- Играющие заранее оговаривают последовательность смены стихий, предположим, огонь - вода - воздух - земля, и далее на протяжении всей игры каждый обязан вводить в свой текст по одной стихии в любой формулировке: я факелом был в ночи - плюс ряд других воплощений, стекал водой ключевой - и дальше все, что угодно, семь лет был неважно чем и был дуновеньем бриза, я галькой катился вниз по осыпям горных склонов. Вы следите за моей мыслью?
- Позвольте, позвольте, - сказал, подавшись вперед, профессор Финтан. - Я был волшебным копьем, сошедшим на землю с неба, я был муравьем лесным и мирным костром в долине...
- Был лужей талой воды и был корабликом в луже, - с готовностью подхватил Мак Кархи, - был ястребом в небесах и тенью его скользящей.
- Я был терновым венцом и был венком из ромашек, был вихрем, поднявшим пыль, и странником, в пыль ступавшим, - робко оглядывая присутствующих, рискнул Морган-ап-Керриг.
- Я был короной царей и нищенской кружкой медной, - бросил Змейк.
- Кустом бузины во рву и серым могильным камнем, - с явным удовольствием заключил Курои.
- Я был мореходом, читавшим по звездам майского неба, был пламенем фонаря и бабочкой, в нем сгоравшей, - вступил в игру Мак Кехт.
- Э-э-э... Я был вьюнком на стене, цеплявшимся за уступы, волной белопенной был и бился о скалы фьорда, - проговорил доктор Вёльсунг, задумчиво скребя подбородок.
- Был пеньем старой шарманки в тиши городских переулков, я сетью рыбацкой был и был колодезным эхом, - сказал доктор Итарнан, изящный пиктолог с грустными глазами. Все переглянулись как громом пораженные: дело в том, что доктор Итарнан, как всякий фонетист, никогда не пользовался голосом, кроме как на уроке. Это был профессиональный навык: он берег горло. Во всяком случае, никто прежде не слышал его голоса за пределами класса.
- В глубинах гор девять лет пещерным был сталактитом и цветом миндальным цвел весною на Эсгайр-Эрфел, - мелодично закончила Рианнон.
- Ну, мы нарушили сейчас несколько элементарных правил, - мягко заметил Мак Кархи. - Так вот: девятиклассники их не нарушают.

На вступительном экзамене Мерлин, доверительно перегнувшись к нему через подлокотник кресла и всем своим видом показывая, что готов слушать ответ по билету, представился:
- Профессор Мерлин Амброзий... Или Аврелий?.. Извините, память уже не та.
- Как? Профессор Мерлин? - закашлялся Ллевелис. - Но ведь вы...
- Я что? - быстро спросил Мерлин.
- Я читал, будто с вами произошла... одна неприятная история.
- Одна?! Вы мало читали.
- Ну, что-то с креслом... Лемурий Кумбрийский писал, - Ллевелис не мог оправиться от смущения. - Ох, как же там было?..
...
- И, закатив глаза, он начал биться? - не переставал цитировать Мерлин. - И булькало...
- Так это все неправда? - терзаясь, спросил Ллевелис.
- И, как отныне знает каждый школьник, он, пошатнувшись, рухнул в это кресло, войдя в века как полный идиот, - закончил Мерлин. - Ну, почему всё? Однажды я действительно исчезал ненадолго. И больше моего места никто не занимал. А то, знаете, чертовски трудно найти свободное место, когда приходишь последним. Такие свиньи! Никто не уступит придворному магу!.. Чем меньше вы будете читать Лемурия Кумбрийского, Ллеу, дитя мое, тем более и более свет знания будет разливаться по темным закоулкам вашего разума, так что со временем дойдет и до самых пяток.