точивший мрачные стены Бастилии.

Сковывающий озноб, оцепенение. Но только на миг. Ещё недавно узник, он подбегает к провалу, и его взору открывается море, бесконечная синь Бискайского залива! Ветер треплет волосы, душу захлестывает восторг, а в небе с криком парят чайки, ловя восходящие потоки воздуха. Солнце играет в волнах и ласкает своими лучами кроны деревьев на побережье, такие же зелёные, как пара очень знакомых улыбающихся глаз...

Филипп открыл глаза.

Уже наступило утро, такое же пасмурное и неприветливое, как и всю последнюю неделю. Свечка прогорела, и оплавившийся воск бесформенной массой растекся по подставке. Но ощущение странного сна всё ещё оставалось.

Дарвин заметил пробуждение хозяина, вскочил на лапы и, виляя хвостом, подбежал к Филиппу.

Юноша размял плечи, нагнулся и почесал питомца за ухом.

— Ну и что мы будем с тобой сегодня делать? — спросил он пса хрипловатым с просонок голосом. — Пойдём охотится? Ведь нужно тебе привыкать.

Дарвин был рад любому предложению и последовал бы за хозяином даже на край света.

...Они возвращались с дальних озёр неспеша, хотя до темноты оставалось недолго. Филиппу не хотелось спешить. Куда торопиться? Охота в этот день не задалась, но зато Филипп имел возможность убедиться, что у его мохнатого товарища нюх и в самом деле отменный.

До дома было рукой подать, озеро уже виднелось за деревьями. Юноша проверил на месте ли заветная книга и, придержав шляпу, сбежал вниз к реке с небольшого откоса. Пёс, немного опередивший хозяина, вдруг неожиданно остановился и залаял.

— Дарвин, что такое?

Пёс посмотрел на Филиппа и опять залаял, повернувшись влево. Филипп тоже взглянул туда и увидел в небе над лесом быстро надвигающуюся серую тучу.

— Успокойся, — юноша потрепал собаку по холке, — успокойся. Словно снега никогда не видел!

При этом принц не мог не заметить, как поднялся пронизывающий ветер, быстро гнавший облака и белую стену осадков, колыхавшуюся, как занавес, над лесом. Приближалась сильная непогода.

Филипп задрал голову вверх. Серые снеговые тучи заволокли всё небо. Вот на рукав упала снежинка, вот ещё одна и ещё.

Принц поплотнее завернулся в плащ, пристегнул собаке поводок и ускорил шаг, чтобы поскорее оказаться дома, но следующий порыв ветра застелил обзор снежной пеленой: белая колыхающаяся стена накрыла и принца, и пса, и озеро.

Филипп был уверен, что идёт правильно и очень удивился, когда не вышел к воде ни через пять минут, ни через десять. Возможно ли потерять направление, находясь так близко от дома? Филипп прищурился, пытаясь различить хоть что-то и остановился на месте, повернувшись спиной к колючим льдинкам, которые больно вонзались в лицо. Он здраво рассудил, что такая непогода не может быть продолжаться долго и скоро немного ослабнет. Юноша ошибся, пурга даже не думала утихать, поэтому он был вынужден двинуться наугад. Дарвин старался держаться поближе к ногам хозяина, тревожно поводил ушами, вздрагивал, но больше не лаял.

Через четверть часа Филипп окончательно убедился, что направление выбрал неправильное. Кругом поднимался лес, и не было никакого намека на просвет между кронами. Плащ, хоть и был предназначен для зимы, спасал от ветра всё хуже, и юноша решил продолжать двигаться хоть куда-нибудь, всё больше относя происходящее к тем невероятным и загадочным событиям, на которые ему в его недолгой жизни даже чересчур везло.

Под ногами слой снега увеличился на несколько дюймов, мороз крепчал, и, что было самым тревожным, начало понемногу темнеть.

Филиппу стало страшно. Мысли в голову лезли самые что ни на есть дурные. Он думал о том, что при такой метели развести огонь навряд ли сумеет, а значит рискует попросту замерзнуть, к тому же ночью на охоту выходят волки, а у него совсем немного пуль и пороха на случай встречи с хищниками.

Заметив прогалок между деревьями, принц устремился туда, борясь с ветром. Спрятанная на груди книга точно вздрогнула, когда Филипп нащупал её рукой. Она показалась ему необычно тёплой. Должно быть, нагрелась от тела.

Юноша вышел на какую-то поляну, но кругом по-прежнему были лишь снег, ветер и полное безлюдье. Холод начинал сводить руки и ноги, и Филипп готов был приняться шептать молитвы, но вдруг Дарвин беспокойно завертелся возле его ног, потом отбежал в сторону. Принц посмотрел в этом направлении и в сгустившихся сумерках заметил далёкий, едва приметный жёлтый огонёк.

— Молодчина, Дарвин! — с чувством воскликнул Филипп и быстрым шагом пошёл следом за псом на спасительный огонёк, сжимая теплую книгу замерзшими пальцами.

* * *

В маленьком домике у околицы горел свет. Домик этот был единственным во всей деревне, где обитала жизнь в это время года. В уютной комнате сидели трое молодых людей, прекрасно знакомых читателю.

Друзья, выкрав время из своего плотного графика, вырвались загород на выходные.

Володя и Аня играли в шахматы. На столе дымились два стакана чая в резных подстаканниках. На коленях у девушки дремала, свернувшись клубком, серая полосатая кошка. На другом конце стола Света перебирала старую энтомологическую коллекцию. А за окном завывала первая ноябрьская метель.

— Мне послышалось или действительно? — подняла голову Света.

— Что? — отвлеклась от игры Аня.

— Будто голос чей-то. Крик.

Аня и Володя прислушались.

— По-моему, это пурга, — ответил юноша.

— Вот опять. Слышали? — Света подняла к верху палец.

— Не слышу, прости. А мне шах! — Аня защитилась ладьей. — Как теперь, Вовка, поступишь?

— А я схожу проверю, — не унималась Света.

— Ну, успокой свою совесть. Чёрт, да мне же сейчас крышка будет! Махнёмся-ка ферзями. Чего терять?

— Одеться потеплей не забудь, — посоветовал Володя сестре.

Света накинула куртку, обулась и выглянула за входную дверь. Снег совершенно застилал обзор, но до острого слуха девушки вновь долетел уже отчётливый крик. Кто-то звал людей.

Стоило бы кликнуть Володю, он мужчина, но Света подумала, что человек с недобрыми намерениями не станет разгуливать в такую непогоду и звать на помощь. Скорей уж этот незнакомец в самом деле попал в беду. Не рассуждая более, Света устремилась на голос и, наконец, различила за снежной пеленой чей-то темнеющий силуэт.

— Кто вы?! — перекрикивая вьюгу, спросила она. — Вы заблудились?!

— Да, заблудился! Окажите милосердие, дайте мне приют на ночь! — раздалось в ответ.

В эту секунду под ноги Свете кинулась собака, и девушка отшатнулась.

— Ко мне! — крикнул псу незнакомец, подтягивая к себе поводок, а потом ухватил питомца за ошейник. — Не бойтесь, сударыня, он не злой.

Света, ещё не успевшая осознать обращение "сударыня", подошла совсем близко и удивилась про себя, что незнакомец с ног до головы закутан в плащ неожиданного фасона. Новый вопрос замер у неё на устах. Они оказались в потоке падавшего из окна комнаты света, и девушке показалось, что она узнаёт черты лица. Пришелец тоже, как и она, замер на месте. Два недвижимых силуэта посреди колеблющегося междумирья.

— Неужели это вы? — проговорил Филипп в изумлении. — Светлана?

Свете показалось, что земля уходит у неё из под ног.

— Господи! Не может быть, — бормотала она, — Как вы здесь очутились? Идёмте, идёмте скорей! Вы же совсем замёрзнете.

Света схватила Филиппа за руку и увлекла к дому.

На пороге они столкнулись с Володей, который собирался одевать ботинки.

— Наконец-то! — воскликнул молодой человек, — Я уже собирался... — он не договорил, — Боже мой! Какие люди! Входите же быстрее. Так, а это что за явление?

— Это Дарвин, мой пёс.

— Светка, кличка — твоих рук дело?

— Ну а чьих же? — хмыкнула девушка.

Володя впустил всех и захлопнул дверь. Вой вьюги остался за порогом.

Дарвин отряхнулся, сбрасывая с себя снег, и, виляя хвостом, стал обнюхивать всех, кто стоял рядом.

— Здравствуйте, Владимир, — Филипп пожал Володе руку. — Рад вас видеть. Бывает же такое!

Голос принца дрожал от холода, но в нём чувствовалась искренняя радость. Подобного поворота в своей судьбе он совершенно не ожидал.

— Скидывайте плащ, вещи и живо отогреваться, ваше высочество — распорядился Володя.

— Ничего себе! — долетел из коридора радостно-изумленный голос Ани. — Какими судьбами, скажите на милость? Ох, ещё и животные!

— Приветствую вас, мадемуазель! Только какое я теперь высочество? — Филипп с улыбкой повернулся к Володе. — Назад я как-то не собираюсь.

— Кажется, мой дядя Петя со своими связями, положением и финансами нам всё-таки пригодится, — сказала Аня. — Он не любит делать что-то по блату, но при этом любит меня. Случай необычный, и я непременно уговорю его помочь вам с документами.

Под пристальными взглядами своих друзей девушка смутилась и добавила:

— Неужели я никогда не говорила, что у меня дядя — крупный начальник, а главное, отличный специалист в подходящей нам сфере. Говорила же, кажется. Он поможет нам придумать, как поступить в такой ситуации.

Володя подавился смешком.

— Да, Вовка, представь! В этом мире тоже. Я не только племянница богослова. К слову, мушкетерскую трилогию я когда-то экспроприировала как раз из дядиного шкафа.

— Я поставлю чайник, — сказал Володя. — Дарвин, ко мне! Пойдём, я тебя в порядок приведу.

Пёс посмотрел на своего хозяина, словно спрашивая разрешения.

— Ступай, Дарвин, — сказал Филипп. — Можно.

Володя, приняв поводок, поманил за собой собаку, и они скрылись на кухне. Остальные вошли в хорошо протопленную комнату.

— Вы, должно быть, сильно замерзли, — заметила Аня.

— Ничего, будем отпаивать чаем, — заговорила Света, немного пришедшая в себя после первого потрясения. — Я сейчас.

Она выдвинула ящик шкафа в поисках пледа.

— А это, кажется, ваше, — Филипп протянул Ане уже слегка потрёпанную после всех передряг книгу.

— Так вот в чём дело! Теперь понятно, как так вышло. Это она просилась домой! — девушка прижала к груди своё сокровище. — Хорошая моя. Только не хулигань больше!

Об ногу Филиппа потерлась серая полосатая кошка.

— Знакомьтесь, это моя Муська, — сказала Аня. — Не с кем было оставить, родители в командировке.

Кошка, обнюхав незнакомца, вальяжно прошествовала на кухню, задрав хвост.

— Идите к печке отогреваться, — улыбнулась Аня.

— Куда вы лезете, глупые животные?! — донёсся голос Володи.

Аня побежала на кухню спасать Володю от хищников.

Филипп тоже повернулся в сторону двери, но Света набросила ему на плечи плед и сказала:

— Они разберутся.

Принц на несколько мгновений задержал её руку в своей. Оба посмотрели друг на друга с непередаваемой радостью. От совместного действия холода и волнения по телу до сих пор бегали мурашки.

Молодые люди воспользовались советом и подошли к печи.

— Я четыре месяца места себе не находил, — проговорил Филипп, заворачивая в плед и прислоняясь к теплым кирпичам.

— А я полгода.

— Теперь вам точно есть на что претендовать.

— Наверно.

— Даже не смейте сомневаться, сударыня. Отвоевать меня у всех, начиная с господина д'Эрбле и кончая пуатевинкам, — улыбнулся Филипп, — а потом взять и сбежать. Это возмутительно!

— Я до сих пор не знаю, правильно ли поступила, хотя тогда казалось, что да. Вы сможете меня простить?

— Я и не осуждал вас, милая дриада.

Теперь улыбнулась Света:

— Всё ещё дриада?

— Конечно, и я бесконечно счастлив, что снова могу назвать вас так.

— И вы... вы решились?..

— Поверьте, у меня найдутся на это силы. Нет, нет, я ни в чём вас не упрекаю! Должен заметить, что между нами есть одно значимое отличие: число моих привязанностей в родном мире многократно меньше, чем ваше. Вот и весь секрет! Мне лишь важно знать, доверяете ли вы мне, как прежде, любите ли хоть в малой степени также, как в ту последнюю ночь перед расставанием?

— Даже не смейте сомневаться!

Молодые люди бросились друг другу в объятья, и сразу стало теплее.

На пороге появилась Аня, держа на руках кошку, посмотрела на них и, отступив, снова закрыла дверь.

— Но вы же понимаете, что здесь совсем другая жизнь, — сказала Света, подняв на Филиппа глаза, — а отсидеться посреди болот вряд ли удастся.

— Никто, кроме вас, не мог мне сказать, что прах и тлен — лишь начало первичной сукцессии. Я хочу попробовать. Не думаю, что у меня получится хуже, чем у зеленых ростков.

— А мы сделаем всё, чтобы вам помочь, — заверила Света. — Я всё никак не могу поверить в то, что книга утащила вас с собой!

— Видимо, книга поступила так, как посчитала нужным. Думаю, порядок в системе так же, как в долине на далеком вулканическом полуострове, после вмешательства восстановится сам собой.

— И то верно! Как-то неестественно находиться внутри себя самой. Ой, а вы знаете, я у себя на компьютере построила модель кое-каких нейропроцессов в среднем мозге! Не уверена, что вы там что-нибудь поймете, но мне так хотелось вам её показать!

Филипп засмеялся каким-то глубоким утробным смехом и снова привлек Свету к себе.

Вернулся Володя с горячим чайником, Аня убрала со стола шахматы и коллекцию насекомых, расставила чашки, достала варенье. Света и Филипп всё ещё стояли у печки.

— Идите сюда, теперь точно оттаете, — сказал Володя. — Дарвина я немножко покормил, шерсть вытер, оставил в прихожей.

— Спасибо, сударь.

— Незнакомые кошка и собака вместе — это дурдом. Ань, Муська ведь здесь?

— Здесь. Вон, на спинке дивана лежит.

— Ваше высочество... ах да, вы же уверяете, что уже не высочество... впрочем, не важно. Вы не боитесь, что ваш мир позовет вас обратно?

— Надеюсь, что нет.

— Держим книгу подальше от костров, гроз и полнолуний, — решительно заявила Аня. — А сейчас давайте забудем на время о серьёзных вещах. Утро вечера мудренее.

Садясь за стол Филипп не удержался и провел пальцами по удивительно гладкой скатерти, изготовленной из неизвестного ему материала.

— Скажите, а вы хорошо фехтуете? — внезапно спросил Володя Филиппа.

— Надо думать, не слишком плохо.

— Но уж, наверняка, лучше меня.

— Наверняка, — улыбнулся Филипп. — Уроки фехтования мне всегда нравились. Я не имел возможности проверить своё искусство в реальном в бою, но в ранней юности у меня был неплохой учитель.

— А последний раз вы когда фехтовали?

— Что-то около года назад. С виконтом де Бражелоном.

— И как?

— Благополучно проиграл ему трижды, — пожал плечами Филипп.

— Ну, нашли с кем тягаться! — заметила Аня. — У него учителя были не просто хорошие, а непревзойденные.

— Даже не сомневаюсь, сударыня! Это блестящие воины!

— О, да!

— Так вы хотите, — вновь обратился Филипп к Володе, — чтобы я потренировал вас?

— Был бы счастлив.

— И про нас с Аней не забывайте, — сказала Света. — Тем более, что Володьку в фехтовальной зале мы время от времени делали.

— Делали? — переспросил принц.

— В смысле побеждали.

— Кстати, Володя совсем недавно занялся конным спортом, — сказала Аня, — дождался лишь, когда рана от пули заживет. Он так влюбился в лошадей, что теперь жить без них не может.

— Ну, так они ведь живые, не чета железкам в гараже. Я только скучаю по вороному красавцу Амадису. Он страшно вредный и своенравный, но я успел к нему привязаться.

— Да-а... Так уж сложилось, что к Амадису я тоже испытываю сугубо положительные чувства. Хотя обществу копытных я без раздумий предпочла бы общество господ литераторов. Не думаю, что все они были в восторге от моих манер, но я старалась, правда. И вообще, надо уметь ценить натуральность, а не только барочную манерность. Кому расскажешь, что рецензию на мои опусы давал сам Жан Лафонтен, ведь не поверят!

— Главное вовремя зажать нужного поэта в углу, — шепнул Володя Свете, та хихикнула.

— А ещё... летом мы с Володькой хотим пожениться! Свидетельница есть. А теперь я даже знаю, кого пригласить свидетелем, — лукаво улыбнулась Аня. — Если, конечно, к тому времени всё образуется с документами, на что я очень хочу надеюсь. А то Володя понимаешь ли не знает, кого из приятелей выбрать.

— Буду счастлив принять вашу помощь, но я явно что-то упустил за эти несколько месяцев, — улыбнулся Филипп. — Насколько мне известно, раньше вы были не более, чем друзьями.

— А этого, по-вашему, мало? — спросил Володя. — Одно прекрасно дополняет другое.

Аня пожала плечами:

"Кто и в чем помешает нам?

Ведь нигде же не говорится,

Что надежным, большим друзьям

Запрещается пожениться?"*

— В таком случае я поздравляю вас, господа! Я за вас бесконечно рад.

— Спасибо, ваше высочество! Мы тоже за себя рады.

Все четверо засмеялись.

— Вам что-нибудь ещё интересно узнать?

— Я хотел бы услышать что-нибудь о Светлане, — ответил Филипп.

— А ей рассказать нечего кроме, как про аксоны с дендронами, — заявила Аня.

— Дендритами — поправила Света, слегка краснея.

— Именно. Кроме как про дендриты и... эти самые. Это же одуреть можно! Я такого остервенения даже в Светкином исполнении ещё не видела. Если можно утопиться в науке, то это было успешно проделано. Не знаю помогает ли забыться, но от Атоса фанатеть явно вредно! Дурно влияет.

Света нашла под столом руку Филиппа, и тот нежно пожал её пальцы.

— Может не будем о грустном? — предложила она.

— Без проблем. Тогда о событии века. Володя прочитал мушкетёрскую трилогию!

— О, да! — улыбнулась Света.

Володя пожал плечами.

— Забрасывание в прошлое, пожалуй, было единственным способом сподвигнуть меня на пять кирпичей в не особо любимом жанре.

— Мы с Аней уже не верили, что это когда-нибудь случится.

Все четверо покосились на последний том "Виконта де Бражелона", теперь мирно покоившийся на комоде. Название на корешке поблескивало так, словно книга насмехалась над самой судьбой и даже над своим создателем.

— А какой жанр вы предпочитаете, Владимир? — полюбопытствовал Филипп.

— Ну, по большей части научную фантастику. Вы, наверно, о ней не знаете.

— Не знаю.

— Этот жанр строится на каком-нибудь допущении в области науки и техники, впрочем иногда это может быть и что-то социальное. А вы что предпочитаете?

...Можно было только гадать, как сообщаются между собой измерения, что из себя представляют и какие законы управляют их взаимодействием, но зато можно было с уверенностью сказать, что сотни лет и миллиарды букв не были помехой приятному общению их уроженцев.

— Да у нас только Светка не поющая! Вернее, не играющая.

— Вам не кажется, что пора бы вьюгу чем-нибудь заглушить?

— Это намёк, что нужно достать гитару?

— Зато Светлана прекрасно декламирует стихи. И, между прочим, не всякий большую синицу от синицы лазоревки отличает на слух.

— Кому чайку подлить?

— Так что поем, господа?

Колючая морозная ночь укрывала округу, лёд сковал извивы реки, неистово завывала первая ноябрьская вьюга. А в домике на окраине деревни всё продолжал гореть свет, там звучали смех, песни, и посиделки в тёплой весёлой компании рисковали затянуться до утра.

* Строки из стихотворения Э. Асадова "Мы решили с тобой дружить..."