Где наша не пропадала (джен)

Мою ежевечернюю прогулку от учебных классов до дома прервали две маленькие бестии, усыновлённые моим племянником. Один пиздёныш с разгона налетел на меня, но вместо того, чтобы извиниться и поприветствовать как следует, юркнул под мою мантию, прячась от другого мелкого нарушителя, гнавшегося за ним, размахивая своей лобной лентой, зажатой в руке.

— Это что ещё за вид? — сурово осадил его я. — Разве тебя не учили, что лобная лента священна?

Мелкий Хун Лань остановился и указал глазами в сторону ближайшего куста, где мой племянничек как раз сосредоточенно связывал своей лобной лентой руки своего сожителя, а тот нагло лыбился. Безобразие, да и только. Сто раз просил их быть на людях поскромнее, но им как об стенку горохом. И ведь не объяснишь дитю, что это у них совет да любовь так проявляются…

— Что положено коту, не положено котёнку! — рявкнул я. Заколебали уже эти мелкие пиздёныши. Как только в нашем ордене появились, так сразу учинили гвалт, как их второй приёмный папаша. Спасу от них нет. И, главное — никакого понятия о дисциплине. — Как положено себя вести, встретив старшего?!

Мелкие враз посерьёзнели, стали рядком и по всей форме поклонились.

— Приветствуем достопочтенного учителя Ланя.

— То-то же. Два наряда… Тфу-ты, по метле каждому в руки, и метёте дорожку от меня до вон той сосны. Поняли? Но сначала привести себя в надлежащий вид.

— Слушаюсь, — хором ответили мелкие и кинулись выполнять распоряжение, пока я не придумал для них наказание похуже. Рано радуются — это только начало.

Вот, майор Козлевич по прозвищу «Заебон» такого беспорядка не допустил бы. У него всегда при себе в карманах лежали устав строевой службы, устав караульной службы и устав гарнизонной службы, и знал он их назубок. И в лицо всех в нашей воинской части знал. Помнится, стоит у информационной доски и вроде бы читает списки, кто куда в наряд сегодня идёт и т.п., а спинным мозгом чувствует, если к нему младший по званию сзади ближе, чем на пять шагов подходит. Тотчас же оборачивается и говорит: «Лейтенант Иванов, что написано в сорок шестой статье Строевого устава?». Означенный лейтенант, естественно, нечленораздельно мычит. Тогда Козлевич цитирует по памяти: «Все военнослужащие обязаны при встрече (обгоне) приветствовать друг друга, соблюдая правила, установленные Строевым уставом Вооруженных Сил. Подчиненные (младшие по воинскому званию) приветствуют первыми начальников (старших по воинскому званию), а при равном положении первым приветствует тот, кто считает себя более вежливым и воспитанным. За пять-шесть шагов младший обязан отдать честь старшему». Два наряда вне очереди и завтра расскажешь мне Строевой устав от буквы У на обложке до тиража и типографии!». До того всех довёл, что ему одному в части всегда и везде честь отдавали. Однажды я был свидетелем, как младший лейтенант Петров отдал ему честь в туалете, переложив интимный орган из одной руки в другую.

А уж как наш Козлевич заёбывал за небрежный внешний вид… Была у него любимая присказка: «От не застёгнутого подворотничка до измены Родине один шаг». И он был прав — сегодня боец допустит небрежность в одежде, а завтра забудет почистить автомат или зарядить патроны…

Но ничего, я и этих мелких приструню, и их родителей. Всех к делу приставлю. Козлевич всех в лицо знал, мне тоже знать пора, и помогут мне в этом племяш с сожителем и наш трудновоспитуемый Бздынь Яо. Убедившись, что мелкие исправно метут (аж пыль столбом), я позвал Ванечку и Васечку в библиотеку, где уже нышпорил вышеозначенный Яо. Глаз до глаз за ним надо, иначе не успеешь оглянуться, как все военные тайны вынюхает.

— Кто позволил отлучиться с рабочего места?! — рявкнул я на него.

— Я закончил работу, — сделав невинные глазки, ответил тот, и ресничками так хлоп-хлоп. Но я Не Сичэнь, меня таким не проймёшь.

— Говорят, у тебя память хорошая и ты всё про всех знаешь, — продолжил я.

— Мои скромные таланты явно преувеличили. Вот глава Не, так тот действительно всё про всех знает, — с улыбкой удава, готовящегося к броску, сказал Яо.

— Глава Не в своей резиденции, а ты здесь, поэтому в свободное от работы время составишь мне подробное досье на каждого главу ордена, его ближайших родственников и приближённых. — Как только я это сказал, улыбка Яо померкла, зато Васенька осклабился во все тридцать два зуба. — А ты, — обратился я к последнему, — вроде бы неплохо рисуешь. Так вот, нарисуешь портреты к каждому досье.

Васенька тотчас же скис. Племянничек посмотрел на меня с укоризной. А нехрен нарушителям потакать.

— Для тебя тоже дело найдётся, составишь личные дела на каждого члена нашего ордена, — сурово сказал ему я. Давно пора, а то ведь имена в списках клана у меня никак с однотипными рожами подчинённых не ассоциируются. Выдрессированный племяш лишь молча поклонился. — А этот, — указал я на его беспутного сожителя, — пускай дополнит их портретами.

— Эдак мы до конца жизни не управимся, — запротестовал Васенька.

— Терпение и труд всё перетрут, — отрезал я. — Дорогу осилит идущий. Портреты можешь рисовать небольшие, в половину моей ладони. Главное, чтобы все узнаваемы были. А мелкие ваши пусть сегодня вечером придут сюда практиковаться в каллиграфии, переписывая правила. Все всё ясно? — Оба кивнули. — Приступить к исполнению.

Васенька обречённо вздохнул, понимая, что лафа закончилась, и теперь ему придётся впахивать, как и остальным членам ордена. Яо поклонился и попятился к выходу (надо будет его всё же получше запирать, чтобы не шастал по территории без надзора). Ванечка чинно уселся за стол, положил перед собой чистый лист бумаги и поинтересовался:

— С кого начинать?

— С себя, твоего брата и вот этого, — я махнул рукавом в сторону его чернокнижника.

— Лань Чжаня я всегда готов рисовать, — просиял тот и уселся с ним рядом.

— Кстати, как там твой проект ветряков? — вспомнил я, что пару месяцев назад подкинул этому доморощенному да Винчи идею самого простого генератора постоянного тока.

— Пока только искрит и загорается, но я придумаю, какими материалами пользоваться, чтобы устройство не перегревалось, — доложил тот.

— Подумай. Подумай для разнообразия головой, а не тем местом, которым ты обычно думаешь, — посоветовал я. — Пока не закончите с личными делами адептов, никаких увольнительных в Цаи, — строго добавил я и отправился домой с чувством выполненного долга. Дома меня ждали любимая и полный чайник свежезаваренного чая, а ещё эти их маленькие вкусные пирожки с мудрёным названием.