Волосы (гет)

— Идиотка! Чем вы вообще думали?

Снейп, не взирая на возражения, затащил меня в лабораторию, примыкающую к кабинету. Мельком окинув ее взглядом, я заметила пару старых столов да покореженные котлы, а потом меня нагнули над раковиной, и на голову полилась вода. Ледяная, отчего кожа покрылась мурашками, а сама я визгнула и попыталась вырваться. Но куда там!

Снейп держал крепко, да еще и вылил на волосы что-то дурно пахнущее, вязкое, отчего глаза сразу же заслезились.

— Отпустите, — попросила я. Казалось, что еще немного — и останусь лысой.

Кожу все еще пощипывало, но прикосновения стали аккуратнее, нежнее. Снейп больше не дергал за волосы, а осторожно перебирал пряди, вымывая зелье, попавшее на них на уроке.

Я зажмурилась, стараясь дышать через раз. Все, о чем я могла думать — горячие пальцы Снейпа, касающиеся моих волос, шеи, очерчивающие ушную раковину и едва ощутимо — щеку. Казалось, что он наслаждался процессом, растягивал его, отчего меня бросало то в жар, то в холод.

Мне хотелось повернуться и посмотреть ему в глаза. Понять, зачем он это делает. Зачем сместил руку с моего плеча на шею и поглаживал нежную кожу на горле, отчего хотелось запрокинуть голову, послушно прогнуть спину, как кошке, напрашивающейся на ласку хозяина, и застонать.

Вода, которую Снейп и не подумал подогреть, привести мысли в порядок не помогала. Меня охватило нелепое веселье, злое, толкающее на самые безумные поступки. Я слегка коснулась бедром его ноги и бесстыдно потерлась. Снейп вздрогнул, сдавленно ругнулся сквозь зубы и отпустил меня. Это произошло так быстро, что я едва устояла на ногах. Хотелось рассмеяться, но это было опасно: хуже сердитого Снейпа только голодный дракон.

Очень голодный и очень злой дракон.

Я думала, что почувствую ликование, но вместо этого ощутила лишь разочарование и обиду — самую малость, но этого было достаточно, чтобы снова оказаться сбитой с толку.

Снейп что-то пробормотал, и мои волосы мгновенно высохли. Я посмотрела на отражение в зеркале и не узнала себя. У девушки, смотревшей на меня из зеркальной глади, были алые искусанные губы, шальной, будто пьяный, взгляд и покрасневшие щеки. Ее волосы спутались и казались сухими, словно солома. Но все это были пустяки, не стоящие внимания.

Куда важнее был взгляд профессора Снейпа, которым он окинул меня, от лица до промокшей форменной блузы. Возможно, зеркало что-то искажало, что-то перевирало, но оно не могло скрыть жажду, с которой он смотрел на меня.

Была ли то похоть? Мимолетный интерес? Одержимость? Я не знала ответ, но, не выдержав, первой отвела взгляд и запахнула полы мантии, прячась не столько от Снейпа, сколько от себя.

— Зайдите в больничное крыло. Пусть мадам Помфри осмотрит вас. Зелье с волос я смыл, но это не значит, что ваша самонадеянность не будет иметь последствий, — сказал он.

— Я облысею?

— Это все, что вас интересует?

Мне показалось, что в его голосе мелькнула насмешка.

— Нет, — сдержанно ответила я и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв дверь.

Ощущение, что на меня смотрят, никуда не делось. Оно преследовало меня по пути в больничное крыло, в Большом зале, в толпе однокурсников. Лишь задернув полог над кроватью в спальне, я смогла облегченно вздохнуть.

А ночью мне приснился сон.

* * *

Я сидела напротив зеркала и расчесывала волосы. Они вились, путались и никак не хотели укладываться в аккуратную прическу. Никакие чары, никакие волшебные лосьоны не помогали справиться с тем безобразием, что творилось у меня на голове, отчего я злилась. Сколько раз я хотела их состричь! Лишь осознание того, что с короткими волосами совладать будет еще труднее, сдерживало меня.

Но вот ласково и едва ощутимо чья-то рука коснулась волос, а потом успокаивающе погладила по щеке. Я замерла, наслаждаясь прикосновением.

— Тише, девочка, тише.

Я не видела лица говорившего, только рукав черной мантии и ладонь с мелкими шрамами от порезов и ожогов. Улыбка, появившаяся на моем лице, была полна предвкушения: я знала, кто стоял за моей спиной.

Порой ты можешь управлять снами, порой они управляют тобой. В этот раз мне отводилась роль наблюдателя. Я все ощущала, но не владела своим телом, а оно предавало. Двигалось, словно марионетка, подчинявшаяся невидимым нитям. Реальность разлетелась на осколки, и в каждом из них я видела себя.

Раз — и я жмурилась, наслаждаясь прикосновениями к шее. От человека в черном пахло травами и дымом, будто он недавно жег костер.

Два — и сидела с бесстыдно раздвинутыми ногами. Ночная рубашка задрана, а чужие руки поглаживали белую кожу бедер и поднимались все выше и выше, к кромке влажного белья.

Три — и грудь обнажена. Кожа безумно чувствительна, мантия мешает, и ее хочется разорвать на клочки, чтобы добраться до тела. Но вот толчок, еще один и еще. Я сдавлено простонала и запрокинула голову. В волосах запутались чужие пальцы, чужое дыхание на коже, шершавые губы захватили сосок, а все, что я могла, — это цепляться за плечи, затянутые в проклятую мантию. Цепляться так, словно она — единственное, что поможет мне не сойти с ума.

Четыре — и мир вслед за зеркалом разлетелся на осколки, а я… проснулась. Дыша тяжело, словно загнанный зверь. По телу волна за волной разливалась сладкая нега. От досады я сжала зубы и спряталась под одеялом, подушкой и отрицанием. Дескать, это всего лишь сон.

Это ничего не значило.

* * *

На следующий день я избегала Снейпа. Пряталась за книжками и друзьями, за улыбками и бессмысленными разговорами. Пыталась не вспоминать о сне и — упаси Мерлин! — не краснеть.

А ночью мне приснился тот же сон, вот только ощущения были ярче, острее. Кажется, я кричала от наслаждения — Лаванда с Парвати утром шептались и хихикали, поглядывая на меня.

Чертовы гормоны, чертово зелье и чертов Снейп!

Даже во сне от него не спрятаться.

Сны продолжались, я становилась все раздражительнее и вспыльчивее. Поссорилась с Роном, наслала на Лаванду угревое проклятье и впервые получила замечание на трансфигурации за невнимательность.

* * *

Дня через два любопытство возобладало над разумом. После ужина я спустилась в подземелья и направилась к кабинету Снейпа. Он открыл сразу, будто ждал моего визита.

— Чем обязан?

— Вот. — Я протянула ему прядь волос и обиженно добавила: — Вы обещали, что я не стану лысой.

— Разве? — Он пустил меня внутрь и забрал волосы. Внимательно рассмотрел их, а потом небрежно бросил на стол.

— Они сострижены.

— Разве? — Я лукаво улыбнулась, ощущая то самое безрассудное веселье, как тогда, когда он мыл мои волосы.

Подошла близко, попутно расплетая косу, и спросила:

— Проверите?

Он хмыкнул и запустил руку мне в волосы, перебирая локоны, притягивая ближе. Он него пахло зельями и огневиски, совсем не так, как в моем сне. Да и прикосновения были грубее, резче, требовательнее. Снейп оказался жадным до ласки, а я — нетерпеливой.

Моя мантия оказалась на полу, а вслед за ней и блуза. Губы Снейпа коснулись сначала шеи, потом груди, отчего соски болезненно напряглись. Он усадил меня на парту, рывком стянул трусики и, не раздеваясь, вошел одним резким толчком. Я сдавленно вскрикнула и подалась навстречу его члену, ощущая, как горячая волна удовольствия разлилась по телу, а в голове стало пусто. Запах трав окружал меня, одурманивая. Я скрестила ноги у него за спиной, сильнее раскрываясь. Сам он не переставал двигаться во мне: резко, властно, размеренно, сводя с ума. Пустота в голове заполнилась оглушающим звоном, а потом все исчезло. Осталось лишь тяжелое дыхание, стук сердца рядом да ощущение наполненности. Целостности.

В конце концов, если от сновидений нельзя избавиться — их стоит воплотить в реальность.

А последствия… о них я подумаю завтра.