Металлокровные (джен)

Тонкие-тонкие пальцы да ткани неслышный треск.

Игла у неё юркая, что искорка: где стежок, там и десять, да где десять — там и сотня. Оживает пасмурный полотняный сумрак, расцветают на нём узоры причудливые: вот золотые, украденные у солнца; вот чёрные, как коварная злая тень. Тёплые охристо-землистые, колючие кровяно-ржавые — вьются-заплетаются, поют да нашёптывают, льнут к её пальцам, скользят по ним ласково, касаются нежно-невесомо, поцелуями одаривают…

Тонкие-тонкие нити.

Хриплые-хриплые стоны.

Чёрные-чёрные души.

Нежные-ласковые, тёпло-колючие, солнечно-коварные — жили да нежили тех, кого заманили в паучьи сети острые да липкие; тех, кого заворожили речами, как змеиный яд, приторными; тех, кого к ложам своим привели тернисто-сладкими тропами.

Жили да нежили; жили — да не жили.

Коль на супруга кто чужого позарится, коль прольёт слёзы Милосердная Мара, так не сносить тогда головы красавице-разлучнице; так не уберечь ей ни души, ни тела. Тонкие-тонкие пальцы, хладное-хладное лезвие — слышишь шаги жрицы нечестивой? Слышишь ли шёпот клинка ядовитого?

Тонкое-тонкое лезвие — в ночи едва слышный крик.

Улыбается жрица светлая да поёт Клинок Эбонитовый; паук в сердце девы вгрызается, душу ведёт к госпоже своей, чьи ладони, что ночь, черны — сказ этот слышали да не слышали. Душа — в обитель Королевы Паучьей, а тело-то жрице достанется.

Гляди: на мертвенно-сером полотне узоры яркие, узоры красивые, тянутся-тянутся, шепчутся-шепчутся — узнаёшь?

Мягкие-мягкие пряди.

Острые-острые иглы.

Солнцем и охрой, смолью и ржою стелются по полотну волосы падших дев, чёрной рукою в иглы продетые. Льнут они в желании неистовом, жадном: взрезать кожу на пальцах своей убийцы, окропиться кровью её, насладиться болью её — да всё нежность отдают, поцелуями прикасаются.

Мрачен Бравил да грязен, красоту свою среди зловонного уродства отыскавший. Каждому здесь злая правда ведома: как очаруется взор, как упадёт на что-то прекрасное — верно, попался ты в ловушку порочную, обманулся прелестью осквернённой.

Светлая-светлая жрица, красавица да рукодельница: взгляд у неё пронзительный, голос у неё баюкающий да напевный, руки у неё золотые да проворные. Только посмотри: тянется нить за иглой-искрой, а ложится-то — будто влитая.

Светлая-светлая жрица Милосердной Матери. Улыбнись же ей да в глаза взгляни — помнит, помнит она тебя; и день тот, когда твою замёрзшую ладонь в руках держала, и молитву-просьбу твою она помнит. Гляди: будто бы ненароком палец её оглаживает золотисто-огненный завиток. Не позабыл ещё?..

По дрожащим рукам твоим, по недвижным глазам твоим, в ужасе да неверии распахнутым, прочтёт она: не позабыл.