Сириус Блэк к вашим услугам! (гет)

Сириус знает — лучше быть псом, чем человеком. Сейчас, когда призрачные зубы рвут низшего демона, он отчетливо понимает: останься он прежним собой — и они с Луной давно бы погибли. Годы назад Сириус говорил, что мечтает о мирной жизни, но эта была ложь; и сама судьба показала ему правду.

Рычание. Луну медленно обступают тени. Сейчас она беззащитна, сейчас все должно решиться, и если он не справится, мир уснет навсегда. Сириус бросается в атаку. Призрачные когти бьют в самое сердце теней, потусторонний вой так некстати напоминает о дементорах, что пировали его эмоциями на протяжении многих лет. Но сейчас все иначе.

Пылают в темноте глаза призрачного Грима, и Сириус бросается в бой. Все или ничего, он должен победить ради…

— Руки прочь от моего крестника! — Сириус нанес мощный удар с правой по холеному лицу Люциуса Малфоя. — О, как давно я об этом мечтал!

— Сириус! — Счастливая улыбка Гарри стала для него лучшей наградой. Но мир не стоял на месте, и в тот же миг им пришлось прятаться от шквала заклинаний.

— Ты так рада меня видеть, кузина? — выглянув из-за укрытия, Сириус бросил заклинание в Беллатрису. Адреналин будоражил сознание: запертый на годы сперва в Азкабане, потом в собственном мрачном доме, он впервые за все это время почувствовал себя живым.

— Закрой свою пасть, предатель! — несколько заклинаний раскрошили камень, за которым прятались Сириус и Гарри, но они и не думали стоять на месте. Сражение закипело с новой силой, и тут в комнату ворвались члены Ордена Феникса.

— А здесь становится тесно! Пора убираться отсюда, Сохатик!

Но вопреки собственным словам, Сириус бросился в самую гущу битвы. С палочки срывались заклинания. Воздух буквально трещал от магии, но Сириусу было все равно. Увернулся от одного заклинания, поставил щит перед другим, Сириус танцевал в такт собственному сердцу, и счастливая улыбка не сходила с его лица.

— Леди, мне кажется, мы не знакомы! — Сириус закрыл щитом одну из школьниц, и залихватски подмигнул. Отраженный Протего луч заклинания снес одного из братьев Лестрейнджей. Сириус не разобрал, кого именно.

— Я Луна Лавгуд, а вы — Стабби Бердман! — Сириус рассмеялся такому предположению и едва успел увернуться от темного луча особо пакостного проклятья.

— Сириус Блэк к вашим услугам! Рад… — но его вновь прервали: сумасшедшая кузина и не думала успокаиваться. И Сириус ответил на ее приглашение к бою.

Блэк мог бы назвать это танцем: они вальсировали, как когда-то в детстве. Легкие па, всем знакомый такт. Заклинания становились все опаснее. Постепенно приближаясь к Арке Смерти, Сириус и Беллатриса Блэк улыбались практически одинаково. Сражение захватило их полностью.

Сириус лишь краем сознания отметил, что Джеймс, как в старые добрые времена, пришел ему на помощь. Голоса друзей и врагов слились для него в единый шум, лишь смех Беллатрисы отражался от стен особенно ярко.

— Экспеллиармус!

— Браво, Джеймс! — и Люциус Малфой вновь падает, на этот раз сраженный заклинанием. Сириус смеется, бросает взгляд на Поттера. Он верит, что теперь все будет хорошо, ведь именно так все должно быть!

Но в следующее мгновение что-то ударило его в грудь, отбросило назад, а потом наступила тьма. Лишь краем сознания Сириус отметил непонимающий взгляд крестника. Зеленые глаза Лили на лице Джеймса.

Сириус трясет головой, призрак-наваждение его собственной смерти больно ранит, но враг ошибся, посчитав, что может сломить волю Блэка. Пес отталкивается от земли и с рычанием бросается на нового врага, тень распадается на неравные части, поверженная когтями Грима.

Зубы смыкаются на горле призрачной твари, и Сириус делает глоток, испытывая отвращение от вкуса, как в первый раз. Но он перебарывает себя, чтобы ни одна капля “крови” не пропала впустую. Слишком ценна энергия, ведь только благодаря ей Сириус вновь сможет поутру на несколько минут стать человеком.

Блэк бросает быстрый взгляд на спящую девушку. Горькие воспоминания набегают волнами, утягивают в трясину прошлого, туда, где все только начиналось.

Сириусу никогда не нравились кладбища, эта мрачная атмосфера запустения, серые камни на холодной земле. Но теперь это место — его дом, с того самого дня, как… По морде пса текли слезы — не смог уберечь ни семью, ни друзей. Сириус не смотрел на надгробие. Три имени, одна фамилия. Он потерял их всех и, как будто в насмешку над собственной ошибкой, остался их хранителем. Призрачным стражем без тела.

Вина сьедала его, подтачивала разум и волю к жизни. Нуждайся он в еде, давно бы отказался есть и пить, только чтобы прекратить эту пытку. Но призрачным псам не нужна пища, не нужен сон, им чужда смерть. Дни сменялись неделями, опадали листья, а на кладбище лежал никому не нужный пес.

— Гермиона, мы должны убираться отсюда, — голос из темноты, знакомый, но Сириусу плевать, многие приходили сюда за эти годы, но что-то больно цепляет подсознание.

— Отстань, Рон! Не хочешь, не иди, но сегодня тот самый день! — столько знакомой экспрессии. Лили была такой же. Но сейчас к могиле подошла совсем другая гриффиндорка.

— Как же с тобой сложно! — рыжий парень присел перед могилой и протянул руку к надгробию. Она прошла сквозь призрачное тело Сириуса. Блэк давно привык этому. Хвост лениво бил по бокам. Он слышал этот диалог много раз и отчетливо знал, что будет дальше.

— Тогда не женился бы на мне! — Гермиона рассмеялась и взмахнула палочкой. Сквозь тело Грима проросли новые цветы. Сириус прикрыл глаза и тихонько заскулил. Бесконечное одиночество было особенно ощутимо именно в такие моменты, когда гости из прошлого приходили на могилу Поттеров и не замечали вечного стража.

Их диалоги и смех звучали надрывисто, девушки плакали, парни молчали. Лица сменяли друг друга, а небо с каждым разом все сильнее хмурилось. Сириус не знал, сколько времени прошло с победы Волдеморта, год, два, а может десять?

— Ага, и вообще оказал бы внимание Лаванде, как самой настоящей чистокровной! — Рон покачал головой. — Еще раз начнешь подобный разговор, я свяжу тебя и унесу из страны. Если уж я выбрал тебя, я не отступлюсь! Жизнь в бегах с тобой вполне хороша!

Бесконечный треп навевал на Сириуса апатию. Радости от того, что друзья Гарри выжили, не было. Возможно, это было неправильно, возможно, даже мерзко, но он не чувствовал к ним ничего. Прикрыв глаза, он провалился в темноту собственного разума, но следующий вскрик Гермионы выцепил его из забытья.

— Луна в опасности! — Сириус повел ухом, имя девушки больно резануло по воспоминаниям. Открыв глаза, Блэк увидел, как Гермиона держит в руках монету. Улыбка пропала с ее лица. Для Сириуса, она пахла тревогой.

— Мордред! — Рон подобрался и схватил Гермиону за руку. Осознав, что они готовы аппарировать в любую секунду, Сириус бросился к ним. В следующее мгновение кладбище опустело.

Сириус вывалился из аппарации рядом с домом-башней и понял, что они опоздали. Здание пылало, вокруг пожарища кружились тени. Но что-то было не так. Впервые за долгое время Сириус ощутил потусторонний холод, как многие годы назад, впервые вступив на холодные камни Азкабана.

Рон и Гермиона бросились тушить пожар, но Сириус повел носом и от осознания надвигающейся беды завыл. Тени рассмеялись, когда здание буквально разорвало изнутри. Ловушка захлопнулась до того, как они прибыли. Изломанные фигурки волшебников разметало в разные стороны. Смерть наступила мгновенно.

Мир замер, а потом время, словно бешеное, понеслось вскачь, и, вторя этому бешенству, призрачный пес бросился на врагов. Он рвал тени с рычанием и безумием, боевым исступлением, которое видел только в глазах сумасшедшей кузины. И в этом бою он вновь чувствовал себя живым. Вой теней был чем-то потусторонним, и с каждым павшим врагом Сириус чувствовал, как тело его становится все плотнее, чувствовал, как с каждой порванной глоткой силы наполняют его призрачное тело.

Ярость вела его, но не могла вернуть мертвых. К рассвету все было кончено. От дома Лавгудов остались одни развалины. Тела Гермионы и Рона давно остыли, за несколько часов никто не пришел к пожарищу. Трусливые соседи были слишком заняты собственным выживанием, но мог ли Сириус их винить?

С призрачной пасти капала густая, черная кровь. Блэк знал, кто были эти твари. Но собственное сознание хваталось за надежду, что он ошибся. Ведь иначе совсем скоро миру придет конец.

Принюхавшись, он уже хотел было броситься обратно в сторону кладбища, но тут его слух резануло то, что не могло быть реальным после подобной бойни. Стук сердца, тихий, едва заметный даже для него, но одновременно с тем именно он вселил надежду.

Бросившись к развалинам, Сириус принюхался. Неужели случилось чудо? Надежда крепла в его разуме, впервые за долгие годы заставляя сердце биться чаще. Перед глазами как живая стояла Луна, та, которой он едва успел представиться перед смертью.

Он хочет крикнуть, позвать ее, но песья пасть способна лишь на лай. Лай, который ни один живой ещё не слышал, но в этот раз все было иначе. Возможно, он окончательно сошел с ума, но Сириус услышал, как ему ответили.

Чудо действительно произошло…

Древние знаки загораются постепенно, напитанные силой демонов и Луны, они наполняют светом потерявший краски серый мир. Реальность меняется, магия бушует вокруг подобно буре, и в центре всего этого хаоса лежит та, кто слышит и видит его. Последняя из дорогих ему людей. Сириус мягко перебирает лапами. За месяцы, проведенные с Луной, он впервые вновь чувствует страх за нее. Они, потерявшие все одиночества, встретились в ту роковую ночь, встретились по насмешке судьбы, в день, когда так тонка грань между мирами.

Разве мог Сириус поступить иначе?

— Сириус Блэк к вашим услугам! — те самые слова, единственные, что он смог сказать ей во время боя возле Арки Смерти, прозвучали вновь спустя множество лет. Тогда Сириус впервые смог принять человеческий облик. Они сидели возле костра в одном из бесконечных лесов старушки Англии и смотрели на звезды. Искры от огня поднимались все выше, завораживая их своим танцем, это можно было назвать романтичным, если бы не кромешный ад вокруг.

— Здравствуй, Бродяга! Приятно знать, что мозгошмыги не смогли съесть твой мозг! — Луна открыто улыбнулась, впервые после того, как погибли её отец и друзья.

— Гарри рассказал? — Сириус зажмурился от прозвучавшего прозвища. Казалось, оно имело вес в другой жизни, когда все было иначе.

— Мир нашептал, — Луна покачала головой.

— Боюсь, что теперь это слово значит слишком мало, красавица!

— Если ты все еще способен на подобные реплики, значит, где-то глубоко внутри считаешь иначе.

Сириус мотнул головой и грустно улыбнулся. Слишком давно он не называл себя так; теперь он обращался к себе не иначе как Грим — ведь только предвестник смерти способен годами жить на кладбище. В ту ночь они больше не говорили. Слишком мало было у Сириуса сил, чтобы надолго оставаться в форме человека.

На некоторое время их оставили в покое, Пожиратели были слишком счастливы смертям последних друзей Поттера, а полоумную Лавгуд никто и не подумал искать: разрушенный дом был настолько пропитан черной магией, что Сириус с тоской осознал, что был прав. В этот мир пришли демоны. А значит, скоро все подойдет к концу. Но сейчас у него появилась та, кого нужно защитить.

Разговоры у костра были редкими, да и сложно желать большего, когда для короткого разговора нужно убить чертову дюжину демонов, но в глубине души Сириус жаждал новых нападений, упивался боем и яростью зверя, делал все, чтобы еще на несколько долгих минут ощутить свое человеческое естество.

За годы, прошедшие с битвы в Министерстве, Луна мало изменилась: подобно туманному видению, она говорила загадками и всегда улыбалась ободряюще, даже когда грустила.

— Ты должна уметь за себя постоять! — в который раз рычал Сириус. — Убей или будешь убита, таков закон нового мира!

— И старый мир отвернется от меня за каплю волшебной крови, — Луна, как в первый раз, садилась рядом с ним на колени и брала его за руку. Аккуратно, словно боясь, что она вот-вот пройдет сквозь тело. — Пойми, Сириус, у меня другой путь, я не палач этому миру.

— Ты слишком солнечная, мой лунный свет! — Сириус не поднимал на нее взгляд. По щекам его текли слезы. Защищая ее каждую ночь от демонов и злых духов, он не мог защитить ее от физических угроз. Особенно теперь, когда Пожиратели вновь вышли на ее след.

— И поэтому у меня есть ты, Бродяга! — ее глаза мерцали в свете костра.

Луна снова ободряюще улыбнулась и прикоснулась губами к его макушке. На краткий миг Сириусу показалось, что сейчас он почувствует ее губы, но в следующую секунду надежды растаяли, как утренний туман.

— Совсем скоро все изменится, осталось всего чуть-чуть!

Дни и ночи слились для них в бесконечный бег; путешествуя по старым местам альбиона, они пели песни и жгли костры, призывая и привлекая к себе внимание, но холмы молчали. Фейри Благого двора были глухи к их зову, но после каждой неудачи Луна вновь вставала и продолжала двигаться дальше. Эта черта характера все сильнее влекла Сириуса, в этом вечном беге он вдруг осознал, что она стала для него чем-то гораздо большим, чем просто надеждой.

— Я несу дары Благому двору, Бродяга! — Сириус внимательно слушал и перебирал лапами, спеша за Луной. В солнечном свете ему казалось, что светлые волосы Лавгуд буквально пылают, превращая девушку в нечто по-настоящему волшебное, неземное. — Скоро тот самый день, и мне потребуется твоя помощь.

Тот самый день. Она никогда не называла его Хеллоуин или Самайн. Никогда не произносила число и месяц. Зачем, если от смены названия ничего не поменяется? Воспоминания о событиях страшного дня навечно вырублены в их памяти. Выжжены каленым железом, холодной стужей и разрушенными жизнями.

— Я принесу дары Неблагому двору, когда придет время, Луна! — Сириус прекрасно знал, что значат эти слова. Фейри должны проснуться в день, когда вновь сойдутся мир живых и мертвых. День Лета. Ночь Зимы. Луна для света, Блэк для тени. Возможно, именно поэтому именно она единственная, кто смог увидеть призрачного пса.

Мир умирал слишком быстро, магия и краски уходили из него, Волдеморт сыграл в русскую рулетку с самим мирозданием и проиграл. Сириус видел это особенно ярко, когда звезды гасли. Жизнь уходила с островов, и куда бы они с Луной не пошли, всюду наступала осень. Даже маглы чувствовали, что лето уже никогда не наступит.

— Потанцуй со мной! — Луна протянула руку и требовательно взглянула на Сириуса. Прощание, вот что это было. Наступал тот самый день, и пути назад не существовало. Она давно не называла его коротышкой Бердманом, даже Бродяга сейчас ушел в прошлое.

— Сириус Блэк к вашим услугам! — слова, что стали для него чем-то большим, чем просто представлением собственного имени, прозвучали вновь. Сириус вложил руку в ее ладонь. Невесомо, едва касаясь, они танцевали в лунном свете, под треск костра, и мир для них перестал существовать. В тот самый миг Блэк окончательно понял, кем стала для него Луна.

Сириус мечется между тенями, убивая и пожирая. Словно мантру, он твердит про себя слова на древнем языке, взывая к самым темным уголкам собственной души. Принося в жертву всего себя, он отдается древней песне, пробуждая тех, кто многие века назад ушел под Холмы.

Мгновения замирают, и в самый темный час Сириус слышит протяжный волчий вой. Дикая охота откликнулась на его зов. Мир взрывается красками, когда на горизонте вспыхивает отблеск Солнца. Начинается новый день, а это значит, начинается не только лишь все.

И пес заходится лающим смехом, не замечая, как меняется его тело. Уже не пес, еще не человек. Уже не призрак, далеко не живой. В голове Сириуса вспыхивают звезды, они зовут его за собой, влекут таким далеким огнем, но новорожденный фейри и не думает следовать за ними.

Он ведет ухом, принюхивается и облизывает губы. Новое состояние рождает в голове сумбур, к месту ритуала стекается магия, а вместе с ней приходят те, кого они так долго звали. Бесконечное племя, что лишь на первый взгляд напоминает что-то знакомое.

— Она танцевала для нас, она пела нам, и мы проснулись! — Бригита ласково улыбается и мир расцветает вокруг.

— Ты сражался за нас, ты приносил нам жертвы, и мы пришли! — однорукий Нуаду вскидывает меч, и фейри ликуют от слов своего короля.

Сердцу Сириуса тесно в груди, кажется, оно вот-вот сломает ребра и выскочит наружу. Но все слова богов и фейри, песня, что с каждым словом набирает силу, все это сейчас было неважным.

Блэк повернулся к спящей Луне, такой светлой, укутанной цветами, словно одеялом. Его лунный свет улыбалась во сне. Наступало утро, а значит, пора превратить еще одну мечту в реальность.

Сириус наклоняется к ней и нежно целует такие родные губы. И пусть этот поцелуй едва ощутим спросонья, для Сириуса Блэка он был самым настоящим.