Тактический ход (джен)

Обязательный курс ксенопсихологии в Академии — Леонард искренне надеялся, что ему не придётся становиться флотским психиатром, но чем чёрт не шутит? — вулканцев, как ни парадоксально, предпочитал обходить стороной. Единственным методом лечения, который рекомендовался в брошюрке по лекциям, значилось «логическое подведение пациента к правильным выводам». Что, на взгляд Леонарда, равнялось практически умыванию рук: кто в здравом уме может логически переспорить чокнутого вулканца, нет, серьёзно?

О такой экзотике, как эмоциональная нестабильность у уроженца Вулкана, Маккой, конечно, и не задумывался. Но вот: экзотика во всей красе развернулась перед самым его носом. Когда Спок начал вытряхивать из Джима последние мозги, Маккой едва поверил своим глазам. А может, и впрямь не поверил — до тех пор, пока не утащил Джима в медотсек и своими глазами не увидел цветущие синяки.

Не то чтобы Маккой не был в курсе, как легко поддаться на провокации Джима Кирка. Но Спок был вулканцем — пусть и на половину, но явно доминантную. Или делал вид. По правде говоря, у Маккоя не было ни малейшего желания становиться экспертом по вулканской психологии: он ещё не настолько отчаялся. Но Спок был частично вулканцем и полностью — его ответственностью, когда речь шла о медицинской стороне вопроса. И — что было совершенно очевидно — он не был эмоционально стабилен.

Разумеется, это был логичный вывод — если учесть, что Вулкан только что был уничтожен, да и их с Кирком эскапада тоже способствовала изрядному выбросу адреналина. Только на этом логичные умозаключения Маккоя стопорились и рассыпались в прах.

На положенный медосмотр Спок, естественно, явился, ровно в положенное время. Ответил на все вопросы, монотонно заверил доктора, что «не испытывает никаких неудобств вне пределов допустимого диапазона» (на одном дыхании и не запинаясь, чёрт побери!). И поскольку Маккой всё-таки не обладал неувядающим оптимизмом Джима, вызвать Спока на откровенность, чтобы заставить его признать в себе эмоциональную нестабильность, и при этом не остаться инвалидом... было проблематично.

До ближайшей звёздной базы на одних импульсных двигателях оставалось ещё с неделю пути, раненые шли на поправку, бумаги, спасибо Чепел, были приведены в надлежащий вид... И Маккой со всей основательностью человека, имеющего докторскую степень по психологии, взялся за старшего помощника Спока, решив, что в случае удачи сможет, в конце концов, написать монографию по нестандартным методам ксенопсихотерапии, а в случае провала... Ну, что же, главное не забыть гипошприц с успокоительным.

Спока Маккой поймал в комнате отдыха после смены, выразительно барабаня пальцами по зажатой под мышкой шахматной доске.

— Не составите компанию, мистер Спок?

Тот секунду молчал — и Маккой даже позволил себе предположить, что удивлённо, — затем приподнял бровь и осведомился тем же монотонным голосом:

— Могу я спросить, чем вызвано такое иррациональное предложение, доктор?

— Что иррационального вы видите в партии в шахматы? — Маккой ответил почти зеркальным движением бровей.

— Вероятность, что вы выиграете партию — принимая во внимание ненормированный график, недостаток сна и с большой вероятностью отсутствие практики — достаточно мала, чтобы вы могли на неё рассчитывать.

— Слабый противник — не противник, Спок, слышали? — Маккой сел напротив и по-хозяйски разложил доску. — А я довольно долго делил комнату с Джимом. Который — как вы наверняка помните — не верит в безвыигрышные сценарии. Так что?

— Сомневаюсь, что такое свойство, как самоуверенность, передаётся воздушно-капельным путём, доктор, — Спок, тем не менее, перевёл взгляд на доску. — Однако если вы настаиваете, я приму ваше предложение.

— Уже и не надеялся, — проворчал Маккой, с нарочитой тщательностью расставляя фигуры. — Белые или чёрные, коммандер?

— Уступаю вам первый ход, доктор.

Маккой усмехнулся. Спок невозмутимо ждал, сложив пальцы.

На ответный ход ему потребовалось меньше двух секунд. Маккой, в свою очередь, двинул следующую фигуру на автомате, спеша за соперником. Стандартная позиция — запоздало вспомнил он и сам удивился, как ухитрился об этом не забыть. Открытый дебют.

Спок играл так же быстро, не просчитывая, кажется, ходы вовсе. Маккой, не желая отставать, действовал подчас наугад, но смотрел больше на безразличное лицо Спока.

— Семь минут тридцать пять секунд, доктор, — тот поднял вопросительный взгляд. — Любопытно. Кажется, я ошибся с расчётами.

— Нет, Спок, — Маккой вздохнул, откидываясь на спинку кресла. — Я просто действительно давно не играл. Повторим?

Новая партия продлилась уже пятнадцать минут.

На третьей Маккой сменил тактику и сидел, подолгу обдумывая каждый ход.

Спок в кресле напротив напоминал незыблемую молчаливую глыбу.

— Вам шах, — Маккой опустил ладью и чуть прищурился.

Тот непонимающе хмыкнул:

— Это не был логичный ход, доктор.

— Однако ваш король под угрозой, — Маккой в задумчивости зажевал губу, гадая, что предпримет Спок.

Следующий его выпад можно было бы даже счесть агрессивным — если, конечно, забыть обо всей этой вулканской чуши про отсутствие эмоций.

— И снова шах, — Маккой знал, что долго ему не продержаться, но надеялся, что успеет спровоцировать нужную реакцию.

Спок, казалось, ответил ещё быстрее.

— Это ведь тоже не самое рациональное решение? — нарушил молчание Маккой, когда они вдруг замерли над доской с завершённой партией. — Спок?

— Нет, — отозвался тот, помолчав. — Я позволил себе несколько... интуитивных, как бы вы сказали, ходов. В другом случае это могло бы привести к проигрышу.

— Я не настолько силён в шахматах, так что вам не о чем беспокоиться, — Маккой развёл руками и протянул ладонь — Спасибо за игру.

«Ответит или нет?»

Спок помедлил сущее мгновение, но, тем не менее, коротко, едва заметно, пожал руку, загадочно добавив:

— Вы себя недооцениваете, доктор.

* * *

Маккой отложил бесполезный и десять раз проверенный трикодер и устало помассировал виски, привычно кося глазом на бессознательного Джима. Прошла неделя с его «воскрешения», и по всем показателям он шёл на поправку — вопреки фундаментальным законам жизни.

— Возможно, вам стоило бы больше доверять своему персоналу, доктор.

— Спок, — проворчал он вполголоса. — Мы здесь попираем все основы Вселенной, я себе едва ли могу доверять.

— Совершенно нелогично, — Спок опустился на стул рядом. — Прогноз благоприятный. Кризис прошёл.

— Поверю, когда Джим придёт в себя, — Маккой тряхнул головой и потёр глаза. — Что ты тут делаешь?

— Выполняю свои обязанности, — лаконично ответил тот и извлёк откуда-то шахматную доску. — Поскольку вы не согласитесь покинуть палату, а ваше эмоциональное состояние вызывает опасение у членов команды, рискну предложить вам немного отвлечься, доктор.

— Шахматы?.. — Маккой пару раз моргнул, уставившись на доску, и поднял голову. — Спок, ты же знаешь, что я...

— Хороший противник, доктор.

— Едва ли сейчас, — Маккой поморщился, но всё же развернулся, чтобы оказаться напротив Спока. — Белые?

— Чёрные, — качнул головой тот. — Начинайте, доктор.

Шахматы у постели умирающего? воскресающего? лучшего друга — сюрреализм, — вяло всплыла мысль на задворках сознания. Жизнь — заранее проигранная партия, в этом они с шахматами совпадают — если играть со Споком, — скользнула следующая, и Маккой тяжело выдохнул, огорошенный внезапной, мучительной аналогией.

«Если ты не можешь выиграть партию, где условия изначально равны, то как, интересно, ты можешь победить смерть, старый сельский врач?»

Маккой стиснул пальцы.

— Доктор?.. — Спок выжидающе и внимательно смотрел на него. — Ваш ход.

Как сигнал тревоги. И Маккой двинул первую фигуру вперёд.

«Если я выиграю... если не проиграю хотя бы за первые пятнадцать минут, пусть всё будет хорошо?..» — мучительно и почти беспомощно подумалось ему.

Спок неторопливо переставил пешку и вновь воззрился на Маккоя.

Он не сумел бы вспомнить, сколько часов они просидели за партией — и какие там были ходы, — когда на доске остались лишь два одиноких короля.

— Пат, — объявил Спок. — Чистая ничья. Благодарю за игру, доктор.

Маккой с усилием откинулся назад и едва не охнул, чувствуя, как онемели за время игры мышцы. Боковым зрением он видел, как мерно вздымается грудь такого же безмолвного Джима.

— Спасибо, Спок, — негромко ответил он, поднимаясь на ноги. — Знаешь, это была очень... человеческая идея.

Тот приподнял брови.

— Позвольте усомниться, доктор. «Человечность» — понятие неизмеримое. В данном же случае это был наиболее эффективный и логичный способ.

— Пусть так, — согласился Маккой, и отчего-то соглашаться — здесь и сейчас — было поразительно легко. Он улыбнулся — Одно другому не мешает, Спок.