мышЬ-ПофиГистка

#стихи #не_моё

Как же красиво...

Голос в телефонной трубке. Евгений Евтушенко.

Если б голос можно было целовать,
Я прижался бы губами к твоему,
Шелестящему внутри, как целый сад,
Что-то шепчущий, обняв ночную тьму.

Если б душу можно было целовать,
К ней прильнул бы, словно к лунному лучу.
Как бедны на свете те, чья цель – кровать,
Моя цель – душа твоя. Её хочу.
Я хочу твой голос. Он – твоя душа.
По росе хочу с ним бегать босиком,
И в стогу, так нежно колющем, греша,
Кожи голоса коснуться языком.

И, наверно, в мире у тебя одной
Существует – хоть про все забудь! –
Этот голос, упоительно грудной,
Тот, что втягивает в белый омут – в грудь.

Мда... Искала книгу со всеми приключениями Тома Сойера и Гекльберри Фина, а наткнулась на ЭТО. Марк Твен, ты шикарен! #юмор #цитатник #не_моё

Размышления о науке онанизма

Речь Марка Твена в "Стомак Клубе", обществе американских писателей и художников, Париж, 1879

Мой способный предшественник предупредил вас о "социальном зле - прелюбодеянии". В своём талантливом докладе он полностью разобрал эту тему; не оставив абсолютно ничего, что можно было бы добавить. Но я продолжу его благой труд, основанный на нравственности, и предостерегу вас от такого способа развлечения как рукоблудие - которым, насколько я понимаю, вы все злоупотребляете.
Все великие писатели, певцы здоровья и нравственности, как древние так и современные, боролись с сей достойной темой, что показывает её важность и значимость. Кто-то из них занимал одну сторону, кто-то другую.
Гомер, во второй части своей "Илиады", с воодушевлением провозглашает: "Позвольте мне мастурбировать или дайте умереть!"
Цезарь, в своих "Записках", говорит: "Одиноким она компания; отвергнутым - друг; старым и немощным - благодетель; бедные с становятся с ней богатыми, потому как могут позволить себе это величественное развлечение". Также этот великий мыслитель отметил: "иногда я предпочитаю её содомии".
Робинзон Крузо говорит: "Невозможно выразить насколько я обязан этому тонкому искусству".
Королева Элизабет выразилась, что "это оплот девственности".
Сетеуайо, народный герой Зулу, отмечал: "Одной рукой хорошо, а двумя лучше".
Бессмертный Франклин говорил: "Мастурбация - мать изобретения". А также: "Мастурбация - лучшая политика".
Микеланджело и другие старые мастера - старые МАСТЕРа, я бы хотел отметить эту особенную аббревиатуру, сокращение - говорили на том же языке. Римскому Папе Юлию II Микеланджело сказал: "Самоотрицание благородно, саморазвитие благотворно, самообладание мужественно, для действительно великого и вдохновляющего духа все они скучны и банальны в сравнении с самоблудием".
Мистер Браун в одной из своих последних и самых изящных поэм упоминает об этом в выразительных строчках, которым суждено прожить вечно: "Никто не знает этого, но лишь для того, чтобы любить; Никто не называет, но лишь для того, чтобы хвалить".
Так высказывались самые прославленные мастера этой известной науки, тем самым оправдывая её. Тех, кто осуждал её и бранил - легион; они приводили веские аргументы и произносили горькие речи - но нет времени цитировать их всех.
Бригем Янг, бесспорный авторитет, сказал: "Если сравнивать сами знаете с чем, то это похоже на сравнение солнечного зайчика с молнией".
Соломон говорил: "Единственным преимуществом этого является дешевизна".
Гален заявил: "Позорно опускаться до такого животного применения этого великого отростка, этого важного члена тела, который мы, приверженцы науки, называем "Главной Величиной" - если они вообще как-нибудь его называют, что случается редко. Лучше отрубить его, чем использовать таким образом. Лучше ампутировать головку, чем применять на такой".
Великий статистик Смит, в своём парламентском отчёте заявил: "Я убеждён, что от этого зачахло детей больше, чем от чего-либо другого. Нельзя отрицать, что древность этого искусства настаивает на уважительном отношении к нему; но всё же я считаю, что пагубность его требует нашего осуждения".
Мистер Дарвин был глубоко опечален необходимостью отказаться от теории того, что обезьяна была связующим звеном между человеком и животным миром. Думаю, он слишком поторопился. Обезьяна - единственное животное, кроме человека, которое практикует эту науку; таким образом обезьяна является нашим сородичем; между нами есть связь общности и родства. Хорошенько приглядитесь к этому умному животному, и оно отложит все свои дела, дабы заняться самовозбуждением; по его искажённому в экстазе лицу вы поймёте, что оно (животное) смышлёно и по-человечески занимается эти делом.
Признаки чрезмерного увлечения этим разрушительным времяпровождением легко заметить. Это: предрасположенность к еде, питью, курению, весёлым встречам, смеху, шуткам и нецензурным анекдотам - а главное, стремление рисовать картины. Следствия этой привычки: потеря памяти, потеря мужественности, потеря бодрости, потеря оптимизма, потеря бойкости, а также потеря потомков.
Из всевозможных видов сексуальных контактов этот является наименее рекомендуемым. Как развлечение он слишком скоротечен; как занятие слишком утомителен; как публичное действо - неоплачиваем. Этим не займёшься в гостиной, и в наиболее цивилизованном обществе это уже давно исторгли из социального сознания. И, наконец, в наши дни прогресса и совершенства, это опустилось до уровня фамильярности. Среди наиболее воспитанных, этим видом искусства балуются только втихомолку - хотя с согласия всей компании, в присутствии исключительно мужчин, всё же разрешается, в порядочном обществе, с глубоким вздохом избавиться от груза.
Мой прославленный предшественник научил вас тому, что безнравственны все формы "социального зла". Я бы добавил, что некоторых из этих форм следует избегать больше, чем других. Так что, в завершение, скажу: "Если вам всё же необходимо растратить вашу половую жизнь впустую, не спускайте всю её в руки". Ощущая невероятный подъём в организме, попробуйте опустить свой твёрдый столб каким-нибудь другим образом - не спускайте его.

Красиво и точно... #стихи #не_моё

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

1961
Евгений Евтушенко.