Вниз по спирали (гет)

— Видите, на вашем шаттле — ни царапины, — адмирал Немат развернул ко мне экран. — Все системы в норме. Значит, эти лучи поражают только живые организмы.

— И при этом легко проходят сквозь обшивку корабля, — заметил сухощавый молодой человек в чёрной полицейской форме. Немат представил мне его как старшего криминалиста Хорана. — Полагаю, их испускает автоматический спутник. После того, как пропала связь, пиратам нетрудно было оставить его на орбите.

Немат задумчиво потер подбородок.

— Выходит, вы были правы насчёт «Элизиума», Хоран. С кораблём-то всё было в порядке, его не подбили. А вот экипаж…

— Скорее всего, они все погибли ещё до входа в атмосферу. Некому было поднять тепловые щиты.

Повернувшись ко мне, Хоран добавил:

— Вас спасла ваша быстрая реакция, капитан Грат. И маневренность шаттла. Вы успели нырнуть на низкую орбиту.

Всё так. А ещё меня спас адмирал Иннард, но после этого он растерял последние остатки совести — если она вообще у него когда-то имелась.

Встряхиваю головой, отбрасывая несвоевременную досаду. Надо слушать Немата.

— Средние и тяжёлые корабли намного уязвимее малых, — втолковывает он рассудительно кивающему криминалисту. — Если мы попытаемся прорываться на Гею, лучше всего взять шаттлы.

— Едва ли это хорошая идея, адмирал, — глуховато роняет Хоран. — Может пострадать много народу. Я бы попробовал обстрелять орбиту: возможно, нам удастся снять пиратский спутник.

— Для этого неплохо бы знать, где он, — хмыкнул Немат. — Зонд так ничего и не обнаружил. Вот если бы вернуть связь и просканировать орбиту с Кулона…

Кто-то заколотил в дверь — громко, отчаянно. Немат недоуменно свёл брови:

— В чём дело? Зачем вы стучите, разве сканеры не работают?

— Господин адмирал, помогите! — донёсся из коридора сиплый, срывающийся голос Эды. — Там кровь… и всё перевёрнуто…

Немат щёлкнул по кнопке, открывая дверь.

— Что случилось, курсант Кавани? Кто-то ранен?

Она кивнула, на смуглом лице блеснули дорожки слёз.

— Лейтенант Торес в крови, без сознания. Я вызвала врачей, они уже с ним.

— Идёмте, — Немат направился в коридор. — Где он, у себя?

Эда замотала головой:

— У Ранхила. Я забегала к нему спросить конспекты по правоведению, а там стулья кверху ножками, шкаф лежит, одежда вся разбросана… и лейтенант Торес. Его по голове ударили.

— А Ранхила нет?

— Я не могу до него дозвониться, — Эда вздрогнула всем телом. — Господин адмирал, — она провела ребром ладони по лицу, стирая слёзы, — там ещё кусок стены выломан как будто. И за ним какая-то железная штука с проводами.

Вытряхнув из пакетика леденец, Эйси подбросила его на ладони:

— Последний, надо ещё купить. Хочешь?

Я мотнула головой.

— Как думаешь, врачи справятся?

— Надеюсь, — она философски пожала плечами, покосилась на непрозрачную стеклянную дверь, над которой ярко-алыми буквами горело: «Не входить». — У Тореса крепкая башка.

— Выходит, он заподозрил Ранхила, пробрался к нему в комнату…

— И нашёл глушилку связи, — Эйси отправила леденец за щёку. — Тут-то ему по затылку и прилетело. Как же Ранхилу смыться удалось? Через пост на входе он не проходил, это точно.

Я развела руками:

— Мало ли? Отключил на несколько секунд охранное поле по периметру, например. Он же способный парень. Эк его угораздило с корсарами связаться!

— У него и до этого без тёмных пятен не обходилось. Я слышала, Ранхила к нам направили после какой-то тёмной истории там, в имперской академии. Офицера он, кажется, ударил.

— И его не исключили?

— У офицера, вроде как, у самого рыльце в пушку было. Вот и решили дело миром: его сплавили в дальний гарнизон, а Ранхила послали учиться по обмену.

У меня вырвался слабый смешок.

— Недолго же он у нас проучился.

Перед глазами вновь всплыло угловатое лицо нахального курсанта, требовавшего перевести его в другую группу. Как-то даже не удивительно, что пиратская вольница сманила его из армии.

Локоток Эйси уткнулся мне в бок:

— О чём задумалась?

— Да так… На месте Ранхила я забрала бы глушилку с собой. Она же лёгкая совсем, и спрятать её можно хоть в рукаве.

— Может, не успел, не сообразил от волнения, — Эйси машинально обвела верхнюю губу. — Или его кто-то подставил? Но если Ранхил вообще не при делах, ему незачем сбегать.

— А когда его видели в последний раз?

— Мне он уже с неделю на глаза не попадался.

Табло над дверью погасло, Леон шагнул в коридор, на ходу стягивая с растрёпанных сизых волос шапочку. За его спиной мелькнула сгорбившаяся на диванчике в углу фигурка Эды.

— Уф, жарко… Порадовать мне вас, девочки, особенно нечем: лейтенант по-прежнему без сознания, состояние стабильно тяжёлое.

— Но шансы есть? — Эйси привстала.

— Будем надеяться, что крепкий организм всё переборет.

— А нам можно к нему?

— Боюсь, что нет. В палату интенсивной терапии посторонние не допускаются.

Усмехнувшись уголком рта, Леон добавил:

— Вы уж не говорите начальству, что для мисс Кавани я намерен сделать исключение. Она так и просидела четыре с половиной часа в приёмной, с места не сдвинулась.

— Ты молодец.

Эйси потянулась хлопнуть Леона по плечу — он с опаской отодвинулся:

— Стерильность, не забывай. Кстати, не известно, что со связью?

— Работает, — я победно кивнула. — Торес нас всех выручил.

— А сам лежит с пробитой башкой, — Леон невесело качнул головой.

— Ты нам скажешь, как только он придёт в себя?

— И вам, и адмиралу Немату, и Хорану, — хмыкнул он. — Вся Академия узнает за пару минут.

Ох, сколько у меня почты неразобранной — от Ларри, от ребят из батальона, от какой-то сапожной фабрики с загадочным названием «Обуем всех!» Не помню, чтобы я у них хоть что-то заказывала.

Экран снова подмигивает мне: новое письмо. Красная звёздочка — пометка «срочное». От Оверта, моего командира с Терры.

Поспешно щёлкаю по сообщению, пробегаю глазами строчки.

Да, наверное, чего-то подобного стоило ожидать. Есть чему порадоваться. Мне больше не надо будет думать ни о пиратах, ни о крысах в Академии, ни об имперцах с нахальными глазами.

Вот только, получается, я брошу своих в трудную минуту. Улечу — а они останутся сражаться неведомо с чем.

Ладно, к чему об этом думать? Приказы не обсуждаются.

Перекатившись на бок, я тянусь к интерфону, набираю — наконец-то, наконец-то! — мамин номер.

— Привет! Узнала?

— Рита, — едва слышно выдыхает она, — Рита, родненькая моя, с тобой всё в порядке? Ты здорова? Мы так перепугались! Неизвестно, где ты, что с тобой…

— Всё хорошо, — я невольно касаюсь ладонью груди, нащупывая шрам сквозь ткань. — Мы уже разобрались с ловушками корсаров. Только что мне пришло письмо от полковника Оверта — меня отзывают обратно на Терру.

— Слава Изначальным, — с облегчением шепчет мама. — Хватит за чужую планету жизнью рисковать. Возвращайся скорее, солнышко моё, я так по тебе соскучилась! Когда ты вылетаешь?

— Как только собьют пиратский спутник. Думаю, послезавтра я уже буду дома.

— Ох, мы тебе вкусностей наготовим! Хочешь лимонный пирог?

— Хочу! И ещё сливовое суфле.

— Ах ты, лакомка моя, — смеётся мама. — Ну как мне тебя дождаться? Я уже хочу сгрести тебя в охапку и не выпускать.

— Я тоже, мама, — мой голос вздрагивает. Я тысячу лет её не видела!

— Сейчас же позвоню папе на работу, скажу, что всё в порядке: наша Рита нашлась!

Переведя дыхание, она добавляет:

— Хочешь, я и Дане скажу?

— Я сама позвоню в приют. Спасибо, мам, — прижимаюсь щекой к прохладному пластику интерфона, словно это поможет мне оказаться ближе к ней прямо сейчас, в эту секунду. — Я люблю тебя.

…О лекциях уже и думать не хочется. Поговорить бы с Даной, услышать её голосок, но у Даны сейчас ночь, только часа через три можно будет ей позвонить. Скорей бы.

А может, попытаться Тима найти? Похвастаюсь, что мы вывели на чистую воду его высокого черноволосого пирата. Может, Тим знает, где его стоит поискать?

Нахожу в памяти телефона номер, с которого Тим звонил мне. Несколько секунд ожидания — и электронный голос равнодушно произносит:

— Набранный вами номер не существует в этой Вселенной.

Ну, не существует, и ладно. Пойду в столовую, блинчиками лакомиться.

Распахнув окно, я вдохнула свежий, прохладный воздух с реки. За окном вовсю разгорался рассвет — багряно-морозный, несмотря на то, что ходили все мы ещё в летнем, а листву на деревьях едва тронула желтизна.

К первой лекции курсанты никогда не торопятся — ну, а мне надо всё подготовить. В конце концов, я веду здесь занятия в последний раз.

Адмиралу Немату о моём переводе уже сообщили с Терры. Расписываясь в приказе, он коротко кивнул мне: «Удачи, капитан. Приятно было с вами служить».

А мне ведь тоже было приятно, несмотря ни на что. Как-то успела я привыкнуть за пару месяцев к гомону курсантов, к посиделками с сослуживцами. Я и говорить, по-моему, стала медленней, плавней — чего доброго, дома скажут, что подхватила акцент конфедератов.

Включив экран, я перетащила в середину нужную картинку — сигнальную ракету вроде той, которую пытались усовершенствовать горе-химики в лаборатории. Экий тогда начался переполох…

Теперь текст. Шрифт лучше немного увеличить.

Дверь, не запертая мной, со слабым шорохом распахнулась, и я инстинктивно развернула плечи, заслышав упругие, лёгкие шаги.

— Можно, капитан?

— Вряд ли я найду причину вас выставить, — вздохнула я. — До лекции ещё двадцать минут.

— Рановато вы сегодня.

Краем глаза я разглядела фигуру Иннарда, оседлавшего парту.

— Слышал, собираетесь домой?

— Слухи быстро расходятся, — я позволила себе усмехнуться. — Иннард, раз уж вы заявились, гляньте, пожалуйста, что с сенсором. У меня слайды не пролистываются.

Он подошёл ближе, склонился над клавиатурой. Проворные пальцы пробежались по кнопкам.

— Досадно, когда тебя бросают именно те, с кем занятнее всего беседовать. Сперва Ранхил, теперь вы.

— Какое несчастье, — я поджала губы. — Господин адмирал остался без развлечений.

— Но всё равно хорошо, что вы отсюда улетите. Пока корсары на свободе, Кулон — поганейшее место во всей галактике.

— Только не изображайте из себя заботливого друга, вам это не идёт.

— Капитан Грат, — он поднял голову от пульта, — почему бы вам хоть раз не взглянуть в глаза правде?

— Правде? Правда в том, что мы больше не увидимся — и меня это безмерно радует.

В серых глазах мелькнули смешинки:

— Даже не будете по мне скучать?

— Полагаю, это был риторический вопрос, — хмыкнула я.

— Как знать… Попробуйте ещё разок, капитан, — он отступил от пульта. — Должно сработать.

Я провела пальцами вдоль экрана, выдвигая новую картинку. Оттянула её в уголок, подняла заголовок чуть выше.

— Как будто всё в порядке.

— А говорили, меня к технике подпускать нельзя, — Иннард удовлетворенно выпрямился. — Возможно, мы встретимся раньше, чем вы думаете, капитан. Как только у меня будет свободное время, я собираюсь слетать в приют и самому увидеть Дану Рейн.

Я качнула головой:

— Вам не удастся этого сделать.

— Почему?

Поразмыслить над отговорками я не успела. С языка у меня само собой сорвалось:

— Потому что я заберу её домой.

— Она будет жить с вами?

— Да. Хватит с неё сиротства.

— И, разумеется, мне вы с ней видеться не позволите, — он сложил руки на груди.

— Вы же сами всё понимаете.

Иннард шагнул вперёд, вынуждая меня отступить к двери.

— Нет, не понимаю. Неужели вы настолько…

— Вот ты где!

Мои ноги обдал сквозняк. Подлетев ко мне, Эйси обняла меня за плечи, а свободной рукой сжала локоть Иннарда.

— Спутник сбили, ребята! Ура!

— Ура! — гаркнул Иннард, подхватывая меня под коленки и кружа над полом.

— Ты что, рехнулся? — я от неожиданности вцепилась в чёрные пряди у него на макушке. — Отпусти меня немедленно!

Эйси прыгала, хлопала в ладоши:

— Мы победили! Мы их сделали!

Иннард угомонился наконец, усадил меня на парту.

— Значит, на орбите чисто?

— Чище некуда, — рассмеялась Эйси. — Рита, ты можешь смело лететь домой.

Потянувшись, я обняла её:

— Я буду писать тебе часто. И ты мне пиши. Обязательно расскажи, что будет с Торесом.

— Ох, расстроится он, когда узнает, что ты улетела. По-моему, он на тебя запал.

— Ты не хуже меня знаешь, на кого он запал на самом деле, — я махнула рукой. — Между прочим, где мои курсанты? Через две минуты звонок.

— Немат на сегодня все занятия отменил. Благодать! У меня сегодня должно было быть четыре лекции.

— Ладно, — я пожала плечами. — Тогда я закрываю аудиторию. Пойдёмте.

В коридоре было шумно, людно, курсанты неслись, не разбирая дороги, хлопали друг друга по плечам, поздравляли, орали военные марши и неприличные куплеты. Я продвинулась ближе к стене: не хотелось, чтобы в порыве чувств меня сбили с ног.

Эда Кавани стояла у колонны, обхватив ладонью локоть и с какой-то тоской поглядывая на веселящееся сборище. Поколебавшись, я шагнула к ней:

— Курсант Кавани, как вы?

Она подняла голову, слабая улыбка коснулась мягких губ:

— Спасибо, ничего, капитан.

— О лейтенанте Торесе не слышно ничего?

— Лежит, — она вздохнула. — В себя не приходит.

Подойдя ближе, я негромко спросила:

— Вы из-за этого так грустите?

— Не знаю даже…

Сглотнув, она пробормотала:

— Мне кажется, это всё из-за меня.

— Что из-за вас?

Я оглянулась, подхватила её под руку:

— Идёмте. Найдём пустую аудиторию и поговорим. Если хотите, конечно.

Эда обречённо вздохнула:

— Кому-то надо это рассказать.

Распахнув первую попавшуюся дверь, я присела за парту у окна, подвинулась, освобождая девушке место. Она опустилась рядом со мной, подперла подбородок ладонями.

— Если бы я сразу пошла к вам… или к капитану Хансен…

— Эда, в чём вы себя вините?

Карие глаза опустились.

— За день до того, как на лейтенанта Тореса напали, Ранхил заходил ко мне. Просил помочь с органической химией. Я ещё удивилась: он всегда лучше нас управлялся с формулами. Ну, мы посидели, решили все три уравнения, он уходить собрался. Постоял на пороге, помолчал — и говорит: «Кавани, не хочешь завтра вечерком со мной погулять? У реки сейчас здорово». Я, понятное дело, сказала, что после занятий помогаю лейтенанту Торесу на вышке связи. А он ухмыльнулся так неприятно и процедил: «Напрасный труд. Он тебе скоро уже не понадобится». Повернулся и вышел.

Прижав ладонь к щеке, она горько усмехнулась:

— Если бы я сразу догадалась, что он замышляет! Он уже сидел бы в тюрьме, а лейтенант Торес был бы здоров.

Я осторожно накрыла её ладонь своей:

— Эда, ты и не могла догадаться. Ты здесь совершенно не при чём.

— Мне и в голову не приходило, что он способен так поступить. Я думала, он нормальный парень.

— Все так думали, — вздохнула я. — Выше нос, Эда. У нас в медчасти прекрасные врачи, они поставят лейтенанта на ноги.

— Да помогут ему боги.

Эда придвинулась ближе ко мне, тонкие пальцы крепко сжали мою руку.

— Жалко, что вы уезжаете, капитан Грат. Таких, как вы, мало.

— Я уверена, мы ещё свидимся. Старайся как следует, Эда, из тебя получится прекрасный офицер.

— Спасибо, — она смущенно улыбнулась. — Счастливой вам дороги.