Лекарство для демона (джен)

Прошло полгода с тех пор, как Милагрос навсегда покинула Лаведанию. За это время постепенно, её стараниями, обустраивался Демонический квартал. Было отстроено первое жилое здание. И в первую очередь кров получили больные и старые демоны. Жизнь среди людей сильно сократила их жизненный срок, и старость всё раньше наступала. Исключением были те, кто обладал магическими способностями, такие, как Данте и Бельфегор. Та, выздоровев, вернулась в Анатей. Уговорить Анцифера последовать за ней ей так и не удалось, хотя она очень старалась. Увидев, как преобразились трущобы, демоницу поразило то, что их теперь не отличить от человеческих построек. Данте обрадовался её возвращению, надеясь на её помощь в поддержании порядка в квартале, так как её авторитет как правой руки Азазеля был неоспорим. Встретившись с ней, юная баронесса Вилламайн долго расспрашивала её о родителях и братьях. Та передала ей письма от них. И девушку успокоило то, что с ними всё в порядке. Алессиона, как и ожидалось, оправдали, найдя истинного исполнителя покушения, которым оказался один из учеников старших групп академии. Его шантажировал Зекалис, держа в плену его старшую сестру. Князь по открывшимся обстоятельствам лишил его титула. Сам же бывший верховный маг исчез после суда, и все попытки найти его пока не увенчались успехом. Алессион вернулся к преподаванию и переселился в Лесной дворец по предложению Альдо. Там никто не помешает ему проводить магические исследования и эксперименты. Хотя оставлять свою оранжерею ему было очень жаль. Там же вовсю хозяйничал Анцифер. Он пообещал устроить что-то подобное и в новом доме Алессиона, если тот пожелает. Ведь забота о растениях была чуть ли не единственной отрадой для него с самого детства.

Милагрос же уже значительно реже появлялась в трущобах, доверяя контроль за строительством Данте и Бельфегор. И появлялась там, только если нужны были навыки архитектора при ремонте очередного здания, поэтому она стала больше времени проводить во дворце, чему Чариос был несказанно рад, хотя и не показывал этого. Тот поцелуй некоторое время будоражил мысли девушки. Теплота его губ и сила его объятий то и дело всплывали в памяти, заставляя её краснеть без причины. Но она не питала иллюзий на этот счёт, видя, как он обходителен и терпелив с другими родовитыми барышнями на балах и приемах. И тот поцелуй стал со временем забываться, воспринимаясь как ничего не значащий порыв.

* * *

Анцифер стоял на террасе перед входом в замок поместья и наблюдал за Кармином, который ездил на инвалидном кресле по дорожкам сада. Он слышал, как открылись высокие двери замка и осторожные приближающиеся шаги сзади.

— Слышал, ты намерен обосноваться в Лесном дворце. Совсем хочешь нас бросить, — сказал Анцифер, обращаясь к своему собеседнику, даже не оборачиваясь.

— Матушка не позволит вот так совсем не появляться дома. Так что на мою комнату планы не строй, — насмешливо ответил Алессион. — Да и королевскую охоту решено проводить недалеко от дворца, и приглашенные гости будут и моими гостями. Так что покой мне будет только сниться.

Демон, улыбаясь, обернулся и с теплотой посмотрел на брата.

— Ты не рад этому? — поинтересовался Анцифер.

— Как сказать. А ты уже записал меня в отшельники. Я не настолько стар, — засмеялся старший княжич.

— Я на это очень надеюсь, — ответил Анцифер.

Они замолчали. Алессион наткнулся взглядом на младшего брата в саду.

— Он всё ещё злится на меня, — с сожалением отозвался Алессион.

— Со временем он переменится. Он злится, потому что любит тебя и хочет, чтобы ты был рядом. И не понимает, что ты не можешь этого сделать. Но потом всё наладится. Он свыкнется с мыслью, что тебе никогда не быть Верховным архимагом, — говорил Анцифер.

— Не свыкнется. Он всегда таким был, с самого детства. С тех пор, как я стал магом и отдалился от него, — ответил с сожалением Алессион. Чувство вины до сих пор не отпускало его.

— Какой пессимистичный настрой перед отъездом, — улыбнулся Анцифер. И снова между ними повисла тишина.

— Ты, наверное, больше всех тоскуешь по ней. Почему ты не полетел с Бельфегор? Она же звала тебя в столицу, — произнёс Алессион, зная, что задевал незаживающую рану в сердце демона.

— Я не могу вас бросить, не сейчас. Я слишком нужен здесь. Да и Милагрос пишет, что у неё всё хорошо. Она и там нашла себе занятие. Ей сейчас не до меня, — ответил Анцифер, не в силах скрыть вздох сожаления.

— Ты глупец, если думаешь, что она будет не рада тебя видеть, — уверенно сказал Алессион.

Мысль о том, чтобы вот так появиться во дворце Императора людей, страшила его. Вдруг Чариос в курсе их родства? Как он поступит со своим демоническим братом, одним бегам известно. Все эти мысли страшили неизвестностью, и он как будто ждал, когда тоска по Милагрос пересилит этот страх. Тут на террасе появился Альберт.

— Обед готов, господа, — сказал он, слегка поклонившись княжичам.

— Кармин!!! — крикнул Анцифер, привлекая к себе внимание наследника. И тут рука Алессиона легла на его плечо.

— Постой. Позволь мне, — сказал он, спускаясь по порожкам, направляясь в сторону Кармина. Анцифер проводил его взглядом, сомневаясь, что следующий визит молодого мага в родной дом состоится скоро.

* * *

— Почему «У баронессы»? — возмущалась Милагрос, увидев вывеску на таверне в Демоническом квартале.

— А ты думаешь, если здесь будет что-то типа «Демоническая таверна», люди станут сюда ходить? — удивилась управляющая таверны, высокая, плотного телосложения демоница.

Девушка прошлась по кварталу, оглядывая готовые постройки.

— Милагрос!!! — услышала она окрик нескольких детских голосов. К ней со всех сторон сбегались маленькие демонята в простых, но вполне красивых нарядах, некоторые — в лоскутных платьях, считавшихся более нарядными. Уже не такие худые и измождённые, как раньше. Вмиг девушка оказалась в кольце обнимающих её рук. Милагрос, улыбаясь, глядела на них.

— Как хорошо, что ты пришла. Мы соскучились, — гомонили они.

— Я тоже по вам очень скучала, — ответила она, выбираясь из такого гостеприимного окружения, сожалея, что долго не была здесь.

— А ну брысь! Не наседайте на госпожу, — услышала она строгий голос Бельфегор.

Дети с озорным визгом разбежались. Милагрос улыбнулась демонице.

— Вижу, двух домов недостаточно, чтобы все поместились с комфортом, — заметила девушка.

— Да, планируем ещё пару отстроить. Скорее всего, будем работать с теми же поставщиками. Оказались честными людьми, как ни странно, — ответила демоница.

«Ну ещё бы, посмели бы они надуть императора. Долго после такого не живут», — подумала Милагрос, скрыв содействие в этом Чариоса.

— Если понадобится помощь в чем-то, говорите, не стесняйтесь, — сказала девушка, пройдясь по кварталу.

— Ты дала хорошее начало и сделала доброе дело по отношению к демонам. Честно говоря, не ожидала такого от человека, — произнесла Бельфегор.

— Ты же была в Лаведании. Была в нашем доме. Ты видела, как там относятся к демонам. Ты думала, оказавшись здесь, я поведу себя по-другому? — удивилась юная баронесса.

— Нет, — улыбнулась та.

— Ну вот опять! — возмутилась она, увидев вывеску магазина «Товары от Милагрос». Там предполагалось продавать всё, что будет производиться в квартале.

— Неужели нельзя придумать что-то своё, демоническое! — не унималась девушка. Демоница насмешливо смотрела на неё.

— Идея построить отдельные здания для мастерской по пошиву одежды, столярной и гончарной принята с восторгом. Думаю, строительство продолжится ещё на год, — рассказала она об их планах.

— Вот как, значит, запал не пропал. Это хорошо, — сделала вывод девушка.

— Демоны стали жить лучше. У них появилась крыша над головой. Появились деньги, которые они не получают в качестве милостыни, а зарабатывают. Они сыты и одеты. К этому привыкаешь. И вряд ли они захотят вернуться к прежней жизни. Теперь это их дом, и всё благодаря тебе, — говорила Бельфегор, и в её голосе звучала искренность.

Милагрос не сводила глаз с фальшивого рабского ошейника на её шее.

— Всё-таки я думаю, что с ошейниками это была плохая идея, — решительно сказала Милагрос.

— А по-моему, гениальная, — возразила демоница.

— Все начали задавать вопросы, откуда у меня столько рабов и нет ни одного надсмотрщика. Я уже устала объяснять всем, что живу во дворце и у меня нет своего поместья, чтобы вас всех там разместить, поэтому император милостиво выделил мне для этих целей трущобы. Но на самом деле это совсем не так, — скрывая недовольство, произнесла девушка.

— Гениальная отговорка, так всем и продолжай говорить, — поддержала Бельфегор.

— Нет, ну каково, а. Вы хоть обо мне-то подумали? — негодовала юная баронесса.

— Подумали, — отозвалась управляющая таверны. — Идем, накормлю.

— Хорошая идея. Сегодня в меню сырная похлёбка. Пальчики оближешь. Фирменное блюдо, между прочим. У посетителей оглушительно популярна, — поддержала Бедьфегор и, схватив девушку за руку, повела её за собой к зданию таверны.

Название блюда всколыхнуло болезненные воспоминания. Ведь именно это блюдо было первым, приготовленным в её родном поместье Анцифером. Демоница заметила, как девушка вмиг погрустнела и понуро смотрела в тарелку.

— Ешь, а то остынет, — сказала демоница, сидя за столом напротив.

Девушка начала медленно есть. Похлебка действительно была очень вкусной, но это не подняло ей настроения.

— Скучаешь по дому, — заметила демоница. Девушка согласно кивнула.

— Я много раз хотела спросить императора, можно ли кто-нибудь приедет ко мне из родственников. И понимаю, что в этом нет смысла. У родителей и у братьев сейчас нелегкий период в жизни. Я не могу просить их о том, чтобы они всё бросили и приехали. Это было бы эгоистично с моей стороны. Хотя видеть их очень хочу, — призналась девушка, и непрошенные слезы навернулись на глаза.

Бельфегор сочувственно вздохнула, не найдя нужных слов для поддержки. Ведь, по сути, Милагрос здесь совсем одна.

— Чариос обращается с тобой, как с прислугой, игрушкой. За что он так жесток с тобой? Ведь ты тоже человек, — не удержалась от гневных речей демоница.

За то, что пожертвовала собой ради демона. Если бы на месте Азазеля был человек, он бы понял. Но мой поступок никак не укладывается у него в голове. И ты зря ругаешь его. Если бы не его личные вложения в первые постройки здесь, ничего того, что ты видишь сейчас, не было бы. И многие из демонов просто не дожили бы до этого момента, умерев от голода и болезней, — настаивала леди Вилламайн.

— Вот опять ты его выгораживаешь, — проворчала демоница.

— Нисколько. На самом деле он добрый и отзывчивый, прямо как Анцифер. Просто, чтобы править, он должен быть другим, — объяснила девушка.

— Что-то мне кажется, что не так всё просто, как ты об этом говоришь, — с хитрым прищуром произнесла демоница.

— Что ты имеешь в виду?! — возмутилась Милагрос, отчего-то покраснев и вспомнив поцелуй императора.

* * *

В тёмной сырой камере, где его приковывали к стене оковами после тяжелой работы, вдруг появился свет. Он уже забылся тяжелым сном, который не приносил ни отдыха, ни избавления от гнетущих мрачных мыслей. Азазель медленно открыл глаза и поднял голову. Перед ним стоял ониксовый рыцарь, лицо которого было скрыто шлемом.

— Скажи, демон, каково это — быть обязанным жизнью человеку? — спросил он.

— Мне плевать. Я об этом не просил, — ответил он, покривя душой.

Он до сих пор видел в самых гнетущих снах её взгляд, полный ужаса и слёз. От того, что его лишат жизни на её глазах. Сотни раз он задавался вопросом, зачем она это сделала, и сотни раз не находил ответа.

— Ты лжешь, демон, хотя это свойственно твоей природе, — усмехнулся рыцарь.

— Что тебе нужно? — начинал злиться Азазель.

— Пришёл сообщить, что твоих излюбленных трущоб больше нет, — сказал рыцарь.

— Что!!! Не может быть!!! — закричал Азазель. Неужели он сделал это. За его поступок, за преступление против императора истребил всех демонов в столице. Это вполне в его стиле. Он вспомнил, как Чариос взял в заложники нескольких демонов и устроил показательную казнь, пытаясь выманить Демона в маске. Вымещать свою злобу на ни в чем не повинных было одной из черт низменной натуры императора людей.

«Нет, не может быть! Их всех убили... из-за меня», — мысленно повторял он снова и снова.

Рыцаря вполне удовлетворило выражение ужаса и мокрые дорожки от злых слез на бледном лице Азазеля.

— Слава Императору! — гордо сказал он и покинул его камеру.

Холодная дрожь охватила всё его тело. Сознание вины застилали ярость и злоба.

— Будь ты проклят, Чариос!!! — что есть мочи крикнул он.