Проклятие Хогвартса (джен)

Утром в понедельник Том специально встал пораньше. Он собирался еще до начала занятий сходить в библиотеку и побольше узнать о проклятии Одоакра. Ему было интересно насколько статья в «Ежедневном пророке» и рассказ Поппеи совпадут с написанным в книгах.

Том никогда не верил в проклятия, всякие там наговоры и другие подобные штучки. Но до прихода к нему в приют Дамблдора он не верил и в магию. Еще тогда, глядя вслед уходящему преподавателю трансфигурации, он заинтересовался пределом колдовских возможностей. И вот спустя год он понял, что люди в волшебном мире не всесильны. Даже такие величайшие маги, как Дамблдор — а все вокруг упорно твердили, что он величайший и у Тома пока не появилось оснований этому не верить — не были богами. Они оставались обычными людьми, просто намного лучше остальных постигли колдовскую науку.

Последние два дня Том размышлял. И пришел к выводу, что проклятие Одоакра, скорее всего, является сложным заклинанием. Настолько мощным, что остановить его не сумели четверо лучших волшебников того времени. Выходило, что если история не выдумка, то школе грозила серьезная опасность. Вот Том и хотел выяснить действительно ли Одоакр насылал на Хогвартс проклятие.

Однако в следующие после нападения на Карину два дня попасть в библиотеку Тому не удалось. Виной всему была Поппея. Она буквально ни на шаг не отходила от Тома: утром ждала возле двери в спальню, садилась на каждом уроке за одну парту, всюду таскалась рядом и, главное, без умолку болтала. В ее присутствии ему не хотелось искать информацию об Одоакре. Разумеется, Поппея могла помочь. Она неплохо ориентировалась в библиотеке и с легкостью подсказала бы нужную книгу. В этом-то и была проблема. Том не собирался показывать своих незнаний, оттого намеревался читать про Одоакра в одиночестве.

В итоге лежа вчерашним вечером в кровати и жалея о потраченных впустую двух днях, Том твердо решил утром в понедельник обязательно дойти до библиотеки.

Умывшись и одевшись, он тихо открыл дверь и прислушался. В гостиной царила радующая ухо тишина. Но едва Том вышел из спальни, как увидел в дальнем углу, возле большого зеркала одинокую фигуру.

Неужели Поппея? С досады Том выругался про себя. Привычка Макквин вставать ни свет ни заря в прошлом году доставила ему кучу хлопот, но сейчас это переходило уже все границы. На ходу выработав новый план, он осторожно попятился.

«Вернусь в комнату и дождусь пока она уйдет, — решил он. — Придется пропустить завтрак, но ничего, оно того стоит».

Фигура, не обращая на Тома внимания, продолжала стоять перед зеркалом, поправляя складки мантии. Только сейчас Том обратил внимание, что одета Поппея в мужскую одежду — брюки, темный свитер, начищенные до блеска ботинки. Макквин же всегда ходила в женской: длинной юбке и высоких сапогах. Плюс мантию носила не такую широкую, предпочитая зауженную в талии.

Закрыв дверь, Том усмехнулся. Как он мог спутать парня с девушкой? Хотя в тусклом свете зеленых светильников нетрудно ошибиться, особенно, если ты каждое утро видишь на этом месте одного и того же человека. Сейчас же там стоял совсем другой, и приглядевшись, Том узнал его — Марк Эйвери из его класса. Высокий, худой, с копной светлых волос, он, услышав шум закрывающейся двери, обернулся. Увидев Тома, Марк едва заметно кивнул и вновь повернулся к зеркалу. Поправил и без того идеально выглаженную мантию, придирчиво осмотрел прическу и носки дорогих на вид ботинок.

Марк относился к той части учеников, которые предпочитали не замечать Тома. Рожденный в богатой и древней аристократической семье, он по числу знаменитых предков на равных соперничал с Блэками, Малфоями и Лестрейнджами. Элита элиты, как сказала однажды всезнающая Поппея. Фамилия Эйвери настолько кичилась чистотой своей крови, что несколько лет назад, желая еще более выделиться в колдовском мире, поспособствовала появлению специальной книги «Справочник чистокровных волшебников», попав в список из двадцати восьми семей под первым номером. В этот список вошли также Блэки и Малфои, о чем Абраксас любил частенько вспоминать, а Орион, напротив, не упомянул ни разу.

Не став искушать судьбу и ждать пока из своей спальни все-таки появится Поппея, Том вышел в коридор. Наскоро позавтракав в Большом зале горячими плюшками и выпив стакан какао, он поспешил на четвертый этаж, где находилась библиотека. Хогвартс неспешно просыпался и навстречу Тому с сонными лицами плелись группки студентов. Среди них мелькали сотрудники Министерства, вид у большинства был решительный и сосредоточенный. Сколько Том ни старался, он не обнаружил среди них Даррена. Ему стало интересно, сохранил ли парень свою работу. Подслушав на травологии разговор его напарников, он узнал, что товарищи Даррена за использование им непростительного заклинания намеревались предпринять все возможное, чтобы того выгнали.

При входе в библиотеку в Тома едва не врезался Марк. Даже не взглянув на Тома, он выскочил в коридор, таща в руках стопку толстых книг, и быстро поспешил вниз по лестнице.

Тому стало интересно. Что такое понадобилось Марку, что он даже позабыл про завтрак? В прошлом году большая часть слизеринцев узнала дорогу сюда лишь ближе к экзаменам. А в первую неделю он вообще никого здесь не встретил, кроме библиотекарши мадам Пэйн и нескольких преподавателей.

Вначале Том собирался самостоятельно искать книги про Одоакра, но, взглянув на часы, понял, что может не успеть до начала занятий. И решил спросить у мадам Пэйн.

Библиотекаршу он встретил возле входа в Запретную секцию — она при помощи волшебной палочки вытирала маленькими лохматыми метелками пыль с верхних полок.

— Реддл? — едва его завидев, вздохнула мадам Пэйн. — Чего тебе?

Том быстро объяснил, чего хочет.

— Еще один… — проворчала библиотекарша, отправляя метелки под самый потолок. — И тебе про этого Одоакра? Преподаватели еще позавчера почти все разобрали. А последнюю я отдала только что.

— А о проклятии, насланном на школу? — попросил Том.

— Якобы насланном на школу, — фыркнула мадам Пэйн. — Все что нашла, отдала парню с твоего факультета. Что-нибудь еще?

Марку? Вот для чего он заходил сюда. Том мысленно послал Эйвери пламенный привет, с пожеланиями всего наихудшего.

Стараясь не показать разочарования, он поплелся на уроки.

«И что теперь делать? — слушая разносящиеся по коридору звуки собственных шагов, размышлял Том. — Я хочу знать правду о проклятии. А опасность ведь явно существует. Не разобрали бы преподаватели о нем все книги, будь оно выдумкой».

Первым в списке занятий на сегодня значились заклинания. Войдя в кабинет вместе со звонком, Том огляделся в поисках свободного места. С первого ряда призывно замахала Поппея. Позади нее виднелись шепчущиеся между собой Орион с Абраксасом. А за соседней с ними партой за грудой толстых томов прятался Марк Эйвери. Парень одновременно листал сразу две книги, попеременно заглядывая в каждую из них.

Сделав вид, что не замечает Поппею, Том попробовал сесть в дальнем конце класса, но там все оказалось занято. В этот момент дверь открылась и внутрь быстрым шагом влетел запыхавшийся мужчина.

— Простите за опоздание, просто я прибыл в Хогвартс прямо из Лондона, — выдохнул он, тяжело опускаясь на стоявший возле абсолютно черной доски стул. — Совсем забыл, сколько в школе коридоров. А эти лестницы, сущий кошмар. Никогда не знаешь, ступив на одну из них, где в итоге окажешься. А тут еще введенные недавно меры безопасности…

Послышались смешки.

— Ладно, не о том речь. — Колдун с блаженством вытянул ноги, открыв взору учеников красные кожаные ботинки на тонкой подошве. Стянутые широкими ярко-синими шнурками, они вызвали у нескольких ведьм, в том числе и у Поппеи, завистливый вздох. — Спешу представиться. Меня зовут Лициний Этелинг. И я ваш новый преподаватель по заклинаниям.

Колдун взмахнул возникшей у него в руке волшебной палочкой и на доске, повторяя его слова, возникли имя и фамилия учителя, написанные изысканными витиеватыми буквами со множеством завитушек.

Все еще не определившийся, где сесть, Том с любопытством рассматривал мужчину. Одетый под стать обуви в элегантную салатового цвета мантию, из-под которой выглядывала шелковая фиолетовая рубашка, узкие темные брюки и щегольский платок на шее, он являл собой полную противоположность школьного учителя. Аккуратно причесанные длинные волосы, узкие ухоженные усики, гладковыбритые подбородок и щеки — все это напомнило Тому Рубенса Амадеуса.

— Итак… — Лициний Этелинг оглядел учеников. — Кто скажет, что вы изучали в прошлом году?

Тут его взгляд остановился на Томе и из уставшего сделался вопросительным. Вздохнув, Том быстро прошел вперед и сел рядом с Поппеей. Колдун продолжал на него смотреть. В его руках появился сложенный трубочкой свиток, который он принялся медленно разворачивать. Решив, что ответа мужчина отчего-то ждет именно от него, Том вновь встал.

— Мы прошли теоретические основы заклинаний, узнали все их типы и разновидности. Более подробно изучили чары воспламенения, левитации и восстановления. Начали, но не успели чары смягчения, отпирания и запирания, — без запинки выпалил он.

— Отлично! — воскликнул Этелинг, заглядывая в свиток. — Выходит, у вас было много теории, но почти отсутствовала практика?

— Именно так, сэр, — согласился Том.

— Замечательно, — Этелинг вскочил и взмахом волшебной палочки отправил стул, на котором только что сидел, в дальний угол. — Приступим. Прошу всех встать.

Ученики послушно поднялись со своих мест. Парты тут же бесшумно скользнули к стенам, освобождая в середине кабинета свободное пространство. На мгновение вещи школьников, лежавшие на поверхности парт, зависли в воздухе, а затем стремительно взмыли под потолок.

Раздались удивленные возгласы. Том вспомнив, как намучился в доме Амадеуса, призывая крохотный мешочек с порохом, во все глаза смотрел на нового преподавателя. Тот управлялся с множеством тяжелых вещей внешне не прилагая ни малейших усилий, он даже вслух не произнес никакого заклинания. Том захотел научиться делать точно так же.

Этелинг встал в центре помещения, рядом с ним прямо на полу появилась стопка белых прямоугольных листков. Он наклонился и взял один в руки. Резко подбросив листок вверх, колдун взмахнул волшебной палочкой и громко произнес:

— Инсендио!

Бумага, кружась в воздухе, вспыхнула ярко-красным огнем. Не опуская палочки, Этелинг воскликнул:

— Глациус!

Листок мгновенно окутался едва заметным белесым облачком.

— Агуаменти! — Из конца палочки преподавателя вырвалась струя воды, сбив с листа бумаги слегка уменьшившиеся языки пламени.

Мокрый, с обожжёнными краями, из белого став серым, лист бумаги упал на пол, едва не задев Этелингу носы его красных башмаков.

— Кто-нибудь может повторить? — Колдун обвел притихших учеников веселым взглядом.

— Вы за несколько секунд использовали три заклинания, каждое из которых относится к разным стихиям, — заметила в возникшей тишине Поппея. — Мы, если вы забыли, второкурсники.

— Сэр, вы случаем не попутали класс? — прибавил Орион, кидая в воздух взятый из стопки лист бумаги и пытаясь его поджечь.

Конец волшебной палочки Блэка окутался красноватым светом, осыпав стоявших рядом с ним школьников снопом искр.

— Вижу, все намного хуже, чем мне казалось, — заметно погрустнел Этелинг. — И работы нам предстоит много и будет она тяжела.

Он обвел окруживших его школьников лишенным веселья взглядом, но затем громко хлопнул в ладоши и улыбнулся. Стоявшая напротив него Карина вздрогнула и испуганно попятилась, наступив на ногу темноволосой девушке с Гриффиндора. Та недовольно заворчала.

— Значит, тем интересней будут наши уроки. — Этелинг пружинистой походкой подскочил к стопке листков бумаги и взял верхний. — Показываю еще раз. Заодно все объясню.

Он подкинул листок в воздух и направил на него волшебную палочку.

— Инсендио! — Бумага вспыхнула, по ней побежали желто-красные языки огня. — Говорить надо четко и громко, быстро, но желательно по слогам. Заклинание относится к огненной магии, хотя в учебниках вы чаще встретите определение «магия стихий». Как вы должны были догадаться, заклинание «инсендио» используется для воспламенения различных предметов, при этом не требуется никаких горючих материалов.

Листок бумаги тем временем, благополучно обгорев на треть, начал падать на пол.

— Глациус! — выкрикнул Этелинг. — Это заклинание, как, впрочем, и все остальные, тоже следует произносить как можно четче. Оно относится к замораживающей магии. При должном мастерстве способно защитить находящийся под его воздействием объект практически от любого огня.

И действительно, как заметил с удивлением Том, бумага, хоть и продолжала гореть, но сгорать перестала и две трети ее поверхности все еще оставались белыми.

— Агуаменти! — Вырвавшаяся с конца палочки Этелинга струя воды настигла листок почти у самого пола. — Данное заклинание воздействует на воду и относится к водной магии. С его помощью вы призываете воду, которой можете тушить пожары, поливать посевы и пить, когда чувствуете жажду. А теперь попрошу каждого из вас взять по листку бумаги и встать вдоль стены. Так… — Этелинг дождался пока школьники выполнят его команду. — Теперь бросайте листок вверх и постарайтесь повторить то, что я вам показал. Все правильно запомнили заклинания?

Ответом Этелингу было дружное «да».

Том с воодушевлением вытащил из кармана свою волшебную палочку и сделал в точности все так, как проделал колдун. Он произнес заклинание раз, второй, третий, но ничего не вышло, бумажный прямоугольник неспешно спланировал на пол, даже не начав хотя бы едва заметно тлеть.

Чувствуя себя так, словно его раздели перед всем классом, Том украдкой оглянулся и с облегчением заметил, что не он один потерпел неудачу. Почти все школьники яростно, но при этом тщетно выкрикивали «инсендио», а Орион вдобавок, дико вращая глазами, размахивал своей волшебной палочкой во все стороны. Стоявший рядом с ним Абраксас едва не взвыл, когда его листок по-прежнему девственно белый, упал к его ногам. Лишь в самый последний момент Малфой сумел взять себя в руки и, закусив от разочарования губу, угрюмо нагнулся к полу.

И только у Поппеи получилось с первого раза. Правда, она сумела воспламенить не весь листок. Появившиеся на его поверхности язычки пламени были крохотными, хотя и хорошо заметными. Охватив периметр листка, они отказывались двигаться к центру и спустя несколько секунд начали тухнуть, еще более уменьшаясь в размерах.

— Превосходно! — Этелинг подскочил к Поппее. — Заморозь его, пока он не успел упасть.

— Глациус! — четко произнесла Поппея. Гриффиндорцы и Слизеринцы, позабыв о своих листках, не стесняясь, уставились на Макквин.

С конца палочки Поппеи вылетела струйка белесого облака, но не долетев совсем немного, растворилась в воздухе. Том не без удовольствия глядел на неудачу Поппеи. Если бы ей удалось заморозить листок, он испытал бы чувствительный удар. Еще в первый день их знакомства Том понял, что Поппея весьма умная девушка, хотя ее никак нельзя было назвать заучкой. Напротив, он крайне редко видел, как та занимается. Но при этом она знала столько всего о волшебном мире, что каждый раз заставляла Тома ощущать себя в колдовском мире чужим. И только на занятиях в школе Том был с ней на равных, только на уроках Поппея не обладала перед ним преимуществом, а часто, благодаря упорным занятиям, он получал более хорошие оценки, чем Макквин. Но часто, даже получая отлично за контрольные или эссе, Том далеко в глубине своего разума понимал, что он еще не стал в этом новом для себя мире своим, он лишь немного сократил дистанцию.

Собравшись, Том поднял с пола листок бумаги и бросил его под потолок.

— Инсендио! — Никакого эффекта. — Инсендио! — По-прежнему ничего не происходило. — Инсендио!

Стоявшая неподалеку Карина грустно оглядела свою палочку и жалобным голосом обратилась к преподавателю.

— Я, наверное, испортила свою палочку. Я уронила ее утром со стола. И теперь у меня ничего не выходит.

Этелинг, круживший вокруг школьников, с веселой улыбкой подошел к Карине.

— Дай, посмотрю. — Он внимательно оглядел деревянную поверхность палочки, резко взмахнул ею и к ногам Карины упала красная роза, с пышным бутоном и необычайно длинным и толстым стеблем.

— Спасибо. — Карина подобрала цветок, в ее глазах промелькнул восторг.

Роза в ее руках незаметно изменила цвет, лепестки бутона стали фиолетовыми, а спустя секунду сочно-зелеными. Еще мгновение и роза, вспыхнув голубоватыми огоньками, растворилась в воздухе.

— Все у тебя получится, — Этелинг вручил Карине ее палочку, мягко приобнял за талию и, держа одной рукой за локоть, свободной кинул вверх лист бумаги. Направляя движения Карины, он помог ей взмахнуть палочкой.

— Инсендио! — выдохнула заметно порозовевшая Карина и бумажный лист тут же вспыхнул.

Женская половина обоих классов наградила Карину испепеляющими взглядами. Том подумал, что если бы грифиндорки и слизеринки успели овладеть заклинанием воспламенения, то непременно воспользовались бы им, подпалив глупо улыбавшуюся Карину.

И тут началось. Девушки наперебой принялись звать к себе Этелинга, прося того о помощи. Колдун, никому не отказывая, метался из конца в конец помещения. Даже Поппея, покрыв свой листок тонкой коркой инея, соблазнилась открывшейся возможностью и нажаловалась, что никак не может наколдовать струю воды.

Под конец урока Том, наблюдавший за всем этим краем глаза, сумел, наконец, выполнить все три заклинания. Подняв с пола обгоревший, мокрый и покрытый хорошо заметным слоем льда листок бумаги, он отнес его к преподавательскому столу. В душе расплывалось чувство глубоко удовлетворения. Кроме него такое смогла сделать еще только Поппея. Но Макквин с последним заклинанием помог Этелинг. Хотя Том подозревал, что Поппея могла вполне справиться и самостоятельно. Однако факт оставался фактом, без посторонней помощи справился только он. И Том был этим обстоятельством весьма доволен.

Сидевший на краю стола Этелинг, уставший, но продолжавший весело улыбаться, внимательно взглянул вначале на его листок, а затем и на Тома. Колдун хотел что-то сказать, но тут к ним подошла группка глупо хихикающих девушек. Бесцеремонно оттеснив Тома в сторону, они окружили Этелинга, принявшись его о чем-то расспрашивать.

Том почувствовал легкую досаду. Новый преподаватель ему понравился. Он не нагружал их в отличие от Амадеуса и Паркера горами теории, а сразу начал с практики, что Тому пришлось по душе. И уже после первого занятия он усвоил три заклинания, способные пригодиться в жизни.

— Он душка, — едва они вышли в коридор, призналась Поппея.

Том не мог с ней не согласиться, однако предпочел промолчать. Макквин вкладывала в понятие «душка» четко определенное девчоночье понятие, а ему новый преподаватель был интересен совсем с другой стороны. Вспомнив, как колдун с легкостью передвинул парты, он мысленно отчитал дни до следующего занятия.

К его удивлению, в восторге от Этелинга пребывали едва ли не все слизеринцы и грифиндорцы. Шагая к лестнице, они обменивались впечатлениями. Парни обсуждали то, чему колдун их научил, а девушки стиль его одежды и то, какой он милый.

— Не расстраивайся, Том. — Поппея толкнула его в бок. — Я знаю, ты предпочел бы Амадеуса.

Том от ее слов едва не закашлялся.

— Кстати, кто знает последние новости? — поинтересовался Орион. — О нем так ничего и не слышно?

— Не-а, — беззаботно отозвалась Поппея и как-то странно посмотрела на Тома. — Сдается мне, шансов, что его отыщут становится все меньше.

Они свернули за угол. Том подозрительно покосился на Поппею. Ему все меньше нравились ее наполненные двойным смыслом ответы, полунамеки и странные взгляды.

«Что она знает? — подумал он. — Чего добивается?»

Дальнейшие размышления прервал неожиданный крик. Быстро посмотрев вперед, Том увидел, что в их сторону со всех ног бегут двое парней и одна девушка с их факультета. Лица всех троих исказила гримаса ужаса. Спустя секунду Том понял, что их так сильно напугало. Размахивая огромными двуручными топорами, за ними неслись два рыцаря, полностью одетые в металлические доспехи.