Осколки (гет)

— Квоффл у Брэдли! Он стремительно летит… какой маневр! Вы только посмотрите, как сцепились Чэмберс и Уоррингтон!

Гермиона с трудом различала игроков разных факультетов, которые чаще всего представляли собой для неё точки на фоне неба. И она изредка удивлялась незнакомому пуффендуйскому комментатору, который всегда точно знал, что происходит на поле.

— Вэйси отбирает квоффл и мчится к воротам Когтеврана… и его останавливает метко пущенный Сэмюелсом бладжер! Квоффл подбирает Дэвис… ого, это высший пилотаж! ДА! Пятьдесят-десять в пользу Когтеврана!

Радость комментатора легко можно было понять: матч длился уже два часа и гол казался удивительным, почти невозможным событием. Дэвис полетел на круг почёта под аплодисменты когтевранской трибуны. Капитан слизеринцев подлетел к вратарю Блетчли и что-то кричал ему в лицо.

Гермиона взглянула на несколько рядов выше. Гарри вместе с Роном аплодировал Дэвису. Гермиона тоже для приличия немного похлопала.

— Раззявы, — послышался голос Джинни, с которой Гермиона пришла на матч. — Я уже три раза снитч заметила.

Гермиона непонятно зачем кивнула. Дэвис пролетел мимо гриффиндорских трибун и помахал зрителям — заканчивает круг почёта, пока когтевранские загонщики щедро осыпают охотников Слизерина бладжерами.

Гермиона несколько секунд искала на трибунах своих однокурсниц. А вот и они. Ромильда, Лаванда и Орна о чём-то щебечут, восторженно глядя на Дэвиса. Вернее, Ромильда и Лаванда щебечут, а Орна просто улыбается и изредка что-то коротко говорит. Хорошо, что в спальне пусто.

— Ух ты, вы только посмотрите!

Гермиона взглянула на поле. У ворот Когтеврана летало шесть игроков, перекидывая друг другу мячи. Гойл с шести метров запустил бладжер прямо в Бриттена, когтевранского охотника, и тот упал с метлы. Дэвис помчался за другом, и в это время слизеринцы забили гол. Серебряно-зелёная трибуна впервые за долгое время разразилась аплодисментами.

Высота, на которой находились трибуны, когда-то захватывала дух. Но теперь взгляд на десятки метров вниз ничуть не пугает.

Было холодно и скучно, и Гермиона уже собиралась покинуть стадион. Но не успела она сделать и шага, как комментатор вновь закричал:

— Надо же, кажется, ловец Когтеврана увидел снитч!

Чжоу Чанг неслась на огромной скорости к одному ей видимому мячику, но Малфой, проследивший за её взглядом, на своём «Нимбусе-2001» оказался быстрее .Вскоре он совсем приблизился к цели, но путь ему заблокировали когтевранские загонщики. Воспользовавшись удачной возможностью, Чжоу ловко проскочила между ними, оставив растерянного противника с беспомощным видом пытаться облететь преграду, чуть-чуть поднажала, протянула руку… и схватила снитч.

— ИГРА ОКОНЧЕНА! Двести-двадцать в пользу Когтеврана!

Гермиона привычно поморщилась, когда стадион взорвался аплодисментами, и как только рёв болельщиков стих, она уже практически машинально осмотрела трибуны. Ромильда с заметной неприязнью сверлила взглядом Чжоу, а Лаванда, не замечая, что её уже не слушают, продолжала свой монолог. Но где Орна?

Гермиона повернулась к Джинни, с ехидным выражением лица слушавшей громогласно восхищавшегося ловцом Когтеврана комментатора.

— Я, наверное, пойду. Ты со мной?

Джинни повернулась к подруге, сделала извиняющееся выражение лица и хотела было что-то сказать, но после секундной заминки улыбнулась, радостным голосом что-то неразборчиво крикнула и сама повела Гермиону к лестницам.

* * *

Гостиная была битком набита старшекурсниками, хотя не все из них веселились: один из углов был занят компанией пятикурсников, которые тихо о чём-то переговаривались, аккуратно выводили несколько слов на своих пергаментах и возвращались к обсуждению вопроса. Можно было подумать, что они замышляют заговор, но правда была гораздо проще: у них полным ходом шла подготовка к СОВ. Невилл рассказывал о свойствах остролиста, а Гарри записывал за ним и всё время перебивал, встречая незнакомые слова. Иногда они вздрагивали и чуть не подпрыгивали на месте, когда Рон пересказывал Лаванде особенно заинтересовавший его момент из прошедшего матча и в красках описывал, как он повёл бы себя на месте слизеринского вратаря. Разумеется, его повествование всё время сопровождалось громкими восклицаниями и замысловатыми жестами, так что вскоре пятикурсники начали кидать в его сторону недобрые взгляды.

Когда Гермиона и Джинни вошли в гостиную, он как раз изображал голкипера Слизерина, пропускавшего очередной мяч; это выглядело настолько комично, что невольно удивляешься, как Лаванде удаётся сохранять серьёзное выражение лица («Хотя, скорее всего, она просто не обращает внимания», — думал Гарри, которому приходилось нередко наблюдать подобные сцены). Увидев девушек, Дин, до этого момента о чём-то перешептывавшийся с Симусом, быстрым шагом двинулся им навстречу, засунув руки в карманы.

— Привет, — бесцветным голосом сказал он.

— Привет, — ответила Джинни, не сводя с Дина настороженного взгляда.

— Ты так быстро ушла со стадиона.

— Да что-то скучно стало.

— То есть, ты не слышала, что я тебя звал?

— Нет. Наверное, из-за шума когтевранцев.

— И ты меня не видела?

— Нет, а ты был неподалёку?..

— Хватит притворяться, Джинни, ты же смотрела прямо на меня!

— А может, и смотрела, что теперь?

Гермиона, которая не горела желанием слушать ссору, незаметно отошла в сторону, к лестницам, ведущим в спальни. Гарри всё ещё смотрел на Невилла, но уже мало обращал на него внимания, всё сильнее прислушиваясь к перепалке Джинни и Дина; на его лице появилось странное выражение, и Невилл поинтересовался, всё ли в порядке. Гарри в ответ дружелюбно улыбнулся и сказал: «Всё просто отлично».

Рон, увидев Гермиону, замер в особенно живописной позе, но Лаванда и теперь не рассмеялась, а только, проследив его взгляд, нахмурилась и скрестила руки на груди. Гермиона, взглянув на горе-ловеласа, скривила губы и ускорила шаг. Рон покраснел и на ласковую просьбу Лаванды продолжить рассказ пробормотал что-то насчёт «очередного припадка» сестры и поспешил к Джинни, которая к этому моменту кричала так, что на неё смотрела вся гостиная.

А Гарри пониже склонился над пергаментом, чтобы никто не увидел его широкую улыбку.

Гермиона зашла в спальню и ленивым взмахом волшебной палочки зажгла свечу на высокой тумбочке.

— Пока тебя не было, оттуда доносились голоса, — послышалось из-за спины. Гермиона резко повернулась и увидела Орну. И как это она осталась незамеченной?

— Откуда? — стараясь придать тону непринуждённость, спросила Гермиона.

— Из твоей тумбочки. Я не заглядывала, не волнуйся.

Гермиона не тревожилась из-за Орны и не верила, что эта кроткая девочка может шарить в чужих вещах в отсутствие хозяйки, но всё же ей стало легче.

— Я и не волнуюсь. А эти голоса… кто-нибудь ещё…

— Нет, после игры я пришла сюда первая, чтобы выпить зелье от мадам Помфри. Больше здесь никого не было.

Заметив неуверенность Гермионы, Орна тихонько засмеялась.

— Ты ведёшь себя, как будто тебя поймали с поличным за каким-нибудь непристойным занятием. Мне даже… ой, что это?

Гермиона прислушалась и вскоре поняла, что её тумбочка издаёт приглушённые неразборчивые звуки, подозрительно напоминающие человеческую речь. Она сделала шаг, но тут же обернулась, взглянула на Орну и уже собралась было что-то сказать, но замялась. Её подруга понимающе кивнула и направилась к двери.

— Не стесняйся, я не выдаю чужих секретов, — сказала она, открыла дверь, и, прежде чем ступить на лестницу, весело улыбнулась и добавила. — Обещаю, что не буду подслушивать.

Как только Гермиона осталась одна, она тут же подскочила к тумбочке, рывком открыла её и схватила зеркальце. На нём не было ничего изображено — должно быть, лежит в кармане или сумке.

— Регулус? — негромко произнесла она, но не получила ответа, и не удивительно: судя по бессвязному гаму, на другой стороне одновременно говорили сразу несколько человек. Причём беседа шла на повышенных тонах. Гермиона напрягла свой слух и вскоре сумела распознать несколько слов. «Грязнокровка», «мерзавец», «змеёныш», «выродок» — это она услышала точно; были ещё выражения, которые Гермиона не совсем разобрала, но о приблизительном значении которых догадывалась. Несколько секунд она неуверенно смотрела на дверь, за которой вполне мог оказаться кто угодно. Вряд ли стоит выкрикивать имя давно умершего человека — осторожность в вопросах, касающихся Времени, лишней не бывает. Несколько секунд Гермиона боролась с желанием выключить зеркало и избавить себя тем самым от общения с этим нахалом, но ведь вот здесь, прямо у неё в руках находится окно в прошлое, находится возможность, какую едва ли имели величайшие колдуны мира. Как можно просто отказаться?

Правильно. Никак.

— Не могли бы вы не шуметь так сильно? — чувствуя себя донельзя глупо, как можно громче сказала Гермиона.

Спустя несколько секунд стало ясно, что её попросту не услышали. Голоса становились всё громче, реплики — короче, слова — крепче. А очень скоро ссорящиеся стали посылать друг в друга не только ругательства, но и заклятия.

Вдруг послышался пронзительный крик. И тут Гермиона решила наплевать на осторожность.

* * *

— Дайте пройти, — потребовала миниатюрная блондинка, чуть высокомерно взирая на двух слизеринцев, заслонивших ей путь.

— А если не дадим? — расплывшись в гаденькой улыбке, сладким голосом спросил Мальсибер. Высокий, черноглазый, приятной наружности, сейчас он выглядел отталкивающе, излучая всем своим видом кровожадность.

— А куда ты денешься? — в тон ему ответила девушка.

— Ну, что ж, раз уж тебе очень надо, я, конечно, могу и пропустить… но сперва надо кое-что сделать, Мэри. Без этого никак. Я ведь правильно говорю, Рег?

— Само собой, — ответил Регулус. Он стоял, скрестив руки на груди, и по его лицу нельзя было увидеть, интересует ли его происходящее хоть в какой-то степени. Даже голос его был абсолютно ровным и безразличным, если не считать определённую манерность, которая была присуща всем магам, относящим себя к аристократии.

— Для начала я предлагаю тебе встать на колени.

— Для начала? — насмешливо хмыкнула Мэри.

— Ну конечно, одного этого будет маловато, — невозмутимо продолжал Мальсибер. — Так вот, встань на колени и попроси прощения за слова, которыми ты бросалась во время завтрака.

— А что я такого сказала? Ах, ты, наверное, про тот момент, когда я назвала Тёмного Лорда тупым выродком. Видишь ли, Мальси, я прошу у кого-то прощения только за ложь. А я не думаю, что мой отзыв о твоём кумире так уж далёк от истины.

Мальсибер плотоядно оскалился, и насмешка очень быстро сползла с лица Мэри.

— Опрометчиво так отзываться о тех, кто может стереть тебя в порошок простым взглядом… — вкрадчиво произнёс Регулус, в глазах которого появились недобрые огоньки, — грязнокровка.

— Не тебе указывать, что я должна говорить, змеёныш, — ответила изрядно побледневшая Мэри, чей тон быстро терял свои напор и наглость. Видимо, она только сейчас действительно осознала, что находится рядом с двумя старшекурсниками, о которых ходят самые отвратительные слухи. А она, Мэри МакДональд, совсем одна.

И, конечно, слизеринцы почуяли её тревогу.

— А кому, как не нам? — сказал Мальсибер, делая шаг вперёд.

— Держись подальше! — дрогнувшим голосом крикнула Мэри.

— Или что? Ты заставишь меня держаться подальше? А ты можешь? — Мальсибер, видя, что ему удалось внушить определённый страх, повысил голос и сделал ещё шаг.

— Совсем скоро Тёмный Лорд будет властвовать над всем магическим миром, — звонко воскликнул Регулус, очевидно, совершенно не беспокоясь, что его могут услышать.

— И мы чувствуем, что обязаны тебя к этому подготовить.

— Мы чувствуем, что тебе следует преподать урок, — добавил Регулус и тоже стал медленно приближаться.

— Убирайтесь с моей дороги! — собрав в кулак оставшуюся смелость, крикнула Мэри и, не выдержав напряжения, выхватила палочку.

Через секунду слизеринцы уже держали в руках собственные волшебные палочки и стали быстро обходить Мэри, стараясь окружить с двух сторон. Бедняжка тяжело дышала, её губы затряслись, она сжимала в руках оружие с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— А ведь было бы намного проще, если бы ты просто встала на колени, — ещё громче, чем прежде, заговорил Мальсибер. Ему доставляло огромное наслаждение наблюдать за тем, как жертва теряет контроль над своими эмоциями. Ещё немного, ещё чуть-чуть — и она не вытерпит. Но побежит или будет драться?

— Сторонники Тёмного Лорда не прощают оскорблений в его сторону.

— Прошу, остановитесь! — голос Мэри дрожал, в её глазах уже стояли слёзы.

— Ты же взрослый человек, Мэри. Взрослые люди должны держать ответ за свои поступки. И сейчас ты будешь держать ответ перед нами!

— Петрификус Тоталус! — совершенно потеряв самообладание от испуга, закричала Мэри.

— Протего! — вялым взмахом палочки Мальсибер отразил её выпад; на его лице застыла азартная улыбка.

— Экспеллиармус!

У девушки не было шансов на победу в драке с двумя противниками, которые уделяли боевой магии гораздо больше внимания и которые уже не раз развлекались таким гнусным образом. Разоружающее заклятие Регулуса попало в цель, палочка вылетела из руки Мэри, которая сразу же в панике бросилась бежать, позабыв обо всём на свете.

— Инкарцеро!

Раздался пронзительный вскрик — это Мэри, которую мгновенно опутали толстые верёвки, упала на холодный пол. Она почувствовала, как её плечо охватила острая боль, как воздух вышибло из её лёгких, и несколько секунд она судорожно пыталась вдохнуть.

— Регулус!

Нападавшие испуганно обернулись и отчаянно всмотрелись в дальние углы коридора. Неужели кто-то прятался всё это время? Неужели кто-то всё видел?

— Отвечай немедленно!

Мальсибер резко повернулся к Регулусу и несколько секунд смотрел ему в глаза.

— Как будто от тебя.

— Не может... о, чёрт!

Блэк вытащил из кармана зеркало. Пару долгих мгновений он не моргая смотрел на него, а потом поднял взгляд на Мальсибера и не своим голосом произнёс:

— Надо отойти, уладить кое-что.

— Что именно? — подозрительно сощурившись, требовательно спросил Мальсибер.

— Тебя не касается. Видимо, тебе придётся учить грязнокровку в одиночестве… в этот раз. Развлекайся.

Сказав так, Регулус вышел из коридора. Проводив его взглядом, Мальсибер повернулся к Мэри и поудобнее перехватил волшебную палочку…

* * *

— Чего тебе?

— Что у вас там происходит?

— Какое твоё дело?

— Если ты кому-то навредил…

— То что? Пожалуешься моему декану? Откажешься со мной разговаривать?

Несколько секунд Гермиона и Регулус смотрели друг в другу глаза. Не дождавшись ответа, Регулус хмыкнул.

— Скажем так, я собирался проучить зверушку, неспособную держать под контролем собственный язык. Поверь, это ради её же блага. Скоро наступит новый порядок, и люди должны понимать, что некоторые слова не останутся без внимания. Но тебе, конечно, лучше об этом знать.

Гермиона продолжала молчать, не отрывая от Регулуса тяжёлого взгляда.

— Что такое? Боишься что-то сказать? Не хочешь сболтнуть лишнего? Знаешь, наши разговоры напоминают мне вечера у старины Слагхорна. Поначалу информативно, имеются кое-какие перспективы, а потом всё постепенно превращается в нескончаемую канитель из перечисления именитых родственников и якобы забавных случаев из жизни присутствующих.

— Я думала, тебе по душе хвастаться родственниками.

— Я же Блэк, мне это ни к чему. Все и так знают, что из себя представляет моя семья, и все понимают, почему мы — лучшие из лучших. Кроме разве что моего неблагодарного брата… ты должна гордиться, что на твоём факультете обучался Блэк. Пусть даже лишь по крови, а не по духу.

Гермиона едва заметно побледнела. По её лицу было заметно, что она колеблется, что ей хочется что-то сказать, но всё же почему-то она молчала. Регулус с интересом ждал её ответа.

— Через пять минут у меня урок, — наконец заговорила она. — Если я хочу успеть на него, надо выходить сейчас.

— Прогуляй.

— Я не прогуливаю. У меня есть представление о моих обязанностях.

— Как и у всех нас, — многозначительно улыбнувшись, сказал Регулус. — Не буду тебя задерживать.

Он стукнул по зеркалу палочкой, положил его в карман и некоторое время просто стоял в коридоре, раздумывая о чём-то, закусив губу, но его размышления не продлились долго: их прервало глухое цоканье каблуков. Регулус повернулся на звук и увидел тихо посмеивающегося Мальсибера; в руке он держал клок светлых волос, его мантия была залита кровью, а на лице замерла безумная улыбка.

— Думаю, она усвоила урок. Жаль, что ты не видел этого, Рег. Ты бы оценил мои способности педагога.