Новая жизнь (гет)

Тишина. Почти мертвая, нарушаемая только тихим треском горящих поленьев в камине. Золотистый свет предавал комнате таинственную атмосферу. Гермиона, застыв, пристально смотрела на старшего Малфоя. Мужчина уже успел вновь нацепить маску, не позволяя эмоциям отразиться на своем лице. Внутренне же он был как сгусток натянутых до предела нервов. Он не мог двинуться с места, боясь выдать себя. Эта женщина, как назло, зашла в самый неподходящий момент. Не хочет ли она сейчас развернуться и выйти из библиотеки?

Тем не менее, у Гермионы были другие планы. Она видела, как изменилось лицо Люциуса в течение первых секунд после ее неожиданного прихода, и это выглядело очень подозрительно. Когда она все-таки смогла оторваться от его глаз, то медленно прошла вглубь комнаты, с осторожностью блуждая взглядом по помещению. Только так она могла, не вызывая лишнего интереса со стороны Малфоя, осмотреть ту таинственную стену, за которой скрывался тайник. Однако ничего. Она была закрыта, но это вовсе не значило, что мужчина не открывал ее. Внимание девушки привлекла маленькая деревянная шкатулка, которую держал в руках Люциус. Он мог принести ее из своих покоев, но едва заметная ложь, что вначале отразилась в его глазах... Грейнджер подошла к своему рабочему столу, взяв в руки первый попавшийся пергамент.

— Как я вижу, Вы удобно расположились в моей библиотеке? — тот факт, что Гермиона спокойно, ничего не сказав, прошла к столу, убедил его в своевременности своих действий. Разве что он только не успел спрятать шкатулку. Но, похоже, она совсем не интересовала девушку. Ему придется прийти снова и еще раз попытаться осуществить задуманное.

— Да!.. Эм-м... моя предшественница работала здесь... к тому же это лучшая для работы комната... В общем... да.

Волшебница не ожидала, что он напрямую обратится к ней. В конце концов, до этого он отправил совой короткую записку. Поэтому девушка никак не могла справиться с собственной неуверенностью. Она знала, что с его стороны это только отвлекающий маневр, и потому не имела права допустить ошибку в этом странном разговоре, иначе придется подыскивать для работы другую комнату.

— И дети... тоже сюда заходят? — спросил он ничего не выражающим тоном.

От взгляда Малфоя не укрылось, что Гермионе было неуютно находиться с ним в одном помещении, и он вполне разделял ее чувства. Нет, не потому, что она почти поймала с поличным, а потому, что само ее присутствие вызывало некоторое неудобство.

— Хм... да. Я обучаю здесь старших детей письму и чтению, — тихо ответила Гермиона, предпочитая вообще не смотреть на мужчину.

Она только надеялась, что он уйдет и, наконец, даст ей возможность ближе рассмотреть стену. И Люциус словно услышал ее молитвы. Он молча толкнул дверь и вышел из библиотеки. Как только за ним захлопнулась дверь, Грейнджер, не теряя времени, принялась рассматривать стену, но, предсказуемо, не нашла ни малейшей зацепки. Должно же это как-то работать! Волшебница решила оставить разгадку тайны на завтра, а сейчас отправиться спать, тем более что завтра нужно рано встать: Гермиона не привыкла опаздывать, даже если это всего лишь встреча со старыми друзьями.

Рассерженный Люциус стремительно поднимался к себе. Этот день прошел совершенно не так, как он хотел. Мужчина надеялся, что он принесет хоть каплю спокойствия и умиротворения. Но нет. К тому же он просто не мог иначе реагировать на происходящее. Что именно они ждут от него? И, если честно, они не собирались верить новому, изменившемуся Малфою. Он осуждающе покачал головой. Почему его посещают такие мысли? Его никогда не интересовали такие вещи, но что изменилось теперь? Ему все равно, совершенно все равно. И с этими мыслями он попытался заснуть.

На следующее утро Гермиона встала рано и поспешила в гости к Джинни, стараясь не опоздать к восьми на завтрак. В доме еще стояла тишина. До первых тихих и робких шагов проснувшегося малыша. Она оставила Кэр короткую записку и отправилась домой к Поттерам в Годрикову Впадину. Гарри и Джинни потребовалось много времени и сил, чтобы восстановить дом, — это была кропотливая работа практически без магии, но она стоила той прекрасной и мирной жизни, что размеренно протекала в новом доме.

Джинни унаследовала талант своей матери к ведению домашнего хозяйства, и, по мнению Гермионы, она подходила для этой роли бесспорно лучше, чем сама Грейнджер. Только она вышла из камина, как Джинни накинулась с объятиями, и Гермиона с радостью обняла ту в ответ. Оказывается, девушка действительно соскучилась по своей подруге.

— Гермиона! Наконец-то ты пришла! Мерлин, я так соскучилась!

— Я тоже, Джинни. Как же хорошо вернуться сюда снова.

Гермиона прошла в столовую, где уже стояли приготовленные к завтраку всевозможные вкусности. Джинни поставила перед Гермионой чашечку горячего ароматного кофе и, сев напротив девушки, неспешно принялась за еду. Гарри же был в Министерстве, и скорее всего у него было слишком много дел, чтобы быстро вернуться обратно.

— Как Джеймс? Надеюсь, болезнь несерьезна?

— Нет, нормально. Небольшой насморк и кашель, а так — все хорошо. Я хотела что-нибудь ему дать против этого, но Гарри решил, что сыну не повредит немного лечения «по-маггловски», — усмехнулась Джинни, намазывая булочку джемом.

— Скоро три года, а уже стремиться стать как папа, да?

— Да, можно и так сказать. Придется на Рождество купить ему маленькую метлу — он непременно хочет, чтобы Гарри обучал его игре в квиддич.

— И Гарри, конечно же, этому только рад.

— Конечно. С тех пор, как они начали проводить много времени вместе, я, каждый раз выходя в сад, непроизвольно ищу их в небе. Даже если их там быть не может, — обе девушки рассмеялись, чувствуя, как напряжение, до сих пор сковывающее их, постепенно растворялось в теплой обстановке домашнего уюта и дружеской болтовни.

— А как идут дела у Гарри на работе? Я что-то слышала о повышении.

— Он очень гордится собой, говорю тебе. Он никогда не думал, что так легко и быстро станет Главой Аврората. Теперь у него больше работы, пытается делать все правильно и оперативно. Первое время Рон был совсем не в духе, но потом смирился. Ну, ты же знаешь Рональда. Он скорее создаст больше хаоса, чем наведет порядок. Но Гарри не хотел, чтобы Рон чувствовал себя обделенным, поэтому назначил его руководителем группы международного реагирования. Не представляешь, какое удовольствие ему доставляют зарубежные командировки, а небольшая бумажная волокита в конце рабочего дня, кажется, совершенно его не напрягает. Так что это самый наилучший вариант, чтобы прекратить все споры с Роном.

Гермиона ничего не ответила. Она знала, что последует за этими словами и заранее уже чувствовала некоторое стеснение. Но Джинни была лучшей подругой, и за прошедшее время она сказала сидящей напротив девушке всего лишь пару слов. Гермиона надеялась, что та все поймет. Она знала, как тяжело быть с Роном.

— Гермиона? Между тобой и Роном действительно все кончено?

К этому времени Люциус уже находился в обществе неожиданно появившегося в поместье Кингсли. Малфой сидел в кресле у окна с чашечкой кофе и очень удивился, когда из камина вдруг вышел Министр. Кингсли прошелся по комнате и, сев в кресло рядом с камином, закинул ногу на ногу. Люциус, до этого следивший за перемещениями Шеклболта, вновь устремил свой взгляд в окно, ожидая первого шага от Кингсли.

— До меня дошел слух, что твой первый день здесь прошел не так уж ужасно.

Кингсли спокойно наблюдал за не обращающим на него внимания Люциусом. Малфой прекрасно знал, что Шеклболт ничего не упустил бы из виду. Тем не менее, ответа не последовало.

— Не хочешь что-нибудь сказать? — тишина. — Ты можешь спокойно поделиться со мной своими проблемами, — Малфой продолжал молчать. — Вот, значит, как, Люциус. Я думал, что ты хоть что-то усвоил во время своей терапии, — разочарованно продолжил Министр.

— Кингсли, что ты, в конце концов, от меня ждешь? — теперь Люциус просто должен был что-то ответить. — Что за один день все изменится? Конечно же, я кое-что усвоил, вы хорошо позаботились об этом. Но если ты забыл, напомню: до Азкабана у меня были тридцать пять лет другой жизни. Так же, как и у моего отца передо мной. Не могу же я так просто изменить свои взгляды! Мне по-прежнему необходимо поддерживать имидж и репутацию. А сейчас я должен делить мой дом с этими детьми. С детьми, которых... а еще и эта Грейнджер!

— Хорошо. Как хочешь. Оставайся все таким же высокомерным, заносчивым и надменным аристократом, каким всегда был. Мне ясно, что мы никогда не сможем полностью изменить и понять тебя. Но ты можешь постараться перестать всех оскорблять и демонстрировать свою власть? Как обходиться с домашними эльфами, решай сам. Но для детей уже достаточно страха, не находишь? Насчет Гермионы мне, надеюсь, ничего не придется говорить, да?

— Просто у меня вчера был плохой день. Мне нужно свыкнуться с новой ситуацией, — бесцветно ответил Люциус.

Да, он должен это сделать, потому что все равно другого выбора нет и не будет. Только вот с «малышкой» Грейнджер избежать проблем явно не удастся. Не будь этой терапии, он никогда бы не смог посмотреть на мир под другим углом. Ладно, поначалу она была принудительной, но, в конце концов, он всегда мог похвастаться самообладанием. Но в какой-то момент эта иллюзия рухнула, и он просто не смог дальше оставаться равнодушным. Те недели так называемой «терапии» были тяжелыми, а ночи — бессонными. Кроме того, его последняя встреча с Грейнджер до окончания войны, когда он еще был на стороне Пожирателей, была самым ужасным и омерзительным воспоминанием, от которого он так старался убежать. А сейчас она была здесь, в его доме, заставляя эти воспоминания вновь и вновь всплывать из его подсознания. После вчерашней встречи появилось странное предчувствие. И, определенно, оно не сулило ничего хорошего. Когда Малфой «вынырнул» из своих мыслей, Кингсли уже стоял у камина и, повернувшись к Люциусу, произнес:

— Послушай. Тебе осталось терпеть Гермиону всего лишь семь месяцев, потом закончится срок действия ее контракта. И если вы так и не сможете наладить отношения, то ей придется подыскать другую работу. Но в твоем доме по-прежнему будут жить дети. Так что... попробуй просто немного сдерживать себя, хорошо?

Люциус обескураженно посмотрел на Министра, едва заметно кивая.

— Ну что ж, хорошо, тогда удачи тебе. Увидимся.

И с этими словами Кингсли снова исчез в зеленом пламени, оставив задумчивого Люциуса в одиночестве.

— Ах, Джинни... Рон рассказал тебе, как второй раз сделал мне предложение перед его первой командировкой?

— Нет, не рассказал. Но и Гарри тоже ничего не упоминал об этом.

— Я снова ему отказала. Это произошло незадолго до окончания моей учебы, а после нее я непременно собиралась устраиваться на работу. И попыталась ему объяснить это, но он даже слушать не захотел. А после этого между нами уже ничего не было. Потом он стал работать в ночную смену, и мы практически перестали видеться. Наши отношения превратились в руины, обломки которых мы пытались склеить. Он хотел, чтобы я стала как ты. Женой и матерью, его маленькой домашней игрушкой. Но это шло вразрез с тем, чего хотела я, и он не собирался соглашаться с таким положением вещей.

— Ты же знаешь, Рон может быть таким болваном. Но почему непременно нужно было расставаться? Возможно пауза в ваших отношениях...

— Джинни! Я не могла так больше жить, — взгляд Гермионы был полон отчаяния. — Он реально не обращал на меня внимание. Год... поначалу я пыталась все вернуть. Но потом у меня просто пропало желание самой на себе тащить эти отношения. Вновь и вновь начинать сначала, чтобы забыть об этих скандалах. Я больше не люблю его. Точнее, не так, как должна. Он все еще много значит для меня, в конце концов, он мой лучший друг. Но не больше.

Гермиона взяла в руки свою чашечку и посмотрела в окно. Джинни смотрела на нее с сочувствием и пониманием. Рон описывал все совершенно иначе, но она, зная своего брата, не решилась сразу принимать его сторону: он действительно мог быть раздражающе упрямым и не признающим очевидные вещи. Кроме того, ей было грустно, что их отношения так закончились. Стоило ли им тогда бороться на протяжении двух лет за возможность быть вместе?

— И кстати, почему ты скрываешь нынешнее место работы? Мы так беспокоимся за тебя.

— Потому что не хотела, чтобы вы пытались уговорить меня на еще одну безрезультатную беседу с Роном. Я не горю желанием пересекаться с ним где-либо в ближайшем будущем. По крайней мере, пока все не забудется и не утрясется. Когда он, наконец, встретит другую, он все осознает и поймет — надеюсь, что тогда мы сможем нормально поговорить о наших отношениях. Но не раньше.

— Понимаю тебя, Гермиона. Тебе нужен мужчина, который защитит тебя и не позволит упасть. Но вы так долго к этому стремились, что теперь это кажется просто немыслимым.

Гермиона слабо улыбнулась, признавая правоту Джинни. Она и Рон действительно через многое прошли, но, несмотря на это, девушка хотела другого будущего. Они выросли в военное время, и Грейнджер надеялась, что он сможет понять ее. Но в конечном итоге ошиблась.

— Но хоть немного расскажи о том, где ты работаешь, — Гермиона ненадолго задумалась.

— Я управляю министерским сиротским приютом, — наконец, произнесла девушка, обратив внимание на недоверчивый взгляд подруги.

— Что? Ты... работаешь в Малфой-мэноре? Но, Гермиона...

— Поверь, это нисколько не беспокоит меня. Я переборола себя. И со дня его возвращения он торчит у себя на третьем этаже, к тому же мы ничего не можем с ним сделать.

Джинни хотела спросить еще что-то, но Гермиона ловко сменила тему, и девушке пришлось принять это. На смену напряжению пришли бурные обсуждения. Примерно через час Джеймс позвал Джинни и Гермиона, попрощавшись, отправилась обратно к своим воспитанникам. Грейнджер обещала девушке видеться чаще и обязательно забежать в гости, когда Гарри будет дома. Не прошло и двух минут, как девушка вновь оказалась в библиотеке мэнора, проснувшиеся дети уже подняли возню в доме. Но Гермиона, подойдя к рабочему столу, села в кресло и принялась за работу — сегодня ей придется провести довольно много времени над документами.

И действительно: уже было далеко за полдень, а девушка еще не сделала даже половины. Никто не знал, что она уже вернулась от Джинни и находилась в поместье. Когда Грейнджер, подписав последние бумаги и разослав письма, выходила из библиотеки, закрывая за собой дверь, в дверь позвонили, и поскольку девушка находилась рядом, то решила лично встретить гостя. Перед ней стоял незнакомый высокий, стройный мужчина среднего возраста, смотрящий на нее с явным пренебрежением. Гермиона не знала, что ему было нужно, но была уверенна только в одном — ей он очень не нравился. Он практически мог бы сойти за брата мистера Уайда.

— Да? — осторожно спросила она.

— Мистер Малфой здесь? — незнакомец был довольно нетерпелив.

— Зачем... зачем он Вам нужен?

— Я не уверен, что Вас это касается. Я его деловой партнер и должен срочно переговорить с ним.

— Хорошо... я... я не уверена, дома ли он...

Двое сорванцов пробежали мимо них, играя в «догонялки». Гермиона, весело наблюдая за ними, обратила внимание на то, какое, казалось, отвращение при взгляде на малышей испытывал их гость.

— Дети, — с презрением пробормотал он. — Так что же здесь происходит? Он тут? Или Вы не знаете, чем должна заниматься прислуга? — Гермиона уже хотела было ответить, когда...

— Мистер Робертс.

Всего лишь два слова, произнесенные бархатным голосом, прозвучали с почти физически ощутимой угрозой — Гермионе не нужно было оборачиваться: она знала, кому принадлежал этот голос, — но, тем не менее, сделала это. Это был он, стоял на лестнице и смотрел на них обоих холодно и надменно. “Он не разучился проделывать такие вещи”, — подумала Гермиона. Когда Малфой начал спускаться, девушка машинально отвела взгляд в другую сторону. Власть и сила, излучаемые Люциусом, заставила нервничать не только Гермиону, но и нежданного гостя. С тростью в руке он остановился напротив Робертса, бросив на того уничижительный взгляд.

— Чем обязан такой чести видеть Вас, мистер Робертс?

— Нам необходимо поговорить, Малфой. Вы обвели меня вокруг пальца, — несмотря на то, что голос посетителя звучал довольно рассержено, мужчина не смог скрыть свою нервозность.

— И что привело Вас к такому выводу? Если Вы забыли, меня не было последние пять лет, я не мог ни закрыть, ни управлять своими предприятиями. Почему Вы решили, что я, как Вы красиво выразились, обвел Вас вокруг пальца?

— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю, Малфой. И Ваш наглец-сын прекрасно знал о последствиях, которые теперь запрещено предавать огласке и которых, к слову, Вы просто избегаете. Конечно, теперь я самостоятельно убедился, что Вы снова здесь. Нельзя же полагаться только на слухи. В то время как Вы играете для всей страны роль доброго самаритянина, живете, не зная хлопот, я теряю все. И эту радужную картину завершает встретившая меня здесь грязно...

— Мистер Робертс! — Люциус угрожающе надвигался на него и, несмотря на то, что Малфой был ниже, незнакомый мужчина выглядел гораздо меньше и незначительнее. Гермиона все еще держалась за дверную ручку не в состоянии пошевелиться, смущенно потупив глаза.

— Как Вы могли самостоятельно убедиться, я действительно вернулся и чувствую себя просто замечательно. Что касается моего бизнеса, то я еще не связывался с сыном и поэтому пока ничего не знаю. Как Вы могли прочитать в прессе, Министерство вынесло постановление о моем доме. Этот документ определяет то, каким образом будет использоваться мой дом. Так как мисс Грейнджер всем здесь управляет, я не могу повлиять на ее присутствие в поместье. И к тому же это не Вашего ума дело. Просьбы и пожелания Вы вполне можете изложить в письменной форме и отправить мне совой. В таком случае Вам не придется лично удостаивать меня своим присутствием. Если же Вы пришли оскорбить меня в моем доме, поставить на место, тогда я с удовольствием посмотрю на Ваши попытки и, как радушный хозяин, отблагодарю за оказанную честь.

И после короткой паузы Люциус громко стукнул тростью о пол. Спокойствие его голоса никак не вязалось с той ощутимой, явной угрозой, прозвучавшей мгновением ранее. Мистер Робертс побледнел. Он прекрасно знал, на что способен Люциус Малфой.

— Нет... нет. Конечно, нет. Я... До свидания, мистер Малфой.

Мужчина быстрыми шагами направился по дорожке к воротам. Гермиона, недолго посмотрев ему вслед, закрыла дверь и, повернувшись, столкнулась с рассерженным Малфоем.

— Мисс Грейнджер! Мне прекрасно известно Ваше преувеличенное, обостренное чувство справедливости по отношению к эльфам, но, тем не менее, у меня есть домовики, в чьи обязанности входит встреча гостей. И с давних пор они прекрасно знают, что необходимо делать, когда на пороге дома появляются такие люди, как мистер Робертс. Так что не ведите себя как покорный домашний эльф и позвольте им заниматься своей работой. В конце концов, для этого есть персонал.

И, не дождавшись ответа, он снова поднялся по лестнице наверх. Гермиона лишь открывала и закрывала рот, не произнося ни звука, когда вошла Кэролайн.

— Что это было, Гермиона? — очевидно, девушка все слышала.

— Это был Люциус Малфой. Не совсем тот, каким я его знаю, но очень близкий к нему.