Сказка о солдате, поэте и короле (джен)

— Доброй ночи, — с легкой улыбкой сказал Эрнест и отвел взгляд, оглядываясь по сторонам.

— Ночи, — так же ответил Николас, поправив ремешок сумки на плече.

Колокол уже давно объявил об отбое, но они его не слышали, засидевшись в башне. По темному пустынному коридору пробежал сквозняк, прикоснувшийся к пламени в настенном факеле. Ник прокручивал в голове этот вечер, стараясь запечатлеть его в памяти. Они — он и Эрнест — читали стихи, сравнивая магловских и магических поэтов. Вторых оказалось сложно найти и их читал Торнтон. Ломану достался Джордж Байрон, а Ирма, как всегда, молча сидела с ними, читая роман, иногда поднимая взгляд и словно слушая. Попрощавшись, Ник развернулся и ушел в темноту коридора.

Ноябрь заканчивался. Листва давно осыпалась с черных деревьев, небо было перманентно серым, а в гостиной Слизерина стало еще холоднее. К тому же на студентов старших курсов давили свои приближением экзамены. Атмосфера становилась все более напряженной. Сара ходила нервной и часто пропадала на тренировках, готовясь к матчу. Она была настроена получить Кубок Хогвартса и Кубок школы по квиддичу. Девушка относилась к этому так, словно от кубков зависела её жизнь. Хотя для неё в любом случае есть место в парочке английских квиддичных команд.

— Никки, ты пойдешь на завтрашнюю игру? — поинтересовалась Дороти, посмотрев на него.

У Фостер был особенный взгляд, который предназначался учителям, когда она не сделала какую-то работу, другим парням, когда ей что-то было нужно, завхозу, когда тот заставал ее в коридоре после отбоя. И еще этот взгляд по каким-то понятным только ей причинам предназначался Нику. Это был глуповатый, наивный взгляд, которому можно простить и позволить все, что угодно. Однако Дороти никогда не была глупой или наивной. Таких как она в детстве, обычно, называют умными не по годам. На начальных курсах она любила пакостить, а благодаря этому взгляду ей все всегда сходило с рук.

— Да, конечно, — кивнул Николас.

Он всегда ходил на матчи с тех пор, как Тед, Сара и Джейми получили свои места в командах. Самого Ника квиддич не интересовал. Летать на метле у него получалось крайне плохо, но парень не пропускал матчи или тренировки своих друзей. К тому же, сейчас это была почти единственная возможность видеться с ними вне уроков и дополнительных занятий.

Дороти прикусила губу, опустив взгляд на кубок с тыквенным соком. Казалось, она хотела что-то сказать, но не знала как.

— Что-то случилось? — наклонив голову вбок и заглянув ей в лицо, спросил Ник.

— Ты заметил, что последние три года команда Слизерина состоит в основном из парней? — вопросом на вопрос ответила Фостер.

— Ну да, — кивнул Ломан.

— Это все из-за Снайда, — раздраженно проговорила она, после чего резко переменилась в лице, став спокойной, — когда Дарлин Чепмен ушла и он стал капитаном, первым делом он выгнал всех девушек из команды, — Дороти поджала губы и сжала руки в кулаки, вздохнула, прикрыв глаза. — Это несправедливо, Ник. А знаешь, как он это объяснил декану? — Ломан промолчал, слушая. — «Девушки слишком легкомысленны и эмоциональны для игры в квиддич», — передразнивая голос Дональда, сказала девушка. — И старый слизняк-маразматик спустил ему это с рук! — воскликнула Фостер, после чего отдернула себя, вспомнив, что находится в Большом зале. — Ник, я последние три года пытаюсь вернуться в команду, но все тщетно, — она посмотрела на него тем самым взглядом, — не мог бы ты… Ну…

Николас вопрошающе вскинул брови.

— Поговорить с ним.

— Со Слизнортом или со Снайдом? — уточнил Ник.

— Со Снайдом. Ник, пожалуйста. Он теперь тебя боится, а значит точно послушает.

Ломан несколько секунд молча смотрел на нее, обдумывая её слова. Девушка, казалось, была готова вот-вот заплакать, только чтобы он согласился. Парень вздохнул, провел рукой по волосам.

— Я поговорю с ним, если для тебя это так важно, — ответил Ник.

Дороти радостно вскрикнула, подскочила с места, обежала стол и, плюхнувшись рядом с Николасом, принялась покрывать поцелуями его лицо. Однокурсники и не только стали оборачиваться на них, пытаясь понять причину радости Фостер. Ломан положил руки на плечи девушки и мягко отстранил её от себя. Не чувствуя стеснения парня, Дороти обвила его руками, заключая в крепкие объятия.

Они покинули столовую и всю дорогу до гостиной девушка неустанно повторяла как это важно для нее и как она благодарна. Остановившись у комнаты Дороти, пара еще долго прощалась.

— Зайдешь за мной перед завтраком? — повиснув на его шее, спросила Фостер.

Ник пообещал, что зайдет, девушка поцеловала его еще раз на прощание и скрылась в комнате. Парень забросил школьную мантию в комнату и пошел в башню близнецов, где они должны были не сговариваясь встретиться. Перед этим он захотел проверить Выручай-комнату, но та почему-то была закрыта. Значит, там был кто-то из их компании и этот кто-то изменил комнату. Покачав головой, Николас двинулся дальше.

В башне близнецы встретили его как-то холодно. Только Ирма подняла взгляд из-под книги и слабо улыбнулась. Эрнест же уткнулся носом в свой учебник по Древним рунам. Ник поприветствовал их, махнув рукой, бросил сумку на пол и сам упал на плед. В этот раз они сидели в тишине, пока Эрнест не захлопнул «Расширенный курс перевода древних рун» и не встал с места.

— Я думал, что ты захочешь провести время со своей девушкой, — спокойно, даже равнодушно, проговорил он, перебирая книги в стопке и пытаясь что-то найти.

Ирма оторвалась от «Маленьких женщин», которых она так увлеченно читала, и подняла на взгляд на брата. Ник, удивившись, несколько секунд смотрел на Торнтона. Эрнест сказал, что он думал, а не они, как парень говорил это обычно. Он говорил только о себе. Николас опустил взгляд, выдохнул и ответил:

— Мы видимся днем.

— Судя по всему, этого не хватает, если вы тискаетесь в Большом зале у всех на виду, — все так же флегматично заметил Эрнест.

— В чем проблема? — не выдержав, спросил Ломан.

— Ни в чем, — покачав головой, ответил Эрнест.

— Ладно, — сказал Ник, глядя на друга.

— Ладно, — повторил Эрнест, перебирая книги.

Это было странно. Николас еще несколько минут смотрел на него, а потом вновь опустил взгляд в учебник по защите от темных искусств. Эрнест нашел нужную книгу и сел на место, подальше от Ника.

* * *

Сара долго вглядывалась в овсянку, стараясь найти в ней что-то. Может быть она думала, что если достаточно долго смотреть, то рано или поздно можно увидеть самую выигрышную тактику для их команды. Однако, в овсянке не было ничего, кроме нескольких темно-синих ягод голубики. Девушка вздохнула, отставила нетронутую кашу и поднялась из-за стола. Мари-Виктуар молча наблюдала за ней.

Целый месяц Уизли и Люпин надоедали Вуд своими виноватыми и сочувствующими взглядами и «незаметными» обжиманиями по углам. В один момент Мари набралась смелости попросить у Сары прощение. Она была не обязана это делать, потому что ни она, ни Тед, ни кто бы то ни был еще не был виноват в том, что не ответил ожиданиям Сары. Девушка могла бы даже порадоваться за них, если бы не этот спектакль с тайными романами, жалостью и извинениями. Теперь друзья не вызывали у Вуд ничего, кроме раздражения. Она продолжила общаться с Виктуар, слушать новые сплетни, которые та узнала, но с каждым днем необъяснимое раздражение только росло. К утру перед матчем с Пуффендуем Сару раздражало в подруге все.

Её раздражало то, как долго Мари собирается, хотя ей ничего не стоит выглядеть идеально. То, как она иногда посматривает на стол Пуффендуя, изображая из себя Джульетту, которой запрещено быть с Ромео. То, как она старается поддерживать разговор, всячески избегая темы отношений. Уизли жалела Сару и она всем своим видом это показывала. Из-за этого Вуд действительно начинала чувствовать себя ущербной и жалкой. И она ненавидела это чувство. Поэтому сейчас она торопилась в раздевалку, чтобы побыть в одиночестве и подальше от подруги.

Полностью собравшись, Сара лежала на лавочке и, разглядывая потолок, думала о том, будут ли они еще дружить, как раньше? Она была готова сделать вид, словно ничего не было. Она была готова сделать вид, что Мари, по-настоящему доверяя, рассказала ей про отношения с Тедом. Она была готова сделать вид, что не было этого месяца жалости. Или все же не готова? Больше всего Саре было обидно, что Виктуар не доверяла ей настолько, чтобы несколько месяцев скрывать отношения. На второй день после той вечеринки Вуд вдруг поняла, что все всё знали, потому что никто не удивился. Это было обиднее и больнее всего.

Кто-то осторожно постучал в дверь раздевалки, заставив девушку подняться и посмотреть на нежданного посетителя. Ник тихо прошел в комнату, закрыв за собой дверь, и сел на скамейку рядом с ней. На его мантии и волосах таяли мелкие снежинки. Парень привычно сутулился, поэтому Сара ткнула пальцев ему в спину, заставляя выпрямиться. Николас недовольно поморщился, а затем тепло улыбнулся.

— Ты знаешь, что меня бесит, когда ты так делаешь, — проговорил он.

— Знаю, малыш Никки, — усмехнулась девушка, — но кто еще будет следить за твоей осанкой, если не я?

Николас фыркнул в ответ, после чего стал серьезнее и спросил:

— Что случилось? Не говори, что все нормально.

— Я думала, ты знаешь.

Он покачал головой.

— Ладно, — кивнула она, — я расскажу вкратце. Я, как дура, втрескалась в Теда, а он оказывается последние… полгода? Не знаю, может быть, год. В общем, он встречался с Мари и они скрывали это от меня.

— Оу… — выдохнул Ломан, задумчиво глядя в пустоту. — Это дерьмово.

Сара пожала плечами.

— Как ты? — он был первым, кто спросил это.

— Это не самое страшное, что могло произойти. Поэтому я буду в порядке. Мне просто… Просто нужно время. И победа в матче, — он улыбнулась, посмотрев на него, после чего перевела взгляд на наручные часы. Они отставали на две минуты. — Скоро сюда придет команда.

— Угу, пойду на трибуны, — Николас поднялся со скамьи.

— За кого будешь болеть? — улыбнувшись и зная ответ, спросила Сара.

Парень усмехнулся.

— За победителей, — ответил он той фразой, которую говорил всегда перед матчем, и покинул раздевалку.

Когда все игроки команды были готовы, вдохновляющая речь сказана, а сигнал для выхода на поле подан, они покинули раздевалку. Погода на улице была отвратительная, но это не должно было стать препятствием к победе. Небо заслонили серые тучи, шел снег смешанный с дождем, а ледяной ветер продувал до костей. Сара поборола желание поежиться и вышла в центр поля, чтобы пожать руку Юстасу Фоули — капитану команды Пуффендуя. Её взгляд невольно метнулся к Теду, стоявшему рядом с другими игроками в стороне и обсуждавшему что-то Джулией Макдауэлл — другой охотницей. Сердце предательски забилось быстрее. Сара заставила его успокоиться и взяла себя в руки.

По команде метлы взлетели вверх и матч начался. Вуд находилась выше всех игроков, высматривая маленький золотой мячик. Рядом с ней парил новый пуффендуйский ловец — третьекурсник Диего Смит. У него не было такого опыта, как у нее, поэтому девушка была уверена в своей победе. С другой стороны, Сара решила не недооценивать его. Спустя секунду мальчик рванул куда-то вниз и девушка уже подумала, что он заметил снитч, и хотела последовать за ним, но вовремя поняла, что никакого снитча там нет и он либо ошибся, либо решил обвести её вокруг пальца. Вскоре Вуд и сама разглядела мячик, только на этот раз он был настоящим. Она покрепче схватилась за метлу и полетела за ним вверх.

Ледяной ветер и капли дождя били по щекам. Действие согревающего заклинания постепенно заканчивалось. Кончики пальцев начинали неметь, но Сара лишь крепче сжимала древко метлы, прижимаясь к ней. Когда мячик был совсем близко, девушка увидела Диего боковым зрением. Мальчик толкнул её в бок. Вуд удержалась на метле, но снитч оказался вновь потерян.

— Маленький говнюк, — прошипела Сара, зависнув в воздухе и глядя на то, как Смит летел вниз.

Она наклонила метлу и полетела вниз. Это было больше похоже на падение, но девушка все контролировала. Земля приближалась и вот уже были слышны выкрики зрителей и реплики комментатора. Сара вдруг поняла, что снитч находится в нескольких дюймах от земли и что она на полной скорости несется к ней. Сердце стучало в висках, руки крепко сжимали метлу. Когда до земли оставалось пару футов, Диего, испугавшись, остановился, а Сара продолжала нестись к снитчу.

Почти у самой земли Вуд схватила снитч и резко развернула метлу вверх. Пройдясь прутьями метлы по траве, девушка взлетела вверх. Поднявшись достаточно высоко, она остановилась и вскинула руку со снитчем, тяжело дыша и победно улыбаясь. Комментатор объявил о том, что Гриффиндор победил, набрав три сотни очков.

* * *

— Может быть, ты хочешь вон того котенка? Или, может, того филина? — спросила мать, мягко улыбнувшись.

Девочка сложила руки на груди, нахмурилась и надула губы.

— Нет, мама! Я уже сказала, что хочу МЕТЛУ! Не нужны мне твои совы и кошки, — она топнула ногой.

— Доротея, прекрати сейчас же! — строго сказала женщина и посмотрела на мужа. — Ты же девочка. Выбери что-нибудь… Что-нибудь, что не метла.

Дороти посмотрела на отца. Мужчина разглядывал крыс в клетке, совершенно не заинтересованный ни в споре жены и дочери. Поняв, что они смотрят на него, ожидая ответа, он посмотрел на них, поправил очки и сказал:

— Да, Доротея, мама права. Выбери лучше сову или кролика. Полеты на метле — это слишком опасно.

Девочка разочарованно вздохнула и опустила взгляд, ткнув в первую попавшуюся клетку. Родители, обрадованные тем, что дочь наконец перестала сопротивляться и выбрала себе подарок на Рождество, не задумываясь, купили старую коричневую сипуху и гордо вручили дочери клетку с птицей.

* * *

В честь победы гриффиндорцы устроили вечеринку в своей гостиной, пригласив всех желающих. И Дороти, естественно, тоже захотела там быть. Николас думал поздравить Сару и уйти в башню к близнецам, но Фостер была настойчива. Поэтому теперь они сидели в кресле гриффиндорской гостиной — Ник в кресле, Дороти на его коленях, обвив шею тонкими руками. Парень все еще никак не мог к этому привыкнуть, а девушку, казалось, ничего не смущало. Она спокойно болтала с Мари-Виктуар, обсуждая последний выпуск в «Спелле». В какой-то момент песня, бьющая по ушам (Саре такая определенно понравилась бы) сменилась на более медленную и девушки стали вытаскивать парней в центр комнаты.

Дороти забросила руки на его плечи, а Николас притянул её к себе за талию. Они медленно покачивались под музыку. И казалось, что вот сейчас все хорошо, но… Ник чувствовал, что он не там, где должен быть. Он не должен быть в гостиной Гриффиндора, не должен танцевать с Дороти, не должен пить огненный виски и не должен вслушиваться в слова этой дико популярной магловской песни. Парень должен быть в башне Торнтонов, должен спорить с Эрнестом по поводу прочитанной недавно книги, проливая вино, и наблюдать за тем, как Ирма покачивается под музыку, которую «слышит не своими ушами», что бы это ни значило.

И только он про это подумал, как его взгляд зацепился за знакомую фигуру. Эрнест стоял, прислонившись к стене, держал в руках стаканчик с огненным виски или еще чем-нибудь и смотрел на него. Он выглядел, как обычно, по-эрнестовски — рубашка в тонкую вертикальную полоску и темно-синие брюки. Их взгляды встретились на секунду, заставив Николаса замереть. Это длилось всего несколько секунд, после чего Торнтон отставил стаканчик и ушел из гостиной Гриффиндора. Ник почувствовал, что он должен последовать за ним, поэтому, извинившись перед Дороти и сказав, что устал, ушел вслед за другом. Похожее чувство у него было тогда, в книжном магазине.

— Мне казалось, что ты не любишь такую музыку, — проговорил Николас, догоняя Эрнеста.

— Она действительно ужасна, — подтвердил Торнтон, — но мне нужно было кое-что узнать.

— Что? — поинтересовался Ник.

— Тебя это не касается.

Ломан фыркнул.

— Как скажешь, — ответил он. — Обсуждение Агаты Кристи еще в силе?

— Да, хотя мне казалось, что тебе…

— Ой, только не начинай это снова, — толкнув его в плечо, усмехнулся Николас.