Фаталис (гет)

Минерва МакГонагалл, будучи в настоящий момент Леокадией Венустой, целеустремленно шла по песчаной тропинке между дюнами, ведущей от пляжа к дому. Небо было завешено облаками, и резкий ветер трепал рыжие, доходящие до подбородка волосы ведьмы. Слегка облизав губы, она смогла почувствовать на них соль морского воздуха. Пронизывающий ветер, который она когда-то так любила на этом кусочке земли, охотно называемом ею второй родиной, начинал раздражать, постоянно хлеща волосами по лицу, и Минерве приходилось постоянно заправлять пряди за уши. А еще захотелось снова почувствовать туго стянутый пучок на затылке.

К тому же начался дождь, и женщина ускорила шаг, глядя на одиночные капли, падающие на песчаную землю и траву пляжа. Еще немного, и она промокнет до нитки – погода здесь была очень переменчива....

Минерва дошла до края небольшого леска, отделяющего дюны от деревни. Здесь, под защитой деревьев, стоял небольшой домик из песчаника с шиферной крышей, в котором она укрывалась вместе с Драко.

Завидев дом, она внезапно остановилась. Что-то было не в порядке. Что-то произошло! Почти инстинктивно рука скользнула в карман красной маггловской куртки, которую она постоянно носила в целях маскировки. В конечном итоге, они находились в маггловском районе, и забывать об этом было нельзя.

Внезапно Минерва поняла, что же было неправильным – камин! В нем не горел огонь! Из трубы не валил дым!

Сердце, казалось, колотится где-то в горле. Как это могло произойти? Кто смог преодолеть заклинания?

Минерва вытащила волшебную палочку и, бесшумно подойдя к дому, прошептала: «Ассио врагонокль». Спустя мгновение требуемый предмет подлетел к ней, и Минерва взглянула сквозь него. Нет, поблизости не было никакой опасности. Во имя бороды Мерлина, что же здесь произошло?.. Заставив врагонокль исчезнуть, и поспешно спрятав волшебную палочку, женщина подошла к входной двери и толкнула ее.

Проскользнув в дом и бесшумно закрыв за собой дверь, она еще раз убедилась, что что-то не так: в доме было тихо. Слишком тихо!

– Драко? – Минерва прислушалась, но ей никто не ответил. – Драко, куда ты спрятался?

Снова ничего. В груди росло предчувствие беды. Может быть, его похитили?

Она принялась тщательно осматривать помещения. Ванная, туалет, комната юноши – Драко нигде не было! Ее комната также оказалась пуста.

Черт побери! Где прячется этот сорванец?

Минерва глубоко вздохнула и выпрямилась. Попеременно борясь то с раздражением, то с волнением, она обошла кухню, столовую, гостиную, заглядывая в каждый угол.

– Драко, черт побери, ты что, на ушах сидишь?

Снова никакого ответа. Его не было и в гостиной, где в последнее время он обычно спал на диване. Где же он? Подойдя к большому окну, выходящему на террасу, она отодвинула желто-оранжевую штору, чтобы впустить немного света в комнату и, развернувшись, обнаружила на столе листок бумаги. Ну, по крайней мере, он написал!

Присев за стол, Минерва приступила к чтению. С каждым прочитанным словом ее сердце билось чуточку быстрее и дыхание учащалось. Нет! Он был здесь? Северус был здесь, и они вновь разминулись! Похоже, звезды и судьба, заключили договор помешать ей, смеясь над ее желанием вновь увидеть Северуса.

«ВСЕ птицы улетели»? «Хижина пуста»? Значит, он увез Драко и Нарциссу за пределы страны – очень хорошо! «Обязаны»? Не тот случай! Она просто действовала в интересах Альбуса и Ордена. Действовала, как ей подсказывали ее сердце и разум. Каждый заслуживает второй шанс.

Глаза Минервы метались по пергаменту, и пришлось перечитывать строки по два раза. «Мудрый человек с довольно странными методами работы»? Под этим определением мог подразумеваться только Альбус – значит, Северус все же простил его, хотя и не до конца. Минерва непроизвольно рассмеялась. Но что он имеет в виду, говоря о губной гармошке? Намекает на хоркрукс? Нет, решительно нет! «Иногда керамика или стекло пригодны для большего, чем просто быть посудой». Она должна заглянуть в шкафы? В них лежит правда?

У нее никак не получалось дышать полной грудью.

Что это значит? Неужели он оставил ей сосуд с субессимусом? Она не очень хорошо знала темную магию, но ей было известно, что с помощью этого вещества можно установить своего рода легилиментическую связь с другим человеком. Если к этому, невероятно сконцентрировавшись, добавить заклинание, то собеседника можно даже увидеть, где бы он ни находился. Значит, она сможет говорить с Северусом...

Это было, без сомнения, слишком опасно! Что, если ОН будет поблизости? Она сможет связаться с Нарциссой и Драко? И они все хотят бороться, помогая ей? Нет! Эти двое должны оставаться в безопасности! Она не для того всем рисковала, чтобы снова подвергнуть их опасности.

Дочитав до конца, Минерва усмехнулась, затем покачала головой. Он никогда не перестанет рассматривать себя, как не заслуживающего достойного отношения.

Минерва опустила пергамент и задумчиво уставилась в окно. Какой бы прекрасной не была ее вторая родина, она должна вернуться. Так много нужно сделать. Мир, ее мир, находится в постоянном движении, меняясь на глазах, и ей надо вернуться назад, чтобы занять отведенное судьбой место в этой истории – чем бы она ни закончилась.

Минерва уже была на полпути в свою комнату, чтобы собрать вещи, когда вспомнила слова Северуса: ««Иногда керамика или стекло пригодны для большего, чем просто быть посудой. Загляни в шкафы, и ты заметишь изменение – в нем находится правда!»

Взмахнув палочкой, Минерва привела вещи в движение, заставляя их упаковываться, пока она, словно одержимая, рылась в кухонных шкафах, разыскивая неизвестный предмет. Стекло или керамика! Стекло или керамика! Стекло!

Нашла! Простой бокал для вина, ранее не принадлежавший ей, прокрался в ее шкаф. Осторожно, словно ценнейшее сокровище, она достало вещицу – Северус все же неисправим!

Поставив бокал на поверхность стола возле плиты, она наложила него заклинание неразбиваемости, прежде чем снова взять в руки и собственноручно уложить в чемодан. Затем, взмахнув волшебной палочкой еще раз, сменила маггловскую одежду на волшебную; сняла с крючка возле двери темно-синий дорожный плащ и накинула на плечи.

Закрывая дверь, Минерва еще раз оглянулась, запечатлевая в памяти маленький рай. «Я вернусь!» – пообещала она сама себе. Затем накинула на голову капюшон, взяла чемодан и аппарировала к границам Хогвартса.

* * *

Итак, Минерва вернулась в Хогвартс и даже успела побывать у исполняющего обязанности директора школы Корнелиуса Фаджа (этот факт в ее глазах являлся осквернением памяти Альбуса Дамблдора. Фаджа она считала пустоголовым болваном.), чтобы поблагодарить его за предоставленный отпуск по улаживанию некоторых семейных проблем.

Распаковав и разложив вещи, она направилась к кабинету учителя по Защите от темных искусств – Аластора Муди. Минерва как раз рассказывала ему о происшедшем, когда в окно влетела Окипета. С извиняющейся улыбкой, Минерва отвязала письмо, попутно наколдовав немного корма для совы, что не пришлось Аластору по душе, и принялась за чтение.

Улыбка, игравшая на губах, когда она начала читать письмо, быстро угасла. Чем дальше она читала, тем тяжелее вздыхала.

– Мы должны что-нибудь предпринять, Аластор.

И протянула бывшему аврору письмо. Потом уперлась локтями в подлокотники и, потирая кончиками пальцев виски, с ожиданием посмотрела на Аластора. Все указывало на приближающийся шторм, и они просто не могли сидеть сложа руки.

– Что думаешь, Аластор? Что нам делать?

Мужчина, скрежеща зубами, читал письмо, и его магический глаз без остановки вертелся в глазнице. Он прочитал письмо несколько раз, прежде чем бросить его на письменный стол и взглянуть на Минерву.

– Действовать, Минерва... Мы должны незамедлительно действовать. Необходима информация из первых рук. И у меня есть идея!

Минерва удивленно вздернула брови и с любопытством посмотрела на него.

– Да? И какая же?

Аластор издал рычание, которое, по всей видимости, должно было изображать смех, и, дотянувшись до письма, потряс им в воздухе, прежде чем снова швырнуть на стол. Изуродованное лицо расплылось в улыбке, завидев которую любой пустился бы наутек, стремясь оказаться как можно дальше.

– Здесь внутри спрятана разгадка! Я сделаю Люциусу Малфою такое предложение, от которого он не сможет отказаться... Я обеспечу всей семейке Малфоев амнистию, если он мне кое-что даст, а затем затаится где-нибудь, не вступая в контакт со своим господином. Минерва смотрела на него, не понимая ни слова, словно он говорил на парселе.

– И что нам это даст?

Бывший аврор сухо рассмеялся, его улыбка была по-прежнему впечатляющей.

– Я отправлюсь к Пожирателям как Люциус Малфой. Его побег из Азкабана будет не сложно организовать. А если он воспротивится, то просто оглушу и вынесу.

Минерва при этих словах приоткрыла рот и ошарашено уставилась на Муди.

– Ты... что? Ты собираешься помочь бежать Люциусу Малфою? С тобой все в порядке?

– Никогда не чувствовал себя лучше, Минерва... Я использую Оборотное зелье и вернусь к Темному Лорду вместо Малфоя... Так мы получим информацию из первых рук... А Малфой может отправляться к жене и сыну!

Минерва недоуменно покачала головой – это было настоящим сумасшествием! Но, возможно, и спасением. В конце концов, им обоим нечего терять.

Аластор, поднявшись, натягивал дорожный плащ. Его тон не допускал возражений:

– Ступай в кабинет Альбуса и забери оттуда оставшиеся воспоминания... Собери Орден... Настало время Минерве МакГонагалл восстать из мертвых, по крайней мере, для членов Ордена Феникса... Увидимся в Лондоне!

И он шагнул за дверь, оставив позади растерянную Минерву, она же Лекадия Венуста. Снова она была марионеткой! Но сейчас было необходимо сделать нечто важное. Кабинет Альбуса ждал. Несмотря на то, что Фадж считался директором, попасть туда он не мог, в отличие от нее.

Высоко держа голову, она покинула кабинет Аластора и направилась к кабинету бывшего директора.

* * *

Минерва вошла в хорошо знакомое помещение, принадлежавшее когда-то другу и соратнику, – казалось, она никуда и не уходила. Тихо, с благоговением, прошла через комнату, когда внезапно услышала за спиной хорошо знакомый голос.

– Ааа... Мисс Венуста! Или мне позволено называть тебя настоящим именем, Минерва?

Минерва вздрогнула. Она совсем забыла о портрете Альбуса. Прижимая руку к сердцу, она повернулась к изображению ее старого учителя.

– Скажи-ка, неужели необходимо меня постоянно пугать? Тебе всегда это удавалось хорошо, даже когда ты был жив. Стыдись, Альбус! Так пугать старую женщину!

Минерве показалось, что в глазах портрета мелькнула искорка веселья. Не хватало еще, чтобы он предложил ей лимонных долек!

– Ну что же ты такая пугливая?.. Все идет по плану. Все происходит, как я и предполагал! Лимонных долек?

Чувства, долго скрываемые от всех, поднялись в душе. От страха, от безвыходности, гнева на НЕГО, кажущейся невозможности что-либо предпринять для этого, до разочарования, что она снова лишь марионетка, способная только подчиняться, вместо того, чтобы действовать самостоятельно. И после всего, этот всезнающий портрет обращается с ней как со школьницей. Ну, он, надо признать, висит повыше, но это еще ничего не значит!

У Минервы лопнуло терпение.

– Просто прекрасно, что ты посвятил меня в свои гениальные планы! Замечательно, что мне позволено самой все узнать! Чудесно, что хотя бы один из нас здесь развлекается, в то время как мир висит на краю пропасти, и ему недостает всего одного движения, чтобы погрузиться во тьму! Я ведь всего лишь твой заместитель! Со мной не обязательно говорить! Я просто должна вступить в наследство мудрого Альбуса Дамблдора! Ты вообще представляешь, что в последнее время происходит?

Минерва взволнованно провела по рыжим волосам и принялась ходить по комнате взад-вперед, словно зверь в клетке, яростно сверкая глазами на портрет.

– На Ремуса наложили заклятье, меня пытались убить, пришлось вытаскивать Драко из лап Волдеморта, искать контакты с другим орденом за границей. А что ты сотворил с Северусом! Ты использовал его, как инструмент! Как ты только мог! И почему?.. Почему ты ничего не рассказал мне о вашем «замечательном» плане, черт подери?! Я больше не маленькая глупая школьница, Альбус, пойми же наконец!.. Ты должен был посвятить меня в свои планы, вместо того, чтобы оставить разбираться с твоим наследством, с которым я не могу справиться одна! Ты-то в стороне! Ты все равно уже мертв!

Альбус совершенно спокойно выслушал гневную речь ведьмы, неторопливо развернул конфетку и с наслаждением положил ее в рот. Затем по-отечески улыбнулся Минерве. В его голосе явно слышался отзвук веселья, когда он мягко обратился к ней.

– Ты не одна, Минерва! Когда я в последний раз видел тебя, ты поддерживала связь с Северусом. Значит, произошло нечто, заставившее открыть тебя глаза, – или ты все еще этого не поняла?

Минерва вытаращилась на него, не зная, что сказать.

– Что?.. При чем здесь это? Оставь Северуса в покое! Почему ты мне ничего не сказал?

Альбус развернул еще одну конфету, осмотрел ее и, положив в рот, подмигнул Минерве.

– Ты должна была сама разобраться, как обстоят дела с вашими сердечными делами – хотя, тебе потребовалась почти вечность, Минерва.

Минерва осталась стоять с открытым ртом, к слову сказать, состояние для нее весьма редкое. Она никогда не лезла за словом в карман и любила словесные поединки, но это высказывание... это уже слишком. Охотнее всего она бы привязала Альбуса к картине, наложила «Силенцио» и отправила к Кричеру, в каморку для метёл, которую он сторожил. Но она справилась с собой. Вспомнив поговорку матери «Если ты не можешь сказать ничего приятного человеку, то лучше ничего не говори», Минерва промолчала и направилась к думосбору Альбуса.

Глубоко вздохнув, еще раз яростно сверкнула глазами на портрет Альбуса, который снова подмигнул ей и подбадривающе кивнул.

– Ну, Минерва, приступай! Там находятся доказательства невиновности Северуса, все договоренности... они пригодятся вам в нужное время и в определенном месте.

Минерва только недоверчиво покачала головой – просматривать эти сцены здесь ей не хотелось. Для этого у нее сейчас не хватит нервов. Достав волшебную палочку, она наколдовала небольшой ящик с флаконами, в которые поместила отдельные серебристые нити, наложила на каждый флакончик заклинание неразбиваемости и заперла ящик.

Сейчас самое главное – перенести драгоценное сокровище в надежное место, отдать на хранение кому-то, кто заслуживает доверия, кто сможет сберечь ящичек для нее или же, в случае ее гибели, после окончания войны, которая, авось, закончится победой света, – использует воспоминания, чтобы реабилитировать Северуса.

Затем ей в голову пришла блестящая идея. Она поставила ящичек на письменный стол Альбуса и наложила на него защитные заклинания – последнее было самым важным. Если она умрет, то в случае победы Света, ящик вместе с содержимым растворится в воздухе и материализуется в министерстве. В отделе Магического наказания. Минерва быстро написала несколько слов и положила записку к воспоминаниям, прежде чем взмахом волшебной палочки отправить шкатулку в Гринготтс, в сейф Леокадии Венусты.

Успокоившись, Минерва нашла несколько слов для Альбуса.

– Как бы мне не хотелось поболтать относительно твоих наблюдений, но у меня нет времени – нужно собрать Орден... Настало наконец-то время дать отпор тирану. Увидимся позже, Альбус.

Когда она уже была за дверью, Альбус на портрете откинулся назад и положил новую конфету в рот.

– Вот это моя девочка!.. Ты справишься, Минерва. Ты не одна.

* * *

Прошло несколько дней с момента возвращения Минервы из Голландии, несколько ночей, заполненных встречами Ордена и подготовкой к финальной битве. Сам факт, что Минерва жива, казалось, вселил в членов Ордена новую надежду и силу – они были готовы!

Идея Аластора внедриться в ряды Пожирателей Смерти под видом Люциуса Малфоя вначале не нашла особой поддержки, но аврор всегда был упрям и отговорить себя от этой затеи не дал.

Поэтому совсем не удивительно, что несколько дней спустя в «Ежедневном Пророке» появилась большая статья, написанная Ритой Москитой.

«Скандал в Азкабане!

Рита Москита, шеф-корреспондент и голос волшебства».

Когда, читая газету за завтраком в Большом зале, Минерва наткнулась на эту статью, то с трудом удержала улыбку и быстро отпила из чашки – Аластор все же сделал это!

День тянулся, как резина, Минерва стремилась навстречу вечеру. Северус должен получить эту статью! И он должен понять, кто этот сбежавший Малфой!

После занятий она смогла написать письмо, к которому приложила вырезку из газеты.

На нужном месте, 30 октября 1999 года

Сражающаяся орнитологистка.