Цепи (джен)

Цепи змеились по полу. Тяжелые кандалы давили на руки и ноги, впивались в них и растирали в кровь. В этом мире, состоявшим из серого камня и решетчатого окна, последнее, что оставалось — это имя. Именно его в темноте холодных ночей приходилось шептать, чтобы не забыть то, что связывало с реальностью…

Здесь ломались многие. У каждого есть предел, и совершенно точно — вскоре, не выдержав многочисленных пыток, Блейз тоже подойдет к своему пределу и сделает шаг в сторону безумия или смерти. Жаль, что тут нельзя было делать ставки на то, что настигнет его раньше.

Когда-то он любил черный кофе, его легкую горечь и насыщенный аромат, теперь же его постоянным напитком была вода со вкусом ржавчины. В том старом мире ему вообще многое нравилось: спать до обеда, рисовать маленькие эскизы чернилами и пером, распивать с друзьями сливочное пиво по выходным, иногда разбавлять серые будни огневиски и изображать при этом из себя чистокровного сноба.

Мать умерла еще в начале шестого курса — ее новый муженек оказался куда более ушлым, чем она. Порция яда в бокале, глупая самонадеянная уверенность в своих женских чарах, и следом зазвучал похоронный марш, возвещавший всех об окончании ее карьеры черной вдовы.

У него не осталось людей, к которым хотелось бы вернуться. У него не было тех, кого бы он любил или кто бы оплакивал его. Даже поговорить со временем стало не с кем. Портреты выживших с ума и благополучно почивших несколько столетий назад родственников не располагали к продолжительным беседам с ними.

Время тянулось медленно, лениво, четко размеряя свои шаги. Душевная боль, уныние, чувство униженности сменились безразличием. Эмоции, обострившиеся в начале заточения, теперь притупились.

— Сегодня опять будешь молчать? — привычный тюремщик вновь восседал на своем троне из металлической скамейки. Возможно, поначалу эти красные глаза и пугали, но теперь они не производили никакого эффекта.

— Нет, что вы! Давайте обсудим последние новости спорта?! Я уверен, что Франция опять обошла нас на отборочных в этом году. Мы так и будем в хвосте квалификационного списка. Может быть, вам стоит начать пытать наших спортсменов?! Возможно, страх поможет им держаться на метлах лучше.

Волдеморт любил покорных, а Блейз никогда таким не был. Наоборот, будучи излишне самостоятельным с детства, он вырос неуправляемым вздорным мальчишкой, радостно идущим наперекор.

— Круцио! — сильная волна боли пронизала тело, напитала ею каждую клеточку и теперь верно разрушала его изнутри. Каждый раз казалось, что проходят долгие часы перед тем, как все прекращается, но Блейз думал, что вряд ли на него накладывали пыточное больше, чем на десять минут. Его давно убили бы, да только вся ирония в том, что Волдеморту было нужно то, чем он владеет.

Легилименция на Блейзе никогда не работала. Он впитал окклюменцию вместе с молоком матери. Недаром ту никто не мог поймать на лжи: она отлично прятала свои мысли. Этому искусству, необходимому любому лжецу, каждый Забини обучался с младых ногтей.

— Я не понимаю одного, — голос, похожий на змеиное шипение, убаюкивал, но засыпать рядом с чудовищем было бы ошибкой, хотя измученное тело и требовало отдыха. — Зачем тебе терпеть все эти мучения, причисляя себя к сторонникам Поттера, с которым ты никогда не общался?! Чего стоит просто сказать мне, где именно я могу найти Старшую палочку? Я знаю, что именно ты подобрал ее, когда Дамблдор упал с башни.

Блейз скривил свои потрескавшиеся губы в улыбке, больше походившей на оскал. Несмотря на все свое чинное высокомерие и сказках о бессмертии, Волдеморт постоянно боялся, что кто-то окажется сильнее его, что обнаружится мощное оружие, которое направят против него, и тогда он действительно погибнет. Блейз не понимал, для чего Темный Лорд так держится за свое никчемное существование, не имея ни высоких целей, ни любимых. Его попытки захватить мир были комичны по своей природе, потому что он не представлял, что делать с ним дальше. Уничтожить всех магглов невозможно. Земля бы просто опустела.

Забини это уже видел. Он никогда не говорил никому, что может предсказывать будущее. Не так, как делала это Трелони, которую язык даже не поворачивался назвать профессором. Ему не требовались ни чайные листья, ни кофейные зерна, только прикосновения и сосредоточенность. Видения появлялись в его голове сами собой.

Держаться особняком ото всех стало для него некой нормой, чтобы только не видеть подробностей об окружающих. В его собственной жизни и так хватало грязи, чтобы пропускать через себя еще и чужую, но наблюдать за Поттером ему всегда было интересно. Он являлся той самой ключевой фигурой, от которой зависело очень многое. Последнее видение было самым ужасным: Волдеморт убивал с помощью этой волшебной палочки Поттера, а потом разрушал до основания Хогвартс, погребая под его руинами всех, не пожелавших сдаться, но это только было началом.

Именно поэтому Блейз украл волшебную палочку Дамблдора и отдал своему домашнему эльфу, приказав спрятаться с ней как можно лучше, чтобы в нужный момент передать ее Поттеру. Это был единственный шанс изменить увиденное.

Странно было чувствовать себя героем этой глупой пьесы. Ему никогда не стать главным персонажем этой драмы, никто и никогда не признает его заслуг и не скажет спасибо. Возвеличат Поттера, выделят место на позолоченном постаменте и впишут в историю. Волдеморт так и останется главным злодеем, им будут пугать детей и снова перестанут произносить его имя. А Забини просто загнется в этом подземелье, захаркав своей кровью весь пол.

Интересно, сколько же таких же безликих по всей стране? Как много людей погибли героической смертью во имя высоких идеалов и тут же были забыты?

— Может быть, я просто мазохист и получаю удовольствие от всего происходящего? — конечно же, дерзить в данной ситуации было глупостью, но хотелось как можно скорее все закончить. Блейз выполнил свою роль, отыграл все как по нотам и теперь желал покоя.

— Я могу дать тебе деньги, власть и свободу от этой боли, но ты раз за разом отказываешься, — вкрадчиво прошептал Волдеморт. — Скажи мне только, где искать Старшую палочку, и я позволю тебе уйти отсюда, из этого ада… Только скажи…

Несмотря на то, что язык у Блейза работал как следует, измученное тело явно сдавало, каждый раз с трудом переживая все новые и новые истязания. Речи Волдеморта казались сладкими, хотелось им довериться и плюнуть на все. Какая разница — погибнуть здесь или во время Армагеддона, если финал лично для него все равно один, но разум продолжал нашептывать, что нужно продолжать бороться. И Блейз вновь стискивал зубы и сжимал кулаки.

Ответом на молчание всегда было Круцио. Блейз не понимал, как можно кого-то пытать с таким скучающим выражением лица. Было ли что-либо интересно Волдеморту? Вообще, можно ли было читать его человеком, или же он давно перешагнул грань и стал… Чудовищем? Монстром? Магической тварью?

В момент, когда Волдеморт снимал проклятье, избавление от боли орошало мозг словно алкоголь. Именно в этот миг как никогда остро чувствовалось, что он был все еще жив. И это приносило иррациональную радость. Право же, какая это была глупость.

Несмотря на полумрак, свет в камере казался слишком ярким. Блейз лишь апатично заметил про себя, что у него, скорее всего, ко всему прочему сотрясение мозга. Волдеморт резко вздернул его с пола и, широко скалясь, вгляделся в глаза. Очередная попытка легилименции провалилась.

— А теперь слушай внимательно, ублюдочный выродок своей мамаши, я предлагал тебе приемлемые варианты, но теперь лавочка моей добродетели закрыта. Если завтра я не получу ответы на свои вопросы, то ты простишься с жизнью. Это не угроза, а предупреждение, которое нужно принять со всей серьезностью.

Блейз его не слушал. Он со всей силы вцепился в руку Волдеморта и закрыл глаза, позволяя образам сменяться один за другим.

Раз. Хогвартс горит. Вспышки заклинаний всюду мелькают, камни падают прямо на землю. Люди, эльфы, магические существа, великаны…. Все перемешались здесь… Всюду трупы, слышны стоны раненых.

Пять. Огромный барельеф стоит прямо посреди Косой аллеи. На нем сотни имен. Маги, магглы… Здесь отмечены все, кто погиб на этой страшной войне. Имя Блейза тут тоже есть…

И Забини засмеялся: надрывно, истерично, до проступающих на глазах слез. Завтра все закончится. Наступит для него закономерный финал. Осталось совсем чуть-чуть продержаться. Он сможет, нужно только верить в себя.

Волдеморт отбросил его на пол и тряхнул рукой, будто бы хотел избавиться от чего-то мерзкого, прилипшего к ней, и поспешно покинул темницу под новый взрыв хохота Блейза.

И все же Забини было интересно, что случится с ним раньше: он сойдет с ума или умрет? Оба варианта казались ему весьма интересными…

Жить оставалось всего один день…